.красные розы. красные маки.
Ино бережно заворачивает цветы в яркую жёлтую бумагу, оглаживает подвороты и ещё раз проверяет, чтобы каждый лепесточек был свежим и ярким. Розы алые, как кровь, свежие, они с мамой срезали их только утром, но на жаре пара бутонов уже успела потемнеть. Разумеется, Ино не кладёт их, ну уж нет, точно не в этот букет! Вернувшись за прилавок, она с улыбкой протягивает подарок сэнсэю, отмахиваясь от денег. — Вот! Сэнсэй довольно улыбается ей в ответ. Ино складывает ладошки перед грудью, заглядывая в его глаза. Давно не видела его таким счастливым, и чуть не подпрыгивает от нетерпения. Не выдерживает, видя, с какой любовью сэнсэй разглядывает крупные мясистые бутоны. — Для кого он? Сэнсэй вздрагивает, оторвавшись от цветов, взгляд его мечется, и он, машинально запустив ладонь в волосы и потирая затылок, принимается бормотать сначала совсем неразборчиво, отдельными звуками, а потом, опустив глаза в пол, уже чётче бормочет: — До встречи! Ино, хихикая, уже ему в спину щебечет, подпирая щёки руками: — Передайте от меня привет Куренай-сэнсэй!.
Куренай-сэнсэй, придерживая полный тяжёлый живот и опираясь о руку Шикамару, взбирается на порожек, и Ино спешит к ней, обогнув прилавок, стремится поймать свободную её ладонь в свои. Кожа у женщины сухая и белая, а костяшки остро выступают, обкусанные ногти пожелтели. На широком подоле длинного чёрного сарафана капельки грязи. — Погоди-погоди… — смёется она, когда Шикамару делает ещё шаг вперёд, и наваливается на прилавок, выпустив его предплечье. — Фух, утомилась! — и обмахивается ладонью. — Как вы? — спрашивает Ино, и женщина доверительно ей сообщает: — Ты знаешь, сегодня так захотелось яблок, а дома-то ни одного! Мы с Шикамару ходили на рынок, а там так ужасно пахло рыбой. — Купили яблоки? — поглаживая чужое запястье пальцами, интересуется Ино деловито, смотрит на Шикамару. — Да купили, — отмахивается Куренай, — только меня тошнит теперь. Правда же, Сакура сказала, это закончится к родам, а какое там… Рожу, знаешь, первым делом наемся чего-нибудь такого, от чего сейчас выворачивает. Ужасно по морепродуктам соскучилась, а увижу — сразу на языке плёночка и глотку сводит. — У меня никогда не будет детей! — шутливо сетует Ино, помогая женщине присесть, и Куренай смеётся снова, заправляя на колени складки чёрного сарафана. Лопатки у неё высоко выступают от хребта, а ломкая шея будто под тяжестью головы клонится к плечу. — Что-то ты сегодня бледненькая, Ино-чан… Так, что я хотела? — Куренай звонко щёлкает тонкими, как веточки, пальцами. — Маки, — подаёт голос тень-Шикамару, и Куренай хлопает себя по колену ладонью. — Ну точно, совсем голова не на месте последние дни. Ты знаешь, из-за этих дождей в нашем… В моём саду всё повяло, двор такой серый, что тошнит, а мне и так хватает. Остались у вас семена с прошлого года? Я думаю, если сейчас посадить, ещё успеют до холодов месяц-другой порасти… — Сейчас-сейчас, — суетится Ино. Скатывается кубарем в подвальчик и грохает горшками. Шикамару заглядывает, загораживая ей свет, и она гонит его от прохода, шипит, обломав ноготь, но торопливо поднимается по лестнице назад, поддерживая под грудью тяжёлую кадку. — Ох ты Ками-сама! — хлопает в ладоши Куренай, когда Ино, оттолкнув Шикамару бедром, ставит перед ней кадку с пушистыми зелёными листьями и парой одиноких тонких ростков, светлых от долгого стояния в темноте. — Маки не покупают в букеты в последние недели, — оправдывается Ино то ли перед Шикамару, то ли перед собой, и толкает кадку носком ноги. — Забирайте, они распустятся через пару дней, если солнышко будет! Когда той же неделей она помогает Шикамару закупаться продуктами, у Куренай выпачканы в земле пальцы и она, поддерживая листик, заливает у самого корня из крошечной детской леечки землю водой, рассуждая: — Распустятся, когда рожу. Вот Мирай порадуется! — Да она слепая сначала будет… — ворчит Киба из дома и чихает, выметая веником пыль из угла под столом с портретом и благовониями. — Порадуется, я сказала! — заявляет Куренай, и наполнившиеся бурым бутоны покачиваются согласно в такт её словам..оранжевые физалисы.
