Противоположности притягиваются (И даже Уэнсдей Аддамс с этим согласится)

Даже борьба с Хайдом не была для Уэнсдей такой тяжёлой, как понимание всего того, что пытался объяснить ей Вещь. И дело было даже не в том, как он объяснял, вся проблема в том, что он объяснял. Потому что «Энид открыла портал» — ничего ей не говорило. Да, конечно, после всего произошедшего они стали лучше общаться. Ну, как лучше... Скорее, теперь Уэнсдей проявляла большую заботу, скажем так, на одну десятую. А сама Энид пообещала в ответ, что не будет так рьяно лезть в её личное пространство. Обещание, правда, закончилось через два дня, но Уэнсдей решила, что пока ей это не мешает — всё равно. И именно поэтому, когда Вещь повторял как мантру «Энид открыла портал» Уэнсдей, впервые за долгое время, мечтала, чтобы это было не так. Неужели так трудно не лишать её подруги, а, Вселенная? Но делать было нечего. Уэнсдей не была бы собой, если бы оставила всё как есть. А так как дело было вечером, она решила, что может незаметно пробраться, потому что не хотела напрасно терять только появившуюся дружбу. И вот она уже идёт вслед за Вещью по дороге к реке, на которой проходили соревнования. А ведь тогда Уэнсдей впервые более-менее сдружилась с Энид. Всё, хватит! Воспоминания ни к чему не проведут тебя, Уэнсдей! Минуты две ходьбы, и она уже может услышать Энид. Слова не разобрать, но зато Уэнсдей может увидеть как... Энид рисует? Пожалуй, она ещё многого не знает об этой волчице. Да... Последнего, кто рисовал так же хорошо, как Энид, Уэнсдей ошибочно обвинила в убийстве. А рисовала Энид действительно хорошо. Можно было разглядеть большую арку, а следом за ней шли кусты, но это Уэнсдей додумала сама, ведь издалека ей не было видно всё. Вспышка! Рефлекторно она закрывает глаза, а когда снова открывает, перед ней, ну, вернее, перед Энид, появляется дверь. Значит, Вещь был прав. Опять загордится, когда узнает. Сперва Уэнсдей думала пойти следом за Энид, о которой она, оказывается, многого не знает. Потом передумала, но причину «не идти» она не нашла, поэтому через пару минут спустя зашла следом. А внутри... Внутри оказалось ещё ярче и зеленее. Буквально! Солнце заливало всё пространство вокруг, так что Уэнсдей поспешила спрятаться. Уже в тени она заметила, что сама Энид не ушла так далеко и лишь чудом не увидела её. Уэнсдей присмотрелась и поняла, куда Энид немигающе смотрит. А смотрела она на дом. Уэнсдей сперва не поняла, что так привлекло её внимание, но потом из дома вышли двое и до неё дошло. Эти двое были они же — Уэнсдей и Энид. Ладно, Уэнсдей, ты и вправду многого не знаешь о своей подруге. «Другие они» шли за... Руки?! Так, стоп! Уэнсдей, очевидно, это не то, чего ты ожидала увидеть. Значит, Энид, как и Ксавье, мало того, что умеет оживлять рисунки. Так ещё и... Она... Нет. Уэнсдей не может закончить мысль в своей голове. Не так сразу. Она вдруг понимает, что ей срочно нужно уходить отсюда. И, не придумав стоящую причину, уходит как можно быстрее и как можно тише. А выйдя из портала, она ушла как можно дальше от портала, что показал ей слишком... Слишком много всякого.

