Тест-драйв

                    Из клуба компания вывалилась разогретой до предела. Поёживаясь от неожиданно прохладного ветерка, проливая шампанское на асфальт, оживлённо щебеча и переговариваясь, все один за другим были поглощены недрами лимузина. Я пропустил Валентино вперёд, и он расселся на сидении, художественно раскинув вокруг полы роскошной мантии и обнажив сетчатые чулки до самых подвязок. Скользнув внутрь, я уселся на оставшийся свободным краешек и захлопнул дверцу.       Лимузин тронулся и чуть накренился, встраиваясь в дорожное движение. В задней части салона раздавались приглушённые взвизги и пьяных смех, кто-то ойкнул и в воздух взвилось облачко просыпавшегося кокаина. С задумчивой усмешкой Валентино наблюдал за бестолковым мельтешением, а потом негромко прищёлкнул пальцами. Немедленно воцарилась почтительная тишина.       Убедившись, что приковал всеобщее внимание, Валентино рассеянно скользнул пальцами по сетке чулка — от острого колена и выше, под полосатую меховую оторочку. Взгляд расслабленно блуждал по лицам и телам, перескакивал, терял фокус, возвращался и снова уходил в сторону.       — Ты. — Велел наконец он.       Мальчишка, на которого указал острый коготь, был влюблен в собственного сутенёра как кошка. Мелкий, но пропорционально сложенный, с задорной попкой, он вывернулся из одежды, будто та самовозгорелась, с разбегу запрыгнул на босса, обхватив торс коленями, и принялся страстно тереться об него всем телом.       — Давайте, — мурлыкнул из-под него Валентино, ободряюще кивнув оставшейся паре пацанов, — тоже покажите, что у вас там.       Те скованно зашевелились, а избранник, пытаясь полностью завладеть его вниманием, полез с поцелуями. Босс не был расположен к телячьим нежностям и легко завалил мальчишку спиной на сидение, так что затылок лёг точнёхонько на моё бедро. Парень немедленно выгнулся от желания и застонал так приторно, словно уже пребывал на седьмом небе, но не забыл украдкой запрокинуть голову, чтобы с торжеством заглянуть мне в лицо.       В клубе Валентино был задумчив, много пил, игнорируя многочисленные заигрывания, и вовсе не распускал рук. Сейчас он не церемонился. Раскинув верхними руками стройные ножки, он нижней уже пристраивал член, казавшийся под таким углом просто пугающим. Я околдовано смотрел, как тот поршнем вдавливается внутрь — сперва чуть вжавшись, потом на полголовки, ещё на полдюйма и ещё, пока вглубь не ушла добрая половина. Валентино замер в одномоментном самолюбовании — открывающаяся картина того стоила, и рельеф взбугрившихся вен на члене напоминал устье Амазонки в половодье. Потом он качнулся и убыстрил темп, принявшись работать споро, как лопата землекопа вгрызается в чернозём — чёткими, размашистыми и размеренными движениями, с каждым разом погружаясь глубже, пока не задвинул до упора — по самые яйца.       Мальчишка раскинул ноги ещё шире и ахал в такт, кусая губы и всё сильнее закатывая глаза, его голова безвольно мотылялась по моим коленям. От каждого толчка казавшееся совсем мальчишеским тело вздрагивало, член упруго раскачивался, ударяясь о живот, и сквозь полупрозрачную кожу было видно, как, ускоряя бег, пульсирует внутри кровь.       — Придержи коней! — Рыкнул Валентино, но тот не слышал, уже запрокинув голову и раскрыв рот влажной и бездонной буквой «О». Яйца сжались и подтянулись, рельефные, похожие на шарики для пинг-понга, и подкатившая волна разлилась по телу, напрягая мышцы и выгибая дугой.       Валентино, действуя всеми руками разом, сгрёб мальчишку за грудки и на полном ходу выкинул в распахнувшуюся дверь. Не успев даже вскрикнуть, тот со свистом вылетел наружу и покатился по асфальту, мешая сперму и кровь с дорожной пылью. Пропитанный парами бензина ветер встрепал волосы всем присутствующим в салоне, потом дверь захлопнулась, и отчаянные гудки, визг тормозов и глухое «бам» столкновения в одно мгновение остались позади.       Мелкий неудачник — и не пытался запомнить его имени — приползёт обратно сам. Скорее всего, с кровоточащей дырой между ног, раз уж вылетел так далеко от Дворца, да ещё и голышом. И хорошо для него, если сумеет принести деньги, заработанные по дороге.       Валентино уже неподвижным взглядом змеи вперился в разом взбледнувшие лица.       — Не лежать бревном. Я, как клиент, должен получать блядское удовольствие!       Все среагировали по-разному: кто-то — отчаянно закивав, кто-то — нервно сглотнув и пряча глаза.       — Поставь это, блядь. — Фыркнул Валентино, мельком глянув на испуганно обмякший член одного из пареньков, и соизволил перейти к следующему блюду импровизированного банкета.       — Ты. — Коротко ткнул палец. — Раком.       Девка рванула полупрозрачный топик, обнажив торчащие грудки с ярко-малиновыми, вкусными даже на вид сосками, и выше задрала юбку, скатав её в пояс на талии. Оттопырив попку сердечком, она устроилась на сидении в коленно-локтевой, глубоко прогнувшись и практически уткнувшись лицом мне в пах. Только тонкая ткань разделяла плоть, а Валентино склонился над ней так низко, что дыхание ерошило мою шёрстку. Длинные пальцы лапали девичью грудь, грубо тиская соски, так близко к моему бедру — и это заводило сильнее, чем случайные прикосновения её губ.       Я смотрел, не моргая — как он звонко и сочно отшлёпал вызывающе отставленные ягодицы, как заломил её руку за спину и как жадно куснул за выступившую татуированную лопатку. Она стонала, обдавая меня жарким дыханием, к месту подкручивая поалевшим задом, и мне, не сводившему с них глаз, было видно, как боссу нравится сучка, текущая под ним изо всех отверстий так, что хлюпало на весь салон.       Валентино приподнял податливый зад выше, оторвав кругленькие розовые коленки от сидения, и размеренно заправлял в обе дырки по очереди. Девка вертелась, подмахивала и стонала, слюна насквозь промочила ткань — ещё прежде, чем она, приближаясь к оргазму, принялась бездумно обсасывать член прямо сквозь неё.       Я подался вперёд — чисто рефлекторно, уже почти надеясь, что она таки возьмёт в рот. Это будто послужило сигналом, и, внезапно отстранившись, Валентино прихлопнул её по ягодице, пихнув в сторону боковых сидений, и велел второй, под его взглядом с опаской прижавшей к голове пушистые кошачьи ушки:       — Отлижи хорошей девочке. Я посмотрю.       Парень, получивший замечание, за это время успел кое-как привести себя в боевую готовность, и теперь шагнул вперёд, послушный одному косому взгляду. Валентино молниеносно ухватил его за плечо и ловким кульбитом уронил боком на сидение — только ноги взметнулись — и снова головой на мои колени.       Этот был испуган больше, чем возбуждён, но послушно задрал к потолку ногу, разложив на бедре небольшой тинэджерский член в белесых пятнах, будто поражённый ветилиго.       Валентино походя сунул ему в зад палец — или два — с чертовски длинными наманикюренными когтями, вызвав болезненный вскрик, и принялся за дело без прелюдий, сразу вогнавшись так глубоко, как смог. Уже спустя несколько движений рябой член поймал ритм, флагштоком закачавшись туда-сюда, и круговые движения бледных пятен даже завораживали.       Валентино смотрел в другую сторону. Девка подложила под себя пару подушек и развела ноги практически на шпагат. Раскрасневшаяся мордочка, влажные губки, сбивающееся дыхание — она выгнулась дугой, словно пытаясь потереть соски о велюр потолка, и тоненько стонала, пока подружка трудилась промеж её ног. Валентино нравилось зрелище, и он подстраивал под них свой темп.       Девка устроила целое бесконечное представление, извиваясь, облизывая накусанные губки, снуя по себе руками — но наконец громко взвизгнула и забилась. Вторая вынырнула из её промежности и принялась обцеловывать запрокинувшееся к потолку лицо.       Парнишка тем временем успел разогреться, и пятна на его коже проступили ярче, светлые и неравномерно раскиданные по более тёмному фону. Словно корова пасется на велюровом лугу сидения, мыча в такт размеренной ебле.       Впрочем, звуки, которые он издавал, были недостаточно убедительны. Валентино вернул к нему внимание, сжав тому яйца и размазав по ним неожиданно яркую голубую кровь, и скомандовал:       — Спускай.       У коровки было целых пятнадцать секунд на исполнение, а потом он, цепляясь за все выступающие детали, с визгом вылетел в открывшуюся и тут же захлопнувшуюся дверь.       Валентино не делал различия между полами — лишь бы трахались хорошо — но к мальчикам почему-то относился с большей привередливостью. Он всегда искал что-то в них, что-то, чего ему не хватало.       Сейчас он, так и неудовлетворённый, поманил вымазанными пальцами обеих девиц. Они полезли к нему с лоснящимися от смазки подбородками и губами уже без следов помады — одна с благодарностью, расслабленная и мурлыкающая, вторая — с неутолённой страстью, готовностью и нетерпением. Валентино отвернул от их ласк лицо, вальяжно закурил и расфокусировано уставился в окно, предоставив им обхаживать шею, грудь, живот и всё, что ниже. Выпустив клуб дыма, он глянул на часы и самодовольно улыбнулся. Мы были уже близко, свернув с автострады, но он собирался продолжать марафон до упора и казался вполне довольным поездкой.       