Прошу тебя, только обнимай меня крепче

       Кориолан понял, что что-то не так, когда вместо твёрдой верхней койки в казарме почувствовал под спиной нечто более мягкое. Он не спешил открывать глаза, спуская всё на сильную усталость после тяжёлого дня, но, когда вдалеке раздалось знакомое пение, Кориолан резко подскочил с кровати.        Это не мог быть голос Люси Грей. Как она пробралась на базу? Её бы не пустили. Тогда почему плавная, как переливы колокольчиков, песня заполнила комнату?        Не отошедший от первого потрясения Кориолан ещё больше впал в ступор, не обнаружив себя в казарме. Он сидел на большой деревянной кровати, взглядом упираясь в такие же стены. Провёл рукой по груди, не ощущая привычной спальной одежды, которую выдавали всем миротворцам, вместо неё на нём были штаны из какой-то мягкой ткани, пока верх был абсолютно свободен.        Сделав глубокий вдох, Кориолан понял почему: стояла невыносимая жара, и из-за ощутимой влажности он будто вдохнул комок огненного шара, нежели воздуха.        По шее уже стекал пот, и его лицо сделалось недовольным. Подобное пекло за недолгую жизнь в 12-дистрикте он чувствовал впервые, страшно было представить, что творилось на улице.        Когда пение прекратилось, Кориолан тут же вспомнил, что проснулся не на базе, а, по всей видимости, в каком-то доме, в котором раздавалось прекрасное пение Люси Грей. Он напрягся, вспоминая вчерашний день: не происходило ничего странного, и во время отбоя Кориолан уже лежал в койке. Так как же он оказался здесь?        Кориолан коснулся лица, почувствовав не только слабо появившуюся щетину, но и внезапно успевшие стать мозолистыми и грубыми пальцы. Он не придал этому большого значения. Если бы не пение Люси Грей, Кориолан бы уже сходил с ума, пытаясь разобраться, куда его занесло, но её голос обладал силой, о которой до этого он не знал, — даровать спокойствие, что растекалось в нём подобно сладким мелодиям.        И всё же полное неведение заставляло нервничать. Надо было понять, где он находился и как вернуться обратно.        Кориолан приготовился встать, поставив ноги на деревянный пол, как из-за стены выглянула улыбающаяся Люси Грей.        У Кориолана перехватило дыхание.        С влажных волос падали капли воды, Люси Грей несколько раз протëрла их полотенцем, затем, откинув его куда-то вглубь, вероятно, ванны, она полностью показалась ему, одетая в простое, но яркое хлопковое платье. Глаза её были полны безудержной любви, сияния, которое Кориолан никогда раньше не видел.        Что приводило в восторг — это сияние предназначалось ему.        Он был не в силах отвести от неё взгляда. Сердце наполнилось неуловимой лёгкостью, словно все тяжбы мира исчезли. Не существовало ничего, кроме Люси Грей перед ним.        — Корио! — воскликнула она, подходя ближе. — Ты сегодня проспал дольше обычного. Каролайна с раннего утра ждёт тебя, ты ведь обещал сводить её на рыбалку.        Каролайна? Он собирался спросить, но Люси Грей вновь обескуражила его — на этот раз невинным поцелуем в щеку.        Если это был сон, то Кориолан хотел остаться в нём навсегда.        — Лайна на заднем дворе вместе с Мод Беж и Сеяном колет орехи, не заставляй её ждать, ты же знаешь, как она этого не любит, — продолжила Люси Грей, а затем провела ладонью по его волосам, пальцами задерживаясь на самых кончиках, перебирая их.        И тогда он почувствовал, что они стали гораздо длиннее, почти такими же, как во время учёбы в Академии.        Люси Грей отпрянула, быстро поцеловала в уголок губ и подошла к шкафу, развернувшись спиной и что-то разыскивая внутри.        — Если успеешь, приходи на выступление, — она вытащила пёстрое платье, напоминающее то самое, с арены, но без радужных оборок. — Я постараюсь не задерживаться, но, если что, тебе придётся самому петь Лайне перед сном.        Люси Грей аккуратно сложила платье в сумку и, поцеловав Кориолана в щеку, ушла.        