***

Оказавшись в комнате, Уэнсдей посмотрела на Вещь взглядом «я утоплю тебя, но перед этим сожгу все твои крема». Ей надо было чем то занять свой разум, лишь бы не думать о местах Энид, по поводу ей. Уэнсдей подошла к своей печатной машинке и начала печатать. Обычно это успокаивало её... Обычно. Но ведь эта ситуация не была из разряда «обычно». Обычным была поимка Хайда, были пытки Паксли, обычным было продумывание раскрытия какого-нибудь дела. Но дела в романтическом плане не являются «обычными». Ей, конечно, и раньше признавались в любви, тот же Ксавье, например. Но почему-то именно сейчас это имеет значение. Уэнсдей взглянула на текст, что писала всё это время и побыстрее его скомкала. Весь текст, сплошняком, был написан в двух словах «Энид — портал». Уэнсдей со скрипом отодвинулась подальше от письменного стола и поняла, что пока не решит эту проблему её разум не способен рационально функционировать. Пожалуй, она была права, когда говорила, что любовь — проклятие. Особенно для писателей. Уэнсдей встала со стула и решила поиграть на виолончели. Это всегда успокаивало и помогало при избытке эмоций, что бывает очень редко. Смычок в первый раз проходит по струне и вот, его уже не остановить. Музыка прямо льётся из-под её руки. Она играет, играет и не хочет останавливаться. Но увы, мелодия подходит к концу, и к тому времени Уэнсдей решает обдумать всю это ситуацию, взвесить все «за и против», и лишь потом выбирать, каков будет итог. Как оказалось, пока она играла на виолончели, в комнату вернулась Энид. Она выглядела уставшей. И прежде чем Уэнсдей успела сказать «если тебя кто-то тронет, скажи, и я отрежу ему все пальцы. Иначе меня не касается», Энид начала рассказывать свою проблему. — Я гуляла и вдруг на меня наткнулся Юджин. Он попросил ему помочь, а я не смогла отказать. Эти пчёлы теперь будут мне в кошмарах сниться! Бр-р-р. Уэнсдей пожала плечами, но Энид, видимо, такой ответ не устроил. Она подошла к ней и расставила руки для объятий. Уэнсдей застыла на месте и с немым вопросом смотрела на Энид. — Ну же, давай. Это не так сложно. Помнишь, что мы говорили: «Объятия разрешаются, если случилось что-то плохое». — По-твоему, пчёлы — это плохо? Энид построила выражение ужаса на лице и закивала, но руки не опустила. Помимо ужаса, её глаза так же выражали мольбу. Уэнсдей издала тяжёлый выдох и подошла на шаг вперёд. Всё, больше она не пойдёт. Энид радостно пискнула, что по большей части было тихим рыком, и побыстрее её обняла. Уэнсдей подумала, что это можно поставить в колонку «за». — Энид. Отпускай, или я... — Или ты убьёшь меня ночью во сне. Да-да, я помню. Уэнсдей окинула её внимательным взглядом, но промолчала. Она развернулась и ушла переодеваться, чтобы лечь спать. Энид также ушла на свою сторону. Когда Уэнсдей вернулась, Энид уже спала. Уэнсдей тоже пыталась уснуть, но все её мысли занимала эта ситуация с Энид. И из-за этого, она благополучно не спала всю ночь, обдумывая ситуаци.

***

К утру Уэнсдей пришла к выводу, что «за», к сожалению, больше. Ладно, значит, выбор сделан. Рядом зашуршала кровать, а это значило только одно. Нет, вообще-то, много чего, но в данном случае одно. Энид проснулась и сейчас последует... — Уэнсдей! С добрым утром! Давно не спишь? — Нам по... Но её благополучно перебил вопль Энид, которой Вещь рассказал правду. — Ты не спала?! Уэнсдей, что случилось? — Считай, Вещь, ты подписал себе смертный приговор. Вещь спрятался за горой плюшевых игрушек, которую Энид оставила как раз для таких случаев. — Уэнсдей, ты не ответила. — Я провела ночь в размышлениях о бренности бытия. Занимательная тема. — Ты можешь врать кому угодно, Уэнсдей Аддамс. Но я всегда раскрою твою ложь. — Всегда, уверена? — Ну, может, не всегда. Уэнсдей решила не продолжать этот диалог, так как ни к чему он бы не привёл, а потому ушла переодеваться. И перед тем, как скрыться за ширмой, Уэнсдей услышала одну фразу. — ...невыносима!... Аддамс решила, что исполнет свою угрозу по отношению к Вещи.

