А что здесь происходит?

Шизафреническая хуйня на полных и серьёзных щах. Глава 1. Сова - ЭТО НЕ ЕСТЬ ХОРОШО. Звенит будильник на старом разбитом iPhone 5 и явно не первый раз. На телефоне 17 пропущенных звонков и тут Главный герой падает с кровати и говорит: - Сири какое сейчас время? - 9:00, Адлер. И ещё вас есть запланированна встреча. - Стоп, сири, а когда она начанается? - В 10 часов ровно. Витя понимает, что если не поторопится, то ему грозит очисление, и моментально дёргается и ударяется мизинцем за тумбу. - ААААА Б...ь! - завопил от боли Адлер - Что не так, пользователь? - спросила сири у Адлера на его возглос боли сири. - Как же больно блин! - стонал Адлер - Вам вызвать скорую? - сказала сири - ЗАТКНИСЬ НА...!!! - грубо ответил Адлер. Он встал со скоростью улитки и пошёл умываться. "Ах как надоел видеть это разбитый ебальник",- произнёс мысли вслух он. Сири ответила: "Не уливительно ты просто... "красавец" ... со столькими драками на неделе." - ЗАТКНИСЬ Н...Й! ТЕБЕ НИКТО НЕ РАЗРЕШАЛ ВЛЕЗАТЬ В РАЗГОВОР! ... с самим сабой- грусно произнёс адлер. - Ок. Перехожу в режим похуистки - сказали сири и выключилась Звук снова зазвеневшего уже 20 раз телефона, снова заглушился на автозапуске автомобиль под окном общежития. Адлер через боль наконец умылся и собрался на встречу, замазал синяки под глазами, вышел на улицу, вспомнил что забыл телефон, поднялся в комнату, взял телефон, закрыл комнату и пошёл в парк. Глава 2. Просто интернет доска НЕразговорчивый интровертов с парой сотен десятком еб***тых историй.(/b/ thread) 1 час ночи: Гл. герой надел наушники, включил музыку и залип на аноним имидж-боарде. Пилю свою стори. Лютый сюр и абсолютный п****ц, сам не понимаю, что произошло и как такое возможно. Сразу скажу я тогда не пил и не употреблял. Короче, был я студентотой 22 лвл. У меня заболела однокурсница, с которой мы были в достаточно хороших отношениях, и как-то по весне она мне позвонила и попросила съездить до её тётки, отвезти вещи какие-то, мол она не может, болеет, а надо срочно. Ну я согласился. Она мне дала пакет с вещами и адрес, я даже не смотрел что там в пакете, по**й было. Короче приезжаю в Мухосрань в 60 км от города, обычный такой загнивающий пгт, нахожу адрес. Район прям пиздец маргинальный, сплошь расселенки, заброшки, тлен и алкашня. Нахожу дом - обыкновенную панельную хрущевку в 3 этажа. Я уже под вечер приехал, в падике света нету, добирался практически наощупь. Было очень не по себе. Звоню в нужную хату, дверь открывает не очень приятная тетка - некрасивое еблище, кожа очень бледная, а глаза безумные, будто из психушки сбежала, и она ими вращает так постоянно, аж дрожь берет. Ну я грю мол я от вашей племянницы, даю ей пакет с вещами, она скалится и приглашает попить чайку. Захожу. Хата просто пиздец, в комнатах я не был, но кухня вся совковая и разъебанная, как будто из 9-х вышла. Оконная рама гнилая полностью, люстры нету, только лампочка убогая. Наливает она мне чайку, задаёт вопросы мол как племяшка, как учеба и всякая хуетень. Я пью чай, и тут из комнаты начинают доноситься неебически криповые стоны, а потом кто-то начинает бить в стену. Тетка опять скалится и грит что-то вроде "Ой, опять расшалилась она, я щас", а стоны становятся все сильнее, и мне не по себе. Когда она съебла мне стало просто страшно, вот прям какой то иррациональный страх, вроде бы ничего такого - ну мало ли, у неё там старуха больная или ещё че, но мне было пиздец страшно. Я отложил пару кирпичей и решил съебать оттуда. Пулей выбежал в коридор, благо был в кроссовках, она сказала не разуваться, пробормотал чёт типа извините, опаздываю и смылся нахуй. Пока бежал видел тени странные и слышал