...will be found

      Мора обхватила его лицо руками, нежно гладя большими пальцами жесткую щетину бороды. В глазах Айка стояли слезы непонимания, и Мора физически ощущала, как он силился понять происходящее, как пытался осознать реальность этого момента, отгоняя от себя наваждение возможного сна.       Подчинившись странному наитию, вставшему из глубин памяти, она прижалась губами к его губам — даже не целуя, а просто смазано касаясь, чувствуя сухую нежную кожу… С замиранием сердца она вдруг ощутила, как Айк сначала робко, но с каждым ударом сердца все увереннее отвечал на её поцелуй. Его губы поймали её, сойдясь в страстном, горячем поцелуе. Сладкое ощущение разлилось по её телу, заставляя мелко дрожать, когда она вдруг почувствовала его язык, с нарастающим напором прикасающийся сначала к ее губам, а затем, отвоевывая пространство и разрушая последний бастион её неуверенности, — к её языку…       Мора не понимала, почему её руки так легко справлялись с застежками его одежды — будто бы она делала это уже десятки раз. Тело помнит… Наверное, в этом все дело. Её тело, её пальцы помнили, как расстегивать его жилет и рубашку, как легко разделаться с застежкой ремня, как помочь ему выбраться из брюк и обуви. Точно так же, как его руки помнили, как расцепить сложные крючки её платья, как распустить её прическу, как легко подхватить и перенести её на широкую, стоящую поперек каюты кровать. Крепкие, сильные руки, шершавые и грубые, словно наждак, скользили по нежной атласной коже ее груди. Пока горячие губы целовали её шею, уже забывшие женщину ладони мягко сжимали грудь Моры, перекатывая затвердевший сосок между натертыми подушечками пальцев. Мора задыхалась, и глухие возгласы вырывались из её груди каждый раз, когда губы Айка особенно нежно касались её тела — шеи, ключицы, груди, живота… Его руки не отставали, и, пока она прочерчивала ногтями неглубокие борозды на его спине и плечах, одна скользнула вниз, между широко разведенных бёдер Моры. Она ахнула, подавшись телом вверх, но Айк не стал спешить. Их губы снова сошлись в ярком поцелуе, и Мора, выгибаясь, ощутила, как его ладонь стала влажной от прикосновений к ней. Айк, забывшись, что-то хрипло прошептал ей на ухо по-немецки, но Мора всё равно поняла его.       — Я тоже, — выдохнула она, извиваясь от особенно сладко-болезненного прикосновения его пальцев.        На мгновение прервав поцелуи, Айк приподнялся и легко вошел в неё. Мора вздрогнула, когда сквозь толщу темного океана забвения к ней вернулось знакомое чувство — она точно знала, что проживала уже этот момент, это ощущение, эту приятную наполненность им, таким нужным и желанным. Она подняла руки и притянула его, моментально откликнувшегося на её зов, к себе. Тяжело опустившись вниз, Айк подвел руки под спину Моры и, уткнувшись губами куда-то в ее ухо, начал двигаться — сначала медленно, будто бы с недоверием пробуя новое ощущение, но каждое новое движение в ней пробуждало воспоминания о том, что именно так и должно быть.        Мора, не стесняясь, стонала во весь голос, плавясь под его сильным телом. Ей казалось, что они стали одним целым, что его кровь, пульсировавшая в ней, перегонялась её сердцем; что её вздохи вырывались из его груди… Она не знала, сколько прошло времени — каждый толчок, каждый вздох, каждый разряд длились нескончаемо малую, и в то же время безграничную вечность. Мора хотела закрыть глаза, но боялась упустить из виду лицо Айка, его колышущиеся у ее щек пряди волос, его вздрагивающие от тяжести и удовольствия губы, его взгляд… Крепко прижав его к себе, она подавалась навстречу движениям его тела, умирая и воскресая на каждом пронзительно-сладком движении его бедер.        Глухо и судорожно выдохнув, Айк замер, и Мора почувствовала, как он вздрагивает внутри неё от накатившего на него мучительно-прекрасного удовольствия. Счастливо вздохнув, Мора зажмурилась, и мысль о том, что она подарила ему наслаждение, заставила ее напрячься и, крепко обхватив его и сжав внутри себя, прийти к яркому, как вспышка света во тьме, оргазму, разлившемуся по всему её телу.        Какое-то время они, не двигаясь, лежали в объятиях друг друга. Мора проживала одну за другой волны удовольствия, прокатывавшиеся по её телу — от обладания им, от принадлежности ему, от радости вспомнить, от счастья чувствовать его в себе. Айк, все еще тяжело дыша, понемногу приходил в себя, и его руки лишь крепче и нежнее сжимали её плечи. Его губы, теперь уже влажные от поцелуев, коснулись её уха, затем — щеки и краешка искусанных губ. Отдышавшись, Айк с неохотой приподнялся и лёг рядом, развернув и прижав её к себе — так, чтобы её лицо было у его груди. Мора счастливо улыбалась, уткнувшись в него лбом, и каждый удар его сердца отзывался ответным ударом её собственного.       Теперь у них было все время мира.       Они вспомнили.