Своя

      Без предисловия, мы в жопе. Звуковая волна сносит с ног и громкость просто не позволяет приблизиться. Хочется оторвать себе уши, прекратить эту пытку. Друзьям тоже не круто, крепко сжимают свои головы, защищая ладонями барабанные перепонки. Даже данная мной ватка, чтобы использовать её как беруши, не может помочь в полной мере. Знаю, что тут камеры и если всё выйдет из-под контроля экзамен остановят, но тогда мы не пройдём. На себя наплевать, но вот Коджи и Кьёка. Не могу позволить, чтобы с ними такое произошло. Бьюсь головой об землю, вспыхивая ногами, пытаясь хоть как-то побороть боль. Минута тишины, активно дышу. Крышу срывает. Поворачиваюсь к ребятам, они что-то говорят, но слышу плохо. Херово. Если продолжить так дальше, мы проиграем.        — Коджи, предлагаю кое-что попробовать, — скалюсь, осознавая, что выгляжу ни разу не по доброму. Подбираюсь к нему, садясь у ног. — Я кошка, есть шанс, что это сработает. Прикажи мне.        — Что? Джи, нет, это опасно! — подруга хватает за плечо, разворачивает к себе, опускается на одно колено.        — Опасно оставаться здесь и не попытаться, — стараюсь звучать мягко, убедительно. Перехватываю её руку в свои, сжимаю. — Я сильнее и быстрее вас. Если получится, то вы сможете пройти, значит победа засчитывается. Но мне страшно, так что нужна ваша помощь. Пожалуйста, давайте попробуем!        — Джи, — парень теряется, паникует. Киваю ему, давая своё согласие от и до. Приседает передо мной, оказываясь лицом совсем близко к уху, дыхание у него дрожит. — Атакуй Сущего Мика.       Причуда одноклассника на удивление работает. Лишние мысли, чувства покидают голову. Только одна задача, я должна её достичь во чтобы то не стало. Бегу напролом, перепрыгивая поваленные деревья, новый визг сбивает с ног, врезаюсь спиной в ствол. Больно. Но недостаточно, чтобы остановить меня. Кажется, учитель не очень доволен, что мы так долго. Ничего, сейчас я составлю тебе компанию. Связки перегрызу. Крепко сжимаю челюсть, сдерживая жалкий скулёж. Аж в глазах рябит. Чую, что уже рядом, бегу в обход, чтобы напасть сбоку. Со спины не даст, предусмотрел этот момент. Подбираюсь ближе, тихо переставляя ноги, всё тело идеально подчиняется. Шея закрыта, не вцепиться. Выскакиваю на него, сходу кусая за щиколотку. Ожидаемо дёргает ногу на себя, пытается ударить, но кулак движется слишком медленно, щадит меня. Зря. Не размыкаю зубы, дёргаю на себя, заставляя упасть, до мужчины наконец доходит, что я не шучу, бьёт локтём в скулу. Голова непроизвольно запрокидывается из-за сильно толчка, пользуется этим, хватает за грудки и отшвыривает в сторону, вновь кричит в лес, мешая моим партнёрам. Джиро, видимо пытается подавить его звук, выпускай свой, но если герою пофиг, меня выворачивает от боли. Это невыносимо, голова раскалывается. Но всё ещё нужно действовать, заставляю себя подняться на ноги. Прыгаю, висну на нём, впиваясь когтями в плечи, сжимая зубы на динамиках, бью ногами в живот, раздирая куртку. Оторвать не пытается, сразу впечатывает кулак в бок. Блядство, он намного сильнее меня. На мгновение слабею, чуть ли не теряя сознание, но вовремя включаюсь обратно, обхватываю его голову руками, сталкиваю наши лбы. Не падаю на землю только за счёт того, что обвила его торс ногами. Поразительно, я чуть дух не испустила от собственной атаки, а он лишь морщится, даже не пошатнулся. У меня… У меня нет шансов. Он мне не по зубам. Но я должна как-то задержать, дать друзьям проскочить, выиграть.        — Сдавайся, ты не выдержишь, — хмыкает, весьма высокомерно, держа меня за шиворот и замахиваясь. Думать сложно, все мысли расползаются. Соображаю только крепко схватиться за его тело и замахнувшись, вдарить ногой в пах.       