— Ой, да всякое бывало, — бормочет мама, скребя ножом тёмную морковь. — Но, знаешь, на всю жизнь запомнила… И не представишь себе. Дружите же вы с Наруто? Ино поднимает на маму глаза и кивает, закрывает воду и садится за стол. Мама любит рассказывать истории. А Ино теперь, после войны, любит их слушать. Они стараются не оставаться одни дома или в комнате, у мамы подруги, у Ино — друзья, но Шикамару сейчас возится с Мирай, а Чоджи на миссии в стране Молний, так что Ино остаётся развлекать маму болтовнёй, закрыв лавку пораньше. — Дружим, а что? Он вроде цветы не покупал. — Да он-то не покупал. Кому ему, Саске что-ли? — прыскает мама, и Ино подмигивает ей. Ну а что? Можно и посплетничать иногда… — А вот отец его в своё время меня так развлека-ал. Я ещё девчонкой была, с твоим отцом мы только поженились, а Минато же нас младше был, хотя выпускались мы все в одном году. Он за Кушиной, мамой Наруто, с самой Академии бегал, представляешь? А она от него. Вся деревня смеялась, мы даже спорили, помню, поженятся в чётный месяц или в нечётный. Три раза он ей предложение делал, можешь себе представить? А она всё «не хочу», да «не хочу», вертела хвостом. Он её так и звал — «лисица», а глаза светились, аж слепило. Ну, когда они ещё были твоего возраста примерно, работала я здесь ещё недавно. Всё значения цветов запоминала, отец твой донимал меня ими ужасно. «Важно», говорил, ворчун. До сих пор их помню… Да не будем о грустном. Минато обычно к Иноичи бегал, а тут его на миссию вызвали, и я вместо него впервые в лавке одна встала. И тут прибегает: щека порезана, голова перемотана — меня так смехом и разобрало. Я спрашиваю, значит, зачем явился, а он мне «Остался у тебя физалис?». Я на него глаза так и вытаращила. А он смотрит, видит, я не понимаю ни черта, да как засмеётся. Смеялся-смеялся, я даже испугалась, может, что совсем не так сделала или поглупела внезапно до жути. А он извинился, отмахивается. Начинает мне объяснять, мол, сухоцвет такой, маленькие ярко-оранжевые фонарики. А я же совсем ещё не соображала в этих хитростях, одно только знала — если сухоцветный букет, в нём обязательно несколько должно быть этих самых сухоцветов, так твой дедуля всегда делал. Нашли физалис, а он взял целую охапку, деньги мне отдаёт и твердит «Не надо больше ничего!», да так и сбежал, чуть с порога, споткнулся, землю носом не пропахал. Он вообще неуклюжий довольно был, сколько его помню, если дело боя не касалось. Посуду вечно бил, а Кушина такая же, но всё равно его ругала. Им сервиза на свадьбу ни одного не подарили, шутили, бесполезно. День проходит, два, возвращается твой отец с миссии, а я ему и говорю: «Намиказе заходил, странный такой, цветочки вот эти брал, которые на рыжие коробочки похожи, не помню, ками, как называются-то?». А он смеётся, физалис, говорит, и смеётся всё. Я спрашиваю, чего он хохочет, а он мне так тихо на ухо: «Знаешь, почему Намиказе физалисы покупает?». Ну я не знаю, а он мне — всё хохотом давился! — опять на ухо: «Да Узумаки их есть любит!». Ино, потянувшаяся отпить лимонада, звучно давится, обжёгшись зубами о кусочек льда, и заливается смехом, хлопая ладонями по столу. — Так зачем же ей сухоцветы? Там же ягода с горошину! — спрашивает сквозь смех. — В кондитерских же продаются такие же, только большие! — А она, — улыбается мама, — считала, что мелкие слаще, и чтобы непременно их из коробочки из этой оранжевой выковырять, ну ты представляешь? То ли правда, то ли издевалась, уж не знаю. — И Четвёртый на поводу у неё шёл? — неверяще распахивает Ино глаза, и мама кивает, посмеиваясь. — Бывает. — Вот в кого Наруто такой… — тянет Ино, и мама шутливо брызжет в неё водой с ладони..жëлтые ромашки.