***

— Что ты сделал?! Уэнсдей не так часто, по правде, кричала на Вещь. Но обычно, как и сегодня, это происходило из-за очень глупой выходки Вещи. И именно такой, Уэнсдей считала его поступок. — Ты будешь тонуть в жидкости для снятия лака и смотреть, как все твои крема будут гореть. Уэнсдей считала, что готова если не ко всем, то хотя бы большенству ситуаций, в которые она может попасть. Но вот внезапное отправление на свидание, явно не входило в её «топ-ситуации». И почему-то, хотя Уэнсдей знала почему, Вещи понадобилось отправить её на свидание именно с Энид. Почему Уэнсдей считала это свиданием, она не знала. Ведь Вещь не писали об этом ничего. Просто встреча, просто в кафе и просто с девушкой, которая, как оказалось, питает к ней... чувства. — Если что-то пойдёт плохо, то ты на пальцах пойдёшь от Невермора до нашего дома. Ясно? Вещь показала знак «окей», и убежал на сторону Энид. А Уэнсдей не осталось ничего, как искать менее «похоронную» одежду. Что было не так-то легко. А ведь могла отказаться, могла. Но не стала, чтобы не потерять одну единственную подругу, которой она могла доверять. Конечно есть и другие, та же Бьянка например. Но именно Энид сразилась с Хайдом один на один, и именно Энид побежала в первую очередь искать её. Отлично, теперь ей осталось решить два небольших затруднения. Первое — одежда, второе — добраться до кафе за 10 минут. И если с первым не было никаких проблем, то для второго придётся брать мотоцикл дяди Фестера, который благополучно остался в лесу.

***

В кафе Уэнсдей добраться успела, но вот уже минуту не решалась зайти. Ей не хотелось портить отношения с подругой, но она знала, что ответить скорее всего не сможет. Да конечно, она постарается, но вот обещать не может. — Да ладно Уэнсдей, ты одолела Хайда, но не можешь сходить на свидание которое обречено? Уэнсдей сделала глубокий вдох и зашла внутрь. Энид уже сидела там и поедала какой-то чизкейк. Она помахала ей, но не встала из-за стола. Уэнсдей присмотрелась и заметила, что Энид нервничает. Однозначно, она не единственная, кто считает это свиданием. — Приветик! Ну, так что ты хотела? — С чего ты решила, что я что-то хотела? — Уэнсдей Аддамс зовёт в кафе, такое разве что в кино бывает! Ну давай! Рассказывай! Уэнсдей замерла на секунду, придумывая, что может ответить вместо «Вещь решил утроить нам свидание». И, наконец придумав, ответила. — Я решила, что мы слишком мало знаем друг о друге, поэтому позвала тебя сюда. — Ладно, поверю. Итак, что бы ты хотела узнать?