Он хотел по-настоящему поцеловать её в губы, но был слишком потрясён сложившейся ситуацией. Множество вопросов вмиг утяжелили голову. Кто такая Каролайна? И самый главный вопрос, мучивший больше всего, — где он вообще находился? Дом не был похож на тот, в котором жила Люси Грей в 12-дистрикте, даже на первый взгляд он казался гораздо новее и обустроеннее.        Наконец Кориолан поднялся. Он также залез в шкаф, вытаскивая, по всей видимости, собственную одежду. Рубашка и брюки были довольно простыми, ткань приятно прилегала к коже, и главное, в ней не становилось жарче.        Подходя к ванной, Кориолан продолжал оглядывать дом, не замечая ничего, что могло бы ответить на вопрос о местоположении. В любом случае он сошёлся на том, что стоило бы вести себя так, словно всё происходящее в порядке вещей.        Сны не ощущаются настолько реально. Или же он окончательно сошёл с ума, и его мозг погрузил сознание в грёзы. Разумным решением оставалось спокойно исследовать обстановку, плыть по течению. Но, несмотря на всеобщее заблуждение, плыть по течению сложнее всего: сделать сердце спокойным, не теряться в догадках и не идти на поводу у паранойи, позволяя неизвестности нести себя. Тяжело принять такое, когда всю сознательную жизнь идëшь по дороге с указателями, зная, куда свернуть и где твой конечный путь.        Кориолан не поверил глазам, когда взглянул в зеркало. Он казался себе гораздо старше, волосы действительно отросли, по сравнению с прошлым утром. Его лицо приобрело взрослые черты. Все было не так критично, и он всё ещё оставался привлекательным по своим меркам, но смотреть в зеркало и видеть себя не выпускником Академии и не миротворцем первого года — удивляло.        Куда его занесло? Что вообще происходило? Кориолан не мог сложить всё увиденное в приличную картину, которая бы ответила на вопросы. Ладно, как бы то ни было, стоило убрать щетину.        Закончив, Кориолан заметил ещё одну особенность, неподходящую большинству домов в дистрикте-12, — рабочую раковину. Значит, был водопровод. Неужели он каким-то образом оказался за территорией 12-дистрикта? Но разве существовала более прогрессивная цивилизация, чем Панем? Капитолий держал под контролем весь известный мир, если кто и пытался выживать за пределами дистриктов, то вряд ли в таких неплохих условиях.        Впрочем, смысла продолжать гадать не было.        Кориолан прошёлся дальше, наткнувшись на ещё одну закрытую комнату и кухню. На столе лежали заботливо завёрнутые сэндвичи, скорее всего, для того, чтобы взять их с собой. Оглянувшись, он обнаружил рюкзак около входной двери и сразу сложил их. Кориолан вспомнил о словах Люси Грей и решил найти ту саму Каролайну и Сеяна. Может, у последнего получится что-то выяснить.        Кориолан не собирался бросаться в омут с головой и действовать импульсивно. Дом почему-то давал чувство безопасности, столько лет не ощущаемое даже в родном Капитолии.        Коснувшись ручки двери, он услышал чей-то заразительный смех, который подхватил кто-то ещё. Один голос был мужским, другой — женский, затмевающий глухой стук. Похоже, то были Сеян, Мод Беж и Каролайна.        Кориолан прикрыл рукой глаза, щурясь от яркого палящего солнца.        Возникшая перед ним сцена изумила: радостный Сеян, ставший внешне похожим на своего отца, пытался колоть орехи ножом, при этом смеясь вместе с маленькой девочкой рядом и повзрослевшей, хотя не сильно изменившейся Мод Беж. Кориолан окончательно запутался.        Мод Беж заметила его, коснулась плеча девочки и показала на Кориолана пальцем.        Девочка — наверное, это и была Каролайна — тут же повернулась к нему лицом и выпрямилась, встречаясь со взглядом. Её глаза загорелись радостным блеском, совсем как у Люси Грей. Она отряхнула бирюзовое платье, доходящее ей до щиколоток, и подбежала к Кориолану.        — Папа!        Каролайна, очевидно, обращалась к нему.        Казалось, он не мог впасть в ещё больший оцепенение.        «Папа?»        Кориолан был слишком молод для отцовства! Не говоря о том, что он вообще не думал о детях и не чувствовал когда-либо желания стать отцом. Мысли о продолжении рода Сноу, конечно, посещали, но Кориолан всегда отодвигал их на самый задний план из возможных.        