A Life Less Ordinary

Для Андерса все в жизни измерялось уровнями или степенями. Например, слишком хорошо знакомое ему чувство усталости имело такие градации: бдительный, бодрый, вялый, сонный, утомленный, измотанный, засыпающий на ходу, в отрубе. Или ярость: спокойный, раздраженный, раздосадованный, обозленный, взбешенный, Справедливость. Однако, несмотря на это правило, иногда встречались вещи, которые Андерс не мог толком разграничить: потому ли, что не хотел, или из-за нежелания вдумываться, как следует, прежде чем разложить по полочкам. Взять хотя бы храмовников — о, их он понимал достаточно, чтобы не попадаться им на пути! Можно пытаться предугадать поведение рыцарей храма, но наделять их сложностью натуры... тут мало что приходит на ум. Хороший храмовник, плохой храмовник; первые встречаются реже, чем красные алмазы, но если повезет, можно наткнуться на нечто среднее. Сэр Траск был одним из тех «усредненных» рыцарей, на которых Андерс никогда не обращал особого внимания. Невзирая на свою доброту и мягкий характер, внешне Траск вполне походил на опасного субъекта; правда, его закалил самый большой страх, какой есть у храмовника. Магия в семье. Хоук поведал Андерсу о встрече с Фейнриэлем и о том, как он помог парню бежать к долийцам. Фенрису такое решение вроде пришлось не по вкусу, и Андерс обрадовался, что Хоук его разочаровал. Похоже, в той заварушке разбойник обнаружил еще одного беглого мага — девушку, которую осведомитель, бывший храмовник по имени Самсон, вместе с Фейнриэлем отправил прямо в лапы работорговцев. Вот бестолочь, а ведь свято верил, что он им помогает! Когда же Хоук рассказал, как девушка превратилась в одержимую и как они потом нашли письмо с подтверждением, что это была дочь Траска, Андерс еле сдержался, чтоб не выместить на рыцаре весь свой гнев. Родное дитя, нужно же было за ней присматривать! Создателя ради, ты ее отец, у кого еще она могла просить защиты?! Позволить магессе сбежать из Круга и позволить продать ее в рабство — два абсолютно взаимоисключающих поступка, и Андерс бы с удовольствием обсудил это с Траском. Однако тот снова обратился к Хоуку за помощью. На сей раз речь шла о группе отступников из Стархэвена. Андерс знавал мало храмовников, готовых безвозмездно пожертвовать собой ради мага, но пока все выглядело так, будто Траск желает решить дело миром — и, разумеется, вернуть беглецов обратно в Круг. Как ни крути, во всем всегда был подвох. — Я не собираюсь помогать вам упрятать этих магов под замок, — оскорбленно заявил Андерс, когда они ушли с теплого летнего солнца над Рваным Берегом и нырнули в пещеру, служившую отступникам укрытием. — И вообще, зря мы сюда тащились — через недельку я наверняка снова их вызволю. — Не хочешь повторить погромче? — закатив глаза, съязвил Хоук. — Кажется, Траск тебя не расслышал. — А похрен, — и маг беспечно передернул плечами. — Его ж совсем не парит просить помощи на стороне. Может, стоит назначить плату? Устроим эдакий вечный цикл в бюро находок. — А-анде-ерс, — страдальчески протянул Хоук, — я еще толком не решил, как это все обыграть, оно же совсем не просто! Зачем, думаешь, я попросил тебя пойти... Он не услышал, как кто-то бежит, пока незнакомец не оказался прямо перед ними. Возможно, виной тому было устройство пещеры, где эхо их собственных шагов перекрыло бешеный топот чужих ног. Мужчина выпучил обезумевшие глаза и дернулся назад, будто от удара. Правда, Фенрис уже обнажил свой меч, но вряд ли его можно было за это упрекнуть — учитывая, как люди обычно приветствовали Хоука. — Храмовники, — прохрипел мужчина. — Вы не заберете меня назад! — Мы что, вправду похожи на... — изумленно начал Андерс и тут же осекся. Магия крови. Андерс уже счет потерял, сколько хороших, разумных людей прибегало к ней, казалось бы, глазом не моргнув — а в Киркволле таких было особенно много. «Но ведь это бессмысленно, — с досадой думал он, — глупцы лишь роют могилу поглубже, и не себе одним!» Своей слабостью они портили репутацию всех свободных магов. Неужели они хотели подтвердить правоту храмовников, подкрепить их мнение о том, что предоставленные сами себе маги при первой возможности режут запястья и путаются с демонами? — Воскрешение мертвых? — произнес Андерс, когда последний скелет посыпался в грязь, из которой выполз. — Что они наделали, ну зачем всегда... — Это в их натуре, — зловеще процедил Фенрис. — Маги беспрестанно и повсюду ищут власти, любой ценой. Андерс скрипнул зубами. — Знаешь... Нет, я умываю руки, правда. Зачем он вообще с нами пошел? Не для того же, чтоб вникнуть в суть дела и помочь! Хоук старательно игнорировал их обоих. По какой-то причине, которую Андерс изо всех сил старался понять, разбойник вознамерился держать Фенриса рядом. Однако настоящей проблемой было не это, а то, что он упрямо держал эльфа рядом с собой. С тех пор, как маг отыскал новое укрытие в Клоаке и покинул поместье, Хоук находил любой повод, чтобы потащить его в очередное внезапное приключение. Андерс не возражал, вовсе