— Привет! — машет рукой Ино, но Темари только смеряет её взглядом вскользь, тут же сосредотачиваясь на цветах. — Подсказать что-то? — Не надо, — отмахивается куноичи, и Ино, поджав губы, отступает и возвращается за прилавок — нарезать ленточки для готовых букетов. В этом месяце так много заказов! Темари красивая. У неё волосы цвета соломы, пушистые хвостики, ровная гладкая кожа и яркие глаза. Правда, Ино находит её немного грубоватой, но все шиноби Песка, которых она встречала, такие. Темари сильная и стойкая, и Ино это нравится. В последнее время она приезжает в деревню часто, и есть шанс, что они могли бы стать подругами. Темари бы неплохо влилась в их компанию. — Эй, хотя знаешь, — слышит она из-за стеллажа с розами, — всё-таки помоги. Ино с готовностью, оправив фартук, подходит к ней. Смотрит вопросительно. Темари осторожно, даже завороженно касается самым кончиком указательного пальца светло-розового бутона клементины. Такие раньше любила Сакура, пока Ино не подарила ей горшок с её первыми лилиями. — Хочешь эти? — деловито интересуется она, приподнимая ветку, чтобы продемонстрировать свежую воду в кадке. — Есть ещё малиновый, оранжевые, жёлтые, бордовые… — Погоди-погоди! — обрывает её Темари и даже несколько смущённо усмехается. — Я и без того не знаю, что выбрать, — признаётся тихо: — Первый раз вижу столько цветов в одном месте. У нас можно купить только кактусы и колючки. — Ну, у роз тоже есть колючки, — шутит Ино. — Они тебе роднее? Темари тут же кривится и косится на розы с неодобрением, чем вызывает у Ино смех. — Слушай… — начинает, заложив ладони под локти на груди, и Ино обращается во внимание. — А есть какие-нибудь, которые только в Конохе растут? Розы и у нас, наверное, есть, если постараться с каким-нибудь пустынным сортом, вот эти штучки, — она указывает на облачка гипсофилы тонким пальцем с аккуратно обрезанным ногтем, — я видела в стране Травы. — Ну, — принимается рассуждать Ино, проходясь по рядам, — астры мы возим из облака, хризантемы тоже. Вот эти с полей в стране Чая, эта красота в подарок от родственницы из Тумана, — Темари следует за ней, рассматривая горшки за витриной. — А вот эти наши. Таких больше нигде нет, — хвастается Ино, а потом, припомнив, добавляет: — Хотя нет, вот эти семена я, кажется, дарила маминой подруге из страны Риса, — закладывает руки за спину и интересуется хитро: — А для кого будут цветочки? — А? — будто очнувшись, Темари смотрит на неё. Пожимает плечами бесстрастно: — Сама хочу. Сто лет цветов не видела, надо же и себя радовать. Ино смотрит почти с восхищением. — Ты сегодня уезжаешь домой? — интересуется она, присаживаясь на тумбу, пока куноичи разглядывает разноцветные горшки. Темари кивает «Через пару часов», наклоняясь и пристально разглядывая дороникум. Ино замечает: — Только смотри, чтобы никто их не жевал, они ядовитые. — Ещё чего! — фыркает Темари. — Дам я кому-то жевать мои цветы! Ино смеётся, прикрывая рот ладонью, и Темари тоже кривит губы в улыбке. Уходит к прилавку, пока Ино набирает цветы, проверяя, нет ли где сломов или подгнивших листьев. Бережно заворачивает в плотную бумагу и убирает по просьбе Темари в коробку. Зажав плотный картон подмышкой, девушка прощается и уверенно шагает к выходу, когда Ино вспоминает и, повысив голос, зовёт: — Эй! Но они завянут на жаре быстро, лучше поскорее поставить в воду. Может, тебе дать что-нибудь с собой? — Не переживай, — отзывается Темари уже на ступеньках, зацепившись свободной рукой за крепкий дверной косяк. — Я оставлю их в мокром песке. Не завянут. Когда через месяц после свадьбы Хинаты Шикамару донимает её вечером, какие же цветы ему лучше подарить девушке, Ино не задумываясь указывает на ярко-жёлтые ромашки..зелëные тюльпаны.
— Да жёлтые они, я тебе говорю. Жёлтые, женщина! — Зелёные, — припечатывает Ино, хлопая ладонью по колену Чоджи. Тот, оторвавшись от коробки с овощами в карри, сообщает: — Но они правда… — Зелёные они! Зелёные-зелёные-зелёные! — визжит Ино, зажимая уши. Шикамару возводит глаза к потолку. — Да не бывает зелёных цветов, даттебайо! — взрывается Наруто, широким жестом обводит лавку. — Зелёные только листья! — А циннии? — подскочив и подбоченившись, напирает на него Ино широкой грудью. Друг пятится, но всё равно полон решимости. — А гортензии? А молюцелла? А табак? А эхинацея?! — Что такое молюцелла? — шёпотом уточняет Хината, потянув разбушевавшуюся Ино за рукав. — А, что? — вздрагивает она, разом остыв и прекращая неминуемое наступление. — Колокольчик такой, высокий, зелёный весь, в камушках растёт. — Табак — не цветок, — скрестив руки на груди, хмурится Наруто. — Ну, вообще-то цветок, — вставляет Шикамару. Бесит тем, что снова вертит в руках зажигалку, но Ино считает, что вполне способна привыкнуть к этому. В отличие от упрямства Наруто! — Да? Ну ладно, — Наруто чешет в затылке. — Но эти, я вам говорю, жёлтые! — Ино, ты извини, но эти и правда… Немного жёлтого цвета, — тычет пальцами в бархатные тюльпаны в кадке у себя за спиной Чоджи, и все уставляются на закипающую снова Ино. — Да, они жёлтого цвета! — топает ногой она. — Но… Но они зелёные! — Зовите Сакуру, — тихо цедит Наруто в сторону Шикамару, не сводя с Ино глаз, и она готова всадить ему кулак в живот. — Пациент готов… — Да что же ты за идиот! — всплёскивает руками она, а после обвинительно зыркает на Чоджи. Наруто хлопает себя раскрытой ладонью по лбу, Шикамару молчаливо потирает переносицу пальцами. Ино победоносно фыркает и, подхватив кадку за ручки, оттаскивает её в сторону склада. Вообще-то, она позвала их в качестве помощи, а не как экспертов в цветах. Тоже мне, жёлтые! Да какие они жёлтые! Сорт «жёлтый тюльпан» она сама выращивает, они бархатными даже не бывают! А эту прелесть, то есть, «зелёный тюльпан», ей прислала подруга из страны Волн. Нет, просто немыслимо! «Жёлтые», ха! Сорт «жёлтый тюльпан» даже цветом отличается, она оранжевые по серединке, а эти, «зелёный тюльпан», то есть, по серединке жёлтые и белые! Вот дураки, ничего они не понимают… — Но они правда жёлтые… — стонет за её спиной Наруто, и Хината осторожно шепчет ему: — Может, мы что-то не так ей сказали? Или не так её поняли… Ино фыркает. Ну что тут можно не понять? И как вообще можно так невежественно путать сорта тюльпанов? Одни из самых красивых цветов, между прочим. Вот Сакура бы ни за что не перепутала! Как жаль, что она теперь часто пропадает в госпитале, и приходится общаться с этими… Дураками. Кстати, надо будет обязательно попить с Сакурой чая. Может, она уже успела себе кого-нибудь найти? Свести её с Ли что-ли… Ну а что? На безрыбье и рак рыба..голубые ирисы.
— Вообще, «ирис» — это радуга с какого-то там древнего языка, — тщательно пережёвывая пирожки Мебуки-сан, рассуждает Ино. — Помнишь эти сказки про кражу огня у богов? Ну вот, когда тот чудак украл огонь, на земле тут же появилась радуга, вроде символа радости всех живых существ или как-то так, — Сакура кивает, облизывая пальцы. — И радуга горела, горела, даже когда село солнце, и поэтому люди не испугались, ведь у них была надежда на то, что свет с ними останется. Ночь кончилось, солнце вышло, они там все безумно обрадовались, а там, где была радуга, выросли ирисы. Вот. Сакура, кивая, глотает саке, которое грела за щекой, и со знанием дела замечает: — Ну и ерунда. — Ага, — кивает Ино. — Зато красиво. И поэтому ирис — это всё такое связанное с надеждой, понимаешь? Как бы тот, кто оставил их у тебя в кабинете, выражает надежду на то, что ты обратишь на него своё внимание, вот так вот, подруга, — она звонко цокает языком. Потом, сощурившись, уверенно выдаёт: — а вообще, надо было тебе на ухаживания Наруто ещё в Академии соглашаться, а мне Саске уступить. Может, это мы их геями сделали? А теперь они женятся… — Ужас-то какой. Секунду они смотрят друг на друга, а потом обе сгибаются в пьяном смехе, держась то за живот, то за голову. Сакура, хохоча, едва не сбивает стоящий рядом в старой вазе букет голубых ирисов, который Ино сегодня и вчера точно никому не продавала и который Сакура нашла после смены на своём столе обвязанным нежно-розовой ленточкой. Саске по мальчикам, Наруто по Саске, Ли — не вариант, и вот Сакура уже одна и в активном поиске. Хотя нет, это Ино в активном поиске, а Сакура в активной работе. Но все варианты, которые предлагает ей Ино, Сакуре не по нраву. Может, хоть с таинственным поклонником повезёт? Был бы он только немного менее таинственным. — Слушай, а может, он не местный? — предполагает Сакура, отсмеявшись. Они заходят уже на третий круг этого обсуждения, но ради него Ино закрыла лавку на час раньше, и теперь сидит на полу в темноте среди цветов и пьёт, закусывая пирогами с рисовой карамелью. — Или тайну держит, — пожимает плечами она. А потом, распахнув глаза, дёргает подругу за рукав: — А вдруг это девушка? Или вообще, прости Ками, Ли? — А вдруг он не разбирается в цветах и нет тут никакого намёка на всякие надежды? — вразрез предполагает Сакура. И тут же с аханьем подскакивает, перепугав Ино так, что та разливает на свой старенький жёлтый сарафан саке. — Пошли, пошли! Она подрывается, тянет Ино за собой, поднимая на ноги, и Ино, опомнившись только на улице, смеётся, пытаясь вырваться: — Эй, да куда тебя несёт? И веник ты этот зачем с собой взяла, оставила бы в воде… — К Какаши-сэнсэю! — уверенно пробираясь сквозь яркую ярмарочную толпу и перекрикивая её шум, отрывочно объясняет Сакура, но за запястье Ино держит крепко, так что остаётся только идти за ней следом. — У него эти, как их… Собаки! Мне нужен Паккун, иначе я умру от любопытства! Пусть найдёт того, кем пахнет от букета! — Дура, сейчас же ночь! — кричит ей Ино, но Сакура только отмахивается. Кажется, четвёртая бутылка всё же была лишней?...синие-белые колокольчики.