из той хаты смех такой громкий, заливистый. Съеб нахуй оттуда. Но самый сок начинается здесь. Звоню одногруппнице когда приезжаю, ей оказывается уже позвонила её тетка, она грит "Спасибо тебе большое, только не понимаю почему ты так быстро съебся, тетя немного обиделась?" Ну я без обиняков ей выкладываю, что квартира мне показалась очень странной и неуютной и все в таком духе, спрашиваю у неё про бабку которая стонала, и тут она такая: "Эээ, ты што, ебанутый, они вообще-то в своём доме живут и никакой бабки там нет". Ебать я охуел, вы просто представить себе не можете силу моего ахуя. А она продолжает: тетка живет в частном доме с мужем и детьми, никакой бабки и в помине нет, и вообще я ебанутый че я курил-то? Смотрю на адрес, который она мне дала, и понимаю, что это не тот, по которому я пришёл. Уже не помню название улицы, но там была совсем другая. По запросу в картах гугл выдавал обыкновенный частный сектор. По словам однокурсницы, я отдал вещи, попил чаю, причём контактировал со всеми жителями дома, посидел, а потом внезапно сорвался, извинился и съеб. Улицы, на которую якобы ходил я, в этом городе нет. Названия уже не помню, какое то распространённое, то ли "Молодежная", то ли "Ленинская", такие во многих городах есть, но именно в том не было. И где я был хуй знает. Аноны, я после этого случая даже в церковь сходил. Ну это просто пиздец, тут никакого объяснения не может быть. На глюки это точно не похоже, ибо какие нахуй глюки, если я помню вкус чая, запах той хаты и падика, и вообще блять, я тогда не пил и не употреблял, повторюсь. До сих пор задаюсь вопросом что это было. И такое иногда говорил: На одном из привалов мне вспомнилась одна история. Из тех, что составляют золотой фонд свидетельских показаний о встречах, с сасквачем. Речь идет о... Теодоре Рузвельте. Будущий президент Соединенных Штатов и творец «Нового курса» записал рассказ, который я приведу ниже, во время своего путешествия через Йеллоустонский парк в 1891 году. Позже он увидел свет в его книге «Охотник Дикой Глуши», опубликованной в 1893 году. Рузвельт был умным, практичным и трезвомыслящим человеком. Эти его качества являются, пожалуй, лучшим подтверждением подлинности этой мрачной истории, случившейся где-то в середине прошлого века. Путешествуя, Рузвельт обращал особое внимание на свидетельства очевидцев о встречах с лесным человеком, являясь, по сути дела, одним из первых стихийных криптозоологов своего времени. Некто Бауман, умудренный жизнью, битый всеми ветрами седой охотник, проведший всю свою жизнь на Дальнем Западе, поведал ему о случае, который с полным основанием можно назвать уникальным. В то время Бауман был, естественно, еще молодым человеком. Вместе со своим спутником он охотился в горале, отделяющих рукава Лососевой реки от верховьев Уиздом-ривер. Их скитания были довольно неудачными и в конце концов они решили проникнуть в один из наиболее диких и безлюдных горных проходов, где протекала маленькая речка, по слухам, изобилующая бобрами. Этот проход пользовался крайне дурной славой, поскольку всего лишь год назад одинокий траппер, забредший сюда, был убит каким-то зверем. Впоследствии его полусъеденные останки были обнаружены группой поисковиков, производивших разведку полезных ископаемых в этом районе. В те времена люди, однако, были не чета нынешним. Мрачная репутация этого уединенного места никак не повлияла на решение двух молодых авантюристов, во всем привыкших полагаться на свое мужество, опыт и силу. Они оставили лошадей пастись на открытом лугу перед самым входом в долину и начали пробираться сквозь обширный мрачный лес. Лишь через четыре часа достигли они небольшой поляны, где решили поставить