My Lover

Лина нервно переступала с ноги на ногу. Парковка дешёвая, по периметру аэропорта, — тот ли это автомобиль? Она точно знала, что ОН прилетит сегодня с Фиджи. Америкэн полностью арендовали Терминал 4, но тот использовался для перелётов внутри страны, так что этот пассажир летел на другом Боинге. Международный Терминал Брэдли был самым главным, а ещё он был совсем рядом с Т-4. И самым дальним от этой парковки. Однако неприметная машина стояла не в центральной терминальной зоне, как предполагалось для состоятельного человека. А человек, ради которого Лина сегодня здесь оказалась, мог и вовсе позволить себе отдельный терминал, со всеми удобствами, — но даже звёзды сегодня экономят. Впрочем, это было только на руку девушке. Здесь, на периметре, были установлены места ожидания для встречающих, так что Лина вполне могла увидеться со Звездой. На Фиджи он отдыхал с женой и дочерью, которые остались там, а сын гастролировал со своей группой по восточному побережью США. Прославился на весь мир мужчина больше как актёр, хотя у него были и другие таланты. Да, он уже не тянет на секс-символ, и поклонники его творчества давно взрослые люди, да и знаменитостями Лос-Анджелес не удивить, но его, вероятно, встретят. Возможно, кто-то из предпринимателей, потому что он и продюсировал фильмы. Ему было сорок один когда вышел довольно шокирующий фильм с его участием и под его шефством. А выглядел он там… лет на десять моложе. Вряд ли здесь его найдут поклонники. Разве что такие же отбитые, как и она. Она-то, конечно, в восторге от него на экране. Она смотрела все его фильмы. И плевать ей, что он на три года старше её мамы. Лина сегодня тоже будет его встречать. Лина заскочила в туалет. Она оглядела скопище народа возле кабинок, бесперерывно работающие краны и сушилки. Не лучшее место, чтобы перевести дух и собраться, но людей здесь везде пруд пруди. Сколько было влажных фантазий об этом дне? Нет, английский она так и не выучила. Она увидела своего мужчину уже после окончания школы, совершенно случайно, когда выпускной отгремел. Учиться она не любила. Но зачем учить язык, если можно просто посмотреть в его глаза? Увидеть воочию его неотразимую, такую искреннюю улыбку? Когда он не улыбается, весь мир будто сковывает лёд от того, что погасла звезда. А что будет, если он заболеет и умрёт?!.. На табло появилась надпись о посадке. В голове Лины воцарился хаос, она оказалась в двух шагах от своей мечты и давилась воздухом. Наконец, раскрылись двери бесплатного автобуса, который довёз ЕГО от самого терминала сюда. Оттуда также повалил народ и среди всех этих людей трудно было вычленить тех, которых нужно. Но Лина смотрела внимательно, и, когда вокруг началась сущая толкотня встречающих и встречаемых, она заметила трёх человек — как тени, в обычной одежде, двое были ей не интересны, а вот тот, что между ними… И всё же, нашлись те, кто его узнал. Мужчину, насколько она знала, не слишком радовало это внимание, но он был умён и вежлив. Желающие подскочили к нему, благо, многие замешкавшиеся оказались далеко, а всех остальных телохранители держали на расстоянии. Просьбы о фото, об автографах… на остатках билетов, долларах и обычных табачных упаковках. Он что-то сказал, что-то сделал — всё быстро, спокойно, легко и чуть небрежно. Лина стояла у дверей туалета, уже изготовившись атаковать приближающуюся добычу. Но вместо этого вдруг скользнула за соседнюю дверь… Не прошло и минуты, как в помещение вошли быстрым шагом телохранители. Мужчин, которые уже находились в туалете, попросили выйти. Слегка обескураженные, те посматривали в сторону дальней кабинки, куда только что проскользнула красивая девушка. Раздался голос — другой, уже знакомый. Он говорил что-то своим подчинённым, и они неохотно направились к выходу, направляя вперёд обычных посетителей туалета. Лина услышала вздох и шум воды в раковине. Вот