Визг, сдавленный, резкий, высокий, разрезает округу. Падает на колени, болезненно стонет, закусывая губу. Замахиваюсь, перехватывает мою руку, выглядя не на шутку разъярённым. Блять, блять, блять, блять, блять. Дело очень плохо. Он меня сейчас убьёт. Пытаюсь отобрать конечность, лажаю, показываю свою панику. Поднимает, заставляет жалко повиснуть, недобро ухмыляется, даже скалится, сжимает пальцы в кулак. Впечатывает его ниже рёбер и клянусь, мои органы готовы подать на увольнение один днём. Ещё немного и блевану. Бью ногами в грудь, как кенгуру, следом отвешивая, скорее неприятную, чем весомую, пощёчину хвостом. Смотрим друг другу в глаза, готовые буквально загрызть и синхронно отвлекаемся на какой-то странный хруст снизу. Сначала просто маленькая трещинка, но из неё повалило полчище насекомых, взбираясь по ноге моего противника.        — ААААААААА!!! — заорал друг, обнимая меня, пытаясь стряхнуть букашек, только делая хуже, раскидывая их всюду.        — ААААААААА!!! — поддержала его, так же испытывая отвращение и страх, особенно когда какая-то сороконожка попала мне в волосы.       Блондин не выдерживает, теряет сознание и я бы вместе с ним, если только этот говнюк не упал прямо на меня. Мимо пробегают ребята, смотрят на нас круглыми глазами, а я реву, захлёбываясь, парализованная ужасом. Делают шаг за ворота, засчитывая нашу победу, переглядываются, не понимают, что вообще происходит. Чувствую, как этот ужас ползает по мне, дёргаюсь, приводя в чувства Хизаши. Блондин поднимается рывком, выдёргивает меня из эпицентра зла. Весь бледный, взмокший, по его щекам тоже бегут слёзы, чувствую, как дрожит. Держимся за руки, тупо плача, шагаем к автобусу. Эта победа не стоила того. Коджи и Кьёка держат дистанцию, не скрывают своего непонимания, а мы тихо садимся на переднее сидение, не отпуская друг друга, изредка всхлипываем. Я еле держусь, чтобы не начать кричать, судорожно вылизываться, притвориться мёртвой, да что угодно, хоть содрать с себя кожу. Как же мерзко. Концентрируюсь на тепле дружеской ладони, молча доезжаем до палатки с Исцеляющей Девочкой. Открываю рот, чтобы попросить о помощи, но не выдерживаю и реву в голос, как маленькая девочка. Это бьёт и по Ямаде, опускает голову, сутулится, прячет лицо за пальцами. Старушка вздыхает, просит нас сесть, сейчас посмотрит что-нибудь от насекомых. Изуку растерянно пытается смотреть куда угодно, но взгляд всё равно возвращается к нам. Партнёры неловко мнутся в стороне, парень подходит совсем тихо, держа ручки замочком.        — Я, наверное, могу помочь, — тихо шепчет, едва слышно. Хотя, может это из-за раненых ушей или я плачу слишком громко. Приседает перед нами, ставя ладошки, как рупор. — Прошу, уходите в лес, о великие из мельчайших, если вас это не затруднит!        — О, так даже лучше, — кивает наставница, убирает обратно гребешок от вшей и капли. И тысячи блошек, жучков, паучков, посыпалось из моей шерсти.        — Ыыыаааха-хааааа, — накрывает по новой. Прячу лицо на плече горластого, тот так же обнимает в ответ, дрожим вместе, захлёбываясь, задыхаясь слезами, срываясь в икоту.        — Никогда бы не подумал, — бубнит Мидория. Женщина, однако, проблем для себя не видит и лечит нас, отнимая силы, восстанавливая. Теперь я совсем устала.        — Ну хватит вам, сырость здесь развели, — ворчит, протягивает стаканы с водой. Всхлипываю, шмыгая носом, чихаю, разливая половину и всё же выпивая оставшееся. Сладковатый вкус, видимо, добавила успокоительное. — Будь здорова.        — Спа-спасибо, — бурчу, снова чихая. Радиоведущий уже подуспокоился, вытер лицо, слабо улыбается.        — Расти большой, — голос у него тихий, немного хриплый. Сорвал, видимо. — Чего это ты?        — Всегда так, когда много плачу, — тоже стираю влагу с щёк, глаза немного жжёт. — Хочу к маме и папе.        — А я в душ, — вздыхает, поднимается, с явным трудом, опираясь в колени. Осматривает изодранный костюм, недовольно поджимает губы, можно увидеть через глубокие дыры его пресс, это вызывает слабое подобие улыбки.        — Можно, — встаю, хватаясь за его рукав, видя в нём поддержку. После того, как вместе пережили этот ужас он мне точно не просто учитель. Поднимаю глаза на кучерявого, тот выглядит как запуганный оленёнок. Ещё и побитый весь. Если принюхаться, чую псину. Придётся поговорить с одним дедом без чувства меры. — Расскажешь мне потом всё?        — Конечно! — кивает, чуть приободряется.       Прощаюсь с наставницей, сокомандники провожают взглядом, в итоге идут следом. В раздевалке прошу подругу о помощи, ей ведь всё равно нужно ополоснуться, да? Какую температуру воды предпочитаешь? Горячая? Идеально. Прошу позволить мне пойти с ней. Я не смогу встать под воду, но вот горячий пар мне нужен. Она пускай спокойно себе моется, я просто рядом посижу. Девушка долго не думает, соглашается, обнимает меня. Говорит, что её букашки не пугают, но если мне страшно, то в этом нет ничего плохого и она постарается спасать меня от них, когда это будет для неё возможным. Искренне благодарю, не в силах передать, как много для меня значат её слова. Раздеваемся, немного смущаясь, заходим в ванную комнату. Обнюхиваю пространство, впитывая запахи, ощущая подушечками тепло пола. Она вспоминает, что ни разу не видела, как я заходила сюда или принимала душ. Дело в том, что мне это не так нужно. Я могу вылизываться и в целом почти не пачкаюсь. При необходимости могу использовать мокрое полотенце, как обычно делаю вечерами. Ну и, раз уж один мой страх раскрыт, то вот ещё, я боюсь воды в больших количествах. Так что ванна для меня под запретом, душ и тот с трудом. Да что там, я стараюсь избегать дождь и обходить большие лужи. В её взгляде проскакивает сострадание, но тут же сменяется добротой, уверенностью, убеждает, что в нашем классе достаточно людей, которые смогут взять на себя контакт с водой, меня обязательно прикроют, могу не переживать. Это так мило, что аж сердце щемит. На душе теплеет. Смотрю на неё, под струями воды, поражаясь, как обычно люди не бояться. Они все такие смелые. А мои так особенно. Кьёка, кстати, очень красивая. Подтянутое тело, маленькая, аккуратная грудь. Одноклассница немного краснеет под моим взглядом, нервно улыбается.        — Ты такая красивая, — делюсь с ней своим заключением, ведя языком от плеча к пальцам.        — А, ох, спасибо, — зарделись даже уши. Смывает пену с волос, запрокидывая голову, вода стекает по лицу, плечам, струится вниз, к ногам, обводя мышцы, небольшой животик.        — Прекрасна, — вздыхаю, любуясь.       Выходим, вытираясь, впитывая в полотенце влагу с волос. Распущенные пряди мешают, всё время смахиваю их с лица, пока сушу феном шерсть. Стираю кровь с ушей влажными салфетками, завязываю патлы в лёгкий хвост, подмигиваю подруге, затягивая галстук. Её смешит, что мой мех распушился, придавая объём. По её словам, я как грозовая тучка, пушистая, мягкая, нежная. Ловит меня за руку, смотрит в глаза, выглядит серьёзной. Я красивая. Она сказала, что я красивая! Порывисто обнимаю, трясь висками о скулы, уши, щёки, пытаясь дать понять, насколько эти слова делают меня счастливой. Кто-то считает меня красивой! Смущается, смешно хмуря бровки, чувствую её лёгкую печаль. Я сделала что-то не так? Почему ей стало грустно? Мне не стоило прикасаться? Мотает головой, пытается объяснить, что ей просто немного больно от того, что меня так радует совершенно обычный факт. Неужели никто никогда не говорил? Нет, почему, семья постоянно это делает, но они ведь