Своя

      Если честно, думала, что из-за работы в отдалении от людей, в горной местности, тут будет спокойно и я смогу штудировать свои конспекты, учить формологию, практиковать швы на бананах, но в первый же день, настолько рано, что даже солнце не поднялось, меня вырвали из кровати, давая только 15 секунд на сборы. Это легко, одеваюсь всегда быстро, но я настолько не понимаю, что происходит, что даже отреагировать не могу. Рюко и Мандалай строго, серьёзно смотрят вперёд, не реагируют на меня. Крепко держусь за каменного монстра, транспортирующего нас куда-то в темноту. Встряхиваюсь, пытаюсь прийти в себя, выспрашиваю причину раннего подъёма и спешки. Какие-то люди, видимо не сильно наделённые мозгами, решили пойти поохотиться на кабанов, только вот те спят стаями да и период у них не для общения, семьи строят. Вот и забрались на дерево, а слезть не могут, внизу свирепствуют крайне недовольные жертвы. Киваю, понимаю, принюхиваясь. Дикие свинки имеют специфический запах, по детству помню, а если их там много, вонять должны сильно. Послушно жду сигнала, не спрыгиваю на землю, прижавшись животом к каменной спине, лапы напряжение. Я готова действовать, только скажите. И приказ поступает, когда животные отогнаны причудой блондинки, а лидер Кошек дала команду, что можно спускаться. Один из них потерял сознание, едва не падает. Мне разрешают действовать и вцепившись когтями в ствол, карабкаюсь наверх. Им сложно, не видят веток, не могут спуститься. Прошу не двигаться, всем помогу, только коматозника нужно первым вернуть на землю. Шагаю аккуратно, любая тряска может скинуть тело. На таком узком пространстве действовать сложно, да и человек не из лёгких, способности мешают. Он бревно или что? Корой воняет. Пульс ровный, дышит хорошо, повреждений не видно. Зрачки на свет реагирую в пределах нормы. Хлопаю по щекам, ноль реакции, всаживаю когти в бедро. Тут же приходит в себя, болезненно воет, почти плачет. Взгляд мутный, видимо хорошо перепугался. Прошу держаться за меня, пока не разрешу расслабиться, безостановочно хвалю, подбадриваю. Верно, молодец, мне не больно, держись, как можешь. Фиксирую ремни, даю сигнал, скачками прыгаю вниз. Оставляю обморочного женщинам, отстегнув накидку, лезу за следующими. Это выматывает, бегать туда сюда с нагрузкой сложно, даже немного больно для лап, на которые приходит всё давление при прыжках. Красавицы, улыбаясь поднимающемуся солнцу, расспрашивают мужчин, какого чёрта они вообще вытворяли, хоть какая-нибудь мысль, что опасно, в голове промелькнула? И вообще, в этом регионе охота запрещена, поэтому, просим на голема и ждём крутое такси с мигалкой прямо в участок. Ради них, конечно, огни зажигать не станут, но сути это не меняет.        — Умничка, хорошо справилась, — хвалит Рюко, почёсывая за ушком.        — Согласна, — кивает шатенка, быстро чмокая меня в висок. Мальчики в форме сажают спасённых в машины, кивают нам на прощание. — Только, Джи, если становится сложно, проси помощи.        — Да, мы ведь не зря вместе ходим! — кивает её подруга, тянет меня за щёки. Уши недовольно разворачиваются назад, хвост подметает землю. — Ой, не заводись ты так! Обещала быть послушной, вот и слушай.        — Надо было к Исцеляющей Девочке напроситься, — морщусь, выворачиваюсь из их рук. Тру лицо, пытаясь избавиться от неприятных ощущений.        — Пфф, — фыркает Пиксибоб, открыто смеясь надо мной. Обнимает за плечи, снимая с пояса маску. — Мы ведь знаем, что ты соскучилась по нам.        — Не скрываю, — согласно киваю, позволяя ей рассматривать часть костюма. Крутит, нажимает на кнопку, фильтры отпадают. Спокойно ловлю их, вставляю обратно. Надо, наверное, что-то с ней сделать. Оказалось, что непрактична. — В гости заезжаете редко, на базу лишний раз ходить не стоит, в городе строго по делам.        — Не обижайся на нас, — тепло улыбается Шино, поднимая на себя мою голову за подбородок. — С нашим темпом жизни совсем не остаётся времени на прогулки. Но мы помним о тебе и очень рады, что ты выросла такой сильной и смелой. Герой, врач.        — Мы правда гордимся тобой, — кивает блондинка, приседая на корточки, заглядывая в лицо. Будто я ребёнок, не понимаю и мне всё нужно разжёвывать. Но их слова греют душу, как горячий шоколад, который готовит дедушка Коля зимой. — Даже спортивные соревнования смотрели, болели за тебя.       Не нахожу слов, чтобы ответить. В носу засвербело, чувствую подступающие слёзы. Смотрю на них, таких хороших, красивых, самых лучших. В моих глазах, они совсем не изменились с годами, всё такие же герое. Мои личные герои. Хвост поджимается, тыкаюсь Сосаки в грудь, горбясь, аккуратно запуская в неё коготки, не желая отпускать. Её коллега обнимает поверх, шепча мне всякий ласковые слова. Я счастлива. Так счастлива, что хочется расплакаться. Меня правда окружают лучшие люди, на которых я могу положиться, чтобы не случилось. Приехавший забрать нас Тигр быстро влился в проявление нежности, выцеловывал мне нежность на лбу, чтобы она впиталась в подкорки сознания и я не смела сомневаться в себе. Всё получится, всё смогу. Они в меня верят. И у меня нет права подвести. За руль садится лидер группы, я же остаюсь в руках Явары, удобно свернувшись на сильных ногах, любовно щурясь взрослым, мурлыча во всю мощь. Пускай не сомневаются, что я чувствую к ним. Мою преданность, поистине кошачью, самую верную, не уместить в одно тело, в одну жизнь. Я до слёз благодарна, что тогда они оказались рядом, помогали в дальнейшем и даже написали рекомендательное письмо в ЮЭЙ. И сейчас, взяли меня под крыло, на стажировку, обучают. Сталкиваюсь взглядом с мужчиной, он нежно улыбается, проводит пальцем мне от кончика носа до лба, вынуждая закрыть глаза.       С того момента приступила к самосовершенствованию с новой силой, отдаваясь каждый день на новые и новые задачи, выворачивая тело и сознание, выжимая из себя соки. Повторяла материалы, зазубривая их хлеще стишков на Новый Год, прокручивала в голове, какие мышцы работают при каждом упражнении. Не забывала поддерживать свою гибкость, сгибаясь, закручиваясь, смещая суставы. Это весьма больно, после даже дышать сложно, но результат стоит любых мучений. Стану героем, врачом, мной будут гордиться. Тогда я точно смогу уберечь, оставить рядом с собой всех этих невероятно крутых людей. Был момент, когда на глаза попался Кота, мучавший ладонь, морщась. Этот ребёнок не в порядке, от него пахнет горем, я не знаю, как помочь. Но занозу вытащить могу. Мажу ранку кремом, чтобы быстрее зажило, отпускаю. Не хочу на него давить. Мне известно, что произошло, мы ездили высказать свои соболезнования Шино из-за утраты сестры. Родители тогда просто обняли и долго молчали. Кажется, это помогло, не знаю. Не уверена, что подобное может убрать боль утраты близкого человека. А этот мальчишка вообще другой случай. Он зол, обижен и безумно горюет. Хочу ему помочь, нельзя, чтобы ребёнок чувствовал подобное, но не знаю как. Что я могу сказать? Мои родители живы и всегда будут со мной, мне не понять его чувств. Эти мысли не давали покоя, рылась в своей голове, ища ответ. Вспоминала, что делали мама и папа, когда только нашли меня, как спасали. Они не трогали мои душевные раны, вообще не говорили об этом, если я сама не начинала разговор. Может, сработает и с ним?        — Эй, Кота, — прыгаю перед мальчишкой, преграждая путь. — Пойдём, покажу кое-что крутое.        — Сама иди, мне не интересно, — фыркает, обходя, даже не давая мне шанса. Ну нет, я уже настроилась. Вылавливаю его, утаскиваю в лес. — Отпусти меня!        — Тогда пойдёшь? — опускаю на него взгляд, немного сбавляя темп. Недовольный, даже немного напуганный, держится крепко. Сдержанно кивает и я доверяюсь, отпускаю его, становясь на все лапы. — Залазь, прокачу с ветерком.        — Уронишь — сама лечить будешь.       