тогда она и решила выйти. Его лицо в отражении в первый момент выразило лишь лёгкую растерянности, потом он и вовсе взял себя в руки. Она ничего особенного и не ждала. Он повернулся, она быстро подошла чуть ближе и изобразила в воздухе перед собой сердечко: — My name is Liiiinaaa… Они стояли и рассматривали друг друга. Он, кажется, немного расслабился и улыбнулся. Кивнул. Лина так много хотела ему сказать!.. Надо было всё же учить язык. Так бы она хоть написать ему смогла. А сейчас вдвойне обидно! Ну да чего теперь жалеть… к тому же, она сомневалась, что даже при желании сможет освоить иностранный. Что бы она ни корябала на уроках в тетрадке, почему-то выходила полная чушь. — You are… very big love. My big love. Она не делала резких движений, только бессчётное количество раз оглядывая его всего, — но этого было слишком мало, ведь было так мало времени… Так поверхностно. Он смотрел внимательно, его глаза излучали свет, его улыбка стала мягкой, не натянутой. Удивительное выражение. — Come with me. Это она поняла. Он вынул телефон, позвонил, что-то сказал. Вскоре их вывели через аварийный выход. Они ехали в машине в ближайший отель. Он назвал его, она поняла. Дыхание её сбивалось. В люксе они снова оказались наедине. Память, как назло, подкидывала что-то совсем не то, какие-то отрывки, которые крутились в голове. В интервью он рассказывал о себе, но многое было связано с семьёй. — You like… be invisible, — Хорошо, что она хотя бы вспомнила основное слово. — And I like too. Он посмотрел на неё, — ямочки на щеках, горящие сумасшедшинкой глаза, и ещё что-то. — You have a fine sense of humor! Он играет сейчас? — You are a dirty slat, — горловая вибрация, широкий, размашистый звук… У неё дрогнули губы и ресницы, из-под лопаток поднялось к груди и бросило в жар. — Yes, I am. Грязный?.. Она — грязная? Улыбка тянула губы, торжественная улыбка. Его руки сплелись позади на её талии. Его губы, почти горячие, коснулись её, так что окатило холодом… — Lina? — What? Она надеялась, что произнесла это правильно, что ни с каким словом не перепутать. Он продолжал посмеиваться. Потянул её на себя, запрокидываясь на широкую кровать. Мягко и твёрдо, тепло и прохладно от его кожаной чёрной куртки… Он стал бормотать ей в ухо, чётко выделяя слова, которые она всё же понимала: «ass» «cool» «sweet» «horny» «very». «Very» было особенно много. Особенно её впечатлило «very pretty girl». Он легко запустил руки под плиссированную юбку, положил ладони на её ягодицы, сжал, начал мять, разжимая и сжимая пальцы. Эти руки всё такие же цепкие, сильные, пластичные… его тело тоже сильное, без излишеств, без недостатков… Он идеален в свои годы. Она выскользнула, и он тоже привстал, опираясь на кровать. Лина взяла его лицо в ладони и посмотрела на него вновь. На нём морщины — следы живой, выразительной мимики настоящего профи. О, она их помнит! О каждой готова сложить историю — пересказать то, как они появлялись на экране. Эти мешки морщин под глазами — но не синяки. Просто уже неэластичная, дряблая кожа. Строгие линии меж бровей. На лбу сейчас почти ничего, а вот у рта тоже морщинки. Те самые, смешливые, от вида которых, как и от него всего целиком, хочется летать и плакать. Она рассматривала его несколько секунд и он уже не улыбался, и смотрел на неё, и будто бы что-то хотел сказать… не говорил, — потому что не мог донести, или просто не получалось сформулировать? Она назвала его имя. Мягко, тягуче, ласково. Со сколькими актрисами в Голливуде он знаком? Со сколькими снимался… На одной из них женился, когда Лина ещё пешком под стол ходила. И, судя по фотографиям, эта женщина — самая счастливая на земле. Впрочем… голливудские фотографии так себе ценность. И так себе источник информации. Но очевидно, что дети его пошли в основном в мать, совсем не такие красивые… вообще практически некрасивые! Дурацкие