нет... Хоук был ему другом, с ним было приятно проводить время, а еще разбойник делал много хорошего. Он помогал людям, потому что хотел помочь, и порой даже не брал плату за оказанные услуги. Единственной помехой было то, что Фенрис постоянно ошивался подле него — или же наоборот, это Хоук держался за эльфа. Такой хренов расклад казался Андерсу куда вероятнее. — Ладно, двинули дальше, — и разбойник направился к туннелю, откуда выбежал ныне мертвый маг-ученик. — Как знать, вдруг они передумают и устроят нам вечеринку? — пожал плечами Варрик. — Я не против таких перемен, — ухмыльнулся Хоук. — Смерть с косой или пирога кусок? — Предпочитаю пирог, — отозвался Андерс; разбойник пытался разрядить обстановку, но легкости как-то не чувствовалось. Маг не хотел никого убивать. Ну почему они просто его не выслушают, почему думают, что знают все лучше него? Он всю жизнь провел в бегах, он понимал, как это работает, как не попасться храмовникам, как выжить. А эти придурки дают деру, через каких-то несколько дней у них в голове переклинивает и все — режут себе вены и вызывают демонов! Пройди хоть десятки лет, он бы не сказал, что понимает Фенриса, но иногда сам испытывал подобное разочарование. Вот если б вообще не приходилось откуда-то бежать... Без побудительных причин вроде ареста и заточения маги не впадали бы в такое отчаяние, и разве храмовники этого не видят? Они несут такую же ответственность за последствия, что и те глупцы, решившие, будто другого выхода нет. А еще были глупцы, которые не жаждали ничего, кроме как вернуться. — Стойте, не убивайте меня! — завопил другой ученик, когда они уже прикончили новую группу гниющих зомби. — Я не сделал ничего плохого, я пойду в Круг, заберите меня обратно! — Успокойся, — Хоук смахнул капли черной крови со своих клинков-близнецов, — никто тут тебя не убьет. — О, Создатель, я не желал ничего подобного! — в распахнутых глазах юноши горела паника. — Я лишь хотел сбежать, а когда Децимус сказал, что мы можем освободиться, я... А теперь это! Я не хочу использовать магию крови, никогда такого не делал! — Децимус? — Хоук шагнул вперед, чтобы смотреть ученику в лицо. — Он кто, ваш главарь? При упоминании этого имени юноша вздрогнул, словно ему влепили пощечину. Андерс покачал головой; как у мальца вообще хватило смелости на побег из Круга? — Да! — с готовностью закивал маг. — Он сказал, мы сможем стать свободными, жить вне Круга, вдали от храмовников с их законами, но этого я не хочу. Я хочу вернуться! — Там рыцарь храма, Траск, ждет снаружи, — ответил Хоук. — Путь вроде чист. Иди к нему, он тебя не обидит, отведет в киркволлский Круг. — Б-благодарю вас... — сопливо пролепетал ученик. Андерс не удержался от презрительной ухмылки. Глядя, как юноша бежит из пещеры, спотыкаясь и цепляясь за стены, он вздохнул. Ему еще не доводилось наблюдать такой прыти: только сбросил оковы, а уже рвется обратно в кандалы. Ладно, он сам был против магии крови, но этот паренек, что, совсем ума решился? Уж кто-кто, а Андерс на собственной шкуре испытал, каково приходится возвращенным в Круг беглецам. Повторные нарушения лишь усугубляли положенную кару, но первая расплата была ничуть не менее болезненной, чем последняя. Правда, его год в одиночном заключении, конечно, побил все рекорды. — По крайней мере, он видит, что имеет смысл, — изрек Фенрис, вешая меч за спину. — Ничего он не видит, — возразил Андерс, следом за Хоуком протискиваясь дальше в пещеру, — в этом и вся беда. — Значит, ты согласен с Децимусом — свобода любой ценой? — с презрением спросил эльф. — Разве на это похоже? — сухо промолвил маг. — Только, вот, когда от вида парочки скелетов соратники улепетывают, визжа, как девчонка, хорошего не жди, верно? Не сказать, что Децимусу тут повезло. Фенрис лишь хмыкнул в ответ. Андерс понимал, что нарывается, но ничего не мог с собой поделать. Он и так знал, что добром это не кончится, а больше всего на свете ненавидел драться с теми, кого пытался спасти. Децимус не дал им и слова сказать. Андерс пытался до него докричаться, но глаза беглеца горели бешеной яростью и страхом. Из расселин в полу, скрипя грязными челюстями, полезли скелеты, а потом появились и демоны. Тягучие тени терзали его своими когтистыми пальцами, проникали в сознание, старались нашептать что-то... Андерсу аж дурно сделалось от того, что пришлось убить мага, но этот человек явно лишился рассудка. Неужели Траск был прав, и Децимус действительно устроил в стархэвенском Круге пожар, уничтоживший филактерии? Не то чтобы поджог был безумным поступком, другое дело — якшаться с демонами. Когда вокруг наконец все стихло, Андерс обернулся и увидел женщину, застывшую над обескровленным трупом Децимуса. — Вы убили его! Как вы могли? Ох, Децимус, почему ты меня не послушал! Андерсу было ее искренне жаль. В глазах женщины ясно читалось, что покойный был ей небезразличен. — Думаю, он поднял скелеты из могил не затем, чтобы они чайку мне налили, — без всякого сочувствия в голосе отрезал Хоук. — Он даже не позволил