судят не объективно. Для них я была чудесна и когда меня только нашли. Моё объяснение делает только хуже, крепко жмётся ко мне, утыкаясь лицом в плечо. Ей меня жаль. Это всё из-за детства. Всё повторяется. Скоро они устанут от этой эмоции и постараются отдалиться от меня, ведь я нарушаю их зону комфорта. Хвост оплетает ногу, крепко сжимая, выдавая трусливость, тревогу. Пытаюсь перевести тему, обсуждая, лагерь, её гипотезы, ожидания всего класса. За воротами школы убегает почти сразу, прощально обняв, махнув рукой. Смотрю ей вслед, как уходит, не оборачиваясь, быстро переставляя ноги. Ладно, что ж, этого стоило ожидать, всё хорошо, не впервой. Иду домой, неспешно, смотря под лапы, пиная мелкие камушки. Балую себя упаковочкой бананового молока, здороваясь с мужчиной за кассой, привычно получая свою скидку сотрудника. Беспокоится, что меня в последнее время совсем не видно, это должно быть, из-за экзаменов. Его сын, когда учился, тоже в эти дни был сам не свой. Добродушно улыбается, делиться, что попросил богов об удаче для меня. Это очень мило. Но выйдя из магазина, смотря на квадратную коробочку, чувствую горечь внутри. Будут ли боги добры, к чёрной кошке, приносящей лишь несчастье? Хоть один?        — Лучик, ты чего такая поникшая? — мама делает взволнованное лицо, вытирает руки о юбку, оставляя мокрые следы. Подходит, обхватывает мои щёки тёплыми пальцами, просит посмотреть на неё. — Что-то случилось?        — Вам когда-нибудь было сложно со мной из-за моего прошлого? В смысле, жалость. Это тяжёлое чувство. Вам было когда-нибудь тяжело? — в глазах у неё промелькнула грусть, быстро сменяясь бесконечной любовью и нежностью. Аккуратно обнимает, не давя, прижимая мою голову к своему сердцу. Слышу, как оно стучит, успокаивая своим ритмом.        — Было, — признаётся и всё внутри сжимается. В носу сразу зачесалось, глаза печёт. Гладит меня, опускается на колени, смотрит снизу вверх, не оставляя мне шансов скрыть свои эмоции. Сжимает мои руки, нежно водит большим пальцем по шерсти. — Но мы знали на что идём и ни о чём не жалеем. Эта ноша нам по силе. Ты никогда не будешь для нас сложной, проблемной, обузой. Мы любим тебя и готовы защищать, быть рядом, сколько потребуется.        — Всегда, — всхлипываю, заваливаясь на неё, сжимая одежду в пальцах, скорее всего, портя когтями. — Вы будете нужны мне всегда, всю мою жизнь. Я без вас не справлюсь.        — Значит будем, обещаю тебе, — какой нежный голос. Самый лучший. Мне никто больше не нужен так, как они.       Ясу сидела на моих коленях, урча, подставляясь под руки, чтобы гладила её дальше, почёсывая щёки, грудку. Мама продолжила мыть посуду, пришедший папа шёпотом спрашивал у неё, что произошло, но не спешил тревожить меня, помогая готовить ужин. На фоне играет включенный телевизор, вещая новости, но совсем не интересно. Смотрю на своих родителей, просто радуясь, что они у меня есть, но искренне не понимая, чем заслужила такое счастье. Два человека отказались от того, чем дышали, подобрали дикого, чужого ребёнка, с которым немало намучались, влезали в долги и стоило ли оно того? Не уверена, что смогу когда-нибудь им отплатить за это. А ещё посмела забыть про пятое число. Хах, идиотка. Отец оборачивается, подмигивает, идёт ко мне с ложкой, чтобы попробовала. Бульон от запечённой курочки, ещё и кусочек шкурки. Тянусь, открыв рот, уже по запаху чувствуя вкус, как он неожиданно целует меня в лоб. Подманил. Это немного поднимает настроение, а понимание, что сегодня будем кушать греет душу. Ладно, ночью погрущу. Поудобнее держу кошку на руках, перебираюсь за стол, к еде поближе, призывно мяуча, выпрашивая кусочки. Пушистая подруга поддерживает, подтягивает к себе добрые руки лапкой, звонко чавкая. Для