мысли. Плохие. Она стала целовать его лицо, — дыхание перехватывало, губы обжигало от ощущения его кожи. Он только тянулся к ней, растеряв свою решительность. Обнимал, подхватив подмышками, водил руки по бокам поверх топа, гладил, прижимал. Она гладила и продолжала целовать, стараясь сцеловать и морщинки, и ощущения, и рельеф его лица — вообще всё, чтобы навсегда сохранить в себе это. Её руки опустились на шею, пальцы нежно водили по светлой коже, левой рукой она взобралась выше и погрузила пальцы в его густые волосы, украшенные шикарной, белой сединой… с трудом смолчала, разглядывая вблизи широко раскрытыми глазами. — Don’t stop… don’t be silent… Тихий… как Тихий холм. Только… — Say. Что тут скажешь? Она перехватила двумя пальцами прядку и выпрямила, чуть скользя ими вниз. Коснулась губами, лизнула кончиком языка. Ей показалось, он вздрогнул? Она не смотрела на него, лишь на эту прядь его волос в своей руке. Нет таких слов. Ни в каком языке. Сейчас он решит, что она спятила. И тогда она его поцеловала в губы. Её язык скользнул с лёгкостью, без малейшего препятствия, и тут же его подхватил его язык — тепло, в уединении его рта. Скольжение — они почти расстались и снова сомкнулись, переплетаясь вновь. Его руки вновь обретали смелость, водя по её спине всё уверенней. Ей хотелось кричать уже от одного его присутствия, в голову безжалостно било что-то из самых глубин — кажется, там объединились её сердце и душа. Он зацепил край топа. Она отодвинулась, глядя ему в глаза, позволяя, и он потянул резко вверх, оставляя её в одном лифчике. Он прижал её к себе почти вплотную, они снова опрокинулись на кровать. Лина почти ревновала его к неброской брендовой футболке под курткой. Он высвободил руки из рукавов кожанки, сложил и отбросил её на комод. А за то, что прилегало к телу, Лина взялась сама. Содрала с него футболку и закинула её себе за голову — та упала по другую сторону кровати. Она лежала под ним в простом белом лифчике, почему-то впервые переживая из-за не слишком пышной груди. Он не нависал — опирался на руки и колени, его джинсы тёрлись о её кожу. То, как он раздевается — быстрыми и простыми движениями высвобождая ремень и спуская штаны, — разжигало её, уверяло в том, что это реальность. Его рука медленно протянулась между её ног, он всё ещё готов был отступить, и её шевельнувшиеся бёдра уверили его, что это реальность. Он коснулся, смыкая широкую часть ладони с лобком, а пальцы уводя дальше — вдоль обнажённой кожи губ. Отнял руку, забирая её дыхание, пальцем скользнул посередине, будто рассекая её надвое, поднялся, как плавник над поверхностью её подрагивавшего, напрягающегося тела. Он остановился чуть выше, потирая кожу, и то, что под ней, нажимая, стягивая плоть на клитор. Она задёргалась, насаживаясь на палец, пугаясь, что он сейчас уберёт руку. Но он лишь покачивал им, дразня её. Она поглаживала его плечи. Он убрал руку и чуть натянул лифчик за середину между чашечками. Слегка подёргал так, что груди колыхнулись. Она облизнулась, коснулась себя, его глаза горели всё так же, как и раньше… нежным и диким азартом. Она привстала, и его руки потянулись обнять и расстегнуть напирающий на грудь бюстгальтер. Она смотрела на его лицо — так близко. Они дышали совсем рядом, и от него пахло ментоловой жвачкой. От неё — суперарктической свежестью. Застёжка поддалась, бюстгальтер раскрылся и тут же опал, съезжая бретельками. — I’m at death’s door… Она оглядывала лицо, впитывала слова… Не поняла, сказал быстро. Его взгляд такой серьёзный, улыбка — ласковая, всё такая же белозубая… Она откинулась назад, бюстгальтер соскользнул под его рукой и исчез. Кончики пальцев крепко, но без сдавливания обхватили её подтянутые грудки. Подушечки пальцев — слегка стёртые, грубоватые от струн шкрябнули по соскам, — и её бёдра и руки дёрнулись. Она охнула и вскинула голову. — Sorry baby! Она покачала