bring it back, bring it back to me

Единственный человек, который обо всем знал, был Пьетро. Это был ее маленький секрет, и она могла только надеяться, что никто другой никогда этого не узнает. Это была ее самая большая неуверенность, за которой следовали годы безжалостного буллинга. Даже сейчас она тренировалась на том, что она умела лучше всего. Когда она была маленькой, ее родители отправили ее в Америку, надеясь дать ей лучшее лечение. Это сработало, но в итоге она забыла свой родной язык, выучив амслен и английский. В школе дети стали дразнить ее, не дав ей шанса еще до того, когда она пришла туда впервые. В первые годы ее обучения они смеялись над тем, как она говорила и как звучал ее голос. Со временем издеваться над ней стало обычным делом. Большую часть времени Пьетро мог защитить ее, но они взрослели, поэтому у них становилось все меньше и меньше совместных уроков, оставляя Ванду одну и незащищенную. Когда ей было тринадцать, врачи сказали, что слух стал улучшаться. Это могло быть отличным шансом слышать и познавать мир, как только она могла. Ее надежды на это были велики, поэтому через следующие три года она получила ровно то, что хотела. После долгого лечения, приемов врачей и небольшой логопедии она могла слышать и говорить также, как все остальные. Услышав ее, вы бы даже не заметили, что ранее у нее были какие-то проблемы. Так что когда Ванде выпал шанс начать новую жизнь, она воспользовалась им. Она и Пьетро вместе поступили в один колледж и стали делить дом с кучей других людей в кампусе. Ванда даже нашла себе девушку в группе, ее звали Наташа Романофф. Когда рыжеволосая спала, Ванда непрерывно практиковала язык жестов. Жестами она переводила слова песен и поэмы, сценарии фильмов и книги, все, что смогло бы улучшить ее. Это было нечто очень личное, язык тактильности для нее. Ванда состояла в отношениях со своей девушкой больше года, и Наташа до сих пор не знала о всех неприятных самой Ванде факторах, возникших в ее жизни. Она рассказала ей ровно столько, сколько считала нужным и чуствовала себя безмерно виноватой из-за этого. Правда в том, что Ванда отчаянно хотела рассказать Наташе все, она просто не знала как. Она думала о том, чтобы показать ей что-то языком жестов, надеясь, что она поймет, но это был слишком большой шаг для нее. Она просто не знала, что делать, мучаясь от чувства постоянной лжи. Со вздохом Ванда плюхнулась на кровать и достала свой телефон из заднего кармана. Разблокировав его, она зашла в приложение и прокрутила к контакту Пьетро. Она нажала на кнопку вызова и стала слушать телефонные гудки, пока он не ответил. —Ты знаешь, что я в соседней комнате, верно? Ты могла бы просто крикнуть мое имя. — ответил он, после чего Ванда хихикнула. —Да, ты свободен? —Всегда. —Окей, можешь зайти ко мне? Мне нужно спросить тебя об одном. Пьетро выдал громкий, наигранный вздох, но все же пошел в ее комнату, по дороге сбрасывая звонок. —Что такое, моя дорогая сестра? Что может беспокоить вас сегодня? Та лохматая рыжая макушка? — он высокомерно ухмыльнулся и сел на кресло прям напротив Ванды, не упустив того, как она закатила глаза. —У нее не лохматые волосы и ты прекрасно понимаешь это. Они мягкие и нежные, шелковистые в подарок. Но этого ты не знаешь, потому что не заплетаешь ей волосы после тяжелого дня. —Как скажешь, маленький хаос. —Почему ты до сих пор зовешь меня так? — застонала Ванда. —Тебе подходит. Они замолчали, наслаждаясь компанией друг друга. Но Пьетро начал говорить, прерывая тишину: —О чем ты хотела меня спросить? —Ванда нахмурилась, и Пьетро отметил, что он хочет знать больше. Она выждала минуту, после чего наконец ответила. —Мне нужно сказать ей? Ну ты знаешь, о... Это заставило Пьетро расплыться в улыбке. Он был неимоверно рад тому, что его сестра захотела рассказать все своей девушке. —Да, конечно нужно! Мне кажется, ей будет интересно узнать о тебе больше. Ты ведь ей вообще ни о чем не рассказываешь. —Я рассказываю! Пьетро помотал головой. —Она хотя бы знает, когда у тебя день рождения? — Ванда ответила кивком и отвернулась от него. —Знаешь, я просто без понятия, как это сделать. Приглашать ее на ужин только для того, чтобы рассказать свой самый сокровенный, самый важный мне секрет? Я боюсь, что она возненавидит меня, Пьетро! Он немного смягчился, думая о том, сколько неприятностей доставила его младшей сестре прошлая особенность. —Может напишешь ей записку? — предложил он, но Ванда просто покачала головой. —Я хочу сказать ей лично, а не написать. Как только Пьетро хотел что-то сказать, как в дверь постучали. Пара подняла глаза, чтобы увидеть там Наташу, что стоит в дверном проеме и улыбается им двоим. —Я чему-то помешала? Ванда сказала «да», а Пьетро выкрикнул свое «нет». На лице Нат читалось замешательство и она продолжала стоять, пока Ванда не кивнула и не пробормотала тихое «нет», давая ей знак, что она может войти. —Я буду в соседней комнате, если я тебе понадоблюсь. — Пьетро встал несмотря на то, что Ванда беззвучно просила его остаться. Он показал ей два больших пальца вверх и покинул комнату. Наташа закрыла за ним дверь и легла рядом с Вандой, обнимая ее. —Ты в порядке? Ванда кивнула в ответ, Наташа не стала давить. Теперь она просто смотрела на нее, заверив ее, что она в любой момент готова с ней поговорить, если потребуется. В течение следующих нескольких дней Ванде казалось, что все становится лучше. Она должна была пойти с Нат на вечеринку, но отказалась, решив вместо этого позаниматься учебой. —Будь в безопасности. — прошептала она и слегка поцеловала губы Наташи. Все пошли на ту же вечеринку, оставив ее во всем доме совершенно одну. Ей нравилось быть одной, это ее успокаивало и давало сфокусироваться на работе. Она могла поехать к ним на вечеринку когда угодно, если понадобится. Ванда всегда говорила им звать ее, если они вдруг почувствуют себя не в безопасности. И они просили ее прийти, это случалось несколько раз, потому что они знали, Ванда никогда не пьет. …. Примерно через час занятий учебой, у нее начался стресс. Ее нервы напряглись, она могла почувствовать, как сжались ее челюсти. Ей нужен был отдых. С небольшим вздохом она встала и подключила телефон к колонкам, выбирая одну из любимых песен, снимающих стресс. После этого она села на пол, давая музыке заполнить ее тело. Она закрыла глаза и ее руки начали двигаться вместе с этой песней. Она была довольно быстрая, но у Ванды получилось не отставать благодаря двадцатилетней практике. Ритм струился по ее телу, что помогало ей чувствовать себя лучше. Много лет она провела с ненавистью к единственному языку, на котором она могла общаться, а теперь она благодарна за это больше, чем когда-либо. Она чувствует в этом нечто родное. Ванда и не заметила, когда Наташа вернулась. Та стояла в дверном проходе и наблюдала за тем, что делает ее девушка. Она была полностью загипнотизирована движениями ее рук. Ее пальцы двигались очень быстро, и Наташе оставалось только гадать, как долго она знает язык жестов. Когда песня закончилась, Ванда выключила музыку и повернулась так, чтобы было можно заниматься снова. Но не успела она встать, Наташа сказала: —Не знала, что ты знаешь язык жестов. Смесь шока и беспокойства отразилась на лице Ванды. Только тогда Таша сложила два плюс два. Она быстро подбежала к своей девушке и осторожно заключила ее в объятия. —Эй, ты чего, я думаю, это правда круто. Тебе не нужно беспокоится, я обязательно сохраню твой секрет. Ванда начала трястись в руках Нат, в глазах образовались слезы. Она отстранилась от объятий и села напротив стены, поджав колени к груди. —Ты должна ненавидеть меня, смеяться надо мной. Ты должна делать все что угодно, но ты не можешь так просто это принять. —Они делали это с тобой? — Наташа наклонила голову. Ванда позволила себе поднять голову, чтобы посмотреть на нее снизу вверх и кивнула. Наташино сердце болело за свою девушку. Она никогда не понимала, как дети могут быть такими жестокими к тем, у кого попросту нет выбора. —Я здесь для того, чтобы выслушать, а не осуждать. — ее слова раздались мягким эхом в мыслях Ванды. Она внимательно следила за Наташей, смотрела, не врет ли та. Когда она не сделала никаких ехидных комментариев, Ванда начала позволять словам выскальзывать из ее рта. —Это случилось, когда я была маленькой. Я перестала слышать и мои родители отправили меня сюда для лучшего лечения. Я осталась с давними друзьями семьи. Мой слух вернулся, когда мне было шестнадцать, но это не могло затмить все то плохое, что мне говорили. Я жила ужасно до колледжа. — прошептала она, рассказывая краткую версию своей истории. Наташе хотелось бы узнать больше, но она итак была рада тому, что получила. Рыжеволосая подошла ближе к Ванде, рукой взяв ее подбородок: —Я думаю, это красиво, если тебе интересно. Ванда разбито улыбнулась и положила голову на плечо Таши. —Красота исходит от боли, мне кажется. Нат покачала головой: —Красота в глазах смотрящего. — Ванда кивнула, полостью понимая, что она имела ввиду. Это была правда. «Красота в глазах смотрящего» — повторила про себя Ванда.