Ино, напевая, раскладывает рисунки перед взволнованной Хинатой, и обращается к мрачному Саске, который подпирает косяк с таким выражением муки на лице, что его становится действительно жалко: — А ты, напомни, зачем здесь? — А, я попросила его прийти со мной, — отрываясь от карточек со свадебными букетами, улыбается кротко Хината. Эти двое, Ино совершенно не понимает, сдружились так на почве свадьбы или на почве нежданного высокого положения в клане со всеми вытекающими? Хината Принцесса, Саске — Глава… Или на почве потери старшего брата? Или большой приязни к Наруто? Но что-то общее нашли, раз теперь таскаются по деревне за ручку и шушукаются, как бывалые подружки. Если бы Киба не бегал повсюду, как в попу ужаленный, с подготовкой к свадьбе (чем уже страшно надоел), Ино бы не поскупилась на шуточки про то, что эти трое задумали составить самую необычную семью в деревне. Ино не ревнует ни Хинату к Саске, ни Саске к Хинате, но это как минимум выглядит подозрительно поначалу. Сейчас-то они все уже привыкли. — Только я пока не понял, зачем, — продолжает давить кислую мину Саске. Его, очевидно, тоже затаскали с подготовкой к свадьбе, ведь из двух женихов Наруто такие вопросы явно доверять не стоит. Может, поэтому Хината и предложила объединить торжества? Устала всё делать сама? — Они все какие-то… Не такие! — бормочет она расстроенно, и Ино спешит обнять её за плечи. Тараторит: — Дорогая, сейчас ещё принесу, даже не вздумай переживать! — и уносится к шкафам. Она показала уже, наверное, сотни две вариантов свадебного букета… Но не разочаровывать же подругу раньше времени! Правда, книги с каточками скоро кончатся, и придётся придумывать что-то новое. — А тебе что-нибудь нравится? — спрашивает за её спиной Хината у Саске, и тот отвечает невнятным мычанием. — Мне кажется, Ино уже так забегалась. Может, посмотрим ещё раз и выберем уже из того, что есть? — Мне-то букет не нужен, — хмыкает Саске, а Ино деловито сообщает: — Вообще-то, по традиции жених тоже несёт букет вместе с невестой. Саске смотрит на неё, как на дурочку, а потом, выгнув бровь, уточняет: — За невесту в нашем случае принять предлагаешь меня или Узумаки? Ино, фыркнув, обходит прилавок под смех Хинаты, а потом даже подпрыгивает на месте от озарившей сознание идеи. — Придумала! — и жених, и невеста оборачиваются на неё, а она торопится к альбому с набросками, который остался в шкафу последним. У него совсем сухой корешок, а страницы крошатся, поэтому Ино осторожно опускает его перед Хьюгой, нежно поглаживая деревянные дощечки переплёта. — Есть такой колокольчик, его раньше «падающая звезда» называли. Вот он, смотрите. Символ любви, честности и, вообще-то, болтливости, но это так, ни к чему, — Саске хмыкает, — девушкам по поверьям приносит счастливую долгую любовь, а в браке — спокойную старость. — Ну, это нам не грозит, — всё же вмешивается в её увлечённый рассказ Саске, и она шикает: — Не перебивай! Короче, у этой «падающей звезды» в природе всего два цвета, белый и синий. И их называют «жених» и «невеста»! — Ино подпрыгивает на месте и коротко хлопает в ладошки два раза. — Гениально, да? — Это очень романтично, — кивает Хината, разглядывая пожелтевшие от старости рисунки крепкой тушью, а после оборачивается к Саске. — Хочешь, Ино тебе тоже сделает букет? Я возьму «невест», а ты — «женихов». — Я что, девчонка что-ли? — ворчит Саске, но они оба уже видят, что Хинате понравилась идея, и отказ её может обидеть. — Ладно. Напялим на Узумаки фату, сойдёт за невесту. Колокольчики так колокольчики..фиолетовые розы.
Сай мнётся на пороге, пока Ино с восхищением носится мимо него, прижав одной рукой к груди букет ярких роз, перехваченный простой широкой лентой. Никак не может определиться, какую бы вазу взять, ведь за всю жизнь ей дарил цветы только отец, когда она ещё была малышкой. воспоминания жгут глаза слезами, пока Сай неловко и деревянно пытается объяснить ей: — Какаши-сэнсэй дал мне книгу о значениях цветов. Я прочитал, что сиреневые розы можно дарить, если хочешь сказать о любви, восхищении и серьёзных намерениях. И об очаровании девушкой. Я хочу сказать. Твоё волнение означает, что ты принимаешь подарок? Ино, зардевшись, кивает, сцапав с полки более-менее подходящую по размеру вазу из прозрачного стекла и, утерев глаза тыльной стороной запястья, просит, протягивая её Саю: — Налей воды, пожалуйста.