***
Он даже пробовал менять буквы в своём признании. — Аники? Ты свободен? — Да, Джиро, что-то случилось? — Ничего такого, просто я хотел тебе кое-что сказать. В общем, е, б, я, л, т, л, ю- — Джиро, какого- Но всё было безуспешно. Опять, наверное, на том же месте, он останавливался, потому что чувствовал, как переваренные шоколадные пирожные жаждут вылезти наружу. А он ведь был так близок! Может, это зависело от его волнения? Да, вроде, он волновался не так сильно. Даже на контрольной по математике ему не так сильно хотелось в туалет, как при виде Ичиро. Невозможность быть честным с собой и своими чувствами гложила его.***
— Как насчёт признания в туалете? — Тобио поднимает указательный палец вверх в знак своей гениальной идеи. — В туалете? Ты серьёзно? Выйдет что-то в духе: «Аники, я давно тебя люблю! Что-что? А, нет, не обращай внимания, что половины моих слов не слышно из-за плеска воды от падающих какашек. Так что, это взаимно?» Ты хочешь сказать, что это должно произойти именно так? — Тебе не угодить… — парень разводит руками, тяжело вздыхая. — А, может, ты вообще его не любишь? Ну, тебе ещё, глядя на кого-то, хочется по-большому? — Иногда, глядя на тебя, мне хочется в туалет, но это вовсе не из-за сильного чувства любви, Тобио, так что я в силах отличить «любовное» какание от «обычного». Тобио цыкает языком об острые зубы и чешет голову, пытаясь выдать что-то ещё. — Значит, давай потренируемся на ком-нибудь. Попробуешь признаться симпатичной девчонке в любви, и мы посмотрим, обосрёшься ты или нет. — Нет, я- Хотя… Стой… Тобио, ты — гений! Есть тут одна на примете. Она мне нравилась в средней школе, может, и правда получится? — Вот! Другое дело! Как раз-таки проверим.***
Сказать намного легче, чем сделать. Это Джиро прекрасно понимал, уже стоя перед той самой девочкой из параллели и видя неподалёку сидящего в кустах Тобио, караулящего всё это дело. Ему хорошо — он сейчас уплетал какую-то булку за обе щеки, внимательно наблюдая за подопытным. — А, Я-Ямада-кун… Ты что-то хотел мне сказать? Девушка переплетала перед собой пальцы, смущённо глядя в школьную обувь. — Э… А… Я… Да! В общем, Шино-сан. Я… Джиро ненадолго замедлился в ожидании — живот не крутило. — Тебя… Вниз ничего не переползало, его организм был непоколебимой скалой. — Люблю? Финальное слово, сказанное с некой осторожностью. Вдруг сейчас бы произошёл казус? Но вопреки всем опасениям, всё прошло успешно. Воцарилась минута молчания. Шино-сан смотрела на Джиро, Джиро смотрел на неё. — Прорыв! Ты не обосрался, чувак! Из кустов выпрыгивает Тобио, наблюдавший за этим. От того, что он слишком резко поднялся, из его попы вылетает маленький пук. Но этот заключительный пук обозначает светлое будущее влюблённости Джиро без обгаженных штанов! — Я… Я смог?.. — Ты смог, мужик! Ты справился! Девушка стоит в недоумении. Ей только что признавались в любви, а теперь?.. — Получилось! — радостно кричат парни, уже обнимаясь и плача от счастья. — Шино-сан! Спасибо! Я позже куплю тебе какую-нибудь вкусняшку за предоставленные неудобства! — произносит, уже убегая под ручку с Тобио, Джиро. Но Шино-сан всё ещё не понимает. Какого чёрта здесь только что произошло? Ей ведь и правда нравится Ямада…***
После первого успешного признания, хоть и не Ичиро, Джиро заметно воспрял духом. Самый-лучший-тренер-Тобио-мать-его-Ишиката-эй-мать-не-трогай-это-святое усердно взялся за его тренировки, чтобы подготовить «солдата» к самому важному в жизни бою. Бою любви. Признания от Джиро поступали ещё нескольким людям: Уруми, который успел порадоваться, но тут же разочароваться, пожилому продавцу редиса с рынка, младшей сестре Тобио, странному бомжу возле казино. Была попытка даже признаться Сабуро, однако Джиро вовремя остановился и понял, что тренировки зашли уже слишком далеко. Пора было переходить к практике. Они выбрали день для наилучшего признания Ичиро. Было принято решение о том, что тренеру не обязательно наблюдать за процессом, иначе он будет всех смущать. Тренер, конечно, не был доволен таким раскладом, но что поделать. Проблемы со «стулом» Джиро практически полностью покинули. Не было и намёка на то, что что-то может пойти не так. Лишь лёгкое чувство волнения обуревало его в ночь перед днём «икс».***
Волнение перестало быть лёгким, когда он понимал, что день «икс» уже наступил. Внутри всё сжималось в один плотный узел при одной мысли о том, что снова придётся признаваться ему, и, слава богу, сжималось только из-за этого. После обеда Джиро решился. — Аники, можно тебя на пару слов? Ичиро мирно мыл посуду. В правой руке — зелёная губка с моющим средством, в левой — белая тарелка, с каким-то золотистым узором на ободке. Всё это — так привычно и ново одновременно. — А? — он отвлекается от своего занятия и оборачивает голову, смотря прямо на Джиро. Его глаза в этот момент так чисты и прекрасны. Среднему всегда нравился контраст двух таких разных цветов: красного и зелёного. Будто за одним из них сидит ангел, тот самый старший братик, которого они с Сабуро знают и любят, который помогает всем и горой готов постоять за свой дивизион; а за другим — что-то странное и страшное, потаённое, таящееся в том остатке животного, что есть вообще у людей, это что-то — опасное, ему нельзя вырваться наружу. Иначе последствия будут разгребать все. Джиро, кажется, залип. — А! А… Я говорю, когда ты домоешь посуду, можно будет с тобой переговорить с глазу на глаз? — М? Хорошо, конечно. Я уже скоро. Ичиро отворачивается, принимаясь за старое, а Джиро смотрит в его затылок и ловит себя на том, что хочет зарыться руками в эти тёмные волосы, одновременно так похожие и непохожие на собственные, сдвинуть их в сторону, поцеловать в шею, слегка укусить. Еле-еле, но он давит это сильное желание. Ещё чуть-чуть. Ещё немного подождать, и всё время вселенной будет в их распоряжении. Ведь нет времени для того, кто любит и любим.***
— Так о чём ты хотел поговорить, Джиро? Ичиро окончательно вытирает руки о ткань штанов и смотрит на младшего с полной готовностью слушать. Джиро смотрит на него и забывает как дышать. Сейчас, когда Ичиро стоит перед ним весь такой домашний и тёплый, он понимает, насколько был прав, говоря Тобио о том, что ни к кому не чувствовал того же, чего и к своему старшему брату. Как же близко он был сейчас. Поймёт ли Сабуро? Мысль проскользнула слишком быстро, чтобы зацепиться за неё. Может, не сейчас — чуть позже, но он обязательно поймёт и примет их отношения. Всё же они — одна семья. — Джиро? — А! Да!.. Извини, задумался… — Ничего, — как же мило он улыбается, говоря это! — Ты собирался мне что-то сказать? — Да… Если честно, я уже не в первый раз пытаюсь высказать тебе это. Каждый раз, начиная, я никогда не заканчивал… Но не в этот раз! Всех существующих слов мало, чтобы выразить мои чувства в данный момент и то, насколько ты дорог мне. При виде тебя у меня во рту пересыхает, а ладошки неимоверно потеют, будто я сдаю экзамен. Моё сердце колотится в разы быстрее, когда я рядом с тобой. Настолько быстро, что порой закладывает уши… И я…! Возможно, ты уже понял, что я хочу сказать тебе прямо сейчас, но с этим медлить нельзя. В общем, Аники, я… Заветные слова Джиро начинает говорить медленно, пытаясь понять, что в этот момент происходит в его организме. Живот не болел и не подавал