нам объяснить... — Объяснить что? — выплюнула магесса. — Что вы явились забрать нас обратно? — Да нет же! Слушайте, мы пришли помочь, хорошо? Я не хочу, чтоб тут началась бойня. От Андерса не ускользнула улыбка Фенриса и то, с каким одобрением он глядел на Хоука. Думает, что так умело все скрывает, проклятый эльф... Андерс закатил глаза: жаль, нельзя заморозить этого ублюдка и оставить его здесь. Жизнь тогда бы стала куда проще и веселее... Однако куда важнее было следить за беседой Хоука с магессой — тем более что глаза женщины горячо заблестели. — Все, чего мы жаждем — это свобода, — промолвила она. — Говоришь, вы не сдадите нас храмовникам? — Я могу их отвлечь, у вас будет время скрыться... — начал Хоук. — Нет! — не скрывая гнева, воскликнула женщина. — Это слишком рискованно, они никогда не прекратят нас преследовать. Возле входа только один храмовник, я видела, как он шел за нами. Убей его, и мы сможем благополучно уйти! Андерс смотрел, как у Хоука холодеет взгляд и напрягаются плечи, и понимал, что разбойник никогда этого не допустит — не потому, что не хотел помогать, а потому, что не желал добрым людям смерти. Обычно целитель был с ним согласен, однако в сложившейся ситуации... Иногда было сложно разделить желание и нужду, но нужды большинства перевешивали надобности нескольких человек. — Одна смерть лучше, чем многие, — с каменным лицом произнес Андерс. — Нет! — повернувшись к нему, рявкнул Хоук. — Траск — хороший человек, я не позволю причинить ему вред! Андерс со вздохом оперся на посох. Зачем он сюда пришел: любоваться на возрастающую глупость и непонимание в маго-храмовничьем споре или все же выручить этих людей? Хоук хотел, чтобы ему помогли принять решение, но когда предстоял тяжелый выбор, он не желал никого слушать! На сплошных компромиссах далеко не уедешь, в какой-то момент нужно принять сторону и держать позиции. Цель отчаянных поисков Хоука, некая мирная золотая середина, где маги и храмовники сосуществуют в гармонии, была лишь иллюзией. Каким-то образом Хоук сумел переубедить магов. «Да уж, — мрачно подумал Андерс, — угроза смерти тому способствует». Выбирай, вернуться или погибнуть — неважная альтернатива. Он говорил, что не станет в этом участвовать, и вот, пожалуйста: идет рядом, словно пастух, ведет встревоженных, упрямых и разозленных пленников обратно к их тюремщикам. Наверное, теперь им руководила лишь собственная слабость. Андерс не хотел, чтобы эти маги умерли, но и не стал бы спорить с Хоуком до тех пор, пока тот не начнет презирать его за возможные действия. Не будь здесь разбойника, Траск бы погиб, а беглецы обрели свободу. Все шло хорошо, пока не возник сэр Каррас. «Плохой храмовник», — прищурившись, отметил Андерс. Таких за милю видать: надменный взгляд, самодовольный тон, жестокий блеск в глазах. Он явился сюда только ради убийства и не собирался отступать. Даже логичные возражения самого Траска были для него как об стенку горох. Каррас полагал, что имя рыцаря-командора служит ему тылом, дает неприкосновенность, но Андерс знал, что мировой сделки не будет, да никогда и не было. Поэтому когда Каррас обнажил меч и бросился на перепуганного ученика, стоявшего рядом с Траском, Андерс ощутил, как кипевшая внутри ярость вырывается фонтаном слепяще-белого света. Перед глазами все вспыхнуло, будто искаженная, дрожащая темная пропасть... А потом оказалось, что Хоук трясет его за плечи, буравя пристальным, взволнованным взглядом. — Они мертвы, Андерс, они все мертвы, — снова и снова повторял разбойник, — прекрати, пожалуйста! Андерс грубо отпихнул его. Оглянись вокруг, узри справедливость, узри последствия своих уступок! Хоук не сопротивлялся, свесив руки по бокам, лишь настороженно наблюдал за магом. Тот шагнул прочь и задел ногой труп Карраса, который можно было опознать лишь по доспеху. По лицу так точно нельзя было разобрать, кто это... Андерс поднял руки и увидел, что они все в крови; кровью были забрызганы и куртка, и рубаха, и лицо под дуновением холодного бриза. Всегда, так оно будет всегда. Он больше не мог это контролировать, порой даже сомневался — а хочет ли? Когда Справедливость брал над ним верх, становилось... не по себе. Андерс вовсе не радовался тому, что пробелов у него в памяти больше, чем в кроссворде, но все чаще замечал сходство собственного гнева с порывами Справедливости — слишком явное, чтобы считать их чувства разделенными. Обладай он такой же мощью, сделал бы он с храмовниками то же самое, что и дух? Позволил бы он ярости охватить свои силы и рассудок, дал бы ей просочиться в его пальцы, под ногти, и царапать, давить, рвать на части... — Что это? — голос Траска дрожал, но в нем звучала и жесткость напавшего на след храмовника. — Ты, одержимый... Шагнув к Андерсу, рыцарь схватился за эфес. — Эй, осади назад! — почти прорычал Хоук. Андерс смотрел на Траска; глаза еще сияли жутким огнем Справедливости. По лицу врага было ясно, как тот напуган. — В чем дело, храмовник? — нагло ухмыльнулся маг. — Не нравится то, что