Оливье для любимого

К вечеру внезапно выпал снег. Непривычная для Германии картина напомнила Володе детство. Огни магазинов, тогда казавшиеся такими яркими, праздничные бумажные гирлянды, пластиковый дед мороз с облупленным носом под сосной, которая исполняла роль елки в их квартире. Молодой еще отец, радостно поднимавший его в воздух, хохочущая мама. Сейчас он сам стал ровесником им, тогдашним. Снегоуборочная техника медленно продвигалась по автобану, за ней тянулся хвост машин, среди которых была и Володина. Он вымотался на работе. В преддверии Рождества навалилась масса дедлайнов. К тому же он был голоден. Вот приедет домой, примет, наконец, горячий душ. Еще и печка в машине приказала долго жить, и в салоне было чуть теплее, чем на улице. Он задерживался уже больше чем на час. Володя попытался набрать Юру, но тот почему-то не отвечал и не перезванивал. На его месте Володя давно бы уже извелся, представляя самые страшные картины, и обрывал бы провода, названивая. Ох уж этот Юрка. Может, связи нет из-за снегопада? Но что-то говорило Володе, что не в этом причина. Время тянулось бесконечно долго. Юра все не отвечал. Наконец, преодолев долгий путь, Володя вырулил на площадку перед домом и заехал в гараж. Выйдя из автомобиля, он, прямо из гаража, зашел внутрь. Было тихо, так тихо, что можно было различить стук стрелок часов и треск дров в камине. Где же Юрка? Верная Герда радостно привстала на лежанке, завиляла хвостом, но, увидев, что хозяин сделал ей знак рукой, послушно легла обратно, не переставая следить за Володей своими влажными внимательными глазами. Так где же Юра? Внизу его не было. Володя скинул пальто, шарф, положил портфель на тумбу у двери и на цыпочках поднялся вверх по лестнице. Будет сюрприз. Кажется, Юра в спальне. Володя застыл у двери, вслушался, потом осторожно заглянул в комнату. Его любимый, как он и предполагал, полулежал на кровати. В руках у него был телефон, а на лице застыла счастливая улыбка. Он быстро набирал какое-то сообщение. — Юра! — окликнул Давыдов. — Уже пришел? — Володе показалось, что голос Юрки звучит не очень радостно. Конев отложил телефон и скинул ноги с кровати, ища тапочки. — Как видишь! — Задержался так, я уже устал ждать! — Юрка взглянул на часы. — Так устал ждать, что даже на звонки не отвечаешь! — укорил Володя. — Ну не бурчи, иди ко мне. Фу, холодный такой. — Конечно, холодный, два часа в пробке. И печка в машине барахлит. Юрка обнял его, провел по покрасневшей щеке. — Я приготовил твой любимый оливье! Весь интернет перерыл в поисках рецепта. Пойдем скорее! Володя не стал уточнять, что вообще-то оливье — это был любимый салат Юры. Однако он и правда удался на славу. Юра взахлеб рассказывал, как ездил в русский магазин за «тем самым» майонезом, а у Володи из головы все не выходила эта сцена: улыбающийся Юра пишет кому-то. Володя вдруг застыл с вилкой в руках, и притворно-безразлично спросил: — Тебе кто-то писал? — Когда? — Когда я вернулся, ты сидел на кровати и… — А, это! — Юра махнул рукой. — Йонас написал, поздравляет меня с Рождеством. И, взглянув на мужа, добавил: — Нас. Повисла неловкая пауза. Юра зачем-то добавил: — У него все хорошо. — Я просто счастлив, что у него все хорошо! — Володя не сдержался и резким движением отодвинул от себя тарелку, швырнул вилку и встал из-за стола. Ничего особенного не случилось, но одно это имя всколыхнуло в его душе все… «Я любил его, понимаешь?»… хоть потом Юра и уверял, что он ошибался, и теперь точно понял, что любви между ними не было, но… слово не воробей. Володя крутил на пальце обручальное кольцо, и ходил туда сюда по комнате, чтобы как-то себя успокоить. — Ну что ты! Не психуй! Это вообще-то моя роль в наших отношениях — быть истеричкой, — улыбаясь, Юра подошел и попытался обнять сзади мужа, но Володя раздраженно откинул его руки. — Я задержался, устал, названиваю тебя, а ты тут с бывшим переписываешься. — Я не переписываюсь, я просто ответил на поздравление, — Юра пытался сохранять спокойствие, — я же не могу, как ты с Игорем: нет человека — нет проблемы. — Откуда ты знаешь, как у нас Игорем? — ядовито бросил Володя. Это была, конечно, одна из тех глупостей, которые люди говорят друг другу в пылу ссоры, надеясь ранить побольнее. И Володе это удалось. — Ах, не знаю? — тут уже настало время Юры обижаться. — Ну океееей, я ничего не знаю, у тебя своя жизнь, у меня своя. Вот только я от тебя ничего и не думал скрывать. Хотя стоило бы! С этими словами Юра вышел из кухни и поднялся наверх. Володя услышал, как оглушительно хлопнула дверь спальни. Это немного отрезвило его. Однако обида и боль все еще полыхали в груди. «Все этот Йонас! Можно уже оставить Юрку в покое? После стольких лет!» Герда заглянула сквозь дверной проем из прихожей, будто поняла чувства хозяина и пришлепала к нему, положила морду на колени. — Ты одна меня и понимаешь, Гердочка, — Володя взъерошил ее густую светлую шерсть, потрепал за ухом. Посидев так около получаса, Володя несколько остыл и начал думать, как же теперь помириться. Может зря он так прицепился к обычному рождественскому поздравлению, которое рассылают всем друзьям и знакомым… но к обычному ли? Эта улыбка на лице Юры… У Володи руки просто чесались проверить Юрин телефон, вот только он сам дал себе слово, что больше никогда так не сделает. «Я же доверяю ему… доверяю!». Пока Володя предавался этим горестным размышлениям, в кухне вновь возник Юра. Волосы влажные после душа, новая рубашка, приталенная, темно-оранжевого цвета, которая необыкновенно ему шла… снизу же еще были пижамные штаны и домашние тапочки. Куда это он так нарядился? Огонь ревности вновь разгорелся в володиной душе. Сначала он и правда чуть было не поверил, что Юра собирается куда-то без него, но слишком уж хорошо он знал своего мужа. Весь этот показ мод явно был рассчитан только на одного человека: на него. — Я только за водой, — холодно проронил Юра и демонстративно прошел к раковине. Володя уже не мог злиться на этого хитреца, как не мог и игнорировать его соблазнительный вид. В расстегнутой рубашке был виден живот, штаны сползли критически низко, обнажая трогательно выступавшие подвздошные косточки. Володя резко встал, обхватил Юру сзади. Тот притворно попытался вырваться. Володя поцеловал его в шею, слегка укусил за ухо, прошептал, отыгрывая приготовленную ему роль: — А куда это ты собрался такой красивый? — Не твое дело, я свободный человек, пойду… развлекусь… развеюсь… Володя не дал ему договорить, резко развернул к себе, впился губами в юрины податливые губы. — А я ревнивый деспот, и кстати, твой официальный, — Володя проговорил это слово нарочито четко и по слогам, — партнер, и никуда тебя не отпущу. С этими словами он легко подхватил ойкнувшего Юру под попу и подсадил на столешницу. Стянул с него пижамные штаны, под которыми, ожидаемо, ничего не оказалось. Уже серьезно, глядя в глаза, прошептал: — Ты выглядел таким счастливым, когда писал ему. Прости, Юрочка… — Забудь, я твой, — Юра положил руки ему на грудь, — Я хочу только тебя… здесь… — он сдвинулся к самому краю и обхватил любимого ногами. *** Когда все закончилось, Юра деланно оттолкнул мужа, спрыгнул со столешницы, и, как был, сверкая обнаженными ягодицами, медленно пошел к двери: — И не надейся, что прощен. Жду тебя в спальне, Владимир Львович… только не забудь: я готовил — ты моешь посуду!