Девочка раскинула руки в ожидании объятий. Кориолан слишком быстро сдался под её пытливым взглядом и присел рядом, аккуратно приобнимая. Это были странные ощущения. Не страннее осознания, что у него появилась дочь, но примерно на том же уровне.        Как быть отцом? Какие у него обязанности в качестве отца? Это кружило голову. Что ж, он умело справлялся с объятиями, и пока что другого от него не требовалось.        Следующий факт поразил его до глубины души, вызывая целую бурю эмоций. Эта девочка, Каролайна, была не только его дочерью, но и, несомненно, дочерью Люси Грей. До этого легко было догадаться, стоило лишь взглянуть в глубокие тёмные глаза, как и у Люси Грей, и на волосы такого же цвета, заплетённые на похожий манер. Кориолан также заметил маленькие полевые цветы в волосах Каролайн. Конечно, она была дочерью Люси Грей.        Кориолан не сомневался, что это был сон. Реальность не могла быть настолько сказочной.        — Дядя Сеян сказал, что ты проспишь весь день! Но я знаю, что ты всегда держишь обещания.        Она говорила с таким рвением, активно жестикулируя, и в голосе её проскальзывала гордость. Может, девочка и была похожа на Люси Грей, но в манере говорить Кориолан узнавал себя.        — Теперь мы можем идти, — скомандовала Каролайна, беря Кориолана за руку и ведя к Сеяну и Мод Беж.        — Мне тоже пора уходить, — сказала Мод Беж, — надо забрать инструменты для сегодняшнего выступления.        — Я тоже хочу послушать ваши песни!        Мод Беж потрепала девочку по волосам.        — В другой раз, обязательно.        Каролайна расстроилась, но затем она вздëрнула подбородок и ответила:        — Мама поёт мне каждый вечер перед сном! Это лучше, чем слышать её только в некоторые дни.        В этот раз Кориолан и сам не удержался и потянулся, чтобы провести рукой по густым волосам Каролайн. Она обратила на него внимание.        — Не переживай, папа, твоё пение мне тоже нравится. Но ты ведь и сам говорил, что мама поёт лучше всех на свете!        Послышался смех остальных. Кориолан тоже не сдержал смешок.        — Пока-пока, маленькая снежинка, удачи тебе на рыбалке.        Сеян помахал Мод Беж на прощание.        Каролайна отпустила ладонь Кориолана, и внезапно он ощутил растерянность. Она побежала к рюкзаку побольше, из которого выглядывали самодельные удочки. Девочка попыталась поднять рюкзак, но тот оказался слишком тяжёлым для неё, сколько бы сил она ни прилагала.        Сеян по-доброму посмеялся, подошёл к ней и поднял рюкзак.        — Он тяжёлый для детей, Лайна.        Каролайна нахмурилась. Ей, видимо, не нравилось, что существовали вещи, с которыми она не могла справиться. Приняв поражение перед рюкзаком, Каролайна вновь подбежала к Кориолану и взяла за руку, вприпрыжку побежав к Сеяну, стоявшему возле выхода со двора.        Кориолан не мог не отметить небольшой сад с самыми разнообразными яркими цветами, высокими деревьями, создававшими такую нужную в жаркое время тень. Это место совсем не было похоже на холодную квартиру в Капитолии и на старый дом Люси Грей в дистрикте.        Каролайна крепко сжимала его руку, напевая незнакомую мелодию. Сеян шёл чуть впереди, жалуясь на знойный день.        Когда они вышли на более оживлённую улицу, Кориолан не переставал оглядываться.        Повсюду вдоль были разбросаны похожие дома; почти все одноэтажные, деревянные, рядом чаще всего росли кустарники или небольшие плодовые деревья. В этом месте не было ничего от дистриктов, как и от Капитолия. Кориолан не знал, что за день мог удивляться столь многим вещам. Потрясали не только новые на вид дома, но и улыбчивые, радостные люди. Казалось, никто из них не видел другой — голодной, полной лишений — жизни. Даже на улицах Капитолия Кориолан не встречал столько довольных жизнью людей, что уж говорить о дистриктах.        Многие специально окликали, чтобы поприветствовать. Это было… всё ещё странно. Как и то, что на улице не встретилось ни одного миротворца.        