видишь? — Андерс, не надо, — начал было Хоук, но тот не собирался больше ни с кем нянчиться. — Ты так спешил получить мою помощь, не правда ли? — безжалостно продолжал Андерс. — Вы, храмовники, все одинаковые. Горстка прикрывающихся законом лицемеров, делаете, что хотите и когда хотите! Вам приятно, да? Приятно помогать бедным беззащитным магам! Что, совесть от этого чище? — Так, хорош, — вмешался Варрик, встав между противниками и успокаивающе подняв руки. — Похоже, надо договориться, так сказать, что взгляды на кое-какие вещи у вас не совпадают... Траск не вытащил меч, но сделал еще шаг вперед, словно стараясь закрыть собой мага-ученика. Остальных беглецов уже и след простыл. Хоук в ответ выхватил кинжалы и встал между храмовником и Андерсом; тот не удивился, что Фенрис тут же занял позицию рядом с разбойником. Пальцы в шипастой перчатке угрожающе сжали рукоять палаша, но эльф делал это не ради мага. И все же, невзирая на мотивы Фенриса, Андерс получил между собой и Траском довольно внушительный живой щит. Глядя сквозь строй в темно-синие глаза рыцаря, он пытался без слов донести до храмовника мысль: «Да, тебе придется драться с ними. Именно это тебя и ждет, так что будь готов». Нужно было предвидеть, что Хоук так все не оставит, следовало приготовиться к косым взглядам его зеленых глаз, к долгому молчаливому пути обратно, вдоль берега. Тем не менее, все это действовало на нервы и вызывало ощущение, будто от него ждут объяснений. Меньше всего сейчас Андерсу хотелось объясняться. — Надо поговорить, — произнес разбойник. Они оба стояли возле Восточных ворот; Варрик и Фенрис уже попрощались и отправились по домам. — Тогда можешь проводить меня до клиники, — бесстрастно отозвался маг. — Честно, я не могу тратить время. Однако сжавшая его плечо рука говорила обратное. Андерс взглянул на Хоука; тот не казался рассерженным, скорее, взволнованным. Отчего-то так было только хуже. — Я думал, ты рад со мной поболтать, — за улыбкой Хоук пытался скрыть тревогу в глазах. — Об этом я говорить не желаю, — тяжело вздохнул Андерс. — Просто хочу вернуться и открыть клинику. Я и так обделяю пациентов со всей этой нашей беготней. Улыбка Хоука медленно потухла, сменившись нечитаемым выражением лица, которое он всегда использовал как защиту. Андерс почувствовал укол совести и отвел взгляд, когда разбойник убрал руку. Ясное дело, Хоук хотел, как лучше, вправду хотел, но он понятия не имел, когда надо... отпустить и забыть. Андерс сам должен был с этим справиться, Хоук не мог ему помочь, никто не мог. Когда он вновь посмотрел на Хоука, тот, подбоченившись, чесал шею. — Я и не догадывался, что стал таким благодетелем, — сухо промолвил разбойник. — Я не это имел в виду, — возразил Андерс. Он устал, да и синяки и ссадины все больше напоминали о себе. — Ну, не знаю, — пожал плечами Хоук; глаза у него сделались какие-то пустые. — Ты бываешь дико честным... когда захочешь. — Ладно, раз ты решил поиграть в гада, что за тема? — процедил маг. Разбойник взглянул на него, наморщив лоб. Андерс жалел, что не может успокоиться и проявить благоразумие, но под кожей все еще бурлила ярость. Гнев не стих, не улегся, как это бывало раньше, и маг чувствовал себя напряженным, словно веревка, которую затягивают все туже и туже, так что она вот-вот лопнет. Еще минуту Хоук колебался, а затем произнес: — Пойдем со мной домой. — Я же сказал, у меня нет времени... — затараторил Андерс. — Нет, есть! — заявил Хоук с очередной бесящей улыбочкой. — Мне что, взять тебя на ручки и нести? — Бля, только попробуй! — мага снова прорвало, и он больше не сдерживал досаду. — Тебе это смешно, да? Смешно, спрашиваю?! Держу пари, вы все животы от хохота надрываете, когда я теряю над собой контроль. Ты для того меня с собой таскаешь, а, Хоук, — чтобы поразвлечься? Тут Андерс сообразил, каким придурком себя выставил, и закрыл рот. Разбойник таращился на него, как на умалишенного. Возможно, он и сошел с ума... Андерс потер переносицу и заметил, что под ногтями еще осталась запекшаяся кровь. По дороге обратно он задержался у ручья и помылся, как мог, но отчистить все до конца никогда не удавалось. Прикрыв глаза, он попытался хоть что-то исправить. — Прости, — пробормотал маг; ярость немного отступила. — Я не хотел сказать... — Идем, — перебил его Хоук тоном, пресекающим любые дискуссии. Когда они вошли, минуя пылающий камин, Бодан сообщил, что матери Хоука нет дома — она отбыла к Гамлену с еженедельным визитом. Андерса это обрадовало; вряд ли антипатия Леандры, пусть та и выражала ее чрезвычайно вежливо, сейчас пошла бы ему на пользу. Разбойник не остановился в главной зале, а направился прямо к лестнице, не давая Андерсу времени задать вопросы, — он мог лишь идти следом. Маг гнал прочь чувство, будто его влекут на заклание, но ощущения были именно таковы. Хоук вел его в свою спальню — разумеется, чтобы поговорить с глазу на глаз. В библиотеке звучало сильное эхо, верхние помещения открывались в залу, а остальные комнаты, видимо, располагались