Sometimes I have these thoughts
They leave me all confused
It gets so hard for me
Коленки слегка подкашивались, а от холода полностью трясло. Всё это случилось слишком быстро и неожиданно. В голове только редкие отрывки лица зловещего монстра, пронзающая боль от когтей, что так сильно пытались проникнуть прямиком в душу волка, растерзать всё изнутри, разорвать на кусочки. Шоковое состояние не проходило, перед глазами мелькали верхушки деревьев и слабые огни фонарей, а чужой серьёзный взгляд изредка опускался на окровавленное и заплаканное лицо блондинки, сзади шла небольшая толпа учеников, пора возвращаться опять в здание школы. Теперь Невермор в безопасности. Тяжело было ответить, каково сейчас девушке, которая первый раз в жизни почувствовала шкуру свирепого волка на себе, примерила эту роль и выжала из неё все соки, поэтому сил совсем не было. Ран на лице куда больше, чем на остальных частях тела, что придавало ещё более зрелищной картины, ведь некоторые повреждения провоцировали маленькие капли, струйки крови. — Мы почти пришли, — Произнесла девушка с растрепанными косичками, пытаясь как можно крепче держать свою лучшую подругу, рискнувшую своей жизнью, — Это не отменяет того, что твой поступок глупый. Энид не слышала и половины монолога темноволосой, хотя ранее старшая смогла пробиться сквозь эту неприступную ледяную стену, почувствовала тепло второй, казалось бы, которого не должно быть. Сейчас же волчонка грело только розовое пальто, его Аякс успел накинуть сразу после появления той на горизонте, жаль только кровь испортила весь его презентабельный вид. Завести девушку в здание не было трудностью, а вот подняться — немного. Всё ещё оставалась какая-то непонятная пелена, а руки блондинки тряслись, на что Уэнсдей немного злилась, пусть её лицо оставалось таким же обыденным, как она вовсе может передавать какие-то эмоции и давать сигналы о своих мыслях? Синклер со временем начала понимать её тело. Младшая начинала моргать, как только нервничала, поправляла свою челку и отводила взгляд. Уголки её губ еле приподнимались, когда девушка находила новую зацепку или ближе подбиралась к правде. Энид понимала всё, что чувствовала Уэн, но не понимала её намерений. — Я сама смогу разобраться с твоими ранами, — Дверь в их комнату оказалась открытой сразу же, следом соседки вошли внутрь помещения. По действиям Аддамс было понятно, что она ужасно беспокоится за чужие раны, самочувствие и в целом состояние, невозможно винить в резкости или грубости. Нервы. — Садись, не закрывай глаза, — Уэнсдей усадила Синклер на её же кровать и тяжело выдохнула, после чего начала искать свою собственную коллекцию инструментов, куда входили и те, что помогут обработать раны. На поверхности постельного белья появилась знакомая рука, на которую обе девушки сразу обратили внимание — Где? Достань, там может быть что-то полезное. Вещь тот ещё помощник, моментально послушался хозяйку и спустился под кровать Аддамс, где был её небольшой чемоданчик, есть огромный шанс найти там что-то пригодное. Кто бы знал, что наблюдать за обеспокоенной Уэнсдей будет интересно, так сильно отрицать свою боязнь потерять близкого человека, а после метаться в каждый угол комнаты, чтобы найти нужные компоненты. Энид запоминала каждую мелочь в её поведении, это был единственный способ вычислить эмоциональное состояние. — Почему ты такая нервная? — Через несколько секунд Уэнсдей уже была рядом, а Вещь притащил чемоданчик прямо к их ногам. Вопрос будто бы намеренно проигнорировали, но волчонок сдаваться не собирался, этот напор могла остановить только боль от перекиси. Девушка зашипела и постаралась убрать холодную руку от своего лица, однако ничего совсем не изменилось. — Твои действия приведут к нагноению раны. Тошнота, слабость, озноб, температура, мне продолжить? — Подобные слова убедили Энид перестать сопротивляться, правда вместе с этим блондинка изредка мычала и дергалась. — Ты не ответила на мой вопрос, — Попыталась второй раз девушка. — Я не собираюсь отвечать на вопросы человека, который превращается в огромную собаку и безрассудно дерется с инородным монстром, — От таких слов старшая засмеялась, а вот Уэнсдей опешила, — Я сказала что-то смешное? — Нет, просто... Я не собака, мы из семейства псовых, но намного выше обычных собак. — Но интеллект у вас одинаковый. — Уэнсдей! Эта "собака" спасла тебя от смерти, — Ни один оборотень не может позволить в свою сторону такие оскорбления. — Вряд ли я смогу поблагодарить тебя. Швы хирургическим методом накладывать небезопасно в этом помещении, мне придется использовать пластыри для бесшовного сведения, — На лице постепенно начали появляться маленькие помощники, которые помогут ранам хорошенько затянуться, главная работа по умыванию и обеззараживанию уже была проведена. — Твои глаза не такие темные, как обычно, Уэн... Почему ты так сильно переживаешь? — Взгляд Аддамс был сосредоточен на очередной ране, правда высказывание заставило на секунду остановиться и несколько раз моргнуть. Уэнсдей уже не помнит, с каких пор начала так сильно беспокоиться за местонахождение и здоровье подруги, может после той самой ссоры? Первая искренне признала, что одиночество больше её не радует, а в пустой комнате находиться не так комфортно, даже тягостно, нет привычного шума, который стал родным. Вещь изредка передвигается по комнате, но это совсем не то. Энид больше не хихикала за переписками, не смотрела странные подростковые сериалы и не красила ногти лаком, что так сильно выжигал темноволосой глаза. Даже солнечный свет и яркие цвета не бесили столь сильно. Аллергия появилась на другое. У неё аллергия на любую близость с Синклер. Её объятия, мимолетные касания и нежные взгляды. Всё это приводило к непонятным ощущениям внутри, будто бы ток проходился по всему телу, заставляя тело подвергнуться нападкам бабочек, распространяющимся по всему животу. Такое жгучее, но сладкое ощущение теплоты, больше похожее на мягкий плед у камина, в который можно завернуться и свернуться в калачик. Аллергия на любую близость с Синклер давала куда больший побочный и губительный эффект. Аддамс ненавидела терять самообладание, становиться слишком уязвимой от своей слабости к какой-то несносной девушке. Ещё несколько месяцев назад темноволосая не смогла бы и в самом ужасном кошмаре увидеть, что будет прижимать кого-то так сильно, пытаться буквально раствориться в человеке и проникнуться его внутренним миром. — Они не такие темные, потому что их чуть не выкололи своими когтями. Хотя я бы даже поблагодарила, — Из последних сил сопротивлялась Уэн, пока её палец сильно не прикусили, — Когда тебя прижали к дереву, голову отбили? — Волки кусают с любовью, я хотела поблагодарить тебя за помощь, даже если ты не отвечаешь на мои вопросы, — Энид постаралась прочитать в этом взгляде хоть что-то, зацепиться за ниточку чувственности Аддамс, правда та начала рассматривать другое. — У тебя выросли клыки? — Что?! — Единственное, что успела вскликнуть старшая, как на один из её клыков слабо надавили большим пальцем. Почему это так привлекло Уэнсдей? Неважно. Для Синклер главным было увидеть едва заметную улыбку, — Чего ты так радуешься? — Радуюсь, что моя подруга стала машиной для убийств, — В голове совершенно другое, но и самой не хотелось размышлять про это. Большой палец соскользнул с клыка прямиком на нижнюю губу, младшая никогда бы не подумала, что они всегда были такими мягкими и на вид сладкими, даже приторными. Блондинка внимательно наблюдала за чужими действиями, однако ничего не говорила, молчала как партизан, не было желания испортить такой момент, когда Аддамс столь близко. На боль в лицевой части никто обращать внимание не собирался, Энид точно, та лишь пыталась угадать, куда направлен взгляд темноволосой. — Ты хочешь поцеловать меня? — Достаточно смелый вопрос задала старшая. — Поцелуи слишком переоценены, как