***
— Большое спасибо! — громко протягивает Ники, сразу же пробуя уже еле тёплые лакомства, пока Дэй скривился от шума. Похмелье - штука страшная. Эндрю и Нат просто сидели за столом, уже съев свои порции, и лишь потягивали, наверное, третью кружку кофе. Они не говорили, просто молчали, попивая каждый свой напиток, что ничуть им не мешало. Даже казалось, что сонливость пропала не от большого количества кофеина, а простого обоюдного молчаливого понимания в постоянных херовых пробуждениях. Трое сонных ввалилось в кухню только из-за двух вещей: сначала Эндрю не было видно, и они решили проверить, а потом, выйдя в коридор, запахло слишком хорошо, чтобы это игнорировать. — Когда ты научился так готовить? — превозмогая головную боль даже после таблетки, интересуется Кевин. — М? Ох, точно, я же не готовил, когда мы были в Чарльстоне, — задумчиво ответил рыжий, делая очередной глоток бодрости. — Не так уж и давно, мне просто понравился вкус Йоркширского пудинга и попросил поваров научить меня его готовить. Это был эксперимент и попытка не делать работу за дядю, — пожал плечами, пока все навострили уши, — так и завязалось. Сначала готовил то, что понравилось и не было сверхсложным, а после перешёл на самые обычные блюда для повседневной жизни. — А Йоркширский пудинг - это…? — наклоняя голову в бок, заинтересованно спрашивает Хэммик, отправляя в рот ещё один сырник. — Традиционное английское блюдо из блинного теста. Они чем-то по вкусу напоминают эклеры, но не сладкие. Их обычно подают с подливой перед мясными блюдами, — коротко объясняет Веснински, получая в ответ понимание от Ники. — Я могу приготовить их в какой-то из дней на этой неделе, пока остальная команда не приехала. — Было бы чудесно! — сразу закивал самый активный из остальных троих. — Можно тогда и мясо приготовить, — добавил Кевин, удивив многих. — Ты, что? — не веря вскрикнул Хэммик, получая в ответ шипение. — Ты только что согласился на МУЧНОЕ! — не обращая никакого внимания на хмурое лицо Дэя, продолжает Ники. — Мой брат впервые показал свои способности к прекрасной готовке. После стряпни Рико я готов немного пересилить свои принципы и насладиться хоть чем-то перед тренировками, где буду отрабатывать. — Перед? — насмешливо фыркает рыжий, допивая уже остывающее кофе. — Да ты уже завтра вечером утащишь меня на ночную тренировку. — Да, — безоговорочно подтвердил брюнет, даже кивая для убедительности, — тебя нужно за полгода сделать нападающим, а ещё не забывать тренироваться на защите. Работы много - чем раньше начнём, тем будет лучше. — Наркоман, — впервые с момента появления семьи отозвался Эндрю, закрывая глаза, снова расслабившись в окружении привычных людей и одного слишком занимательного Ната.***
После завтрака трое парней отправились в комнату, в то время как Миньярд кинул обычное «пошли», - уходя в сторону лестницы. Веснински стало любопытно, поэтому он всё-таки поднялся, направляясь вслед за белой макушкой голкипера. Удивительно, но он направился не вниз, а наверх, в сторону крыши, и только после этого рыжий вспомнил, как Кевин обмолвился когда-то о уединённом месте Эндрю, куда никто ещё не заходил вместе с ним. Эта информация зародилась что-то тёплое в груди, но она была давней и может быть уже недействительной, хотя, какая к чёрту разница? Не нужно обламывать себе даже небольшой кайф от этого. Миньярд с силой толкнул железную дверь, которая открылась довольно громко, из-за чего даже Нат скривился. Скрипела она знатно, нужно будет смазать петли, если Миньярд одобрит. Мало ли, может он пользуется этим, чтобы никто не подобрался со спины? Сделав пару шагов на крышу, Эль выдохнул, с тихим возгласом рассматривая прекрасный вид: университет был окружён жилыми домами, которые ночью точно будут светиться ярче звёздного неба, а так как само общежитие было на холме, то это добавляло ощущения полёта над другими студентами, что выглядели как небольшие движущиеся лилипуты. Было утро, да и