Кориолан мог однозначно сказать, что он находился далеко за Панемом. Ему вбивали в голову, что нет на Земле ни единого места, куда бы не простиралась власть Капитолия, поэтому осознать обратное было сложно. Кориолан также был уверен, что травма головы не осталась без последствий и его мозг начал проецировать слишком похожие на реальность и до дрожи осознанные сны.        «Здравствуйте, мистер Сноу!» — раздавалось со всех сторон, на что Кориолан лишь кивал, не кидаясь лишний раз словами. Он поглядывал на Сеяна, раздумывая, как бы так подступить с вопросами.        — Ты и здесь добился влияния, — вдруг сказал Сеян, — кто бы мог подумать, что из маленькой деревушки на краю мира у тебя со временем получится сделать настоящий город. Такими темпами мы превзойдëм Панем.        Кориолан хотел зацепиться за эту информацию, разговорить Сеяна.        — Мама говорит, что наше поселение самое лучшее из всех! Потому что им управляет папа, — перебила его Каролайна.        Его не могла не тронуть гордость, проскальзывающая в голосе девочки.        Если Каролайна всё время так отзывалась о нем, то Кориолан был вовсе не против стать отцом. Было в восхищении девочки нечто несравнимое с никакой другой похвалой. Возможно, ему нравилось, что не только Люси Грей видела в нём что-то хорошее.        Сквозь оживлённый город они вышли к дикому лесу. Солнце продолжало припекать, а насекомые, будто ожидая появления именно Кориолана, разом набросились. Как бы ему не нравилось думать, что он смог добиться высот и в такой глуши, но скатывающийся по телу пот с жужжащим над ушами мошками совсем не привлекали.        Каролайна отпустила его руку, свободно бегая в поле видимости, собирая дикие цветы и рассматривая каждое живое существо, попадающее ей на глаза. Она задавала много вопросов: как назывались те или другие растения, птицы; какое самое большое и страшное животное видел Кориолан; гладил ли когда-нибудь кроликов Сеян, и почему Люси Грей не боялась змей. У него не было опыта общения с маленькими детьми, поэтому поначалу Кориолан отвечал нехотя, но, видя, как загорались тёмные глаза девочки и слыша искреннее детское обожание, он втянулся в беседу.        Пробравшись сквозь лес, перед ними наконец засияла глядь озера. Когда Сеян вручил ему удочку, Кориолан с сомнением переводил взгляд то на неё, то на Сеяна. Его мало привлекала идея сидеть часами под палящим солнцем, пускай и в тени хвойных деревьев, в ожидании рыбы. Зато Каролайне вовлечённости было не занимать. Удочка оказалась для неё слишком большой и тяжёлой, она пыталась повторить на вид лёгкие движения запуска удочки в воду за Сеяном, но это было выше её детских сил. Однако помощи она не просила. Кориолан незаметно улыбнулся кончиками губ, он бы и сам до последнего неприемлел помощи.        — Тебе помочь? Каролайна медлила с ответом и, вздохнув, сказала:        — Пожалуйста.        У Кориолана не было никакого опыта в рыбалке, но разве мог он облажаться перед дочерью? Он взял удочку, прокручивая поэтапно то, что сделал Сеян с двумя другими. Затем он взглянул на стеклянную банку. Ползающие друг на друге черви отталкивали от самой концепции рыбалки ещё больше. Они внезапно напомнили ему змей в кабинете доктора Галл.        Любознательность Каролайны сыграла на руку, она быстро подбежала к банке с червями и вытащила одного из них. Её лицо смешно скривилось в отвращении:        — Они склизкие! Фу.        — Тебе надо насадить его на крючок, иначе рыба не приплывëт к нам.        Каролайна, держа червяка как можно дальше от себя, под чутким руководством Кориолана и Сеяна смогла насадить червя на крючок.        Она радостно захлопала в ладоши, радуясь маленькой победе. Затем уже Кориолан под командованием Каролайны запускал удочку в озеро.        Время медленно ползло, Каролайна, сначала героически пытающаяся молчать, чтобы не спугнуть рыбу, всё же не смогла выдержать и, строго приказав Кориолану следить за её удочкой, отошла дальше от берега, к полевым цветам, выглядывающим из длинной травы. Она хотела подарить их Люси Грей, когда вернётся домой.        