и отношения, людям свойственно переоценивать вещи, хотя это слишком глупо. Синклер слегка засмеялась, но следом уложила руки на прохладные щеки, их никогда потрогать не удавалось. Уэнсдей почувствовала мягкую поверхность под собой, ведь тело оказалось прямиком на кровати, пока сверху находился некогда свирепый волк, защитивший свою главную любовь. Энид готова поклясться, что в этих глазах она могла разглядеть океан, вселенную, что угодно, но что-то точно в них было, они совсем бездонные, между тем наполненные смущением, в какой-то степени даже тревожностью. Это не останавливало, правда сама младшая не понимала действий своей "подруги". Есть шанс всю жизнь пытаться найти в омуте Аддамс что-то новое и окунаться в него тысячи раз, но вместо этого можно просто поселиться в нем. Глаза волчонка переместились с глаз на губы, а после сама девушка неуверенно приблизилась, ощущая слабое прикосновение, от которого инстинктивно прикрыла веки. Совсем первый поцелуй. У Энид было куда больше опыта, несколько попыток разобраться в своих предпочтениях, поэтому её действия были куда более привычными, чем для Уэн. Темноволосая глаза не закрывала, пыталась справиться с целой бурей, которая быстро разбушевалась и пожелала выбраться наружу. Касания губ обеих были ласковыми, если одна боялась сделать больно, то другая боялась испортить всё своей неопытностью. Рука Энид опустилась на щеку подруги, таким образом старалась успокоить и расслабить, если в данной ситуации возможно, всё же сегодня Уэнсдей может поменять своё мнение о поцелуях. Спокойные движения губ старшей придавали больше уверенности и Аддамс, которая постепенно даже прикрыла свои обеспокоенные ранее глаза, а её прохладная рука расположилась на шее волка. Их поцелуй прервал характерный звук выпуска когтей, что до ужаса напугало их обладательницу. — Я... Я не задела тебя? Прости, пожалуйста... — Тебе не о чем беспокоиться, пока раны на твоем лице, а не на моем, — Холодно ответила Уэнсдей. — Всё испортила... Верно? — Блондинка выпрямилась и уселась на край кровати, свесив ноги. Почему к ней всё ещё холодны? Неужели она правда испортила такой прекрасный момент? — Должна признаться, что была не права. Поцелуи приятны, не слишком, но приятны. Мы можем повторить? — Они же не слишком приятны~ — В целом мой роман ещё не до конца дописан, — Терять свой последний шанс было бы преступлением, поэтому Энид мигом потянула ледяную королеву на себя, позволяя полностью улечься сверху, что не было такой уж удобной позицией. В глазах Уэнсдей читалось непонимание, страх, но в то же время интерес, который перерастал в увлеченность процессом. Находиться полноценно на волке не лучшая идея, а долго думать не пришлось, Аддамс мигом уселась сверху на блондинку и взглянула вниз. По её шее прошлись кончиками когтей, пока на лице Синклер была широкая улыбка, она светилась подобно солнцу, впервые за весь период обучения глаза не болели от такого света, излучаемого девушкой. Когти медленно спускались до ключиц, стараясь оставить как можно больше красных следов, но больно делать не хотелось, скорее заставить бледное тело покрыться мурашками и расслабиться. Энид никогда ещё не заходила так далеко, не целовала следы от своих когтей и не пыталась в лишний раз укусить подругу, чтобы заставить её тяжело выдохнуть. Эти выдохи. Как же сильно они сводили с ума волка, вбивались в голову и не давали повода остановиться, подталкивали к действиям, которые могут вызвать ещё большую реакцию организма и самой Аддамс. Данная особа всегда была сдержанной, поэтому очередной укус вызвал только тихое мычание, но такое родное и искреннее. Если первая сдерживалась, то старшая так и хотела заскулить или зарычать от желания оставить как можно больше значимых отпечатков, покрыть всё тело напоминаниями о себе и возможной принадлежности Уэнсдей, которая досталась только ей, пришлось отвоевать силой и даже кровью. Темноволосая постепенно