каникулы, так что их не так уж и много, но Натаниэль уже представлял жуткое столпотворение на небольших дорогах до здания университета во время учёбы. Эндрю, который даже не смотрел на его безмолвное восхищение, еле сдерживал себя, чтобы не заглянуть в мерцающие голубые глаза под яркими солнечными лучами зимнего утра. Было достаточно холодно, температура точно опустилась до нуля, если не ниже, мороз неприятно покалывал открытую кожу, но это вовсе не мешало Миньярду в одной футболке с чёрными пижамными штанами усесться на парапет, подкуривая сразу две сигареты. Эль не спеша опустился рядом, лёгким движением выхватывая сигарету из пальцев, стараясь вообще их не касаться. — Кевин будет недоволен тем, как ты меня подсаживаешь на сигареты с большим количеством никотина, — произносит рыжий с совсем лёгким смешком, но в противовес своим словам делает первую затяжку, стараясь при этом растянуть удовольствие. — Это тебе с ним разбираться, — легко отвечает Эндрю, ясно давая понять, как же ему плевать на мнение Дэя. — Если ты захочешь бросить, тогда просто не возьмёшь. — О, — тихо протягивает младший, переведя взгляд с просыпающегося города на блондина, который всеми силами старался не смотреть ни на него, ни вниз, держа взгляд на уровне горизонта. — Значит моё мнение тебя интересует? — А мне заставлять тебя? — без какого-либо проблеска эмоций задаёт он риторический вопрос, совершенно не желая услышать глупый ответ из этого умного рта. — Не твои принципы, — отрицательно махнув головой, Эль расплывается в ещё одной улыбке, мягкой и хрупкой. Ореховые радужки не спеша перекатились с разглядывания сине-голубого горизонта, где ещё остались крошечно призрачные намёки о прошедшей ночи, на эту улыбку, впитывая её, запоминая, ощущая только большее покалывание в области ушей и пальцев, когда температура его тела стремительно поднималась только от этой картины. Глупый инопланетянин с чертовски хорошим приспособлением влезать в чужие головы. Он подносит сигарету к в очередной раз ужасно потрескавшимся губам, делая небольшую затяжку, чтобы привыкнуть к этому горькому привкусу дыма, пока Миньярд пытается не потянуться к его щеке, ощутив прохладу на светлой коже. Это у него не получается. Рука, которая горит адским пламенем от быстро циркулирующей крови и бешеного сердцебиения, зависает в воздухе перед лицом Ната, привлекая его внимание. Обычно тёмные глаза встречаются с карими, показывая Эндрю всю свою красоту: этот оттенок голубого напоминает это же ясное небо под первым и самым сильным солнечным светом, а когда они с таким трепетом смотрят на тебя, в них будто бы гуляет радуга, ослепляя и завораживая в одно мгновение. Он не ждёт хоть чего-то, не ожидает услышать от блондина внятный ответ на свои действия, но с огнями азарта, анализа и лёгкого сражения в своей умной голове наблюдает, разрешая на всё, что только бы ни захотел сделать мелкий искуситель. Чёрт, Эль и правда погряз в этом человеке бесповоротно, больше не имея способа выплыть из этой ямы. Рыжий был согласен спрыгнуть с этой крыши, лишь бы хоть на секунду почувствовать его вкус на своих губах, впервые в жизни утонуть в той самой эйфории, о которой пишут в книгах или рассказывают в сериалах. Эндрю — самый настоящий наркотик, на который нельзя было подсаживаться. Нельзя было о нём даже думать, это уж точно закончится слишком мучительно и просто «вылечиться» от этого уже будет нельзя. Миньярд кончиком ножа разрезает твою кожу, медленным ручьём протекая сквозь открытый порез в кровь, распространяясь по венам словно смертельный яд, только в самом конце своего пути заглядывая в сердце, по итогу не убивая окончательно, а мучительно оттягивая время кончины, вбрасывая крупицы несоизмеримого наслаждения. Веснински попал в самый настоящий змеиный захват, даже не осознавая, когда позволил Эндрю подобраться так близко, сначала обхватывая разум, чувства, эмоции, а только потом и тело. Парень рвано выдохнул, не собираясь и на миллиметр отстраняться, ведь это действие блондин воспримет как испуг или что-то инородное, что-то противное, хотя в сердце рыжего пляшут дьяволы, подталкивая сделать хоть что-то, не отпугивать такой смелый поступок. Веснински послушался их с невероятной радостью, медленно, как будто выслеживает свою добычу, пугливого оленёнка, приближает лицо к застывшей ладони, невесомо прикасаясь такой же пылающей щекой к подушечкам пальцев Миньярда, давая своё согласие на прикосновения. Он хочет этого. Нет, он желает этого. Эндрю не глуп и не собирается отказываться от такого заманчивого предложения, раз получил разрешение. Он моргнул единожды, только чтобы отойти от транса и начать разглядывать не только каждую светло-медную ресничку, а теперь полноценно гулять по лицу, шее, губам… Их хозяин снова терзает нижнюю рядом белых зубов, пока рука Миньярда легко проводит по тёплой щеке, только сейчас замечая, что у них такой разный тон кожи… Прекрасно. — Да или нет? — кое-как вырвав из себя эти слова, светлые глаза голкипера возвращаются к небесным, желая увидеть хоть крупицу страха, сомнения, отказа, да чего угодно, лишь бы только остановиться, не поддаваться такому манящему соблазну… — Да, Эндрю, — чётко, даже слишком уверенно произносит инопланетянин, совсем легонько наклонившись к блондину, уверяя парня своими действиями. Голкипер больше не стал терзать себя и лишь наклонился вперёд, накрывая эти колючие от затвердевшей кожицы губы, пальцами руки медленно залезая в рыжие мягкие локоны, как тогда, когда этому идиоту снился кошмар. Младший блаженно выдыхает в поцелуй, давая блондину возможность проникнуть языком, изучив его белоснежно ровные ряды зубов даже самым жестоким методом на свете, Нат только с покорностью откроет врата, будучи совершенно не против такого исхода событий. Губы Веснински пропитались едким дымом от беспрерывного курения на протяжении многих лет, хотя и у самого Эндрю они такие же. Горечь сглаживалась привкусом сладкого варенья, а терпкий кофе совершенно не мешал этому, а лишь добавлял какой-то особой искорки. Эль упёрся руками в парапет, пытаясь напоминать себе о нежеланных прикосновениях, ведь мозги плавились так же быстро, как этот влажный язык пытался заполнить его, изучить каждую деталь, получая в ответ сдавленный стон от слишком крепкой хватки у корней волос. Эндрю был диким зверем, совершенно не волнуясь о состоянии губ Веснински, начиная обгладывать их, словно шакал, заприметивший прекрасные кусочки мяса на костях после ужина льва. Они начали кровоточить, только прибавляя новый привкус железа в бурный вихрь калейдоскопа из слишком ярких ощущений. Блондин иногда зализывал их, будто бы извинялся за причинённый вред, но в другую секунду снова набрасывался, сплетая их языки в слишком энергичном танце, хотя это состояние так было не свойственно ленивому близнецу. Парни задыхались, но всё равно цеплялись друг за друга, пытаясь выплеснуть и показать всё до самой маленькой капли, пока алая жидкость от напора пачкала их рты, что точно будут напоминать ярко-красную помаду на таких светлых тонах кожи. Первым оторвался Миньярд, давая и себе и рыжему бесу глотнуть как можно больше желанного воздуха, ведь голова начала стремительно кружиться и ныть от недостатка кислорода. Эль всё ещё сидел с закрытыми глазами, чувствуя как расслабляется рука голкипера в его кудрях и как его прерывистое дыхание - единственное, что показывает, что он тоже много чего как получил, так и отдал, - опаляет его шею, находясь в невероятной близости. — Заткнись, — хрипло приказывает он, заставляя открывающийся рот Натаниэля закрыться, а небесные радужки снова показаться, увидев перед собой лишь светлую макушку. Эндрю был в парочке жалких сантиметров от его шеи, отходя от такого резкого всплеска эндорфина с адреналином в давно ничего не испытывающий мозг. Это слишком много, но до одури приятно, что и бесит. Нат понимал, что у Миньярда может быть проблема с касаниями не из-за обычной не тактильности, а тяжёлого прошлого, поэтому только поднял голову вверх, к ясному небу без единственной тучи, хотя в Пальметто такие дни - особенные. Веснински не давит и не требует ничего, он беспрекословно выполняет его просьбы, не желая сделать своим бушующим нравом хуже единственному человеку, который смог привлечь его, смог подарить ту самую окрылённость к первому такому в своей жизни чувству. Посидев так ещё около минуты, блондин отстранился, устраиваясь на своём прошлом месте, языком слизывая уже запёкшуюся кровь на своих губах. Они были красными, как он и предполагал, а рыжий теперь боялся посмотреть на свои, ведь именно их терзал этот неугомонный зверь, оставляя чуть ли не боевые шрамы на память о таком событии. — Если я когда-нибудь отвечу «нет», ты обязан будешь остановиться, — начал он, возвращая обычное безразличие на своё лицо, пока ореховые глаза с нотками гнева смотрели на давно уже посветлевший горизонт. Они целовались явно не пять минут, хотя это время так быстро пролетело… — Да, — со всей серьёзностью отвечает Веснински, пусть толком и не понимает, зачем именно сейчас Эндрю решил упомянуть это. — Я с рождения был в системе, — выдыхает голкипер, доставая новую пачку с сигаретами, ведь эту правду, которую решил рассказать, как плату за машину, без неё будет чертовски трудно объяснить. Эль поняв, что сейчас тот самый момент искренности, тоже принял прежнее положение, опуская глаза вниз, на окружные дороги, по которым активно начали передвигаться машины. — Мать Аарона сначала сдала нас двоих, но потом то ли её совесть замучила, то ли Лютер - отец Ники - ей на мозги накапал, — он на пару секунд прикрыл глаза, пока затягивался нужным сейчас никотином, после протягивая её рыжему, зная, что он заберёт. — В итоге она забрала одного из нас. Я был в множествах семей, где… Над такими как я измывались, выплёскивая свой гнев, похоть, боль, мы были совершенно беззащитны, ведь кто поверит всего лишь глупому ребёнку. «Ты просто не понимаешь, это было недоразумение», — с непривычной, но до чёртиков болезненной ухмылкой произносит Эндрю, возвращая себе сигарету для затяжки. — «Это проявление братской любви», - говорил Лютер, когда забрал меня с колонии несовершеннолетних, куда я сбежал от последней приёмной семьи. — Именно поэтому ты не хочешь делать что-то… такое без разрешения и наоборот, — не спрашивает, а скорее произносит мысли вслух Нат, но всё равно получает слабый кивок в ответ, пока сигарета медленно тлела в его пальцах. Натаниэль прекрасно осознавал, что его ярость или глупая жалость совершенно невсрались Эндрю, поэтому просто пытается сосредоточиться на машинах, на их свисающих ногах, на оживающее общежитие, от куда вышло пару футболистов на пробежку, но вот внутри у него кипит самый настоящий ад. Он просто не понимал, как люди могут быть настолько отвратительны, даже если учесть того же Натана под двумя метрами земли. Даже если не учитывать сексуальное насилие, дети не заслуживают постоянных побоев от новых «родителей», ведь и в самом приюте не лучше. Но кого это колышет? Такие пары забирают детей только ради месячной выплаты, или сколько им там платят за временное пребывание ребёнка в их доме. Хотелось накрыть эту контору любыми способами, но это просто нереально. Даже грёбанная мафия на такое не способна, ведь соц. опека расползлась огромнейшей сетью по всей Земле. — Громко думаешь, — выдыхает Миньярд, поднимаясь на парапет, зависая на пару секунд, пока смотрел вниз, а после спрыгнул на холодный бетон крыши. Эль проводил его спину взглядом, всё ещё прокручивая краткий рассказ о половине своего детства, и только потом поджал губы, не обращая никакого внимания на яркую вспышку боли от трескающей плёночки на свежих ранках. Веснински поднялся, неспеша направляясь в тёплое помещение, только сейчас понимая, как же он промёрз на открытом воздухе, а что было с Эндрю, на котором была только футболка с нарукавниками?..