никаких признаков несогласия. — Тебя… Никакого напряжения внизу не было, ничто никуда не двигалось. Тело было подозрительно спокойно, но Джиро это мало волновало. Прямо сейчас его и любовь всей его жизни ограничивало одно жалкое слово… — Люб- Он останавливается на полуслове. Всё то затишье в организме было лишь временным. Прямо сейчас он чувствовал, как его задница готовилась взорваться в любой удобный и неудобный для этого момент. Но останавливаться уже поздно! Такая речь, такие слова! Нельзя, чтобы брат подумал, что это всё напускное и несерьёзное! Ведь это настоящие чувства! То, что он ощущает каждую секунду своего существования! Любовь! — Люблю! — кричит изо всех сил Джиро, понимая, что заветный час сладостного признания настал. — Что?.. — Ичиро даже не успевает опомниться, как по всему коридору гомко раздаётся пердёж, за которым следует череда мокрых звуков. Джинсы сами падают с Джиро под напором говна, то падающего, то выливающегося из его попы. — Дж- Джиро! — пугается и удивляется Ичиро. Не каждый день ты видишь, как твой брат отчаянно кричит и срёт одновременно. — Люблю тебя! — продолжает кричать Джиро, уже ничего не слышащий, а лишь окрылённый волшебным чувством освобождения собственного сердца от мук недосказанностей. Он расставляет руки в стороны в знак примирения со своими чувствами и с тем, что он может свободно говорить о них! Жопа вслед за парнем ещё громче начинает выпускать испражнения. Какашки с различными, еле отличимыми, кусочками еды громко плюхаются на штаны и пол, окрашивая всё в коричневый. — Джиро, остановись! Что с тобой?! Но Джиро не слышит. Никогда прежде он ещё не чувствовал себя так хорошо! Свобода мыслей и тела — то, к чему многие годы стремятся Тибетские монахи. Всё это семнадцатилетний Джиро Ямада смог воплотить здесь и сейчас. Нет, он не сошёл с ума. Он просто влюблён. — Люблю! Люблю! Люблю! — истошно вопит парень, находясь в наивысшей точке своего удовольствия. — Джиро, не- Но Ичиро не успевает договорить. Чем чаще Джиро говорил заветные слова, тем больше «приколов» выдавала его жопа. И когда парень выкрикнул последнюю фразу, это, ожидаемо, повлекло за собой последствия. Задница издала ещё пару громких пердежей и разразилась целым фонтаном говна. Любого человека напугал бы такой мощный напор, с которым говно хлестало из жопы Джиро. С неприятными звуками коричневые ошмётки неизвестно чего летели во все стороны: на стены, ковёр, на Ичиро… — Что у вас тут происхо- …на только что зашедшего в коридор Сабуро, пачкая ему лицо и частично попадая в рот. Всё вокруг окрасилось в один цвет, воняло отвратительно. Может, Джиро ел на завтрак яичницу? Средний Ямада был слишком взволнован, от чего непроизвольно сжал ягодицы. Фонтан перерос в мощный поток, омывающий белые носки Сабуро жёлто-коричнево-оранжевой массой. Поток начал стихать как и эйфория Джиро. Коричневая жижа мерно стекала по его ногам, неприятно лепясь отдельными кусочками к ягодицам. Ему бы давно стало неудобно так стоять, но, к счастью, сейчас он не думал ни о чём. В его мыслях был только Ичиро и мечты об их счастливом совместном будущем. — Я люблю тебя… — уже тихо, с огромным облегчением, сказал он, — Аники! Жопа издала последний пук, последний маленький кусочек кала упал в штаны, и всё вокруг затихло. И Ичиро, ошарашенно смотрящий на свои штаны, по колено заляпанные в говне… и Сабуро, стоящий неподалёку, смотрящий пустым взглядом в никуда, будучи всё ещё не в силах смириться с тем, что нижняя половина его лица измазана вовсе не шоколадом… И Джиро, которого впереди ждут лишь светлые дни, наполненные радостью, рядом с любимым человеком.Эх, до чего доводит любовь!