слабела, каждый раз, когда Энид проходилась своим языком по местам укусов, когда водила когтями по бедру, но дальше не позволяла себе заходить, ждала малейшего сигнала. Вдруг Уэн не захочет доходить до чего-то большего, чем обычные поцелуи, но с другой стороны может именно этого и желает. Первым сигналом стало подчинение младшей, которая не сопротивлялась и располагалась так, как захотят руки самой блондинки, к тому же все эти касания заставляли плавиться, забывать о своей выдержке и поддаваться эмоциям, что расположены в самых недрах. Об этих эмоциях сообщали совсем тихие стоны, которые сопровождались цепкими руками Аддамс, сжимала хрупкие плечи подруги. — Я могу...? — Синклер не могла трогать всё тело без разрешения, это неправильно и ужасно, спросить разрешение было хорошим выходом из ситуации, когда сама Уэнсдей боится сообщить о своих желаниях. Волчонок действительно старался быть внимательным, наблюдать за реакцией и прислушиваться к вздохам, а после выдохам. — Если ты в этот момент выпустишь когти, то буду вырывать их постепенно, медленно и мучительно, — Пусть девушка говорила такие серьёзные вещи в собственном стиле, её взгляд всё ещё был затуманенным. Энид долго думать не стала, проникла рукой дальше под длинную юбку, набирая обороты в своих движениях. Кожа была бледной, в некоторых местах даже холодной, что вызывало некую улыбку на лице, ей нравилась Уэнсдей Аддамс, такая бесчувственная и рациональная. Когти сами по себе покинули руки хозяйки, от чего касания были куда нежнее, девушка выводила невидимые рисунки на бедре любимой, после чего кончиком пальца вела дальше, постепенно опускаясь ниже между ног. Уэнсдей доверяла этому человеку, готова была доверить свою слабую сторону, вывести на эмоции и трогать в любых недозволенных для других местах. Синклер никогда не подведет её, не сделает больно и не позволит кому-то другому навредить самому дорогому в жизни. Волчонок провел пальцем по намокшей ткани нижнего белья, что моментально отразилось на темноволосой, та в свою очередь задержала дыхание и опустила взгляд вниз, наблюдая за движениями рук старшей. Удивительно, что вся эта ситуация действительно дошла до такой реакции организма, но увиденное лишь заставило блондинку заулыбаться, а после отодвинуть кромку и слабо надавить на набухший клитор. Оставалось обвить уже полюбившуюся шею руками, чем сейчас занялась Аддамс, желала прижать ещё ближе, только вот Энид и так полностью вжалась в бедную девочку, пока не почувствовала встречное движение бедер, что слишком ударило по сердцу волка. Палец начал медленно массировать чувствительную точку, а позже следовали сдержанные стоны, которые переходили в совсем тихие стоны. — Энид... — Аддамс приблизилась к чужому уху, пока её тело со временем наращивало темп, всё это вызывало в волчонке животную страсть, подобные позывы приходилось полностью подавлять, чтобы не навредить любимой слишком сильно, правда Синклер впилась зубами в шею, как только услышала свое имя. Старшей хотелось как можно больше отметин оставить на бледной коже, ведь именно благодаря этому они будут виднеться ещё ярче. Уэнсдей не смела отталкивать девушку, зарылась рукой в её волосы и слабо оттянула, вынудив заскулить. Дама в руках волчонка постепенно ослабевала, рука сжимала плечо не так сильно, а вторая вовсе опустилась на поверхность кровати. Энид понимала, к чему это идет, поэтому наращивала темп, набирала на палец смазку между губ и проводила по клитору, который без того пульсировал чересчур сильно. Непривычно ощущать на себе Аддамс, чье тело слегка трясет, а время от времени в комнате появляются стоны, пока всё не стихло. Синклер дала себе слово, что этот вечер не будет последним в их арсенале совместного времяпрепровождения, а вот Уэнсдей хотела бы отдохнуть от ноющей боли в шее, за которую уже готова винить те самые клыки старшей, они ужасно острые, но несмотря на это Энид потрясающе ими пользуется, даже слишком.