головой: — You have all a sexy! Блеск его глаз — где-то на грани Ада и Рая… Пальцы, принявшиеся сжимать её груди в едином ритме, пробегались шершавыми вершинками только по ореоле, что заставляло её тянуться к этим рукам, его рукам… Всё на свете за возможность остаться с ним? Ей достаточно и одной ночи, чтобы умереть от счастья! — I’m a die… Он усмехнулся, покачал головой и прижал палец к губам. Она притихла, не решаясь дерзить, и в то же время злясь на себя. Его лицо в руках… поцелуй. Рывок — она стоит на коленях, упираясь в его плечи. Он вблизи разглядывал её грудь. Она массировала его голову, пропуская меж пальцев густые волосы, скользя ладонями по ним, накручивая на пальцы… Губы касаются и раскрываются, выпуская язык, который продолжает своё дело, щекоча так, что по спине продирает и сжимает внизу. Когда он вобрал, как ягоду и продолжил… его зубы так близко — она чувствовала их рельеф, скользкую эмаль… и еле дышала. Он попросил не останавливаться. Она и не собиралась. Возможность трогать его волосы — как же она мечтала об этом! Он выпустил другой сосок, и она наклонилась, вдыхая их запах, постанывая и ероша их. Пальцы на её ягодицах сжались. Она чувствовала его — то, что нетерпеливо и напряжённо выпирало в трусах. Нет, ничего жуткого и монструозного, обычный мужской орган, готовый войти в неё… Она чувствовала, как на его теле выступил пот, как, несмотря на это, его кожа покрылась мурашками… — Cold? Он показал руками — небольшое расстояние от ладони снизу до ладони сверху. И обнял себя за плечи. И всё это — улыбаясь и играя с ней взглядом, будто оглаживая и ускользая. Она обвила рукой его шею, другую положила на плечо и стала водить сверху вниз и обратно, будто бы растирая. Он обхватил её за талию другой рукой и опрокинулся, утягивая за собой. Она ловила его взгляд, и, когда его лицо оставили эмоции, она поняла, что он увидел её беспокойство… Она не хотела, но всё равно волновалась и корила себя за это. А вдруг он просто играет с ней? Но и лишаться всего этого она не хотела… Ей ещё никогда не было так легко и хорошо… Он прижал её к себе — член выпирал не сильно, но очевидно, что он был напряжён. Да и мужчина моментально расслабился, она увидела — он тоже хочет. Эта складка между бровей, угловатые движения, будто ставшие чуть темнее светлые глаза, напряжённые губы, напряжённые мышцы рядом… и сильные руки с перевитыми меж собой мускулами, как змеи, схватившие её за талию… Она приподнялась, в едином с ним порыве — быстро, легко. Он отпустил её и сдёрнул юбку. Она стояла над ним и ждала. Почему? Почему он не… В голове не осталось ничего кроме торнадо мыслей, устоев её личности, основ её мира… Он забыл. Нужно напомнить ему. Он смотрел на неё снизу. Неотрывно. Поднял руку и легко вошёл пальцем. Она двинулась навстречу, уже сдаваясь… как смело он двигался! Ей не страшно умереть, но почему он это делает? Он смотрел в её глаза. — I’m at death’s door… I want you… Она сверкнула глазами, желая врезать ему подушкой. Смеётся. Какая разница, она его уже простила. Палец выскользнул, рука огладила промежность, другая начала жёстко водить по ноге, и Лина поняла — давай, не тормози. Она решила отключить мозг. Это единственная ночь. — I fucking love you! Давно и ради прикола выученная фраза. Ради такого вот прикола. Его лицо всё по-детски раскрылось, ресницы над распахнутыми глазами задрожали, и скулы ещё сильнее обозначились… Она была уверена, что актёр, да ещё такой профи это мог сыграть влёгкую, но смысла не было. Он водил пальцами вдоль её половых губ вверх, достигая клитора. Он исследовал её, не глядя, на ощупь и смотрел только на её лицо… Пальцы встали на губах по краям от клитора и стали сдвигаться. Она стонала, по икрам ног проскальзывала дрожь… Его рука схватила её колено. Она всё ещё хотела его пальцы. Как странно — она не привыкла к такому его виду… Этот мутный взгляд, как будто