Мошкара продолжала кружить почему-то именно рядом с Кориоланом. Он безуспешно отмахивался от них.        — Вчера мне наконец доверили самостоятельно вести пациента, — поделился Сеян, и Кориолан оживился. Неужели у него получилось стать врачом, как Сеян и мечтал? — Если бы мы остались в Панеме, то, думаю, вряд ли я смог бы стать хотя бы санитаром.        Точно сон. Удивительно реалистичный сон.        — Ты прав.        Кориолан не знал, что ещё ответить. Если бы в реальности — он не считал происходящее явью — Кориолан сбежал, то что стало с Тигрис и мадам-бабушкой? Тигрис бы нашла выход из любой ситуации, но, будучи миротворцем, можно созваниваться с семьёй, отправлять письма, поддерживать хоть какой-то контакт. А в этой глуши? Если об этом месте не знал Капитолий, то оно и вправду находилось на краю света.        Мог ли в суровой действительности Кориолан навсегда оставить Капитолий? Забыть о прошлой жизни и стольких усилиях ради возвышения рода Сноу? Ему всегда нужно куда-то тянуться, как подсолнуху к солнцу, Кориолану никогда бы не было достаточно беззвучной глуши. И пускай он и здесь смог стать кем-то… уважаемым, было ли этого достаточно? Может быть, строить из грязи и палок интереснее, чем на практически готовой основе.        Время шло тяжело и тягуче, ни одна из удочек не вздрогнула. Скорее всего, дело было в жаре. Рыбы тоже не хотели в такую погоду двигаться.        Каролайна, уставшая от собирания цветов и разглядывания живности, присела рядом, жуя сэндвич. Она боком облокотилась на Кориолана, с закрывающимися глазами наблюдая за удочками.        — Вряд ли мы что-то сегодня поймаем, — прошептал Сеян, чтобы не разочаровать Каролайну.        Так и произошло.        Солнце начало опускаться, и деревья вдали загорелись алыми огнями. Каролайна спала, прижавшись к Кориолану, и как бы ему ни хотелось скорее уйти отсюда, но будить её было жалко.        Сеян с лёгкой улыбкой и пониманием собрал все удочки, и только когда они были полностью готовы выдвигаться обратно, Кориолан легко коснулся плеча Каролайны.        Она лишь буркнула что-то, не желая просыпаться. Тогда Кориолан, недолго сомневаясь, просто взял её на руки.        На смену назойливым мухам пришли комары. Кориолан понял, что он и дикая природа были несовместимы.        Когда они дошли до поселения, нигде не горел свет. Впрочем, откуда, если здесь не было никаких фонарей.        — Единственная проблема, что до сих сложно провести электричество по всему городу, — вздохнул Сеян.        — Но мы над этим работаем, — вообще-то это был вопрос, но Кориолан попытался сделать это менее очевидным.        — Да, ты вроде говорил, что к концу года наконец-то получится. Сравнивая с тем, что было здесь, когда мы сюда только пришли, ты проделал отличную работу!        Кориолан кивнул. Его радовала мысль, что даже в глуши он не загубил свой потенциал, а смог использовать на максимум.        Они почти дошли до дома Кориолана, и Сеян попрощался, тихо пожелав полусонной Каролайне, всё ещё лежащей на руках, хороших снов.        Через окна пробивался бледный лунный свет. Кориолан опустил чуть проснувшуюся девочку, чтобы она подготовилась ко сну, и нашёл на столе светильник.        Пускай как такового электричества не было, хотя бы была вода.        Кориолан вспомнил слова Люси Грей о колыбели перед сном, когда Каролайна, уже лежащая в кровати, позвала его.        — Мама ещё не вернулась, поэтому честь спеть мне перед сном достаётся тебе!        Кориолан пел лишь гимн Панема, и то более-менее прилично спеть получилось лишь после упорных тренировок с мадам-бабушкой. Вряд ли Каролайна захотела бы слушать гимн. Тогда Кориолан спел первую песню, пришедшую в голову. Он не знал точного названия, но именно её Кориолан слышал пару дней назад на луговине.        Текст песни не очень-то предназначался для детей, поэтому он напел лишь запомнившуюся мелодию.        Голос слегка хрипел, так что за качество Кориолан не ручался, но, судя по тому, что Каролайна не высказывала никаких возражений, её все устраивало.        