лагерь. В их распоряжении еще оставались один-два часа светлой части суток, когда, соорудив некое подобие навеса из еловых веток и сложив под ним свои пожитки, они отправились исследовать ручей. Чащоба, по которой приходилось пробираться обоим охотникам, была очень густой, и двигаться было трудно из-за обилия мертвых стволов, лежащих в подлеске. Встречающиеся там и тут поляны несколько скрашивали тягостное впечатление, производимое этим таежным кладбищем. В сгущающихся сумерках они наконец достигли своего лагеря. Поляна, на которой он был разбит, представляла собой небольшую безлесную лужайку всего лишь в несколько метров шириной, окруженную плотной стеной высокоствольных сосен и елей. С одной стороны протекал маленький ручей, за которым вздымалась горная гряда, покрытая девственной тайгой. С удивлением они обнаружили, что в течение их краткого отсутствия кто-то, возможно медведь, посетил лагерь и основательно порылся в вещах, разбросав содержимое рюкзаков и разрушив импровизированный навес. Отпечатки следов были хорошо заметны, но сперва путешественники, увлекшись восстановлением навеса и приготовлением постелей, не придали им значения. Было уже совсем темно, когда Бауман начал готовить ужин, а его компаньон всерьез заинтересовался следами, сохранившимися на поляне. Раз за разом он вытаскивал горящие ветви из костра и постепенно продвигался вдоль цепочки отпечатков, ведущих в лес. Покончив с этим и вернувшись к костру, он застыл на одну-две минуты, с напряжением вглядываясь во тьму окружающего леса, после чего заметил: «Бауман, этот медведь передвигался на задних ногах». Бауман посмеялся было, но, вняв настойчивым уверениям спутника, вооружился факелом, и вдвоем они повторили исследование, которое привело их к выводу, что следы действительно оставлены явно двуногим существом. Впрочем, для того, чтобы укрепиться в этом мнении, было слишком темно. Они завернулись в одеяла и мирно заснули под своим навесом. Эх а это история чего стоит: В полночь Бауман был разбужен каким-то шумом и уселся на постели. В ноздри ему ударил чудовищный запах звериной плоти. Во тьме он уловил неясные очертания огромного тела, виднеющегося в проеме у самого входа под навес. Схватив ружье, он выстрелил в неясную, угрожающе приблизившуюся тень, но, видимо, промахнулся, поскольку сразу же после этого услышал треск, с которым ночной визитер продирался сквозь густой подлесок в спасительную темноту. После этого оба охотника уже меньше всего думали о сне и провели всю ночь в непрестанном бодрствовании, сидя рядом с костром, но лес больше не одарил их ничем неожиданным, а утром они продолжили изучение следов — как старых, оставленных вчера, так и свежих, ночных. Вернувшись, они вновь обнаружили свое временное пристанище разрушенным. В беспричинной ярости таинственный визитер расшвырял все их снаряжение и постели. Поверхность поляны пестрела его следами. Более того, удаляясь из лагеря, он прошел по мягкой и влажной почве, покрывающей берега ручья, оставив великолепные по качеству отпечатки ступней. Чувство, близкое к паническому ужасу, охватило обоих охотников. Они собрали кучу сухих древесных стволов и разложили костер. Около полуночи загадочный зверь спустился по противоположному склону горного массива, расположенного по ту сторону ручья, и около часа наблюдал оттуда за происходящим на поляне. Охотники слышали постоянный треск сучьев и ветвей, свидетельствующий о передвижении существа. Кроме того, несколько раз оно издало пронзительный, прямо-таки чудовищный зловещий стон. Утром два траппера, обсудив странные события последних тридцати шести часов, решили свернуть лагерь и покинуть долину к полудню. Все утро они