Девки, действуя почти синхронно, уже сползли к низу живота, продолжая сновать длинными юркими язычками. Он раскинул бёдра шире, давая им больше пространства, и наслаждался массажем, пока неспешно смаковал сигару. Небрежно раскиданным по верху сидения рукам не хватало только чашечки кофе и свежего круассана для картины полной неги и умиротворения.       Сигара затлела на глубокой затяжке и погасла. Решив, что дал им достаточно времени, чтобы посоревноваться в мастерстве, Валентино, даже не глянув, сжал пальцами первую подвернувшуюся голову и принялся насаживать на член — грубыми размашистыми рывками. Последний, такой знакомый аккорд! Бёдра напряглись, и рассеянный обращённый внутрь себя взгляд сфокусировался и нашёл меня. Ему нравилось смотреть мне в глаза — потому что эхо его удовольствия, множась и разгоняясь, ещё долго металось между нами. И сейчас похоть, будто пойманная между двух зеркал, принялась отражаться, до бесконечности обостряя его ощущения.       Мне было заранее приказано сидеть смирно и не распускать руки, он отдельно подчеркнул, что я — лишь наблюдатель. Ему нравилось держать меня на голодном пайке и коротком поводке — чтобы выступления получались ярче. Потом, вечерами после таких поездок, коротая время за стаканчиком виски, он, бывало, любил поделиться своим мнением и изредка выслушать моё.       Девка забулькала горлом, у неё хлынуло разом из носа и изо рта. Меня как током шибануло, тело повело в сторону, яйца свело пронзительной острой болью. Пара резких движений — и все было бы кончено, но я держал руки на виду.       Валентино медленно выдохнул клуб дыма, позволив отдельным струйкам удавками обвиться вокруг шей всех присутствующих. Он вовсе не забыл о последнем участнике шоу, испуганно забившемся в самый дальний угол салона пареньке — почти белоснежной и очень пушистой моли.       Прищурившись и недовольно цедя слова, Валентино обратился к нему:       — А тебе следует проявлять инициативу. Думаешь, мой ангелочек отказался бы от твоего язычка на яйцах? Думаешь, я не хотел бы посмотреть?       Мундштук вопросительно ткнулся в мою сторону, но я промолчал. Перестоявший член красноречиво оттопыривался, обтянутый холодной пропитанной слюной тканью. Удавки всё туже сдавливали гортани. Наконец моль мелко и виновато закивал, хрипя и роняя слёзы. Этот красавчик не вылетел из машины вслед за остальными только потому, что мы были уже недалеко от Дворца, и урок был бы плохо усвоен.       Лимузин остановился на краю стоянки, почему-то не дотянув до парадного крыльца. Валентино шевельнул пальцами в типичном жесте «пшли вон» — и мы высыпали на стоянку, запруженную машинами, но почти безлюдную. Неоновая вывеска бросала яркие скачущие блики на стёкла и металл, и я шёрсткой чувствовал, как в здании играет музыка.       Валентино сдвинул ноги и зябко запахнул полы, красивыми волнами раскинув меха.       — Поторопитесь, детки. Ваш день расписан до утра. Кто отлынивает — отрабатывает вдвойне. — Напутствовал он и выверенными движениями по очереди стянул с рук разодранные его же когтями шёлковые перчатки, все в разноцветных пятнах крови, дерьма, спермы, смазки и чёрт знает чего ещё.       Откуда-то сбоку из-за нагромождения машин выгреб недовольный Башка.       — Что за ролевые игры? Почему я должен дожидаться тебя здесь один? Почему было не поехать на моей тачке?       — Потому что в ней мне некуда девать ноги! — С плаксивой ноткой подхватил его тон Валентино и указал на пустующее место рядом с собой. — Поехали, время не ждёт.       — Почему ты отпускаешь шлюх? — Продолжал упрямиться Башка.       — Наберём свеженьких по твоему вкусу там, куда едем. Лично я давно не пробовал рыжих — чтобы в веснушках и со вздёрнутым носиком… но я не могу рассказать тебе всего сейчас. — Оборвал себя и сделал страшные глаза Валентино. Я был уверен, что он заговаривает Воксу зубы, чтобы отвлечь от придирок. Раз начав раздумывать, Башка замечтается и быстро забудет про своё недовольство.       — Там воняет! — Заворчал тот, но, повернув экран боком и наклонив по диагонали, просочился в проём, откуда и продолжил громко возмущаться:       — Фу! Сидение насквозь липкое! Испорчу костюм!       — Я сам его вычищу! — Уже плотно придвинувшись, интимно заворковал Валентино, нескрываемо довольный реакцией Башки. Две загребущие руки жадно теребили галстук-бабочку, третья нежно поглаживала колено, пока четвертая тянулась к ручке. — Прямо на тебе, если захочешь!       — Иди ты! — Дверца захлопнулась, разом отсекая их тёплый уютный мирок от моего.