***
Когда Уэнсдей собрала чемоданы, исчезая в чёрном лимузине вместе со своей семьёй из поля видимости Ксавье, парень провожал транспорт долгим взглядом, тяжело вздыхая. Этой академии пришлось пережить многое, особенно за последний год. То частые потасовки с нормисами, которые порой выходили за рамки доступного; то неизвестные нападения в пределах Невермора; то странное послание о том, что Аддамс суждено её якобы «уничтожить». И третье, слава богу, в которого Торп в последнее время стал все больше и больше верить, не было правдой. Ну точнее, частично. Пожар произошёл, и все события на вырванном клочке листа тоже, но в итоге все закончилось более, чем спокойно, не считая всеобщей паники и тревоги. Но, пожалуй, это не самое впечатляющие событие из всех, что произошли. Для шатена стало потрясением то, что разыскиваемым монстром оказался Тайлер — самый безобидный, по мнению Ксавье, парнишка из кафе. У них не заладилось общение ещё давно, но Галпин казался ему слишком «мягким» и добрым, чтобы вообще решиться кому-то навредить. Он ведь буквально недавно приходил в шаткое «укрытие» изгоя из Невермора для того, чтобы в сотый раз извиниться за свои поступки прошлого, но сказать ему и слова не дал сам Торп — он захлопнул перед шатеном дверь сразу же, как только её распахнул. На самом деле Ксавье никогда толком не выслушивал Тайлера, игнорируя и избегая любые попытки нормиса наладить контакт или хоть как-то сгладить атмосферу между ними. И с приходом Уэнсдей в академию все тонкие нити к этому оборвались. — Что ты тут… — тихо пробормотал шатен, уставившись на измотанного и уставшего Галпина. — делаешь. Ситуация могла бы быть самой странной из всех, если бы одна конкретная девушка не вытворяла вещи ещё страннее: Тайлер стоял посреди леса один, в изорванной одежде с пятнами от крови, взъерошенными волосами, весь до ужаса вспотевший и с диким, почти лихорадочным, блеском в глазах. За долю минуты парень потерял равновесие, рухнув на землю без сознания. Настала очередь Ксавье творить странные вещи. Вместо того, чтобы сдать Галпина обратно копам, парень подорвался к шатену, нависая над бессознательным телом и ощупывая, есть ли пульс. На кончиках дрожащих пальцев слабо пульсировала чужая кожа. Облегченно вздохнув, Торп, практически не задумываясь, решил, что самое лучшее решение в такой ситуации — отнести нормиса в свою хижину, а уже потом — сдавать, куда надо. Но, наверное, это было либо самой большой ошибкой в его жизни, либо самым правильным решением.1.
Ошибка, потому что кудрявый парень вдруг очнулся, стоило ему опуститься на более-менее мягкую поверхность, застеленную пледом, деревянной кровати, и расширенные зрачки с учащенным сердцебиением не говорили ничего хорошего. Ксавье не знал, как Тайлеру удалось выбраться из машины и так далеко убежать, но одно было яснее некуда — парень добрался до Невермора в облике чудовища. И сейчас, кажется, у шатена был второй круг обращения. Торп в панике оглядывал трясущегося парня, пытаясь унять свое рвущееся наружу сердце и нервы, которые расшатались хуже некуда. Ладони вспотели, глаза забегали то к спасательной двери, что вела на улицу из этого душного помещения, то к мучавшемуся Тайлеру, у которого состояние было не лучше, чем у самого «изгоя». Да, они не ладили, да, почти что подрались из-за ревности к Уэнсдей, и да, Ксавье все ещё недолюбливает Галпина, но это все не значит, что шатен не хочет ему помочь.Это неожиданное открытие собственных чувств заставило парня взять себя в руки, повторно нависая над нормисом. — Помоги, прошу. — сорванно лепетал Тайлер, отчаянно хватаясь за чужой рукав пиджака. — Я не могу больше, голова сейчас лопнет. Парень бормотал ещё что-то, но одного только его взгляда хватило, чтобы Торп схватил мечущегося на кровати шатена руками за лицо, призывая замереть. Он чуть надавил, чтобы привлечь чужое внимание и заставить посмотреть на себя. — Если прекратишь так дёргаться, то я смогу тебе помочь. — и пускай художник говорил все это уверенно, в голове не было ни одной идеи о том, как и чем вообще можно прекратить эту стадию превращения. Быть разодранным ему сегодня совсем не хотелось. Но, сделав глубокий вздох, шатен начал считать от одного до десяти, выравнивая дыхание. Безнадёжно, потому что руки тряслись, сам парень вспотел, а головная боль, как назло, только усилилась. Ещё и тошнота в придачу.2.
Лучшее решение, потому что за какие-то семь минут «изгой» буквально сам для себя понял то, что так давно отказывался понимать. На глазах у нормиса начали появляться когти, которыми он расцарапал плед и пол, затем рука вдруг некрасиво вытянулась, принимая бледный и костлявый вид. «Изгой» не на шутку испугался, сцепляя пальцы на чужой челюсти сильнее. «Это пиздец…» — думается парню, когда всем стало известно, что монстром все это время был Тайлер. — Это пиздец… — шепчет Ксавье, когда на его глазах шатен начинает обращаться. А потом, абсолютно наплевав на все невидимые границы, которые так усердно чертил сам себе Торп, шатен резко поддаётся всем телом вперёд, впечатываясь своими губами в чужие. Наконец бьющийся в агонии Галпин замирает на месте, широко распахнув глаза. Того морозило ещё секунду назад, а теперь… Теперь только Ксавье, жадно вгрызающийся в его рот. Это было похоже на чистое безумие, потому что целовать обращающегося нормиса — идея самых настоящих психов, но как же было плевать на это в тот момент, когда парень наконец-то заткнул рот вечно мямлящему что-то себе под нос Тайлеру не ладонью, грубо перекрывая возможность говорить, а губами, выхватывая из этого мгновения всю палитру ощущений по максимуму. Изначально, поцелуй был реакцией страха и паники, попыткой выжить и не дать монстру полностью принять свой облик, но потом — тщательно скрытой нуждой в такой близости и ответной реакцией, ведь Уэнсдей Аддамс в этот вечер, кажется, ушла из его мыслей навсегда. Острые когти и бледно-синяя кожа постепенно начали приходить в здоровый вид, а покрасневшее глаза приобрели привычный оттенок. Те закрылись, пока их обладатель незаметно потянулся выше — к Ксавье. Жадно целуя парнишку, Торп наконец отпустил чужое лицо, зарываясь пальцами в лёгкие кудри Тайлера. Они мягкие, прямо такие, какими их себе представлял шатен. Второго, кажется, отпустило, и Галпин теперь мелко подрагивал, все еще не вырываясь из чужого плена рук и губ. Когда весь этот шквал эмоций унялся, оба парня оторвались друг от друга, громко хватая ртом желанный кислород. Не зная, что сказать, ведь он чуть сегодня не умер, ученик Невермора устало вздохнул, выдавливая из себя слабую улыбку: — Зато нашли способ унять твоего зверя.