***

Вопросы нескончаемым потоком лились целых два часа подряд. Кафе уже подходило к закрытию, а они всё никак не унимались. Каждая спрашивала что-то, над чем приходилось серьёзно задумываться. Но зато за эти два часа они узнали столько, что Уэнсдей не представляла. — Давай по последнему? — Да. Какой самый смелый поступок ты совершила? — Пошла против матери. Она всегда считала меня разочароваием, поздний волк и все дела. А после того, как она пыталась отправить меня в лагерь для поздних оборотней, я не смогла это вытерпеть. Уэнсдей кивнула, уж кто-кто, а она понимала всю проблему отношений с матерью. Со своей она до сих пор не полностью восстановила. — Теперь я! На чем ещё, помимо виолончели, ты умеешь играть? — На нервах. Я серьёзно. Я бы продемонстрировала, но твой мозг расплавится, и ты умрёшь. И кто бы мог подумать, что в такой момент Энид рассмеётся. Когда она успокоилась, то объяснила. — Ты так умело прячешь заботу! Уэнсдей слегка покраснела, но быстро вернула мёртвенную бледность и попыталась успокоить подскочивший пульс. — Твой выбор так думать. Энид улыбнулась ещё сильнее, но потом вдруг нахмурилась и закусила губу. Уэнсдей заметила эту резкую перемену в настроении её подруги и вспомнила, не сказала ли она что-то более жестокое, чем обычно. Не сказала, но чем тогда вызвана данная перемена? Ответ ей дала сама Энид. — Не хочешь прогуляться по лесу? Уэнсдей, сперва хотевшая отказаться, неожиданно для самой себя согласилась. Она встала из-за стола и протянула руку Энид, но тут же отдернула. — Почему нет. Энид улыбнулась и радостно пошла рядом. Они пополам разделили счёт и вышли из кафе, в котором так много узнали друг о друге.

***

По лесу девушки ходили уже полчаса, но так и не проронили ни слова. Энид пару раз пыталась, но резко захлопывала рот и молча шла следом. Но у реки, до которой они дошли во время прогулки, заговорила сама Уэнсдей. — Энид. — Да? — Ты должна понять, что отношения со мной принесут тебе только страдания. Энид сперва застыла от шока, всё-таки не каждому человек, который тебе нравится, говорит, что им не стоит быть вместе. А после до неё дошло, откуда Уэнсдей это узнала. — Значит, мне не показалось в тот день. Ты действительно шпионила за мной. — Ты должна была ожидать этого, затевая дружбу со мной. — Вещь рассказал? — Он о многом любит болтать. — Что... Что именно ты видела? — Нас. Ты и я гуляли за руки. Уэнсдей заметила, как едва слышно Энид выдохнула, а после полностью посмотрела на неё. — Тогда ты должна понять, что я не верю в это, Уэнсдей Аддамс. Я не верю, что отношения с тобой принесут мне страдания. Сложности — да, но страдания? Не думаю. — Я не тактильная, а тебе это нужно. Я не умею проявлять чувства. Я не люблю всё яркое, с блёстками или без. Я не смогу проявлять инициативу в отношениях. Мне ничего не известно о любви. И если тебе всё ещё мало, я всегда буду угрожать тебе пытками. — И всё? Что я слышу. Уэнсдей Аддамс оправдывается! Не ожидала. А есть ли что-нибудь весомое? Уэнсдей удивлённо распахнула глаза. Да, она говорила, что не умеет проявлять чувства, но ведь как тут их не проявить. Всего этого, от чего нормальный человек, оборотень, да кто угодно, убежал бы — ей не хватило. — Пойми, Уэнсдей. Меня не напугать пытками или чем-то ещё, нет, ну, напугать, но это неважно. Ты так и не сказала того, что могло бы меня оттолкнуть. Ты не сказала, что я тебе не нравлюсь, а это значит, что у меня есть шанс. Уэнсдей поняла, что и вправду. Она назвала примерно половину того, что могло её оттолкнуть. Но Уэнсдей совершенно точно не может сказать, что ей не нравится Энид. Да, она шумна. Зато с ней не будет одиноко. Да, она много чего боится. Но всё равно идёт вместе с ней до конца. — Ну так что, Уэнсдей. Можешь ли ты сказать, что я тебе не нравлюсь? Уэнсдей прекрасно видела, что Энид дрожит, хотя говорила она вполне уверенно. Она бы поверила, если бы не знала её так хорошо, но увы. — Не могу. Энид улыбнулась и, в порыве, чмокнула её в губы, быстро отстранившись. Она смущённо опустила глаза и шёпотом пробормотала. — Слишком рано, прости. А Уэнсдей стояла в шоке. Слишком быстро, слишком неожиданно, слишком слишком! — Так ты дашь мне шанс, Уэнсдей Аддамс? — Один. Не прогадай.