слишком далеко, чтобы Хоук ими заморачивался. Андерс сомневался, что разбойник захочет делать свои слова достоянием общественности, но в спальне друга ему все равно было крайне неуютно. — Итак, — начал Хоук, снимая куртку и подходя к серванту рядом с платяным шкафом, — виски или бренди? — Я ничего не хочу, — отказался Андерс. — Не выберешь сам, налью по своему усмотрению, — даже не глядя на него, продолжал разбойник. Он вытащил два массивных высоких стакана и поставил их на сервант рядом с графинами. — Ладно, — покачал головой маг, — выбирай, мне вправду все равно. Хоук глянул на него через плечо и снова отвернулся. Взяв два больших хрустальных графина, он щедро наполнил оба стакана. Маг скрестил руки на груди и встал по возможности ближе к центру комнаты. Не хотелось, чтобы Хоук вообразил, будто ему здесь удобно. Стекло в ладони оказалось теплым. Застыв в паре футов от гостя, разбойник внимательно наблюдал за ним, словно что-то оценивая или просчитывая. «Что ты надеешься высмотреть? — думал Андерс, оперев стакан на руку повыше локтя. — Решил, что будешь долго пялиться и увидишь меня насквозь, увидишь то, что хочешь?» Что бы это ни было, Хоуку оно не понравится — тут Андерс не сомневался. Возникло желание отвести взгляд – на всякий случай. — Пей, — и Хоук отхлебнул свой напиток. — Не хочу, — промолвил маг, — просто стараюсь быть милым. — Да уж, в последнее время ты нехило стараешься, — заметил разбойник. Он медленно пошел к постели и сел. — Так в чем причина? Андерс толком не мог найти ответ — не такой, какой Хоук хотел бы услышать. Наконец-то, спустя столько времени, кусочки мозаики начали складываться в целое. То, что он отыскал в тевинтерском фолианте, тоже встало на место. Это не означало, что Андерс утратил свой страх, или что впереди не предстоял еще долгий, долгий путь. Его идея напоминала затаившееся под самой поверхностью земли семечко, готовое пустить ростки и вобрать в себя солнечный свет. Пока этого не произошло, маг постоянно нервничал, словно все, не относящееся к его миссии, было лишь пустой тратой времени и сил. Все, включая Хоука. И вот тут-то все разваливалось. Каждый раз, когда Андерс смотрел на разбойника, его планы, намерения будто улетучивались. Он уже делал уступки для Хоука, чересчур много уступок, и это лишь усложняло ему жизнь. Он поддавался, но не получал ничего взамен — и не получит, если не принесет жертву. А если он позволит себе сдаться, то... Андерс не мог даже помыслить о таком. Быть с Хоуком — он ощущал это как смутное воспоминание, или мечту, или сон. Недосягаемо, недоступно. Все, чего Андерс хотел, это чтобы Хоук был счастлив, однако тот упорно продолжал с ним флиртовать. Маг помнил, как более года назад, при первой встрече, Хоук сказал ему, насколько он упрям. До сих пор казалось невероятным, что можно быть таким упрямым. — Слушай, я не хотел на тебе срываться, ладно? — произнес Андерс. — Просто последние дни выдались, ну, тяжелыми. — И ты называешь Варрика мастером сдержанных суждений, — съязвил Хоук, делая еще больший глоток. Помолчав немного, он добавил: — Хочешь об этом поговорить? — Нет, не очень, — Андерс невольно расслабился, хоть и самую малость. Покручивая стакан, он любовался игрой света сквозь выпивку. — Раньше ты всегда со мной разговаривал, — подняв взгляд на мага, продолжал Хоук. — Ты мне больше не доверяешь? Создатель, с каких пор Хоук стал таким прямолинейным? А он, Андерс, этого даже не заметил... Возможно, спиртное развязало разбойнику язык, отсюда и подобная искренность. Маг открыл было рот, но обнаружил, что не знает, как ответить. Разумеется, он доверял Хоуку, но были вещи, о которых он никогда, ни за что бы не рассказал — прежде всего, ради безопасности самого Хоука. Если он не одобрит план Андерса, то попытается ему помешать, а этого нельзя было допустить. Альтернатива же казалась еще ужаснее: он захочет помочь и что тогда? Андерс не имел права втягивать в это друга, просто не мог! Если по его вине с Хоуком что-нибудь случится, он никогда себя не простит. Пусть лучше разбойник ненавидит его. Они отдалятся друг от друга, Хоук заживет нормальной жизнью с тем, кого любит. «Позволь ему обрести покой, он и так многое потерял». — Ты знаешь, что это неправда, — с упреком промолвил маг, — я всегда тебе доверял. — Может, ты мне голову морочил, — Хоук пожал плечами, уставившись на стену перед собой. — Я думал, мы друзья. — Конечно, мы друзья, — нахмурился Андерс. — Зачем ты все это говоришь, что на тебя нашло? — Что на меня нашло? — разбойник поднял на него изумленный взгляд. — Андерс, меньше часа назад я смотрел, как ты голыми руками избиваешь храмовника до смерти! Маг сглотнул, подавляя поднявшийся из глубин страх. Провалы в памяти и так вызывали тревогу — не хватало еще, чтобы кто-то пересказывал ему все события. Тогда собственное воображение собирало вместе факты и проигрывало сцену согласно его фантазиям: что могло произойти, что произошло на самом деле. Справедливость никогда не давал ему... увидеть. Маг не был уверен, легче