***
Наступила ночь, снова таблетки, снова алкоголь и еще больше боли. Зеркало каждый день показывало ей постоянные изменения в ее теле. Фиона ненавидела эту дряблую кожу, то, как ее лицо становилось все бледнее и бледнее. Становилось все труднее и труднее скрывать темные круги под глазами, болезненную впалость на щеках. Казалось, только макияж мог так сильно изменять внешность. Потом начали выпадать волосы. Любое расчесывание приводило лишь к тому, что она видела клочья волос в руке, замечая, как они редеют день ото дня. Последний взмах ее волос, еще один небольшой комок, падающий в раковину, и она вынула бритву из шкафчика. Гул заполнил пространство, когда она потянула за выбившиеся пряди, золотые локоны казались соломой между ее пальцами. Она сдержала слезы разочарования, держа бритву близко, жужжание стихло, когда она вспомнила о нем. Она не видела его несколько дней, все еще чувствуя себя странно после ухода от него. Тем не менее, он заставил ее почувствовать себя более живой, чем когда-либо. Это было опасно, это было полным безумием возвращаться к нему, но чувствовать себя живой хоть ненадолго было лучше, чем быть мертвой внутри всё то время, что у нее осталось. Фиона выключила бритву и положила ее, в последний раз взглянув в зеркало, прежде чем вернуться в свою комнату, чтобы одеться.***
Какое-то время она гуляла по городу, заходя в любой крупный джаз-клуб, какой только попадался. Если не было живой музыки, она шла дальше. Пройдя около десяти баров, она услышала тяжелые звуки саксофона, наполнявшие пространство, и вошла в бар на углу. Он все еще был на сцене, и небольшой трепет у нее в животе превратился в бушующую волну беспокойства, пока она ждала, задаваясь вопросом, будет ли он все еще заинтересован после того, как их последняя встреча оказалась провальной. Отыграв последнюю партию, он покинул небольшую сцену, подошёл к футляру для инструмента, снял мундштук и аккуратно положил его в коробку с бархатной подкладкой. В тот момент, когда он начал отсоединять трость от лигатуры, он поднял глаза и увидел ее. На его лице появилась широкая ухмылка, и Фиона проглотила вздох, ненадолго отвернувшись, прежде чем оглянуться. — Можно купить тебе выпить? — Да… — его голос по-прежнему производил на нее такое же впечатление. Низкий, глубокий, с хрипотцой. Он снял шляпу и положил ее прямо на свой саксофон, а сам сел напротив нее. — Ну, разве это не сюрприз? — он ухмыльнулся, откинулся назад и вытащил сигариллу из внутреннего кармана пиджака. — Я все думал, когда ты найдешь меня. — Ты говоришь так уверенно. — О, да, детка, — он пригвоздил ее своим взглядом. — Я знал, даже если ты уйдешь, ты захочешь большего. Женщина не станет устраивать такое представление, если она не удовлетворена по-настоящему. — Ммм… — она вытащила свою сигарету и увидела, как он чиркнул спичкой, наклонившись к ней. Фиона вдохнула через фильтр, чувствуя, как дым наполняет ее легкие, прежде чем выпустить его через нос. Он закурил, вытащив из угла пепельницу. — Итак, что заставило тебя передумать? — Не здесь. — Ммм… Ну, а теперь, как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику, и мы пойдём ко мне, — он наклонился вперед, положив руки на колени. — Ты скажешь мне, чего ты хочешь, и я дам то, что тебе нужно. — У тебя еще есть тот бурбон? — Конечно, куколка. Я даже купил ещё одну бутылку. — Хороший мальчик.***
Они, смеясь и спотыкаясь, вошли в комнату, и она услышала, как дверь захлопнулась за ними, прежде чем они добрались до кровати. Он приблизился к ней. Тепло его тела заставляло ее дрожать, его пальцы нашли молнию на спине ее платья и потянули вниз. — Скажи мне, чего ты хочешь, Фиона, — заурчал он ей в ухо. — Ты хочешь грубо или медленно? Она обернулась, чувствуя, как платье упало к ее ногам, она перешагнула его и опустилась на край кровати. Он медленно расстегнул пиджак и бросил его на стул. Затем внутренний жилет и галстук. Фиона схватила подтяжки стаскивая их с его плеч, притянула ближе, прежде чем опустить на колени. — О, детка… — он низко зарычал, скользнув ладонью вверх по ногам и обнаружив, что под её платьем ничего не было. — С удовольствием. Фиона откинулась на кровать, наслаждаясь его вниманием и ощущая, как он раздвинул ее ноги, перед тем как коснуться языком. Долгие, медленные прикосновения языком с последующими нежными движениями пальцев. Она не могла не закричать, когда он довел ее до безумия. Она впилась пальцами в его волосы, прижимая его ближе к себе, он заставил ее задрожать, когда ласкал ее плоть. Внезапно он отстранился, вытер лицо рукавом, тихое мурлыканье сорвалось с его губ, он продолжил раздеваться под ее бдительным взглядом. — Ты так и не сказала мне, как ты хочешь… Его брюки едва коснулись пола, как она схватила и потянула его на кровать, взобравшись на него одним быстрым движением. Улыбка расцвела на ее розовых губах, когда она выпрямила спину, чувствуя, что он крепко держит её за руку, чтобы переместиться в нужное положение. Когда она опустилась, они оба застонали от этого ощущения, и она начала двигаться. — Вот так, делай так, как тебе нужно, — низко пророкотал он. — Когда ты кончишь, я хочу, чтобы ты произнесла мое имя… Всхлип сорвался с ее губ в тот момент, как он ответил ее ритму, толкаясь в нее, когда она опускалась. Его руки на ее бедрах, глаза плотно закрыты, задыхаясь, она двигалась все быстрее и быстрее. Это было невероятно, ощущение наполненности, завершенности. Ее тело практически застыло, когда она кончила, дрожа, ногти вонзились в его грудь, она чувствовала, как его большой палец пробрался между их телами, чтобы прикоснуться к ее клитору. Фиона рухнула на него, он поймал ее и поменял позицию, теперь он оказался сверху. За пару коротких толчков он кончил, низко простонав ей на ухо, и плюхнулся рядом с ней, чтобы отдышаться. — Как насчет бурбона? Она слабо кивнула и почувствовала, как кровать слегка задрожала, когда он встал.***
После она долго лежала рядом с ним без сна, проводя рукой по своим ломким волосам, думая уйти до рассвета. Фиона перевернулась на бок лицом к окну, она рассказала ему все и чувствовала себя еще более опустошенной, если это только возможно. Этого не было в ее планах, совсем нет, и уж точно ей не хотелось испытать эти чувства. В конце концов усталость взяла верх, и ее глаза закрылись в беспокойном сне.