***
Первое впечатление Тоф о ее суженом — застенчивый. Леди Огня мягко уговаривает своего маленького сына о приветствии. Кажется, он ее ровесник, возможно, немного старше, что немного успокаивает. По интонации она распознает еще одного человека рядом — пожилого мужчину. На мгновение ее обдает неприятным холодом — что если ее родители передумали и хотят, чтобы она вышла за этого дряхлого старика? — Привет, я Зуко. А ты, верно, Тоф, — выпаливает он, столь же испуганный и смущенный первой встречей, как и она. — Это тебе. В его руках что-то есть — нечто металлическое, оно едва слышно покачивается в воздухе. Тоф чувствует, как два предмета негромко звякают друг о друга, но не видит, потому что ее ноги обуты в изящные шелковые туфли-тапочки. Сегодня тот день, когда она не может оставаться босой, и поэтому ей ничего не остается, как держаться своей матери в поиске опоры. Озадаченно наклонив голову, Тоф спрашивает: — Что это? — Парные браслеты. На нашу будущую помолвку. Его пальцы — страшно теплые и страшно дрожащие — тянутся к ее руке, чтобы надеть украшение ей на запястье и застегнуть. — Я-я сделаю тебя счастливой! Обещаю. Тоф не отвечает. — Вы, должно быть, устали, — произносит Леди Огня после непродолжительного молчания голосом мягким, словно мед. — Давайте мы покажем вам ваши комнаты. Мать Тоф несильно дергает ее за руку. Зуко задерживается ровно настолько, чтобы успеть пробормотать: — У тебя красивые глаза. Тоф была настроена против любви к нему, даже против симпатии. Но его слова вызывают у нее улыбку, и улыбка эта сглаживает все острые углы. Раньше никто так не называл ее. Слабой, да. Беспомощной, да. Но никогда — красивой.***
Тоф приходит к Народу Огня, потому что ее семья желает, чтобы она выполнила свой долг. И она вынуждена сделать это. Просто чудо, что она еще не сбежала отсюда. И все же здесь от нее ждут меньшего, чем она думала. Всего лишь вышивать, вести светские беседы с остальными придворными дамами или делать нечто подобное (и хотя сейчас она не занимается такими вещами, подозревает, что ей придётся через какое-то время). Слуги не пристают к ней из-за отсутствия обуви. На самом деле, иногда ей кажется, что почти все здесь практически забыли о ее существовании, что не так уж и плохо — она маленькая, ее легко не заметить, а значит можно делать все, что хочется. Урса, сдерживая собственный смех, ласково говорит Тоф, что от нее вовсе не ждут, чтобы она начала заниматься рукоделием, если сама того не желает. Поэтому Тоф решает, что лучше исследует коридоры и тайные проходы во дворце. Она находит покои дяди Айро и позволяет ему налить ей чай, каждая чашка которого сопровождается мудрым советом. Она прогуливается по великолепно ухоженным садам с Зуко, который намеренно разыскивает ее снова и снова, очевидно решив проводить с ней больше времени, чтобы познакомиться ближе. В любом случае компания Зуко для Тоф предпочтительнее общества его младшей сестры. У Азулы, по-моему, сердце черствее гранитной глыбы, а характер грубее самой каменистой земли. Тоф много разговаривает с Зуко. Принц добрый, а голос у него яркий и веселый, как теплющийся в лампе огонек. В отличие от других, ему не все равно на нее. Она невольно задумывается, испытывал ли он сам недостаток внимания, затененный его способной сестрой, выдающейся укротительницей Огня. У пруда с уткочерепахами, прислонившись спиной к дереву, Тоф рассказывает ему о Гаолине, о том, какими удивительно мягкими были зимы и прохладным лето. Как ей было тесно в собственном доме, со служанками, готовыми удовлетворить любое ее желание по ее прихоти и родителями, окружившими ее гиперопекой и незыблемо верившими, что она слаба, беспомощна и ни на что не годна. Зуко же решает поведать ей о Народе Огня, о величественных вулканах и необычной черной земле, которую они породили, о песчаных пляжах на острове Эмбер, которые часто посещала его семья, хотя они не были там с тех пор, как его отец скончался от внезапной болезни. — Я бы хотела это увидеть, — робко говорит Тоф, когда Зуко внезапно замолкает, а лицо его странно омрачается. И хотя факт остаётся упрямо неизменным — она не сможет ничего разглядеть в рыхлом, зернистом песке, а усилия при попытках сделать это лишь вызовут головную боль, — она внезапно думает, что могла бы сделать все, что угодно, лишь бы Зуко не казался таким печальным.***
Поездка на лодке оказывается не такой и ужасной — не считая того, что Тоф периодически жаловалась на невозможность видеть и провела всю дорогу, мертвой хваткой вцепившись в Зуко. Она даже вытерпела мучительную прогулку до пляжного домика, правда не переставая недовольно ворчать и по-прежнему не отпуская руку Зуко, пока он помогал ей идти по неплотному, сыпучему песку. Но в тот момент, когда ее ноги ступают на деревянные ступеньки, ведущие к пляжному домику, она вся вздрагивает. Остатки ее самообладания рушатся, и она опасливо отступает назад, дергая Зуко, чтобы он тоже остановился. — Нет. Ни за что. Думаю, мне лучше остаться снаружи. Пожалуйста, мысленно умоляет Тоф, просто позволь мне остаться на улице. — Тебе страшно? — Нет! — бросает Тоф. Затем она пятится назад и едва не спотыкается, — не знаю. Может быть. Немножко. — Не бойся, я возьму тебя за руку. Слово Зуко. Глядя на него пустым взором, она хочет спросить, не слепой ли он. — Ты уже взял. — Ой. Ну, тогда я обещаю не отпускать. Ее короткие ногти едва ли не впиваются в его ладонь. Неуверенно она следует за ним внутрь дома. Чернота все еще приторная, удушающая, но Тоф понимает, что на этот раз не тонет в ней.***
— Как сегодня поживают уткочерепахи? Тоф сидит на самом краю пруда, свесив ноги в воду и запустив пальцы ног в грязь на дне пруда. Грязь издает приятные хлюпующие звуки каждый раз, когда она переступает по ней. — У них все прекрасно… О нет, подожди. Сахарок только что попыталась выклевать Бандиту глаза. Это, кажется, не очень хорошо? Они вместе назвали уткачерепашат после того, как Тоф призналась Зуко, что имена, которые он изначально выбрал, откровенно дурацкие. Она придумала одно свое, и принц, бросив свои нерешительные попытки повлиять на ее мнение, последовал ее примеру. — Подумаешь, — фыркает Тоф. — Бандит всего лишь учится давать сдачу. — Но Сахарок не может быть такой злой! Полуденное солнце нещадно палит из самой сердцевины неба. Но под раскидистой кроной дерева они укрыты от неумолимой жары. Здесь тихо. Спокойно. Она кладет голову на плечо Зуко, умиротворенно закрывает глаза. Может быть, Тоф Бейфонг все-таки хочет выйти замуж.