Заснула она быстро, и тогда Кориолан побрёл в ванную, чтобы смыть с себя жаркий день.        Переодевшись, он добрался до спальни, где его уже ждала, заплетая волосы в косу, Люси Грей. Она хитро улыбнулась, и Кориолан сразу почувствовал порыв поцеловать её.        — Я хотела послушать твоё пение, только и всего, — прошептала она.        Он ничего не ответил, сел рядом и упёрся лбом в её плечо.        — Тяжёлый день, да?        Кориолан не видел лица, но знал, что на губах её играла улыбка. Усталость тяжестью ложилась на его спину. Он испытывал двоякие ощущения: и странную теплоту в груди из-за Каролайны, и пугающее понимание, что ему никогда не будет достаточно тихой и мирной жизни.        Кориолан не заметил, как они оба улеглись на кровать лицом к друг другу. Он осторожно соприкоснулся с губами Люси Грей, словно боясь, что она исчезнет.        Неужели у него могло получиться? Привыкнуть к подобной жизни? Жужжащим над ухом мухам, липнущей одежде из-за яростного солнца? Никаких удобств капитолия и тех крошек, что были в 12-дистрикте. Но здесь была Люси Грей. Действительно ли этого достаточно? Кориолану было сложно представить себя в качестве обычного человека — без высоких стремлений, наслаждающимся тем, что есть. Подсознательно он осознавал, что Люси Грей могла существовать без него, но был ли Кориолан Сноу без Люси Грей? Какая его часть исчезнет, покинь она его навсегда? Сколько оставшихся крупиц доброты, чести, любви, всего хорошего, что видела только она и Тигрис, канут, оставь Люси Грей Кориолана?        Ему не хотелось думать об этом. Любовь делала его слабым, но давала надежду. Он чувствовал её в нежном касании Люси Грей, в мягком прикосновении ее губ: на вкус она была как сладость, прохладный весенний воздух, была огнём и пеплом, рассветом и бушующим штормом. Внезапно Кориолан ощутил себя менее раздираемым противоречиями. Кориолан не был уверен, как ощущался покой, но, вероятно, он очень похож на касания и поцелуи Люси Грей. Она обняла его, и Кориолан обхватил её руками, прижимаясь сильнее.        Мог ли он преодолеть соблазн власти? Отпустить безвозвратно всё, к чему стремился с сознательного возраста?        — Я не понимаю, как у меня получилось оставить всё позади, — тихо признался он. — Тебя никогда не пугала тьма внутри меня?        Если Кориолан был в ужасе оттого, какие разногласия творились внутри него, то не боялась ли Люси Грей?        — Она никогда не пугала меня. Тьма есть в каждом из нас, как и свет, главное — выбрать верный путь. И я рада держать тебя за руку и помогать выбраться из этой тьмы, найти путь. Так поступают люди, которые любят друг друга.        Ему в тот час захотелось её поцеловать. Ощутить вновь вкус её губ, окунуться с головой в то спокойствие и умиротворение. И одновременно Кориолан не желал выпускать её из объятий.        — Корио, — он распадался на части от звука её голоса, — никто из нас не идеален. Люди — сложная мозаика, состоящая из неровных, зазубренных частей. Но мы те, кто мы есть. Просто продолжай держать меня за руку, и я покажу тебе свет.        Мир Кориолана постепенно обретал смысл, которого раньше не было. Люси Грей было более чем достаточно.        У него была Люси Грей, её песни и её сердце. Не этого ли желала ему Тигрис? Счастья. Кориолан был счастлив. Так, как никогда прежде.        Она отпрянула, подтянулась повыше, начиная перебирать пряди его волос. Тихая песня разливалась чистым горным ручьём.        «Колыбельная», — подумал он.        И тогда мысли в голове успокоились. Кориолан заснул, впервые за долгое время почувствовав безмятежность.        Конечно, то был лишь прекрасный сон. Кориолан, как бы того ни желал, не проснулся в объятиях Люси Грей, от неё и следа не осталось, как и от их дома. Под спиной был твёрдый матрас, не было и Каролайны в соседней комнате, только пустота в груди. Мог ли сон стать реальностью? Мысли о побеге пугали, но куда больше пугала невозможность прожить вновь тот знойный день. Собираясь идти к Люси Грей, Кориолан знал лишь одно — он хотел воплотить сон в реальность, и для этого придётся оставить всё позади.