Не спеши

В полуразрушенном здании пустой школы делать было абсолютно нечего. Парень умирал непростительно долго, у Мерта уже не оставалось сил ждать, когда же тот наконец загнется. Вроде и кровью истекал нормально, и дышал еле-еле, но все никак не подыхал. Из его перерезанного горла то и дело раздавались противные хлюпающие звуки, а лоскуток окровавленной кожи то отгибался, обнажая мешанину сосудов и мышц, то прилегал обратно — веселое зрелище. — Не хочешь уже отмучиться? — спросил Мерт в очередной раз. Парень в очередной раз не смог ответить, только пробулькал что-то разрезанным горлом. Оторванный кусок кожи при этом отогнулся чуть дальше, чем обычно. Мерту показалось, что он видит что-то белое во влажной красной глубине. Пришлось ждать дальше. Акаши с его странными этическими принципами сильно действовал Мерту на нервы, но ослушаться лидера у него не хватило духу. — Порезал своего, будешь смотреть, как он умирает, — жестко велел Акаши и увел всех, оставляя Мерта сидеть с раненым. Можно было добить его и уйти. Можно было просто уйти. Но Мерт знал, что Акаши сразу почувствует подвох. У него словно имелся встроенный детектор лжи, во всяком случае Мерту еще ни разу не удавалось его обмануть. Поэтому он продолжал сидеть рядом с порезанным парнем — на корточках, на рюкзаке, снова на корточках, на ногах лежащего — а что, тому все равно, — опять на корточках. — Да сколько можно! — выругался Мерт, поднимаясь. Он принялся нервно расхаживать вокруг умирающего. — Слышь, друг, ты, зараза, зажился, пора уже откинуться! Пора, я те честно говорю! Соберись, не будь тряпкой, нужно решиться! Иначе только промучаешься дольше! Тот смотрел на него мутными глазами — по грязным щекам текли дрожащие ручейки слез. — Ревешь, как сопляк! Кончай уже! Из-за полопавшихся сосудов глаза выглядели жутко — красно-фиолетовые росчерки уродовали белки. — Своего, — пробурчал Мерт, отворачиваясь. — Один тупой свой может подставить всех остальных! «Не нужно было убивать!» — тут же ответил голос Акаши у него в голове. — Я не умею по-другому, — непонятно перед кем оправдывался Мерт. — Меня учили убивать. Больше я ни на что не годен. Акаши перед мысленным взором продолжал смотреть с упреком. — Ты же знаешь про ее картинки! Они несут смерть! Все предупреждены, так какого хрена он начал выделываться? Исполнил бы предсказание — мы бы все могли погибнуть! Ты мог погибнуть! Это слишком большой риск, ты гребаный мудак, ты гнойный пидор, я тебя ненавижу, но ты должен жить. Ты нам нужен. Мы не справимся без тебя. Мерт опустился на корточки и закрыл лицо руками, осознавая, что произнес всю тираду вслух и парень слышал ее — каждое слово. Что-то вдруг коснулось руки — что-то мерзкое, липкое. Мерт дернулся в сторону, резко выхватывая нож. Раненый коснулся его пальцами, которыми поначалу еще пытался зажимать рану на шее. — Ну чего тебе? — злобно спросил Мерт. Тот поднес подрагивающую руку к горлу, слепо потыкал рядом с раной указательным пальцем, вымазал его в крови и написал на стене рядом с собой: «Прости!» Мерт тряхнул головой, отгоняя наваждение, — показалось, конечно. Тем более что лицо лежащего на пару мгновений стало как будто знакомым. Парень — как назло, имя его вспомнить никак не получалось, — попробовал утереть слезы грязными пальцами, оставляя на щеках кровавые разводы. — Ладно, давай уже ближе к делу, — велел Мерт, усаживаясь рядом с ним поудобнее. — Сосредоточься. Через пару минут он добавил: — Но если совсем никак, то не спеши. Я все равно никуда не уйду.