ему от этого или нет. Кого защищал дух — его, Андерса, или себя? — Ты понимал, что может случиться, если возьмешь меня с собой, — оправдываясь, возразил он. — Я не всегда могу сдержать Справедливость, особенно когда вокруг усердствуют храмовники. Те беглецы, Каррас собирался их всех убить! Невинные маги пали бы жертвой одного тщеславного кровожадного человека! Ты вправду думал, что я это допущу? — Нет, — вполне трезво ответил Хоук, снова глядя на Андерса, — но ведь остановил их не ты, верно? — Не говори так, — маг помрачнел. — Но это же правда, — не унимался разбойник. — В последнее время мы все чаще видим не лучшую твою сторону. — Хоук... Андерс не знал, что сказать, и закрыл рот. Хоук пристально смотрел на него и, не дождавшись ответа, со вздохом наклонился вперед, уперев локти в колени. — Присядь хотя бы, а то я начинаю нервничать, — проворчал разбойник. Он допил свою порцию и поставил стакан на пол. — Не думаю, что это хорошая идея, — вздохнул Андерс. — Мне пора домой. — Слушай, тебе вечно пора домой! Давай себе роздых хоть иногда, а? Вот схлопочешь паралич или еще что-нибудь. — Не схлопочу я себе никакой паралич, — закатил глаза Андерс. — Тогда от меня получишь кое-что похуже, если сейчас же не сядешь, — пригрозил Хоук. — И пей, сейчас же, пока я сам это не выпил. Губы Андерса сжались в тонкую полоску. Открыв рот, он поднял стакан и запрокинул голову; обжигающая жидкость плавно полилась в горло. Маг немного подавился, но просто продолжал глотать. Он слышал, как тихонько рассмеялся Хоук, и разозлился на себя: ну почему этот звук сразу его успокаивает? Хотелось услышать еще... Хоук давно при нем не смеялся, и Андерс знал тому причину. Как же он хотел вернуть друга, и чтоб между ними не было этой неловкости! «Нет, ты хочешь большего», — шепнул кто-то в глубине сознания. Андерс помотал головой и, тяжело передвигая ноги, поплелся к кровати. Он поставил свой стакан на пол, рядом с хоуковым, и сел подле разбойника, отзеркалив его позу. Несколько минут они сидели молча; на этот раз тишина была уютной. Андерс потер лицо, стараясь не думать о том, насколько он вымотался. В последнее время он мало спал: работа над переводом страниц из тевинтерского манускрипта, загруженность в клинике и ночные кошмары не позволяли толком... Он почувствовал руку в волосах прежде, чем уловил или услышал какое-либо движение. Иногда он забывал, как бесшумно умеет действовать Хоук. Ощущение было приятным, более того, — правильным, как и всегда, отчего было еще труднее сопротивляться. — Тебе надо расслабиться, — тихонько произнес разбойник. — А ты должен это прекратить, — отозвался Андерс. Раз Хоук решил быть искренним, он тоже не станет юлить. — Что прекратить? — судя по голосу, Хоук не притворялся. — Ты знаешь, что. Рука в волосах замерла, а спустя мгновение исчезла. Краем глаза наблюдая за разбойником, Андерс со смесью горя и радости отметил, какое у того выражение лица. «Оттолкни его, — безжалостно повторял себе маг, — оттолкни, иначе он так никогда и не поймет. Сделай это, ведь он твой друг! Не дай ему тешиться мыслью, будто в тебе есть что-то, чего там нет. Он не видит, какой ты на самом деле». — Я не позволю тебе заблуждаться на свой счет, — продолжал Андерс, — ты и так уже достаточно напридумывал. — Но я всегда правильно тебя пони... — начал было Хоук. — Нет, неправильно, — невзирая на боль в груди, перебил его целитель. — Ты, кажется, решил, что я достоин нормальной жизни, но это не так, потому что я сам — ненормальный. — Ты знаешь, что меня это не волнует! — резко ответил разбойник. — И ты не такой, Андерс, не полностью! — Есть некоторые вещи... поступки, — запинаясь, продолжал тот, — и причины для поступков, которых ты бы мне никогда не простил. — А ты попробуй! — гневно воскликнул Хоук. — Как ты смеешь судить, даже не дав мне шанс! Андерс смотрел на него, чувствуя, что у самого лицо становится, как у побежденного. «Ты вправду смог бы столь горячо защищать меня, если бы знал, что я сбежал от Серых Стражей не только из-за неприятия в их рядах одержимцев, но и потому, что убил приставленного ко мне храмовника? Ведь первое мое воспоминание после соединения с духом, это мертвый взгляд Ролана, его растерзанная грудная клетка, его кровь — первая в потоке той, что заливает мне руки без моего ведома. Нет, — тупо повторял себе маг, — ты бы не смог». — Мне пора, — ничего не выражавшим тоном произнес Андерс. У него не было сил притворяться. Хоук даже не шевельнулся, не попытался его остановить. Отчего-то, несмотря на всю свою решительность, Андерса это задело. Где-то глубоко, под праведностью, продуманными планами, Справедливостью и всем прочим, таилось желание, чтобы Хоук не дал ему уйти, чтобы он удержал его и попросил остаться. Однако маг давил в себе это чувство до тех пор, пока не оказался в пустой тишине. Хотелось оглянуться, посмотреть на разбойника. Колеблясь, Андерс медленно открыл дверь и наконец обернулся: Хоук с гневным лицом наблюдал за ним, так и сидя на кровати. — Прости меня, Хоук, — маг покачал головой. — Ты хороший друг — лучше, чем я заслуживаю. Когда он уходил, шаги звучали в пустом доме гулким эхом.

* * *

Новая клиника не особенно отличалась от прежней, и все же что-то в ней было не так. Скорее всего, Андерс просто еще не привык к незнакомому месту — вдобавок почти каждый раз нужно было следить, как бы не сбиться с пути домой. Ноги сами несли его к заброшенной клинике, и неоднократно маг оказывался перед заколоченной дверью, спрашивая себя, как он вообще здесь очутился. Хоук не приходил его навестить, и Андерс даже начал тосковать — но что поделаешь, ведь он сам все это заварил. Результат вроде получился желаемый, но чем дольше это тянулось, тем хуже становилось на душе. Он продолжал переводить манускрипт, старался аккуратно раздобыть тевинтерский словарь или свод грамматических правил, однако дело двигалось медленно. Примерного перевода хватало для понимания основных принципов, а вот чтобы разобраться в ингредиентах и сложных инструкциях, требовалось как следует углубиться в текст. Обнаружилась пара составляющих, которых у киркволлских торговцев наверняка не купить, если они и вовсе были доступны где-либо за пределами Тевинтерской империи; а насчет некоторых других Андерс пребывал в сомнениях, что это вообще такое. — Тоже мне лечебница! — чрезвычайно язвительно заметила Изабелла. Маг поднял голову, но увидел на ее губах улыбку. — Ты тут появляешься хоть когда? — Ох, не начинай, — вздохнул Андерс, — неужто ты вправду удивлена? Нет, я не чувствую себя виноватым, что не примчался сюда лечить какую-то мерзость, которую ты подцепила в порту. — Не вопрос, — передернув плечами, ухмыльнулась Изабелла, — только болячка никуда не делась, а ты ж для того тут и сидишь, верно? Маг снова вздохнул, зажег фонарь и отпер дверь; Изабелла вошла внутрь следом. Было еще рано. Всю ночь Андерс провел на Рваном Берегу вместе с группой вызволенных из Круга учеников. Кошелек его заметно полегчал благодаря одному бесстрастному храмовнику, который открыл им дверь и позволил пройти мимо. Иногда он удивлялся причудам веры: «Маги всегда непредсказуемы». Однако некоторые рыцари храма не гнушались за несколько соверенов выпускать «непредсказуемых» на волю. Возможно, этот олух надеялся забрать деньги, а через несколько дней собственноручно вернуть беглецов на место. Андерс криво улыбнулся: что ж, удачи! По его прикидкам, ученики находились уже очень далеко, разбежались на все четыре стороны. Храмовники всегда были слишком самоуверенны, причем без всякого на то основания. — Ты что-то ранехонько объявилась! — прокомментировал маг, ставя посох к стене и освобождаясь от груза собранных припасов. — Ой, да я так, знаешь, бродила по округе, — уклончиво ответила Изабелла и продолжала прежде, чем Андерс смог бы задать новый вопрос. — Мне по-любому надо было зайти, вот и решила заскочить. — «Заскочить», — с улыбкой повторил целитель, — какая щедрость! Ты заскочила, чтоб я занялся тем, что там у тебя выскочило. — Будешь теперь брюзжать без остановки? — закатила глаза Изабелла. — Ладно, — отозвался Андерс, — давай уберем все это поскорее. Ривейнка снова озорно заулыбалась. — Ах, нечасто услышишь такое от столь привлекательного мужчины! — Охотно верю, — буркнул маг. — Если это не Хоук, разумеется, — добавила Изабелла. Она подпрыгнула и забралась на стол, зорко наблюдая за Андерсом. Проклятье, он до сих пор невольно на это реагировал. Проклятая Изабелла, вечно сует всюду свой нос... Андерс не представлял, насколько она в курсе, но когда бы ни заходила речь о Хоуке, что-то в ее знающей ухмылке заставляло его нервничать. «Блин, Создатель, ну и бардак!» — отругал себя Андерс. Он же не имел права ревновать, никакого права! — ... Да я просто пошутила, — не дождавшись ответа, объяснила Изабелла. — Ну-ну, мы сегодня не в настроении? — Мы не в настроении, — устало согласился маг. — Ты это в переносном смысле или в прямом? — ривейнка закинула руки за голову и улеглась поудобнее. — То есть, ты и твой воображаемый друг? — Не начинай, — Андерс вытянул руки, нащупывая следы инфекции. — Что за нытик! — беззаботно отозвалась Изабелла. — Помню, раньше с тобой веселее было. — Еще бы, не сомневаюсь, — пробормотал маг, стараясь обращать внимание не на нее, а на процесс лечения. Пока он работал, город вокруг проснулся. Андерс уловил перемены в доносимых эхом отголосках — небольшие, но заметные, если прислушаться. В старой клинике он всегда слышал, как подходят утром торговые лодки, звон колоколов, требующий открыть ворота. Новое помещение не выходило на канал, и тут до него долетали стук и шипение при запуске сточных систем, жужжание водяных колес. Маг признавал, что скучает по плеску воды: он навевал какое-то далекое воспоминание, ускользавшее сразу, стоило хоть немного на нем сосредоточиться. Однако и здешний шум был лучше безмолвия. — Ты же знаешь, нельзя бегать ко мне всякий раз, как подхватишь что-нибудь эдакое, — заметил Андерс. Изабелла поправляла корсаж, еще больше, чем обычно, сверкая перед ним