неё, конечно, другая еда, без соли и ярких специй, чеснока, но тоже очень вкусно. Очако тоже приходит на запах, садиться рядом со мной, ожидает. Взрослые переглядываются, обмениваясь тёплыми взглядами, достают тарелки, будоража наши желудки их звоном. Ясу занимает свой стул, вертясь, с трудом терпя. Ещё труднее сдержаться, когда все вкусности появляются перед нами, но трогать нельзя, мама с папой не сели. Ставят в центре графин с одурительным запахом козьего молока. Точно свежее, настоящее, чую это. Подтверждают, делясь информацией, что через коллегу у матушки достали, там бабушка разводит в горах. Значит особенно жирное, питательное. Ох, сейчас слюной захлебнусь! Не могу больше, давайте есть!        — Приятного апетита, — добродушно усмехается мужчина, тем самым довая добро. Согласно мычим, набрасываясь на свои порции, забивая рот.        — Джи, — зовёт девушка, незаметно тыкает пальчиком в чашку с куриным бульоном.        — В России так иногда делают, просто пей его, — улыбаюсь, показательно отхлёбывая. Смотрит на остальных, как даже кошка лакает из отдельного блюдца и пожав плечами, пробует.        — Вкусно, — выдыхает, смотря на содержимое. И выпивает почти залпом, довольно облизываясь.        — Налить ещё? — мама уже поднимается, протягивает руку, чтобы забрать.        — Да, пожалуйста! — энергично кивает. Папа смотрит на это, наливает нам молоко по чашкам. Урарака с готовностью касается губами, оставляя белые усы от образовавшихся сливок, а отец снова ловит в полёте вилку, совершенно спокойно возвращает на стол. — Такое жирное.        — Ага, настоящее, — киваю, улыбаясь, испытывая гордость за родителей. Что они так здорово заботятся о нас, дают пробовать такие вещи, балуют.       Сразу после безумно хотелось спать, на бананы уже не хватило сил. Нам предложили тогда на утро сделать йогурт, порезав их, добавив гранат, землянику в сиропе, чернику и те самые сливки с молока. Звучит обалденно. Соглашаемся, устраиваясь на диване, смотря какой-то фильм, даже не вникая в сюжет, засыпая почти сразу. Кажется, не считая нашей вечеринки, это первый раз, как Очако спит вне своей комнаты. Такая милашка, прелесть. Глаза слипаются, пока любуюсь её личиком, слыша в стороне тихое воркование родителей. Хорошо как. Даже утром, когда проснулись, всё ещё чувствовалось тепло в душе от прошедшего вечера. Скидываю с себя одеяло, видимо принесённое кем-то из взрослых, пока потягивалась, случайно задевая Уравити хвостом по лицу. Недовольно морщится, просыпается, трёт глаза и кажется, не особо понимает, где находится. Ясу тут же запрыгивает к ней на грудь, вылизывает, будя окончательно. А на столе нас уже ждали завтраки и чашки чая. За дверью на улицу слышны голоса и весёлый смех. Выглядываю в окно, залезая в раковину и наполовину переваливаясь через раму, вижу своих. Дурачатся, сдувая пух одуванчиков друг другу в лицо. Улыбаюсь этому, спускаюсь обратно на пол. Сегодня нам будут известны результаты экзаменов, кто поедет в лагерь. Кажется, Очако тоже об этом думает, ест неспеша. Да, напряжённо.        — Знаете что? — сходу начинает папа, трёт нос. Глаза покраснели, слезятся, выдавая аллергию. Закидывает таблетку в рот, запивает из-под крана. — У нас двоих внеплановый отпуск!        — Это как? — хмурится одноклассница, напрягаясь, видимо подозревая неладное. А у меня аж сердце ускорилось. Пришло время.        — Не знаю! Час назад позвонили, сказали, что вот вам подарок на годовщину, отпуск двоим одновременно! Не просили? А нас не волнует, чтобы месяц рядом вообще не видели! — всплёскивает руками, несколько заводясь. Ему… Не нравится? Он недоволен. Я совершила ошибку. — А я ведь курирую тот проект с Инг!.. Кмх, очень важный!        — Зато мы сможем провести время вместе, — тепло улыбается его супруга, заботливая вытаскивая зонтики из волос своего благоверного. — Девочки в лагере, Ясу не помешает. Сможем пить каждый день, м?        — Нууу, кажется мне нужно переобуться, — расплывается в довольной улыбке. Перехватывает её, наклоняя, оставляя поцелуй на кончике носа. Пользуюсь моментом, отправляю им файлы с билетами. Одновременно смотрят в телефоны, лица становятся нечитаемые, переглядываются. — Лучик, это… Что?        — Сюрприз! — неуверенно поднимаю руки, изображая пальцами фейверк. Урарака не понимает, смотрит на всё, как на спектакль, даже забыла про ложку, с которой уже упал кусочек банана обратно в миску.        — Постой, но как? — мама снова смотрит на мой подарок, прикрывает рот. — Это дорого, но… Ты всё подстроила? Наши отпуска? Как???        — Секрет фирмы? — сжимаю хвост, бегая по ним взглядом, нервничая. — Вам не нравится?        — Конечно нравится, ты что! Это же невероятно!!! Мы так давно не выбирались куда-нибудь отдохнуть только вдвоём, — тут же подскакивает папа, прижимает мою голову к своему животу, гладя быстрыми движениями.        — Тем более это твой подарок! — поддерживает его, садиться передо мной на корточки. — Просто немного неожиданно. Как ты это провернула? Я не видела, чтобы из нашего бюджета уходила такая сумма. Ты ведь не сделала что-то незаконное?        — Нет, что вы! Мне Чел помог, всё безопасно, без страшных последствий, — если конечно не считать, что мы подделали мой возраст на год и я чуть не сгорела заживо. Но не говорить же им об этом? Потом, когда-нибудь, лет через десять. — А отпуска… Просто попросила ваших начальников, они с удовольствием согласились.        — Наша девочка такая взрослая, проворачивает такие дела, — с тоном самого гордого в мире отца вздыхает мужчина, прикладывая руку к груди.        — Ну, вы тут развлекаетесь, а нам пора, — выскальзываю из-за стола, смываясь в комнату переодеться в форму. Урарака вместе со мной, избегая излишне эмоциональных взрослых, одним взглядом давая понять, что ждёт объяснений. Через минуту, с полной готовности бежим из дома, пока два влюблённых человека хвастаются всему миру своим подарком. — Короче, как слышала, у них годовщина.        — Ну? — торопит, сжимая кулачки, шагая боком. За нами бежит Ясу, видимо тоже не желая смотреть на развернувшийся спектакль.        — Я купила билеты на круизный лайнер на две недели. Они, бар, открытое море.        — Чего?! Это же так круто! Вот это подарок! Вау, я когда стану богатой тоже так сделаю! — аж засверкала. Приятно. Значит, всё же правильно сделала? — А откуда ты достала деньги?        — Секрет! Могу лишь сказать, что применила то, чему меня учили, — подмигиваю, борясь с желанием рассказать про тот вечер. О боги, от воспоминаний аж в животе приятно, дрожь бежит. Как я тогда отожгла.        — Ты… Кого-то оперировала? Чёрный хирург? — щуриться с подозрением, замедляя шаг. Тоже останавливаюсь, осматривая с ног до головы, шокированная такими гипотезами.        — Невероятно. Меня уже и в наркоте подозревают, и в незаконной торговле органами. И всё это связанно с одним и тем же делом, — криво усмехаюсь, оставляя в голове меточку, что обязана рассказать об этом Челу. — Нет, милая, ничего такого. Всё хорошо. Я не сделала ничего плохого. Просто выиграла конкурс.        — Фух, так радует это слышать, я уже испугалась, — выдыхает расслабляясь. Поднимает кошку на руки, солнечно улыбается. — Мы все расстроимся, если у тебя будут проблемы. И, наркотики? Это ещё что за история?        — О, тебе понравится!       У неё такой красивый смех. Она так хохотала, что пришлось остановиться, перевести дух. Не думала, что её так позабавит, что наши учителя подозревали меня в употреблении, а всё из-за папиного друга. Ну ладно, может моё поведение тоже сыграло свою роль. Кошка спокойно спрыгнула с рук у ворот школы, убегая на территорию, куда-то за угол. Снова с Незу ошиваться будет. Очако заинтересованно поднимает брови и приходиться рассказать, что пушистая подруга каким-то образом подружилась с нашим директором, вот и тусят иногда вместе. Не знаю, чем они занимаются, может в покер играют, мне не рассказывают. Хотя я спрашивала! Любопытно же. Нужно будет как-нибудь проследить за ними, узнать. В классе сразу на глаза попадается компания заваливших практику, наводя сырость и беспокоя меня своей грустью. Уверяю их, что мы потом с ними устроим свой поход с приключениями, играми, страшилками у костра. Честно, честно! Я всё организую, мы так оторвёмся! И будем держать их в курсе событий, списываться каждый день! Облепливают меня, обнимая, слёзно благодаря, не оставляя даже возможности что-то видеть, перекрывая обзор телами. Это несколько дискомфортно, но ради них можно и потерпеть.        — Всем занять свои места, звонок прозвенел, — врывается Шота, гулко хлопнув дверью, заставляя подскочить на месте. Послушно расползаемся, могу наконец вздохнуть. — Доброе утро. А теперь на счёт годового теста. Жаль говорить это, но у нас есть завалившие, что значит, — напрягаемся, готова выскочить на защиту друзей, а учитель весело заулыбался, обножая зубки, явно забавляясь. — Все едут в летний лагерь!        — ВОТ ЭТО ПОВОРОТ!!! — закричали всем классом. Я, будучи готовой выпрыгнуть к доске, совершенно не ожидала такого, нелепо упала на пол, запнувшись о собственную ногу.        — У кого из нас ещё нервный тик появится, — плаксиво вздыхаю, опустив уши. Аж пульс ускорился. Нельзя же так людей пугать!        — Хватит ковром притворяться, сядь на место, — ворчит, как старый дед Айзава, недовольно поджимая губы. У него явно какие-то претензии к коврам. Спотыкался об них в детстве? — Письменную часть прошли все, а практику завалили Сато, Киришима, Ашидо, Каминари и Серо тоже.       Я прошла. Я сдала. Обе части. Я справилась. Невероятно. Не верится. Осталась только медицина.        — Но мы всё равно пойдём со всеми, учитель?! — с надеждой уточняет Мина, сжимая руки, будто умоляет.        — Для этого теста, мы, «злодеи», предоставляли вам шанс на победу в определённый момент, заодно оценивая ваши действия во время теста. Если бы мы это не сделали, то на победу вы могли даже не рассчитывать, — поясняет и у меня нет причин не согласиться. Хизаши сильно превосходит меня. Если бы он был серьёзен, у меня не осталось бы и шанса. С первого момента придушил бы, как котёнка.        — Значит, когда вы говорили, что уничтожите нас, — начинает Маширао, не договаривая, тем самым прося мужчину объяснить и этот момент.        — Просто запугивали вас, — пожимает плечами, оставаясь всё ещё довольным от своих шутеек над нами. — Лагерь, в который мы вам повезём, тоже учебный, по сути. Поэтому, ученики завалившие экзамен нуждаются в нём даже больше остальных. Это была логическая уловка!        — Логическая уловка?! — кричим всем классом. Хватаюсь за голову, чувствуя безмерную усталость, хотя день только начался. Собака такая, у меня же чуть крыша не поехала, а он тут ржёт. И сама смеюсь, от осознания, как красиво он нас провёл.        — Ну всё, сошла с ума, — трагично вздыхает Ханта, оглядываясь на меня.        — Не вынесла боли предательства. Печальный итог, — поддерживает мысль одноклассника Фумикаге. Хмыкаю, смотрю в глаза Стёрке, касаясь пальцем носа, клацая зубами. Легонько кивает, быстро проводя по воздуху указательным пальцем снизу вверх, как бы подтверждая, что да, помрёт. И обязательно девственником.        — Если вы продолжите кормить нас «уловками», наше доверие к вам упадёт, разве нет?! — не выдерживает Тенья, подскакивая, задрав руку, привлекая к себе общее внимание.        — Ты прав, я отвечу за это, — соглашается, кивает. Ух ты, прям интересно, как? Лишит себя послеобеденного сна? Не, слишком жёстко. — Не всё сказанное мною тогда было ложью. Завал, есть завал. И все, кто завалили, будут пересдавать. И пересдача там будет сложнее, нежели здесь. Сейчас я отдам вам буклеты по лагерю, передавайте их на задние ряды.       Спортивный зал, большая площадка на улице и закрытый корт, общие купальни разделённые на мальчиков и девочек, просторные комнаты, все дела. Выглядит круто. На берегу моря, значит солёный воздух, это полезно. Только большое количество воды не радует. Как-то мне не по себе, от таких перспектив. Неуверенно обвожу класс взглядом, понимая, что все радуются, натыкаюсь на Кьёка, которая тоже смотрит на меня. Дружелюбно улыбается, подмигивая. Не уверена, что это значит, но радует, что она контактирует со мной. Чувствую, в этом лагере я всё время буду ходить с кем-то за ручку, чтобы чувствовать себе более менее и избегать панических атак. На перемене выясняется, что у многих нет чего-то для поездки всего на неделю, так что план таков. Мы, выходные, наши кошельки и торговый центр. Кто не согласен, пошёл нахуй. С такими аргументами спорить сложно, поэтому Кацуки просто угрожает мне, тявкая. Ха, геюга! Не то чтобы я осуждала, но не могу не подстебать. Дразнить его, это отдельное развлечение. В итоге нас идёт не так много, но всё же собирается приятная компания, должно быть весело. Убегаю к наставнице задрав хвост, светя всей школе шортами под юбкой, хочу наконец узнать результаты и уйти либо праздновать, либо плакать. Та ждёт, закинув ногу на ногу, попивая чай с Всемогущим. Ооо, как чудесно, что он тоже здесь. Но сначала о другом.        — Ну что, ну что, ну что?! — подпрыгиваю на месте, крутя в руках отросток. Дразняще улыбается, расправляет складочки халата, не торопится.        — Ну что ж, — звонко отхлёбываят, заставляя мои уши сотрясаться от звука. Ей явно весело. — Ты сдала. Я пришлю тебе адрес морга, который можешь посещать, о расписании договоришься сама.        — П-правда? — аж неверится. Облегчение накрывает, как лавина, снося меня с ног, погружая в какое-то странное состояние эйфории. — Я СДАЛА! ДАААААА! ЮХУ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, Я СДЕЛАЛА ЭТО!!!        — Не кричи так, — шипит на меня, угрожает пульверизатором. Приходится подчиниться, заткнуться, дёргано заламывая пальцы, улыбаясь до боли в скулах. — Ты, кажется, хотела поговорить с этим мальчишкой.        — Ах да, точно, — тут же беру себя в руки, поворачиваюсь к нему, подбочиниваясь. Блондин тревожно оглядывается на окно и дверь, видимо поняв, что помощи всё равно не дождётся, нужно бежать. — Я просила быть аккуратным и не навредить мальчикам? Просила. Ты согласился? Согласился. И что в итоге? Опять переломались? Ладно Кацуки, у него только самооценка сальтуху навернула, с этим разберусь, но Изуку же не Лего, у него скоро не останется костей, которые не были сломаны! А дальше что? Психика? Жизнь? Я понимаю, твоё прозвище «Всемогущий» и оно подходит, но у нас нет. Она в отставке, а я только учусь! Да и нет в мире врача, который восстановит ампутированную конечность или вытащит из могилы! Ещё раз такое повториться, будешь школу отмывать ватными палочками, клянусь тебе! А теперь вперёд кушать фрукты, получать витамины и греться на солнышке, совсем бледный стал!!!        — Да, мэм, — кивает, подскакивает, спешно убегая и очень тихо прикрывая за собой дверь. Вздыхаю, переглядываюсь с Исцеляющей Девочкой.        — Я уже сама хочу на пенсию.        — Взгляни на меня и пойми, что не поможет. Врач однажды — врач навсегда.