держались вместе, обследуя ловушку за ловушкой, которые все до единой оказались пусты. Едва покинув лагерь, они сами начали испытывать чувство, которое, видимо, овладевает преследуемой дичью. Время от времени они слышали треск сучьев в густом ельнике у себя за спиной: кто-то неотрывно шел за ними по пятам. В полдень они пошли в обратном направлении и были уже где-то в двух милях от лагеря, когда решили разделиться. Бауман двинулся в направлении пруда, а его спутник отправился в лагерь. Достигнув пруда, Бауман обнаружил на сей раз относительно неплохой улов. Несколько часов траппер был занят свежеванием дичи и обработкой бобровых шкур, и, когда он пустился в обратный путь, солнце стояло уже низко, и Бауман ощутил легкую тревогу, вызванную приближением сумерек. Тишина и безжизненность окружающего леса давили на него, и он неосознанно прибавлял шаг. Ступни бесшумно тонули в мягком ковре сосновой хвои. Ни ветерка, ни звука... Наконец Бауман подошел к краю поляны, где располагался лагерь, и выстрелил, дав о себе знать. Однако никакого ответа не последовало. Костер уже потух, и только тонкий дымок продолжал исходить от тлеющих углей. Поблизости лежали вещи, приведенные в полный порядок перед отправлением. Сперва Бауман никого не увидел, ответом на его окрик была тишина. Приближаясь к костру, он снова выстрелил и тут заметил тело товарища, прислоненное к стволу большой поваленной ели. Ринувшись к нему, Бауман обнаружил, что оно еще сохраняло тепло, но шея была сломана и на горле ясно виднелись отметины четырех огромных пальцев. Следы таинственного монстра, в изобилии видневшиеся на мягкой земле, рассказали целую историю. Партнер Баумана, собрав и упаковав все вещи, сел на еловый ствол лицом к огню и стал ожидать своего компаньона. В это время неизвестное чудовище, видимо, скрываясь в лесу недалеко от лагеря, искало возможность застать человека врасплох. Глядя на пляшущие языки пламени, охотник то ли задремал, то ли погрузился в глубокие размышления. Между тем животное, совершенно бесшумно передвигаясь на двух длинных ногах, приблизилось к человеку сзади. Схватив охотника сзади за горло, монстр резким движением запрокинул его голову назад и сломал ему шею. Не притронувшись к телу, животное некоторое время выражало радость победы над врагом прыжками и прочими телодвижениями, после чего поспешило убраться в лес... Такова история, рассказанная старым охотником будущему президенту США. Она вызвала в свое время массу комментариев. Многие считали виновником этих трагических событий медведя. Я сам слышал о том, как коварны бывают эти звери, особенно в тех краях, где их много, и их страх перед человеком не так велик. Они способны часами и даже целыми днями подлавливать путешественника с тем, чтобы подкрасться сзади и снести ему скальп одним поставленным ударом. Конечно, таких агрессивных индивидов сравнительно немного среди медвежьего племени, но все же отдельные случаи подобного рода отмечались как на русском Севере, так и в Америке. И все же та информация, которую передал Рузвельту Бауман, бесхитростный охотник, не стремившийся ни к славе, ни к какому-либо иному вознаграждению, оставляет в стороне любые сомнения относительно истинного характера разыгравшейся драмы. Ни следы, ни издаваемые звуки, ни манера поведения, ни сам способ убийства жертвы не имеют никаких аналогов в животном мире. В то же время данная поведенческая модель полностью совпадает с тем образом сасквача, который на протяжении тысячелетий сохраняется в мифах и преданиях индейцев. Ах а это просто история: Летом, конечно, здорово. Особенно, когда сессия вместе с практикой уже позади, и можно ничего не делать. С этой целью я и приехал к своей