домашка по зельеварению

— Тачи. Тачи-и — слышу твой голос и он уже не сулит ничего хорошего. Ты пробрался со своего Когтеврана в гостинную Гриффиндора и пришел за мной. Я до сих пор не знаю как тебе это удается. Начинаю молить все живое, чтобы ты не сказал то о чем я думаю. Такие чистые и невинные слова несут в себе идеальное самоубийство если соглашусь. Но ты все же произносишь — пойдем зелья сделаем? И я знаю, что это не вопрос. Ведь я сам его превращаю в утверждение. — Пошли — лениво встаю с дивана. А ты уже накидываешь на плечо сумку в которой лежит все, что нужно. Знал, что я не откажу тебе. А как противиться этим цвета топленого шоколада глазам? Ты само очарование для людей, робкое, однако в душе можешь быть безумным. А я просто твой экстравертный парень, которому западло выслушивать за каждое такое «зелье», но не способный тебя разочаровать. Тем более профессор Готорн меня давно раздражает вместе с его идиотским кабинетом. Самоубийство будет весельем, так как я точно знаю, что ты в очередной раз смешаешь не то, не послушаешь, а затем твоя колба взорвется самыми разными способами. Каковы шансы у помещения остаться не тронутым? Против тебя ни одного. — Куда пойдем делать? — ты словно маленький ребенок и очень любопытный. Даже твое личико все еще миловидно словно тебе не 16, а едва 7. — Давай заглянем к нашему «священнику». — я глупо улыбаюсь представляя грядущее шоу. — А это хорошая идея? — ты словно забываешь все прошлые попытки в других местах, будто ничего из того не было. — Она великолепная. Думаю у него найдется время для гостей. — Ладно-о. — тянешь слово как раскаленную карамель. От тебя слабо несет этой слабостью. Хотя ты целиком ей пропитался. Каждый раз касаясь твоих губ я словно съедаю маленькую конфету. У вас одно отличие — ты не можешь закончится. Я пытаюсь вспомнить, что было задано на этот раз, ведь чудом удается запоминать с виду такой ненавистный предмет. Признаться кому он просто не интересен, а кому не интересен так еще и вдобавок сложный. Ты наверное чудом экзамены вытаскивал из-под завала. Всякий раз стоило профессору повысить на тебя тон, я едва держал себя в руках чтобы не вмазать его же книжонкой ему в лицо. А после, пока никто не видел ты касался моих побелевших костяшек и так нежно целовал меня в щеку. Вся злость как испарялась, ты прогонял ее. Так сладко и прекрасно. Под шум чужих разговоров и через толпы других людей, мы пробираемся к заветной лестнице. Сейчас здесь тишина и пару несложных махинаций позволяют ступить в этот жалкий кабинет, что вскоре потерпит поражение против твоих умений ошибаться. Тишина и ни одной живой души. Потягиваюсь и слышу почти не уловимый хруст своих костей. С одной стороны кажется сонно, но с другой в моих глазах блеск. Безумия, а то и азарта. Какова будет реакция деканов, что ты смешаешь в этот раз? Взлетит ли колба на воздух, осколками равномерно украсив кабинет или все произойдет менее масштабно? — Ну давай наш великий алхимик-зельевар, твори чудеса. — ты на эту шутку со смешком отмахиваешься, однако я знаю, что не обижаешься. Рядом я делаю точь-в-точь такую же смесь, которую Готорн едва не прославлял. Мельком поглядываю на твою работу. Ты пока делаешь все правильно и где-то даже отдаленно была мысль, что сегодня шоу не случится. Отгоняю ее тем, что до поры, до времени. Пару раз о чем-то меня спрашиваешь, но первую часть заканчиваем почти одновременно. Если даже присмотреться к настойкам, они одинаковы. Но вскоре видно — моя начинает готовиться чуть быстрее. Хотя чуть это я сильно смягчил. Твоя вообще цвета не меняет. — По времени где не успел что-ли? — Ну. я отошел поискать у себя остатки кое-чего из рецепта, видно затянул.. — Значит она просто будет дольше настаиваться. — Откуда ты это вообще запоминаешь? — Желание не слушать очередной нудеж профессора творит чудеса, может тебе тоже поможет. Ты фыркаешь, но принимаешь факт ожидания. Или мне так показалось. Во всяком случае это ненадолго. Минут 10 проходит, а результат едва заметен. И ты с четкими намерениями произносишь: черт с ним, и начинаешь рыться вначале у себя в сумке, а затем. Где? Правильно, распахивая другую дверь, на полках в кабинете Готорна. Только тебе настолько на все плевать, что можешь позволить себе это. Я даже не знаю, что ты пытаешься отыскать, потому сижу и наблюдаю за колбами и за тобой. Из проема слышу шорох и пару раз разборчивую ругань. Уже думаю самому идти помогать, как слышу победный крик. Вылетаешь из комнатушки священника и простым движением палочки возвращаешь все как было, вплоть до закрытой на 2 замка двери. Тебе палочка всегда хорошо давалась, а мне в некоторых местах с провалом. В твоих руках мелкая коробка, похоже даже на спички. Внутри — какой-то порошок. Розоватый и мелкий. Ты решительно берешь щепотку и заботливо сыпешь в свое детище. Кульминация вблизи. Зелье начинает проявлять нужный цвет и вскоре становится похожим на мое. Покраска? И почему же порошком? А пока ты стоишь в раздумьях я замечаю, что содержимое словно стало раздуваться. Или кажется? Такое ощущение, что колба как шарик, скоро лопнет от напряжения. А ты решаешь добить. И сейчас все это начинает казаться мне слишком сомнительным. — Все таки еще щепотка. — Стой. Оно же взорвется с этим. чем-то. Что ты вообще туда добавил? — Дазай показывал как зелье быстрее догатавливать с большинства его свойствами и.. — Ты хочешь сказать, Осаму послушал? — Ну, а что? Я откуда знаю, сколько бы оно еще готовилось. Ничего не случится, проверенно. — У него ничего не бывает проверенным, отдай сюда. — тяну руку, чтоб забрать у тебя эту чудо коробку. — Все нормально, не психуй. Я немного. — в попытке увернуться, случайно спотыкаешься и почти весь порошок летит в колбу, впитываясь в эту жижу моментально. Она как по щелчку начинает расти и уже выливается наружу. У тебя нервный смешок, у меня недоверие к этому всему. Таймер этой бомбы на исходе. Хватаю тебя за запястье и оттаскиваю в самый дальний угол от этой взрычатки. Коробок сам выпадает у тебя из рук и ты последний раз успеваешь посмотреть в ту сторону, пока не слышится голос хозяина кабинета. — Кто здесь? И раздается бум. Оглушительный и плотный. Я успеваю тебя прижать к себе, и закрыть голову. Проходит секунда, две. Тишина гробовая. Я нахожу смелости разлепить глаза. В воздухе сыпется едва заметный розоватый блеск. Как крупицы очень мелкого снега. Везде как маленькие сугробы оседает эта пыль. Различаю очертания профессора, на вечно-черной одежде которого будто кто-то неосторожно прошелся красками. Смотрю на тебя. Ты тоже приоткрываешь глаза осматривая, что натворил. Кончики твоих волос едва окрасились в розоватый. Я незаметно прохожусь по ним пальцами. Мягкие, как всегда. — Вот почему ты меня никогда не слушаешь? — Ничего подобного! Но всем этим придется разбираться потом ведь наши фамилии четко озвучивают и на полном серьезе вызывают объясниться. Очередная домашняя по зельям снимает очки с факультетов, за, что нас дружно ненавидят, но не перестану я от этого тебя любить и устраивать новые переполохи в каждом углу этого замка.