Золота блеск

Она была богиней. Но совсем мелкой, незначительной, почти на уровне духа, однако ее жизнь питало озеро, к которому золотая Сирена была привязана, и людская молва. О ней говорили много и часто, особенно — в тавернах; болтали, будто она специально завлекает мужчин, соблазняет их своей красотой и сокровищами, чтобы потом утащить на дно, устланное костями несчастных жертв. В сплетнях Сирену то называли красавицей, то безобразным чудовищем с клыкастой пастью и золотой шкурой, а стоит только услышать ее голос, так не сможешь ни уйти, ни глаз отвести — разумом и душой станешь всецело принадлежать ей. Горра это не пугало: от его руки находили гибель и более могущественные боги; он мог бы и не обращать внимания на Сирену, не покидавшую свое озеро, однако его собственное сердце жаждало гибели всякого бога, даже самого бесполезного, живущего благодаря одним только сказкам и суеверным страхам. К тому же она была виновна: такие существа не могут обходиться без жертв, даже если люди сами ищут встречи с ними. Когда-то Горр был так же глуп и наивен, верил, что боги существуют для того, чтобы хранить мир и помогать людям, почитавших их как своих владык, но они оказались безразличны к страданиям, смертям и человеческой боли, так почему же Горр должен кого-то из них щадить? Со смертью Сирены в лесу станет спокойнее, и мужчины, нашедшие смерть в водах ее проклятого озера, обретут покой. Горр старался не для них и даже не для себя; этого требовала память его дочери. Жизнь бога не может быть ценнее жизни ребенка. Неважно, сколько золота прячет Сирена, красива она или уродлива, кровожадна и гневлива или же просто защищает воды, служащие ей домом. Она падет, как десятки божеств до нее. Место, где она обитала, было безмятежно тихим и красивым; тропа, идущая мимо озера, почти заросла — люди старались обходить этот участок леса, особенно после того, как здесь пропал целый отряд крестоносцев; в их исчезновении обвинили еретиков и нечистые силы, изничтожившие благородных сынов веры, но Горр не чуял здесь иного присутствия, кроме как следов Сирены, тонкими нитями тянущимися к середине озера. В свете солнца кора деревьев, кромки листьев, прожилки трав и лепестки цветов казались позолоченными, на размытых илистых берегах среди тины и ряски посверкивала искорками драгоценная чешуя, осыпавшаяся с тела Сирены. Приманка ли? Или знак того, что это место принадлежит ей? Горр ступал по траве, глядя на тихую воду, не волнуемую даже ветром; в озерной глади отражалось небо и белые облака, темные верхушки сосен и елей, камыш печально качался, будто зная, зачем пришел Горр. От воды веяло холодом и сыростью, волны, набегавшие на заросший берег, блестели золотой пылью, точно приманивая ближе. Губы Убийцы Богов дрогнули: с человеком бы сработало, однако он искал здесь отнюдь не богатства и не прекрасной девы. Босые пальцы, бледные, с почерневшими ногтями, утонули в липкой грязи, стоило Горру подойти к самой кромке озера; голыми ступнями он чувствовал камни, траву, ковром сплетавшуюся у него под ногами, холодок крошечных золотых пластинок, в изобилии рассыпанных среди ила и гальки. Вода всколыхнулась от шагов Горра, волна, родившись у берега, устремилась все дальше, к сердцу озера, заросли камыша и рогоза заволновались, как от ветра, прибрежные деревья склонились, окуная ветви в воду, но приближения Сирены Убийца Богов не ощутил; скорее, сама природа противилась его вторжению, но Горр, не обращая внимания на встревоженные крики птиц, сделал еще шаг, заходя в озеро по щиколотку. В густых зарослях на