Случайная встреча

Лань Ванцзи и сам не уверен, зачем, возвращаясь с ночной охоты, свернул в небольшой городок у озера. Скорее всего, виной тому влажная жара и близость воды, напомнившие другое лето. Тогда он тайком от дяди и брата побывал в Илине, чтобы попробовать лотосы, которые так нравились Вэй Ину. Все в Юньмэне напоминает о нем, и от этого сдерживать свои глупые порывы становится сложнее. Как и обещал Вэй Ин, они с Цзян Ваньинем вернулись, снова стали появляться на собраниях и межклановых ночных охотах. Но слухи не утихли: заклинатели и слуги обсуждали уничтожение Тигриной печати и скорую свадьбу молодой госпожи Цзян с Цзинь Цзысюанем. Но гораздо чаще — детей главы Цзян и его помощника, появившихся на свет почти одновременно, и их матерей, которых до сих пор никто не видел. Лань Ванцзи не обращал внимания на слухи и хранил доверенную ему тайну. Когда идущая навстречу девушка, тихо посмеиваясь в рукав, дарит ему цветок, он не сразу понимает, в чем причина, но после того, как цветы осыпаются каскадом с балкона гостиницы, уже точно знает, кто устроил это представление. Только один человек во всем мире может вести себя так бесцеремонно, но мало кому Лань Ванцзи был бы настолько же рад. Сидя на балконе в окружении девушек, Вэй Ин покачивает кувшином вина и улыбается ему. — Лань Чжань, давно не виделись! Раз уж ты здесь, может, поднимешься ко мне? Лань Ванцзи не отвечает, но, поднимаясь по деревянным ступеням, старается успокоить разум и тело: от радости сердце стучит так громко, что, кажется, Вэй Ин услышит его раньше, чем шаги. Вблизи он еще красивее, глупое сердце замирает — и почти сразу начинает биться еще быстрее. Девушки тут же освобождают место, ставят на стол вторую чашу, но уходят, стоит Вэй Ину подать им знак. Во время войны он окружал себя призраками, но, похоже, теперь оставил эту привычку. Видя рядом с ним живых, Лань Ванцзи чувствует облегчение настолько сильное, что его не способна омрачить даже застарелая ревность. После того, что он узнал о семье Цзян, было бы нелепо беспокоиться из-за флирта со случайными девушками. И все же он рад, что Вэй Ин отослал их, остаться с ним наедине гораздо приятнее. — Надеюсь, твой ребенок здоров, — подобрав полы одежд, Лань Ванцзи садится, начинает разговор, который не завел бы при посторонних. — Девочка. У меня дочь. — Вэй Ин продолжает улыбаться, наблюдая за ним. Дочь Вэй Ина. Похожа ли она на него? Лань Ванцзи хотел бы ее увидеть. — Следующая королева улья… — произносит он, вспоминая то давнее сравнение. О том, что дева Цзян собирается перейти в семью Цзинь, став женой Цзинь Цзысюаня, объявлено уже давно. Но Вэй Усянь только смеется, качает головой. — Тогда уж рабочая пчела, как и я. Все несколько сложнее. — Он делает глоток прямо из черного глиняного кувшина, довольно щурится и явно не собирается ничего объяснять. — Знаешь, до сих пор скучаю по вашей «Улыбке императора». Ради нее даже стоило бы навестить Цайи. Что? Не надо так на меня смотреть, теперь мне точно можно пить. — Это было трудно? — спрашивает Лань Ванцзи и в ответ на удивленный взгляд уточняет: — Родить ребенка. — А сам как думаешь? — Извини. Я не должен был спрашивать. Улыбка растягивает губы Вэй Ина все сильнее — до тех пор, пока не переходит в смех. — Поверил? Рожать ее было не меньшим удовольствием, чем зачинать. — Бесстыдник. — Уши горят от его слов, от воспоминаний о собственных непристойных снах и мыслях. От приходящих иногда в голову смутных желаний. — В том, чтобы быть не человеком, есть свои преимущества. Об этом Лань Ванцзи тоже думал. Понадобилось время, чтобы понять, но он уже решил: кем бы ни был Вэй Усянь, в нем не чувствуется злобы темной твари, а остальное не так уж важно. — Я рад, что ты оставил темный путь. — Он не собирался говорить о том, из-за чего они так часто ссорились. Но сегодня что разум, что язык то и дело предавали его, заставляя думать и говорить лишнее. — Не оставил, просто пользуюсь реже — нет необходимости. Вэй Ин отвечает сразу, но мрачнеет и уже не улыбается, и Лань Ванцзи жалеет, что не сдержался. — Хорошо. Вэй Ин вздыхает и наконец снова расслабляется, и даже дышать как будто становится легче. — Выпьешь со мной? Раз уж спугнул мою компанию? — Не могу. — Опять ваши правила? Можно не объяснять, просто отказаться, проститься и уйти. Вот только уходить совсем не хочется. И отказывать Вэй Ину не хочется. — Нам не запрещается пить вино за пределами Облачных Глубин. Я плохо переношу алкоголь. В глазах Вэй Ина снова загорается огонек: озорство и любопытство, которые Лань