глубоким декольте. — Разве магия не для того придумана? — подмигнув, спросила она. — В любом случае, я тебе не очередь тут задерживаю. С этим Андерс поспорить не мог. В тишине клиники было слышно, как бегают над головой крысы. — Не в этом дело... — Ага, кстати, насчет дела, — Изабелла взяла пустой стеклянный сосуд и принялась играть крышечкой. — Есть причина, почему тебя целую вечность не видать? Андерс не знал, что ответить. «Потому что мне бесполезно притворяться?» Не самое приятное признание, и лишь наполовину правдивое. Ему не хватало их компании, просто... — Вообще, без понятия, чего я заморочилась, — после недолгого молчания продолжала ривейнка, — оно ж, нахрен, и так ясно! — Тогда чего завела эту бодягу? — огрызнулся маг; ему совсем не хотелось подобных обсуждений. — Хотела дать тебе шанс чуть-чуть освободиться, — она поставила сосуд обратно. — Или возможность спросить о кое-ком без дикого отчаяния в голосе. — Лучше не надо, — сухо ответил Андерс, — и если мы закончили... — Ладно, ладно! — Изабелла остановила его, подняв руку. — Раз тебя это так задевает, лучше оставлю все, как есть. — Спасибо, — произнес маг, не чувствуя особой благодарности. Он не смотрел, как Изабелла уходит, просто слушал стук ее сапог по направлению к выходу. Одновременно раздавались еще шаги — это шел человек, нуждавшийся в его услугах. Изабелла повысила голос, приветствуя кого-то. — Легок на помине! — рассмеялась она и скрылась за дверью. Андерс замер. Ох, чудесно... — Вот, значит, где ты спрятался! — Варрик и не пытался скрыть разочарования. — А мне нравится, как ты тут все устроил. Выглядит почти так же неуютно, как прежняя дыра. — Ну, не знаю, — откликнулся Хоук, — здесь присутствует некий сырой шарм плесени... Андерс просто обрадовался, что разбойник пришел не один. Варрик широко улыбнулся ему, и маг сумел выдавить ответную улыбку. — Видок у тебя ужасный, — фыркнул гном, — опять всю ночь не спамши? — Не устаю изумляться твоей наблюдательности, — парировал Андерс, избегая пристального взгляда Хоука. — Я тебя предупреждал насчет морщин, — напомнил Варрик. — Сам виноват, коли не принимаешь советов по уходу от красавца вроде меня. Андерс хохотнул в ответ. Из хоуковых приятелей больше всех ему не хватало Варрика — а может, и самого смеха? В воздухе ощущалось напряжение, однако никто из присутствующих не стал бы этого признавать. Маг одернул куртку и прочистил горло. — Итак, кто-то из вас при смерти, хотя по виду не скажешь, или это визит вежливости? — он оперся о стол, скрестив руки на груди. — У меня локоть побаливает, — отшутился Варрик, — но прочее — чистый бизнес. Андерс четко отметил про себя, что Хоук до сих пор слова ему не сказал, но продолжал смотреть на гнома, игнорируя все остальное. — Что за работа? — спросил он, стараясь отчасти скрыть усталость. — Вообще-то, нам требуется твое мнение знатока, — произнес Варрик после паузы; очевидно, он ждал, что Хоук сам объяснит, но тот молчал. — Ты ведь разбираешься во всяких травах и подобном? — Верно, — кивнул Андерс. Интересно, к чему он ведет? — Нам надобно отыскать кое-что на берегу, вот и нужен человек, чтоб распознал по виду, — продолжал гном. — Шлюхин румянец, железная кора, м-м? — Ну-у, шлюхин румянец найти нетрудно, он цветет как раз в это время года. Растет во влажной песчаной почве, подальше от сквозняков. Поищите возле пещер, у входа. С корой я вам не помогу, но спросите долийцев — они из тех немногих, кто умеет ее обрабатывать. Андерс покосился на разбойника — тот все еще смотрел на него. Тогда маг опустил руки и снова перевел взгляд на Варрика. Сколько еще это протянется? Чего ему вправду хотелось, так это прилечь и вздремнуть до того, как начнут приходить люди с настоящими проблемами. Если он не поспит хоть немного, то просто не будет в состоянии лечить. — Если честно, — Хоук наконец обратился к нему напрямую, — мы надеялись, что ты пойдешь с нами. Мы же понятия не имеем, что искать. — Я могу описать вам это растение, — ответил Андерс. Хоук сразу помрачнел. — Уверен, оно вроде как цветок, — быстро вмешался Варрик. — Слушай, Блондинчик, дай нам роздыху, а? Мы стрельбой да кинжалами на жизнь зарабатываем, травки со зверушками – малость не наш конек. Андерс вздохнул и опустил голову. Они же не оставят его в покое, так? «Ну и ладно, — подумал он, — чему бывать, того не миновать». Снова неловкость и неприязнь... Жизнь — чудесная штука, правда? — Хорошо, раз вы настаиваете, — сдался Андерс. — Когда отправляетесь? — А когда ты свободен? — с улыбкой спросил Варрик. — А я вообще бываю свободен? — скривился маг. Они договорились выйти до полудня, пораньше — тогда, как пояснил Андерс, яркий раскрывшийся цветок будет легко отыскать. Дел в клинике стало все же меньше, чем раньше — с тех самых пор, как храмовники устроили рейд, и пришлось перебраться в другое место. Люди еще были напуганы, как и всегда после какого-либо контакта с «законниками». Андерс особо не расстраивался. Сказать по правде, не взирая на угрызения совести, он был рад передышке.