Авария. Потеря. Ненависть.
В детстве он не особо задумывался о том, что должно будет связать его с родственной душой. А когда их с Лизой родители погибли в автокатастрофе у мальчика не было ни сил, ни времени думать о том, почему его соулмейт не объявился ни в тот же день, ни на следующий, ни через неделю. Только в семнадцать он понял, что ему придётся потерять ещё одного человека. У Кирилла на левом запястье три слова.Авария. Вина. Самоненависть.
Он надеялся, что никогда не встретит человека, с которым его свяжут эти вещи. Но когда он пьяным сбил маленькую девочку, а после увидел её старшего брата, он понял, что крупно попал. Потому что все три слова сбылись. Гречкин, естественно, не подавал виду, сёрбая водой в зале суда, но внутри он просто хотел умереть. От чувства вины и стыда перед Макаровым, от ненависти к себе за своё ничтожество, за то, что принёс боль единственному, кто мог искренне его полюбить.***
Лёша хотел убить Кирилла. Именно поэтому украл с кухни нож и не вернулся ночевать в детский дом. Он уже был во дворе дома Гречкина-младшего, тихо пробираясь к входу с веранды. Появление на этой самой веранде Кирилла было неожиданным. - Привет, - спокойно произнёс блондин, подходя ближе. Лёша приставил нож к его горлу. Кир не сопротивлялся, лишь аккуратно поднял левый рукав подростка, обнажая заветные три слова. Печально хмыкнув, Гречкин показал свою руку. - Мне жаль. Тебе ужасно не повезло с соулмейтом. Без него будет проще. Давай, режь, - негромко сказал он, грустно глядя в глаза Макарову. Тот уронил нож. Прикрыв лицо руками, Алексей зашёлся слезами. Кирилл тяжело вздохнул и осторожно приобнял парня. Было страшно. Было совестно. Было больно. - Пойдём в дом, - шёпотом позвал Гречкин рыдающего Лёшу, едва сдерживая собственные слёзы. Дойдя до спальни Кирилла, парни сели на кровать, продолжая обниматься. Макаров, несмотря на явно негативное отношение к хозяину дома, льнул, прижимался ближе, стараясь получить ласку, которой ему так не хватало. А Гречкин и не против её дать. Хоть как-то поможет своему соулмейту, которого лишил самого дорогого. Они сидели молча. В комнате были слышны только всхлипывания Лёши, и те понемногу утихали. Когда стало совсем тихо, и подросток почти лежал на Кирилле, тот, решив, что мальчишка уснул, осторожно уложил его на кровать и вышел в коридор. Сползая по стенке, он беззвучно заплакал. Только вот Макаров не спал. Он вышел следом и застал печальную картину. Лёша присел рядом и мягко приобнял за плечо. - Знаешь, у Лизы не было надписи на руке. Её поддразнивали, мол, тебе судьба не дала соулмейта. Я думаю, а может, так оно и должно быть? – негромко начал он, поглаживая парня по волосам. - Ты пытаешься меня оправдать? - Должны же мы помириться. Кирилл, у меня никого кроме тебя не осталось. Ты же меня не бросишь, да? – с надеждой спросил Алексей, заглядывая в заплаканные глаза. - Не брошу. Ты меня тоже не бросай, пожалуйста. Глупо просить у тебя прощения после того, что я совершил, но я постараюсь как-то загладить вину. Честно, я исправлюсь, только не бросай, умоляю. - Не брошу.***
Мягкий пушистый снег кружил по воздуху и оседал на землю огромными сугробами. Над ухоженной могилой стоял блондин. Он присел, аккуратно укладывая у надгробия букет ромашек. Лёша сказал, она их очень любила. - Прости, Лиз, - уже в который раз за полгода произносит Кирилл, поправляя цветы. – Мне очень жаль, что так вышло. Лёша говорит, что так должно было произойти, но я ему не верю. Мне кажется, он сам не до конца себе верит. Просто не хочет, чтобы я чувствовал себя виноватым. Но я ведь виноват… - он ненадолго замолк. - А брат у тебя хороший. Единственное солнышко в моём тёмном мире. Мне жаль, что тебя с нами нет. Думаю, мы бы поладили.