противоположном берегу плеснула вода, разгоняя зеленую ряску; Горр, не боясь промочить простое полотняное одеяние, сделал еще шаг и прищурился, когда из темных волн вынырнуло нечто, ослепительно сверкнувшее на солнце… И тут же скрылось в спасительном сумраке озера. Убийца Богов растянул высохшие губы в кривой, скалозубой улыбке, касаясь пальцами воды; дно было скользким, ледяным и пахло кровью: человеческой, лошадиной, всех тех, кто, повинуясь зову Сирены, с радостью шел в проклятые воды. Она становилась настолько желанной, что люди не боялись ни боли, ни смерти; и Горр не боялся. Поэтому зашел в воду по колено, чувствуя, как мокрая, потяжелевшая ткань обвивалась вокруг ног, тянула вниз. В озере вновь тихо плеснуло, после чего вода вспенилась, забурлила и разлетелась брызгами, выпуская из глубины гибкую девичью фигурку, с ног до головы облаченную в золотое сияние. Горр выпрямился, расправляя плечи, скинул с лысой головы легкий капюшон; налетевший ветер заиграл полами его одеяние, и взгляд Убийцы Богов полыхнул огненно-рыжим, цвета всполохов лавы во время извержения вулкана; в широкой, недоброй улыбке обнажились почерневшие зубы. В предвкушении скорой расправы над очередным божеством, Горр зачерпнул полную пригоршню воды и швырнул ее в сторону Сирены, расплескав половину; капли звонко стучали по волнам, разбегаясь кругами, Сирена в вихре золотых медальонов, нитей жемчуга и драгоценных бусин, закружилась, ступая по воде; озеро держало свою богиню, которая, изогнувшись, завела руки назад, глядя на Горра большими, недвижимыми, как у рыбы, глазами. Ее лицо напоминало искусно раскрашенную золотую маску, на тонких руках звенели браслеты, на бедрах переливался пояс из драгоценных камней, нос украшало тонкое кольцо с цепочкой, тянущейся к массивной серьге. Убийца Богов гадливо содрогнулся: тщеславие и алчность всегда были в характере божеств, им нужны были жертвы, молитвы и дары, их паства от себя отрывала последнее, чтобы возложить на алтарь в надежде заслужить любовь их бога. Горр в подтверждение крепости своей веры потерял ребенка, но не получил ни утешения, ни сочувствия. И Сирена не получит. Никто ее не оплачет. Озеро перестанет таить в себе опасность и больше не будет завлекать золотом, сверкающим в прибрежном иле. — Пришла… — выдохнул Горр, простирая руку в сторону; рукоять меча сама легла в его ладонь, стройный клинок рассекал воду, пока Сирена во всем сиянии и блеске, вихре бус и золотых нитей, кружилась в свете солнца. Ноги били по воде, она гнулась и раскачивалась во все стороны, выворачивая унизанные драгоценностями руки и вскидывая ноги, по-женски стройные, с округлыми бедрами. Резко повернувшись к Горру, она топнула по волнам и выпростала руки вперед, потянулась к нему всем телом и зашлась коротким, яростным вскриком, сотрясшим окрестности озера. Горр покачнулся, зажав свободной ладонью ухо, но рассудок уже заволокло плотной пеленой, за которой остались все замыслы Убийцы Богов; все, о чем он мог думать, это о том, насколько эта золотая женщина… невероятная. Особенная. Нереальная. Не богиня — гораздо большее. В груди жгло от внезапно пробудившегося чувства, Горр смял в кулаке ткань одеяния, нетвердо шагнув навстречу Сирене, которая едва не порхала над озером, всем своим ладным телом распластываясь в прыжке. Она так сверкала, что рябило в глазах, не кричала, но стонала протяжно и пронзительно, и ее голос разносился эхом по всему лесу. Меч чуть не выпал из ослабевшей руки Горра, однако тень ошпарила мучнисто-белую кожу, словно кипяток, и Убийца Богов вздрогнул, сбрасывая