Беззлобно усмехаюсь, соглашаюсь. Куда я денусь. Вылечу любую его рану! Шкет скептично фыркает, напоминая мне ежа, обнимает за шею. Скачу через кусты, пугаю зайцев, бегу с ними наперегонки, радуясь неожиданному появлению зверей. Пускай посмотрит, будет что рассказать. Аккуратно по бревну через реку, вверх на холм, останавливаюсь у родника. Ледяная вода сладкая, бьёт прямо из-под земли. Лакаю, предлагаю ему присоединиться, попробовать. Кажется, он немного расслабился. Даже пытается пить как я, опустив лицо к жидкости, но лишь макает язык. Объясняю технику, что нужно держать язык ложечкой, но мне проще, он ведь, почти как у кошки, лучше задерживает капли. И двигать нужно быстро. Ему проще набрать в ладони и пить из них. Замечаю рядом Заячью Капусту и сполоснув, весело закидываю в рот, протягиваю ребёнку небольшой букетик, чтобы тоже попробовал.        — Она с кислинкой, — улыбаюсь, вкладывая растение в маленькие ручки. — Раньше использовали, как противоядие против отравления мышьяком и ртутью. Настои и отвары имеют противовоспалительное свойства и для желудка полезно. Только писать потом хочется. Можешь растереть пару листьев в пальцах и приложить к ранке, быстрее заживёт.        — Слишком много информации, — бурчит, но всё же втирает растение в царапину.        — Прости, я не намеренно, — виновато улыбаюсь, опускаясь на живот. — Её, кстати, ещё называют Оксалис. В путь?       Поднимаемся выше, прыгаю по валунам, распугивая стайки бабочек, слетевшихся собирать влагу со мха. Лезем под огромным поваленным деревом, с торчащими из земли корнями, в которых, судя по запаху живёт лиса. Останавливаемся восхитится необъятным стволом, двигаемся дальше. Осталось немного. Чем дальше от людей, тем зеленее окружающая местность, запахи насыщеннее и природу слышно лучше. Это замечает даже мальчонка, затаив дыхание, смотря по сторонам, выпрямляясь на мне. Будто на лошади сидит. Улыбаюсь этой мысли, хвалю себя, что всё делаю правильно, он точно рад такой прогулке. Замечает ягоды, явно заинтересовали и мы делаем очередной привал. Острые, глянцевые листочки, на тонком кусточке с крупными, как бусины, иссиня-чёрными ягодами, будто матовыми. Спокойно закидываю себе в рот, показываю, что их можно есть, призывно улыбаюсь. Кота зажимает себе рот, сдерживает смех и я знаю в чём дело, черника оставила сок на зубах. Я тоже смеялась, когда в первый раз увидела.        — А они чем полезны? — собирает себе в ладошку, придерживая веточки, как я.        — Тоже с бактериями борются, но раны ими лучше не мазать. Тут нужно принимать внутрь. Если почки болят, особенно при камнях в них, лучше даже отвар из листьев делать. А ещё для глаз полезно, помогает сетчатку обновлять, — подставлю две ягодки перед зрачками, дурачась.       Сидим ещё немного, наслаждаясь сладковатым вкусом, греющим солнцем, приятной атмосферой вокруг. Прошу его быть предельно тихим, поднимаю на широкую ветвь, взбираюсь рядом. Указываю пальцем, куда смотреть, выжидаю реакции. Малец замирает, кажется, даже перестаёт дышать, заметив гнездо на дереве ниже по склону. Птенцы задрали лысые головы, широко распахнув непомерно огромные рты, требовательно пищали. Уродливые, слабые, не способные выжить самостоятельно. Родители по очереди подлетали, пихали клювы, делясь едой. В свои годы я была в восторге, когда увидела подобное. Лесные голуби весьма красивы, достаточно сильно отличаются от своих городских собратьев. Вкусные. Приходится сдерживать смех, малец выражал смесь непонимание, негодование и удивления, взирая на меня. Возвращает взгляд к пернатой семье, смотрит долго, тихо, постепенно сутулясь, будто сдуваясь, грустнея. Я понимаю о чём он думает. Почему у этих птиц есть родители, а у меня нет? Чем я хуже? За что? Тоже когда-то думала о таком. Кажется, всё же относительно могу понять его боль. Ловлю свой хвост, треплю кончик, чувствуя давно проглоченную горечь, которую черпала каждый день своего детства.        — Какие они были?        — Добрые, — голос гнусавит, дрожит. Сдерживает слёзы, крепко сжимает ткань штанов. — Смелые, заботливые, весёлые, — с каждым словом становилось всё меньше понятно, его дыхание тяжелело. — Герои.        — Почему ты их ненавидишь?        — Я не ненавижу! Просто… — сдавленно всхлипывает, держась за козырёк кепки, натягивая на глаза. Аккуратно просовываю пальцев в шлёвку на его штанишках, чтобы не дать упасть. — Просто, не понимаю. Почему вы совсем не думаете о тех, кто вас любит? Спасаете кого-то, но ведь я ждал! Ждал их домой, хотел ещё столько сделать! Почему какой-то злодей оказался важнее меня?! Все их хвалят, будто так и нужно, но… Тётя так же уйдёт, и остальные, и ты…        — Я хочу быть героем, чтобы оберегать тех, кого люблю. Спасти от любой опасности, — птицы, напуганные нашим разговор затихли в ветвях, их дети спрятали головы. — Если бы не команда Кошек, меня бы не было. Как и моих родителей. Приёмных, — резко поднимает на меня мокрый взгляд, похожий на зайца. Печально улыбаюсь, сильнее сжимая хвост. — Я хочу сказать, что безусловно, ты прав и имеешь право злиться, но спасая всех, они спасали и тебя. Когда потеряла биологических родителей, мне было так больно и одиноко. Не понимала, почему это произошло, чем заслужила, но вернуть ничего было нельзя. На их место пришли другие люди, подарившие свою любовь и внимание. Твоя тётя пытается сделать всё, чтобы сгладить рубцы твоей раны, но никто не вправе заставлять тебя прекратить горевать. Злись, плачь, ненавидь.        — Джи, — слёзы, какими-то неестественно крупными каплями, скатывались по его щекам. Обнял, сжимая одежду.       Чувствуя его боль, разделяя и понимая её я тоже плакала, смотря на чёртово гнездо. Жизнь несправедливая штука и часто ставит подножку. Но не всегда находятся силы встать, для этого и есть семья, друзья. Они прикроют от дождя, помогут подняться, нырнут за тобой даже в бушующую реку. Сейчас Кота, как и я в своё время, не принимает тех, кто с ним, но со временем он сможет. А пока, можно и пореветь сполна. Я приму его слёзы, крики, не стану осуждать.        — Знаешь, — аккуратно иду домой, стараясь не сильно трясти мальчонку. После выплеска эмоций чувствуется усталость и опустошение, но оно бархатное, мягкое. — У меня есть друг, тоже будущий герой, который вечно калечится, но упорно пытается спасать. Он сильный, заботливый, но совсем не думает о себе. Я всегда буду латать его, как бы не устала от этих выходок.        — Дурак какой-то, — бурчит, тихий, утомлённый. Согласно усмехаюсь, обходя родник, из которого не так давно мы пили. — Помрёт и никому не поможет.        — Он из тех людей, которые на одном упорстве будет драться, пока все не будут в безопасности, — оглядываюсь на него. Глаза немного красные, как и нос. Смотрит на меня внимательно, уже без той неприязни. — И не забывай, я врач! Ни за что не дам ему умереть!        — Никакой ты ещё не врач!       Затевая небольшой спор, возвращаемся к базе, где нас сразу встречают ребята. Ребёнок тут же нахохливается, возвращает свою суровость. Слезает с меня и уходит в дом, никому не говоря и слова. Герои провожают его взглядом, поворачиваются ко мне, вопросы написаны на их лицах. Отмахиваюсь, не вдаваясь в подробности о прогулки, так, на птичек смотрели. Шино обнимает за плечи, целует в висок, уводя за стол. Они хорошие, добрые, прекрасно всё понимают. Уверена, что Томоко следила за нашим передвижением с помощью своей причуды. Вылизываясь перед обеденным столом, проверяла чаты и соцсети друзей, всё ли у всех хорошо. Кажется, они в порядке. Минета ноет мне в личку, что мы, женщины, обманываем весь мир и только притворяется хорошими, слабыми, невинными, а на самом деле — демоны во плоти. Учитывая мою маму, не могу сказать, что он не прав. Мидорию снова кто-то побил, Тодороки скидывает угарные фотки Старателя, дискредитирую его перед нами. Его страничка закрыта, никто посторонний не увидит, а мы поржать можем. Очень жаль, что я не могу поделиться своими новостями, хочется сфоткать героев, похвастаться перед каждым, но увы, болтаю о них только с родителями, иногда учителями. Больше всех такую беседу поддерживают Исцеляющая Девочка и Полночь, хотя они в целом очень милы со мной.