только после пробуждения, приподнятая верхняя губа, которая приоткрывает зубы… и кончик языка, будто дразнится. Это движение — как язычок змеи, завораживало. И этот взгляд. Руку он убрал. Она обессиленно опустилась и легла рядом с ним. Оказавшись между её ног он повернул голову набок, упираясь в одну из них пушистым затылком. Он слизнул то, что скопилось за малыми губами и стал проказничать внутри, у самого влагалища, заставляя её течь ещё сильнее. Его язык был то смелым и дерзким, то нежным, и дразнящие касания клитора, переходящие в нежное вылизывание чуть не свели её с ума. Он подцепил кончиком языка под лобком, а потом прижал верхнюю губу и стал облизывать пространство вокруг клитора. Она почувствовала, как его губа сбоку опять приподнялась… и он трогал языком место над головкой, кончиком пальца задевая её саму, вызывая удары холодных волн под лопатки и гусиную кожу по всей спине, рукам и ногам. Внезапно и глубоко ворвался в неё и так же легко выскользнул, облизывая губы. Облизал и её губы внизу, придержал рукой и провёл другой по её груди. Она мычала и подавалась навстречу. Он приподнялся, вывернувшись из её захвата. Она взвыла, требуя продолжения. Она видела, как его язык пробежался во рту по ряду зубов, а губы растянулись в ухмылке… А потом снова приподнял губу, улыбаясь, как Элвис. Она испустила долгий стон, идущий даже не из груди, а будто собравший изнеможение всех уголков её тела. Он тут же оказался над ней, и его глаза горели, как в тех фильмах... дико и страстно. Его колени осторожно развели её ноги в стороны, она скользнула ими на его талию и член упёрся в неё. Лина взмахнула длинными волосами и неспешно оседала на него, обнимая мужчину, пока его член входил. Она держала в себе его, пока он не оказался в ней полностью, а потом легонько сжала. Пока дыхание её сегодняшнего мужчины слегка не сбилось. Это вызвало у неё насмешливую улыбку, и снова провернув голову по спине и закинув волосы ему на плечо, она запустила свои ногти в его у самых корней, чуть сжимая кожу. Несколько мгновений они смотрели друг на друга — он переводил взгляд с её глаз на губы и обратно, она — по-прежнему жадно и с юным азартом мечась по всему его лицу… а потом, выждав, он начал короткие ритмичные движения, больше похожие на какое-то механичное развлечение, и на лице его при этом сливалась сосредоточенность и удовлетворение… Она резко вдохнула, чуть вскинувшись, и приподнялась, чтобы дать ему место. Её руки съехали по шее на его плечи и ногти вжимались в кожу, слегка надавливая, так что кожа на время краснела, покрываясь следами-полосками… Его руки сжимали её под рёбрами, а сильные бёдра ударялись, проталкивая член, который тёрся о стенку влагалища, уходя глубже, и она громко стонала от этого…. Какой же сильный, и явно не собирается сдавать позиции… настойчивый… — Да, ещё! Не останавливайся! — кричала она уже на своём языке, потому что сил не было и не важно было сейчас то, что их разделяет эта граница. Лучше бы он понял эти слова… и, кажется он понимал. А она, млея от вязкой лёгкости где-то в области затылка, не позволяющей вполне контролировать себя, и всё, что с ней происходит, могла лишь с трудом думать и полноценно ощущать. Она склонилась к нему, вдыхая запах его волос, кожи, — впитывая, желая пропитаться им насквозь и навсегда… шептала его имя. Он ткнулся лицом ей в шею и прикусил кожу на ней. Лина упёрлась в его плечи, собирая все силы, и стала двигаться навстречу сама, позволяя ему немного отдохнуть. Коленки крепко сжимали его талию, она тёрлась клитором, расслабляясь и напрягаясь, прыгая на нём и позволяя уткнуться и утонуть где-то между грудей… Он что-то бормотал, позволяя ей стискивать стояк. Внезапно он стал перехватывать инициативу, задерживая её и устанавливая свой ритм — постепенно, но быстро нарастающий. Он начинал врываться в неё, уперевшись лбом в место под горлом и