морок. В сознании прояснилось, Горр уже видел перед собой не красавицу, извивающуюся в диком танце, а то, что стоило уничтожить. Пусть Сирена не повелевала народами, однако и на ее руках довольно крови: Горр чувствовал, что все дно озера устлано мертвецами. Он крепче сжал рукоять меча, взмахнул, словно отбивая следующий крик Сирены, которая пыталась притянуть Убийцу Богов ближе, не пела, а стенала как от боли и страха, влекла Горра на середину озера, к себе, и в то же время двигалась порывисто и как-то озлобленно, с нескрываемой обидой и гневом. Сирена исступленно кружилась, однако внезапно замерла, стоя на одной ноге, наклонилась, задирая вторую невообразимо высоко, после чего плавно перекувыркнулась через голову, бренча серьгами, и завопила вновь. Горра слегка отшвырнуло назад, только меч уже оберегал его от магии Сирены, разум Убийцы Богов был чист и ясен, а тьма струилась с опущенного в воду лезвия, и черное пятно, поглощающее солнечный свет, растеклось по озерным волнам. Сирена взбешенно завизжала, угрожая частоколом острых, как у пираньи, зубов; Горр, опираясь на клинок, выступил на пятно мрака, островом застывшее на встревоженной воде. — Можешь хоть сорвать горло — твое пение тебе не поможет, — вода лилась с промокшей насквозь полы одеяние, Сирена прижала ладони к горлу, после чего снова закричала, простирая к Убийце Богов руки. Горр улыбнулся и шагнул вперед; тень вытянулась, ведя его прямо к Сирене, сгорбившейся, обхватившей себя за плечи, с отчаянием и ужасом глядя на приближающегося Горра. — Ни один смертный не сумеет тебя найти или увидеть, если ты сама того не захочешь, — сипло продолжал Горр, — ты сама поднимаешься к ним со дна, дразнишь своими сокровищами, соблазняешь. Ты настолько жестока? Или жадна, не хочешь ни с кем делить эти воды? Убийца Богов взмахнул мечом, описав лезвием в воздухе дугу. — Неважно… Ты — богиня этого места. А, значит, должна умереть. Вместо ответа Сирена завела руки за голову, крутанулась на носочках, после чего с проворством форели ушла под воду; волны сомкнулись над ее головой и мгновенно затихли, оставляя Горра в одиночестве. Лес замолчал, прибрежные деревья скорбно склонили ветви, даже звон крылышек стрекоз в зарослях камыша смолк, однако Горр знал, что Сирена где-то поблизости; она не сможет уйти, будет защищать свое озеро до последнего, поэтому Убийца Богов ждал. Боги напыщенны и самодовольны, уверены в собственном превосходстве, так и Сирена, будучи в своей стихии, не сомневалась в том, что сумеет утянуть на дно чужака. Тактика и лукавство явно не в духе этого создания, она мыслила весьма примитивно, на уровне инстинктов, вызывая у Горра легкую брезгливость. Сирена не далеко ушла от животного, а некоторые носили амулеты и обереги с ее изображением, веря, что они смогут привлечь богатство. Глупцы; боги и им подобные существовали только для того, чтобы править и требовать поклонения. Это озеро было бы никому не нужно, если бы не Сирена. Горр ступал по тени, несущей его над зеленоватой водой; пахло подгнившими водорослями и тиной, рыбный душок царапал нос, и Горр выразительно морщился, оглядывая волны глазами, полыхающими с жаром раскаленных углей. — Где же ты? — сиплый шепот в наступившей густой тишине, напряженной, будто в преддверии бури, звучал громогласно, едва не оглушая самого Убийцу Богов. — Я знаю, что ты рядом… И что ты не сможешь прятаться долго. Ладонь вмерзла в рукоять меча, над черненым лезвием курились тени, Горр чувствовал движение в толще воды, и это были не рыбы и не волнуемые течением старые кости и водоросли. Нырять