бабушке в Навлю. У нее, как и у многих бабушек, свой участок с домом, баней, кучей загадочных сараев, садом и огородом. Я приезжал к ней во время летних каникул каждый год, на протяжении многих лет, хотя Навля, казалось, не меняется – все те же люди, все те же пейзажи. На поверку, долгожданное безделье оказалось палкой о двух концах – уже через пару недель мне смертельно надоело шататься по Навле. Если учесть, что алкоголь я не употребляю, то скука мне грозила просто нечеловеческая. Тогда я стал придумывать различные безрассудные развлечения, и в конце концов решил исполнить давнюю мечту – залезть наконец-то на участок Кураса и посмотреть, как там вообще у него. Нужно уточнить, почему я вообще так страстно желал попасть к этому человеку. Курас был мужиком лет 50-ти, совершенно обычным сельским жителем – среднего роста, грузный, с лицом, несущим признаки некоторого вырождения – щетина до самых глаз, и совершенно бессмысленные, рыбьи глаза. Участок этого человека находился по соседству с участком моей бабушки, и изрядно выделялся среди прочих – у Курасова участка был забор высотой более трех метров. На все вопросы о столь странном архитектурном решении Курас неизменно отвечал, что у него могут украсть свиней, коих он разводил для собственного употребления и на продажу. При этом он добавлял – «Мои свиньи заботу любят, как люди, защиту». Вполне очевидно, что мое любопытство подобная версия нисколько не удовлетворяла. Половина Навли держит свиней, и что же теперь? Таким образом, мое решении обследовать участок Кураса окончательно сформировалось и даже обрело некую последовательность – я решил встать рано утром, до рассвета, и пробраться на участок, пока Курас спит. Поначалу все шло как по маслу – я перелез через тот участок забора, что примыкал к участку моей бабушки, и мягко прыгнул на траву. У самого забора густо росли кусты смородины и яблони, и я затаился в их зарослях. Кураса не было видно, и свет в доме не горел. Тогда я спокойно прошел дальше. Собственно говоря, я был несколько разочарован. Участок совершенно обычный, за исключением одного – свинарник был не один, как я полагал. У Кураса на участке было около десяти небольших свинарников. Я никак не мог взять в толк, зачем кому то понадобилось строить каждой свинье отдельное жилище? По моим прикидкам, только одно животное и могло там поместиться – ну максимум два. В уме закопошились воспоминания – старая сказка о Волке и трех поросятах. Каждый поросенок решил построить отдельный домик, и ни к чему хорошему это не привело. Пока я размышлял на сказочную тематику и бродил меж свиных жилищ, наступил рассвет. На рассвете принято кормить свиней – пришло мне в голову, когда я увидел зажегшийся в доме свет. Встречаться с хозяином участка, который имел полное право дать мне пару раз по морде за проникновение, мне совсем не улыбалось. Но Курас уже выходил из дома, поэтому мне ничего не оставалось, как спрятаться за поленницей и ждать, пока он не уйдет куда-нибудь. Тогда я смогу перелезть обратно. Курас вышел из дома с топором. Он шел к свинарникам и о чем-то говорил сам с собой, тихо и невнятно. Было жутковато – говорящий сам с собой алкоголик, и блики утреннего солнца на лезвии топора. Курас обошел все свинарники, и ногой откинул засовы на дверях. Свиньи стали покидать свинарники, а мое сознание стало покидать мою голову. Тогда я еще не вполне понял почему. Свиньи были очень странными, как будто покрытые густой, очень толстой щетиной. Мой организм уже понял, в чем именно странность, и стал выделять холодный пот – но мозг понял только через несколько секунд. Щетина не была щетиной. На свиньях густо росли человеческие руки. Точнее, кисти рук. На