сжимая локти. Он не давал ей двигаться, почти зафиксировав её положение, и с упорством преследователя бился по одной траектории в единственный конечный пункт. Он вскинул голову, и она увидела в его посветлевших глазах, на лице, где проявлялась та самая гримаса — сдвинутые брови, приоткрытый рот, обозначившийся оскал, чуть отвисшая челюсть — гримаса приближения развязки. Момент — и она дёрнулась, он разжал руки, она высвободилась, вызывая у него голодный стон. Глаза потемнели, сгущая голубоватые сумерки, плывущие в тумане желания. Он тянулся к ней, едва обретая контроль над нижней частью тела, бёдра его ещё подрагивали, и, поморщившись, он рывком догнал её. Она чуть сжала основание его члена, — он замычал разочарованно и протестующе, впрочем, быстро приходя в себя. Эрекция не спала. А в его глазах торчащие края осколков сглаживались и тонули во вновь захлёстывающем потоке желания. Она взяла его лицо в свои руки и снова стала покрывать его поцелуями, пока тело его не расслабилось. Лицо в её руках стало податливым и подрагивало от щекотки её пальцев. Она дождалась того, как нежность пробилась через хватку похоти, и он начал ласкаться к её рукам, облизывать её пальцы и ладони… Она шептала его имя... Приподнялась, становясь на коленки, и опёрлась на руки. Его рука тотчас же нашла нужное место, и, проводя пальцами по липким, набухшим половым губам, проникая кончиками пальцев под них, пробегая по кругу вдоль малых губ, от клитора, не касаясь его, до промежности, он прошептал: — My baby… Она закусила губу, приподнимая задницу, изгибая брови. Она подавалась под его движениями. Он ввёл средний палец и стал двигать его взад-вперёд, будто развлекаясь этим. Она замотала головой. Он усмехнулся. — You are a dirty slat, — теперь он скалился, губа приподнималась, обнажая зубы, показывая клык. Теперь уже невозможно уйти… он нападает сзади, как лев, и ей уже почти никак не уйти из его сильного захвата, от точных, уверенных и экономных движений его рук. Пара секунд — она в ловушке, он прижимается к ней сзади, моментально проникая, пусть и неглубоко. Но она и не хочет ускользать. Ей доставила наслаждение эта игра, но пора заканчивать эту сессию. Он замешкался после быстрой победы. Она медленно прогнулась в спине, он скользнул за ней, всё ещё придерживая, но уже не так недоверчиво. Его член всё ещё держал эрекцию и его толчки вызывали у неё ответный глубокий стон желания. У неё уже хуже получалось держать его — слишком мокро. Она почти легла. Позволила ему входить глубоко и с размахом. Он всё сокращал это расстояние, всё сильнее тараня её, смачно врываясь и каждый раз при полном погружении она прихватывала его ненадолго… отпускала… и поджимала скользкое нутро, в котором он двигался, прижимая его… Он снова направил член, задевая стенку и вызывая поток свежести, будто дождём по плечам и спине… — Ааааааааааа! — она не сдержалась, вспышка обожгла огнём, опалила живот, рванувшись назад и вверх, обездвиживая и обрушивая вниз так, что всё спереди объял страх, а потом по телу растёкся кайф… где-то в области живота и таза ещё что-то дрожало, затихая, но всё остальное тело уже погружалось в негу. Он загнал его до конца и замер, выбрасывая семя, пока её дрожащее тело не совершило свою маленькую смерть — смерть той девушки, которая его ещё не познала целиком. Она с ужасом и наслаждением тонула в тёплых сливках их единения, снова думая о том, что они не предохранялись. А потом закрыла глаза. Утром она проснулась. Вот и прошла эта ночь. Лина прислушалась — в смежной ванной комнате шумела вода. Она двинула ногами — он вытер её, но немного спермы ещё смачивало её складки внутри. Или это снова желание? Она была бы не против. Шум воды прекратился. Он появился на пороге в полотенце. — Good morning, my love! И Лина улыбнулась. Она почувствовала — может быть, ТА и самая счастливая на земле, но теперь уже после неё.