совсем не обязательно: Горр мог пустить в озеро орду монстров из Тени, которые разорвали бы золотую Сирену, не дав ей возможности запеть, однако убить ее собственной рукой намного приятнее. Божества умирали совсем не так, как люди: потрясающе ощущать, как создание, наделенное сверхъестественной силой, превращалось в ничто. Горр помнил последний вздох своей дочери, легкий, слабый, как родившийся по осени мотылек. Только что она была с отцом, в его объятиях, а уже через миг ее сердце остановилось. Дрогнуло, не желая уходить и оставлять Горра, но девочка была слишком измучена, чтобы дальше бороться. Вид обезвоженной, ослабевшей дочери навеки отпечатался в сознании Горра, он видел ее лицо всякий раз, когда вонзал меч божество, напыщенное, раздутое от собственного эгоизма, будто гнойник, а от того — и не осознающего приближения своего конца. Убийца Богов опустился на колени, вглядываясь в воду, мутную от тины и ила: Сирена скрывалась от него среди клубов песка у самых корней водорослей, выжидала, готовясь снова напасть. Голос ее не пугал, но зубы могли добавить неприятностей; у Горра и без того много шрамов. Прикрыв глаза, он размеренно выдохнул; вода внизу хлюпала и пенилась, удары сердца отмеряли время. Убийца Богов досчитал до тридцати, когда из тучи брызг под истошный пронзительный вопль прямо перед ним выскочила Сирена. Девичьи руки потянулись к Горру, норовя схватить его за шею, захлестнуть бусами, точно удавкой, глаза, вполне человеческие, но дикие, как у зверя, оказались прямо перед его лицом, и крик Сирены врезался в уши, пронизывая голову сотней отравленных спиц. Горр отпрянул, поудобнее перехватывая меч, взмахнул лезвием; Сирена задохнулась, на мгновение отвлекаясь на клинок, замолчала и зашлась хрипом, стоило жестким пальцам Горра сомкнуться на ее горле. Острые грани драгоценных камней и золотой чешуи впились в ладонь, пропороли кожу, врезаясь глубоко, в самую плоть, но Убийца Богов не ослабил хватки, поднялся, держа Сирену на вытянутой руке. Она шипела, царапала его запястье, колотя ногами по воде. Звон украшений уже был не мелодичным, а звучал истеричным бряцаньем и лязгом, глаза Сирены расширились, когда Горр поднес ее ближе к себе; с ее губ, рдеющих на золотом, как у языческого идола, лице, сорвался жалобный стон. Горр глумливо осклабился. — Что же ты не поешь? Не можешь? — его оскал сделался шире, во весь рот, оголяя зубы. — И танец твой… не слишком изящен. Убийца Богов приподнял Сирену выше, совсем отрывая ее от воды; озеро заволновалось, вздымаясь волнами, будто море в шторм, Сирена исторгла из горла приглушенный вой, вызвавший у Горра только головокружение. Золотая чешуя осыпалась с ее тела, бусины и жемчуга падали в воду, пока Сирена отчаянно извивалась. Круто вскинув ногу, она попыталась поймать Горра в захват, однако острие меча, уперевшееся ей живот, вынудило богиню замереть. Убийца Богов чувствовал ее дрожь, глаза Сирены наполнились слезами, которые хрустально скатывались по золотым щекам, капали на руку Горра, но его не трогал ни ее сдавленный плач, ни тело Сирены, стройное, подвижное, по-женски обольстительное; кажется, под всеми этими украшениями она была обычной девушкой, однако зубы выдавали ее истинную природу. Горр сильнее сжал пальцы; по рядам бус и ожерелий заструилась его темная кровь, сочащаяся из порезов. — Скольких ты завлекла своим голосом… Скольких поглотила алчность от вида твоих побрякушек… — Убийца Богов провел кончиком меча вверх, поддевая гроздья драгоценных камней; Сирена сипела, испуганно поджав ноги. Когда черное острие