шее, на боках, на спине – всюду. Совершенно обычные человеческие кисти, за исключением того, что они растут на свиньях. При этом, пальцы изредка шевелились, потирали друг друга или просто сжимались в кулаки. На некоторых свиньях были чуть зажившие раны – оставшиеся на месте отрубленных кистей. До сих пор не понимаю, как я не сошел с ума прямо на месте. Меня спасло от безумства только то, что я до конца не верил в происходящее. Все казалось мне просто странным сном. Существование этих свиней просто отторгалось моим сознанием, как организм отторгает чуждые, инородные предметы. Я до боли сжал свои собственные кулаки и продолжил наблюдать. Надо упомянуть, что свинарники стояли полукругом, в середине которого находилось большое овальное корыто. Когда свиньи стали подходить к нему, то стало понятно, почему каждой свинье нужен отдельный свинарник – при соприкосновении, руки хватали друг друга, как колючки чертополоха, и тем самым не давали двум свиньям даже разойтись в разные стороны. Подошедшие к корыту свиньи образовали собою круг, и принялись, чавкая, пожирать свою пищу. Курас с топором ходил вокруг них с топором и что-то недовольно бубнил. Когда свиньи наелись, хозяин быстро приблизился к ним и стал раздавать им пинки, что-то постоянно повторяя. Свиньи, видимо, уже были привычны, и принялись медленно двигаться вокруг корыта, словно… Я прислушался. Да, так и есть. Курас повторял «Хоровод, хоровод». Я окончательно потерял нить реальности. Даже больной разум абсолютного безумца неспособен вообразить подобной сцены, а главное – ее назначения. При этом хоровод явно не доставлял удовольствия самому Курасу – тот постоянно хмурился и вздыхал. Спустя бесконечность времени, миссия свиней, по видимому, была выполнена. Курас стал расцеплять руки между собой и разгонять свиней по свинарникам. Когда на улице осталась только одно животное, Курас стал обходить его и осматривать. Затем он перехватил топор поудобнее и одним резким ударом отрубил одну из кистей. Свинья завизжала и бросилась наутек. Но она уже не интересовала Кураса. Он воткнул топор в колоду, подобрал кисть, а сам сел на краешек корыта. После чего стал обгладывать эту кисть – чему я уже совершенно не удивился. Потом мне долго снился хруст разгрызаемых хрящей. Поедая руку, изредка выплевывая кости, Курас бормотал – «…и завтраки, и обеды, и ужины…Да…Разгрызу и кости, размолочу зубами, как мельница зерно… Эх, жизнь моя, житуха…» Завершив трапезу, Курас, вопреки своим словам, кости есть не стал, но собрал их и спрятал в карман – не знаю, с какими целями, да и честно говоря – не хочу знать. Хозяин свиней забрал топор и пошел в дом. Я обрел способность к движению, и на ватных ногах прошел к забору, кое-как перелез его и проковылял в дом. Бабушка еще спала. Я упал на кровать и пролежал так несколько часов – без движения, без мыслей. Вне времени. Бабушка давно проснулась и спросила, что бы я хотел на завтрак. «Мясо» - ответил я. «У тебя что же, и завтраки теперь будут из мяса состоять?» - добродушно усмехнулась моя бабушка. «И завтраки, и обеды, и ужины» - твердо ответил я. Эх воскликнул Адлер: Бля, я помню со мной было такое: С нагнитающий атмосферой - пропали животные, что-то произошло с соседями, звонок в дверь - хуяк по стеклу, подлива потекла. Я воскликнул за компом: бляя клава с**а Вот и пиздец пошёл по нарастающей. К слову, ещё ходили легенды что-нибудь про людей попавших в ад/криповое измерение и, если можно, чтобы там целая хроника была, т.е. история не должна кончаться на самом попадании, а скорее начинаться с него. Я заметил яблоко и сказал: Антон, будь нормальным и подсоби. А тут ещё и один аноним в наш клуб пожаловал и завёл свою катушку: