Холод синих глаз

Алекс беззвучно плачет, прикусив нижнюю губу до мяса. Капли солёных слёз стекают по худым скулам. Опущенные плечи дрожат. Окровавленные руки в наивной надежде продолжают пытаться перекрыть кровоточащую рану на теле уже остываюшего трупа. Это так странно. Грановский, обычно такой язвительный и саркастичный. Тот, чью волю и гордость не сломать. Кай так думал. Похоже, он ошибался. Алексей разбит. Будто прекрасная статуэтка, но странно… эта разбитость не уродует созерцателя, а будто добавляет какой-то особенной, паранормальной красоты. Ведьма мертва. Больше она им не помешает. Но почему же Грановский не смотрит на Кая? Почему даже после своей смерти Глория продолжает забирать себе внимание созерцателя? Почему это ведьма забирает, то что принадлежит ему? Баринкай подошёл ближе к любимому. Тонкий стан, чёрные как ночь волосы… и сковывающие тело стеклянные цепи. Шпильце этого не хотел, но удержать свободолюбивого созерцателя иначе просто невозможно. Кай пытался. Комплименты, помощь, цветы, подарки… король хироптер был готов отдать что угодно, чтобы завоевать сердце строптивого парня. Все его попытки оказались безрезультатными. Каждый раз отвергаемый колдун бушевал. Перевернуть вверх дном собственные покои после очередного отказа стало для Кая нормой. Он даже пробывал применять свою магию. К сожалению, она по-видимому действует лишь на женщин. Однажды Шпильце просто не выдержал, и вот результат. Орден ищет Грановского. Баринкай уже под подозрением, но предъявлять ему что-либо в открытую пока никто не пробует. Кай одержим, и он это признаёт. Его любовь ненормальная, мерзкая, жестокая, жуткая… но королю хироптер плевать. Он чувствует, он счастлив, остальное неважно. То, что говорят окружающие, бессмысленно. То, что чувствует Алексей, вторично. Парень сам выбрал такую судьбу. Он сам предпочёл Баринкаю ведьму недоучку. Та боль, что чувствует его любимый, была избрана им самим. Грановский перестал плакать. Плечи не тряслись, а руки смирно опустились, перестав пытаться перекрыть чужую рану. Шпильце провёл рукой по щеке парня, стирая невысохшие слёзы. Алекс даже не шелохнулся. Кай присел рядом с ним на колени и заглянул в глаза. Бездонные тёмно-синие глаза смотрели без прежней ярости. Он наконец-то его сломал. Баринкай ухмыльнулся. Теперь парень уже никуда от него не сбежит. — Ты наконец-то сдался. Ну а что ещё Кай ожидал? Конечно же, созерцатель беспомощен перед его властью. Король приподнял голову Алекса за подбородок. Грановский послушно замер, смотря прямо в глаза. Прекрасно! Это свершилось. Кай наклонился, целуя парня. Податливые губы раскрылись, пропуская жадный язык полукровки. Алексей не сжал зубы, не пытался вновь откусить чужой язык, он ответил. Король был в восторге. Случилось! Теперь парень наконец и правда стал его. Крылья Баринкая обхватили тело Грановского. Кое-как оторвавшись от губ созерцателя, Кай дрожащими от нетерпенья руками начал открывать кандалы, буквально срывая их с измученной плоти. И вот Алексей без цепей сидит на холодном полу и смотрит прямо в глаза. Баринкай наклонился к парню… и замер. Что-то странное в этих глазах. Вроде ярости нет, да и отвращения тоже только… ненависть? Нет, не может быть! Такой ненависти не бывает! Кай знает, он часто видит её. Ненависть яростна, безумна… но не пустая, не холодная. Люди не могут быть такими пустыми! Баринкай в ужасе попытался отшатнуться. Не успел. Рука со спрятанным в рукаве осколком быстрей. Боль. Острая, тягучая. Кай смотрит в глаза созерцателя и не может отвести взгляд. Такие пустые, холодные, решительные. Таким Алекс нравится ему гораздо сильней. Ради такого Алекса можно умереть…