кольнуло ее в грудь, богиня вздохнула, чтобы закричать, но хватка на шее стала туже, и слезы хлынули из глаз Сирены обильно, по-морскому соленым потоком. — У тебя нет ни жреца, ни алтаря, ни храма, но все же ты виновна, как и все остальные, — Горр крепче сжал рукоять, напрягая руку; хрупкой Сирене будет довольно и одного удара. — Не все приходили сюда за тобой, верно? Однако… тебя это не остановило. Сирена гортанно застонала; удерживая одной ладонью запястье Убийцы Богов, она другой рукой потянулась к его лицу, будто хотела просто дотронуться, а не выцарапать ему глаза или снять скальп. Горр дернул головой, отворачиваясь, надавил на меч; от крика Сирены птицы в лесу взметнулись к небу, пугливо хлопая крыльями. — Твоя смерть не принесет мне удовольствия, — это было правдой: наслаждение от расправы Горр получил единственный раз — когда снес голову бога, допустившего страдания и смерть его народа. Он не испытывал к Сирене ненависти, однако знал, что поступал правильно, и эта убежденность не позволяла Горру отпустить рыдающую богиню. Сердце Горра давно очерствело, его не разжалобить этому существу, созданному для того, чтобы ею любовались и восхищались. Блеск ее украшений ослеплял; откуда они у Сирены, никогда не покидавшей своего озера? Дары и подношения? Неважно; Убийце Богов не нужно золото. Горр хотел покоя. Мести. И вернуть свою Любовь. Сирена всхлипывала, трепыхаясь рыбой, насаженной на крючок. Она выгибалась, силясь отстраниться от клинка, упирающегося ей в грудь, царапала пальцы Горра, стонала и выла. Драгоценности облетали с нее подобно листве по осени; тонкая чешуя встопорщилась на плече, оголив серовато-зеленый рубец, который богиня тот час же попыталась прикрыть ладонью. Уголок рта Горра дрогнул; женщины — природу их не изменить. Убийца Богов отвел меч от груди Сирены и поддел кончиком лезвия ее судорожно сжатые на плече пальцы, каждая фаланга из которых была унизана кольцами, но Сирена вся сжалась, прикрываясь перед ним словно в стыдливости, и завыла, отчаянно, горько, беспомощно, запрокинув голову. Плач оборвался, когда Горр безжалостно ударил ее по руке клинком плашмя; Сирена прерывисто вздохнула, однако не отняла ладони, подчинилась только, когда Убийца Богов чиркнул мечом по ее предплечью, стесав всю драгоценную шелуху. Под бриллиантами, золотом и паутиной бус оказалась зернистая, сухая кожа, зеленоватая, как у лягушки, и сплошь покрытая шрамами. Красновато-бурые, шишковатые и бугристые, они были везде, и Сирена задыхалась от рыданий, пыталась заслониться, касаясь трясущимися от отвращения пальцами уродливых рубцов, через которые темным росчерком шел порез от меча. — Откуда это?.. — спросил Горр, понимая, что богиня ему не ответит; Убийца Богов провел большим пальцем по трясущемуся подбородку Сирены, стирая повисшие на нем слезы. — Кто сделал это с тобой? Люди?.. Она издала тихий хрип, золотое лицо совсем исказилось, ладони прижались к груди, сжимая в кулаках бусы и ожерелья. Горр опустил Сирену чуть ближе к воде, и богиня выдохнула от облегчения, стоило ее ступням коснуться озера, ласкающего волнами ее ноги, ластящегося к Сирене, точно пес к любимой хозяйке. — Это сделал человек? — повторил Горр, и богиня рванулась вдруг назад, взмахнув руками, однако поперхнулась собственным пением, стоило Убийце Богов затянуть вокруг ее шеи бусы, словно удавку. Сирена обиженно заверещала, снова обливаясь слезами, согнулась, едва не падая на колени. Она ударила себя ладонью в грудь, била сильно, шипя от боли, после чего приподняла свои бусы, подцепив их пальцами, и протянула их к Горру, взиравшему на упавшую, горестно согбенную женщину бесстрастно и равнодушно. Только в груди вдруг сделалось горячо до боли от ярости, когда Сирена грубо дернула за ожерелья, разрывая драгоценные звенья и нити жемчугов, и забылась криком. Горр расправил плечи, глядя на Сирену сверху вниз; она не вырывалась, не пыталась броситься на него, только рыдала, прикрывая плечо, на котором сквозь золотой блеск пробивалась покрытая шрамами и струпьями кожа. Богине не полагалось быть такой… жалкой. А может, она и не богиня вовсе? Тогда есть ли смысл тратить на нее время? Во вселенной существовало множество богов, тех, кто действительно заслуживал расправы; Сирену боялись, она провоцировала в людских сердцах азарт, животную жадность, желание поймать, рассмотреть, изучить… уничтожить. Это отнюдь не причина ее щадить, однако жалкий вид, стоящей на коленях, плачущей женщины отозвался в груди Убийцы Богов уколом отвращения; Горр считал себя избавителем, освободителем, тем, кто научился видеть божественную суть сквозь туман фанатичного поклонения, но сейчас, держа Сирену за бусы, видя ее кровь, темную, илисто-густую, выглядел не карателем богов, а мучителем слабой женщины. Он не знал, кто покрыл ее шрамами, о ком память вынуждала Сирену до сих пор кричать от боли, однако чувствовал себя таким же, несмотря на то, что цель Горра была совсем иной. Меч холодной тяжестью оттягивал ладонь, бусы, как живые, оплетали пальцы Горра, а Сирена, всхлипывая и завывая, протянула на дрожащих руках обрывки ожерелий Убийце Богов как подношение или плату за свою жизнь; этого Горр вытерпеть уже не мог. Боги не единожды пытались торговаться с ним, сулили всяческие блага, обещали осыпать его золотом, но все эти потуги выглядели убого и бессмысленно, однако попытка Сирены предложить ему украшения со своего тела возмутила Горра, заставила его задохнуться нахлынувшим гневом и разжать пальцы, презрительно отталкивая богиню. Сирена упала, рассыпав порванные драгоценности, посмотрела на Горра испуганно и отползла, в отчаянии проводя ладонями по шее; с разорванных ожерелий сыпались бусины и драгоценные камни, сверкая подобно падающим звездам, Сирена сидела на озерных волнах и вместо того, чтобы нырнуть, спрятаться на глубине, таращила на него свои глаза, в которых отражалась такая гамма чувств и эмоций, что Горр не мог их разгадать. Он сжал челюсти в приступе гадливости и злости на эту женщину, красивую, всю сделанную из сияния золота и солнца, звезд и драгоценных камней, но при этом — полудикую, как животное, и такую же затравленную, запуганную, видевшую от людей одно зло. Может, у нее и была причина нападать на каждого, кто подходил к ее озеру, только… должно ли это волновать Горра? Убийца Богов поджал губы; щека у него дергалась от мелкой судороги, Сирена все протягивала ему свои украшения, и уже ради того, чтобы она перестала так смотреть, прекратила плакать и не выводила из себя видом израненной кожи, Горр был готов снести ее золотую голову. Однако вместо этого он лишь взмахнул мечом и повернулся к Сирене спиной; из горла Убийцы Богов вырвался хриплый смешок, когда богиня непонимающе пискнула. — Уходи. И забери свои побрякушки. Мне они не нужны, — сухо пояснил Горр; Сирена затихла, молчала несколько его шагов, но внезапно потянулась следом, хлопая ладонями по воде; стремительно развернувшись, Горр вытянул руку, направив клинок в ее сторону. Сирена коротко, обиженно зашипела, трагично заламывая руки. По бледному лицу Горра прошла брезгливая дрожь. — Не искушай меня. Я могу и передумать, — сурово предупредил