Ванцзи часто замечал, пока тот учился в Облачных Глубинах, но почти никогда — во время войны. Он наклоняется вперед, опирается локтями о столешницу, и его близость уже сама по себе действует как вино. — Нехорошо себя чувствуешь позже? Засыпаешь? Говоришь и делаешь ерунду, а потом не помнишь? — Засыпаю. Что-то делаю. Не помню. — Ого! Хотел бы я посмотреть на благородного Ханьгуан-цзюня в такой момент. Упоминание титула, которым его начали называть совсем недавно, могло бы показаться насмешкой, но улыбается Вэй Ин по-доброму. Он не хочет обидеть, просто такой характер. Лань Ванцзи смотрел на него достаточно часто и долго, чтобы начать разбираться в выражениях его чувств. — Не стоит. Он не помнит, что творил в тот единственный раз, когда перепутав чаши выпил вместо воды вина. Тогда брат был слишком добр, чтобы открыть ему всю правду, но по его смущению и без того было понятно, что вел себя непотребно. С тех пор Лань Ванцзи не пил. — Ты же знаешь мой секрет, поделись со мной своим? Все равно здесь нет никого, кроме меня. Уже из-за одного этого стоило отказаться, но что-то в голосе Вэй Ина и его взгляде заставляет терять волю, оказывается сильнее давнего решения. Вэй Ин наливает вино в принесенную девушками пустую чашу, и Лань Ванцзи принимает ее из его рук. — За случайную встречу! — говорит Вэй Ин, слегка касаясь гладкого фарфора его чаши своей, и, дождавшись, когда Лань Ванцзи сделает первый глоток, тоже пьет. Вино сладкое, непривычно обжигает горло. Стук чаши, когда он опускает ее на стол, звучит как будто издалека. Темные глаза Вэй Ина кажутся еще чернее, больше, словно поглощают душу, забирая без остатка. Лань Ванцзи рад принадлежать ему. Наверное, виновато вино, но сейчас он готов согласиться с чем угодно. Он засыпает и видит исполнение всех своих желаний, насколько бы непристойными они ни были, и ему не хочется, чтобы этот сон закончился. Просыпается он, вытянувшись на скамье и положив голову на колени Вэй Ина. Как и в прошлый раз, тело кажется тяжелым и непослушным, а во рту пересохло. — А твои тайны, оказывается, не хуже моих, — задумчиво произносит Вэй Ин, едва он открывает глаза. Его руки касаются ленты, но Лань Ванцзи не останавливает его. Он не может понять по голосу и словам Вэй Ина, что произошло и о чем тот думает. Решение поддаться уговорам больше не кажется правильным. — Что я натворил? — Ничего из того, о чем стоило бы жалеть. За окном уже темно, он явно задержался дольше, чем следовало. И совершенно точно что-то делал или говорил. Он поднимается с коленей Вэй Ина, и тот отпускает его ленту. Одежда в беспорядке, пусть и не похоже, чтобы ее снимали. Наверное, его руки ненадолго замирают, прежде чем начать поправлять смятую ткань, но Вэй Ин тут же отзывается, будто читая его мысли: — Нет, этого мы не делали. Не хотелось бы, чтобы наш первый раз ты забыл так же, как поцелуй. Теперь его голос звучит весело, но от слов становится горько. Можно было сразу догадаться, к чему все приведет. На последней межклановой ночной охоте Лань Ванцзи долго смотрел на Вэй Ина, сидевшего с завязанными глазами на ветке дерева: наткнулся случайно, не ушел сразу. Это было бы не так сложно, Вэй Ин бы даже не узнал, кто украл его поцелуй, если бы удалось помешать ему снять повязку. Но тогда Лань Ванцзи сдержался, ушел, одновременно страшась того, что едва не сделал, и жалея, что не решился. А теперь крепкое юньмэнмское вино и внимательный взгляд Вэй Ина легко сломили его волю. — Извини. Я не должен был так поступать. — Точно? То есть, целовать меня ты не хотел? — Теперь, когда в его руках нет ленты, он крутит в пальцах свою черную флейту. На миг кажется, будто от волнения, — но вряд ли. Его жест напоминает о темном пути, войне, постоянных ссорах. От мысли, что сегодняшняя встреча закончится так же, тяжело на душе. — И то, что говорил, тоже неправда? Лань Ванцзи не знает, что говорил, но вполне может догадаться. — Хотел. Правила Гусу Лань запрещают врать. Да и какая разница? Вряд ли Вэй Ин теперь захочет его видеть. — Тогда все легко исправить. — Вэй Ин наконец откладывает флейту и поднимается с места, идет к нему. И, похоже, Лань Ванцзи все-таки так и не научился понимать его. — По крайней мере второй поцелуй ты точно запомнишь. Вэй Ин делает последний шаг, оказываясь вплотную. Лань Ванцзи всегда казалось, что его губы будут на вкус как вино, но на самом деле весь он — прохладная вода, пить которую — лучшее удовольствие, что Лань Ванцзи знал в жизни. Ему все еще не верится, но изнутри пробивается пока еще робкими ростками счастье.