Убийца Богов; Сирена в ответ только моргнула. Припав к воде на все конечности, как кошка, она выгнула спину, после чего перевернулась, становясь дугой, животом к нему, и на ее запрокинутом лице забрезжила несмелая улыбка. Горр, шумно выдохнув, отвернулся; многочисленные драгоценности озерной богини тот час же зазвенели, потому что она, выпрямившись, вновь попыталась пойти за Убийцей Богов и, будто бы расшалившись, даже коснулась полы его мокрых одежд. Горр дернулся, отмахиваясь от Сирены мечом; она изящным пируэтом увернулась, грациозно поднимаясь на ноги, взмахнула бусами, вскидывая руки, и протяжно запела, пытаясь увлечь Убийцу Богов к себе в воду. Горр сердито прищелкнул языком. — У тебя ничего не выйдет, так что не надрывайся понапрасну, — отрывисто бросил он, уходя по дороге из тени к берегу; позади раздался лукавый девичий смех. Звонко плеснула вода, спину Горра окатило брызгами, однако Убийца Богов не остановился и не обернулся. Тогда эта глупая женщина, облаченная в золото, не решила ничего лучше, кроме как поплыть за ним: извиваясь на волнах водяной змеей, Сирена пыталась поймать его взгляд, гладила себя по шее и груди, играла со своими украшениями, и постепенно выражение ее лица теплело, становилось все более выразительным и живым. Глаза больше не напоминали рыбьи, были, скорее, любопытными, зовущими и наивными, как у ребенка, однако эта богиня далеко не дитя, но она совсем неопытна. Что Сирена могла узнать, живя в лесу? Что могло достаться ей от людей, кроме жажды поймать ее, завладеть точно вещью? Чего бы она не хотела от Горра, он не собирался ей это дарить; Убийца Богов и так сделал для нее гораздо больше, чем она того заслуживала: Горр сохранил жизнь этому божеству. Только потому, что она была израненной и слабой; не богиня, а дух озера, его сокровище. Ее смерть для Горра не имела значения. А это несчастное создание почему-то поняла все несколько… иначе. — Не ходи за мной, — потребовал Убийца Богов, — твое место здесь. Прости, что потревожил твой покой. Сирена мечтательно прикрыла глаза, будто Горр спел ей любовную балладу; он хмыкнул в горькой насмешливости: воистину странная… женщина. Горра не раз пытались соблазнить богини, однако его не прельщали женские прелести; получив меч, Убийца Богов отринул все мирское, поэтому танцы Сирены не вызвали в нем отклика. Скорее, желание духа идти за ним, несмотря на то, что Горр хотел ее убить, путали, сбивали с толку. Зачем ей это? Чего она ждет? Поступки золотой женщины приводили Горра в смятение. Как давно компанию ему составлял кто-то, помимо теневых монстров. А последней женщиной, бывшей действительно доброй к Горру, была его жена, погибшая за несколько дней до их ребенка. Убийца Богов пытался спасти их обеих… но не смог. Сирену он спас — от самого себя; но богиня озера все равно шла за ним, точно призывая свою смерть. — Ты не сможешь уйти далеко от воды, — напомнил Убийца Богов, выходя на берег; Сирена в ответ хлестнула бусами по волнам, гибко раскачиваясь, стоя по пояс в озере. Капли воды придавали ее телу совершенно алмазное сияние, однако Горр оставался к нему безразличным. Сомкнув пальцы на рукояти меча, он закинул лезвие на плечо, через узкую тропинку, заросшую с обеих сторон жгучей крапивой, уходя все дальше от озера. Звон украшений преследовал Убийцу Богов по пятам; он убеждал себя, что его это не касалось, и он совсем не должен беспокоиться об этом недалеком существе. Ей просто интересно; наверное, любопытство далеко не впервые вело Сирену к неприятностям. Только Горр решил для себя, что не станет трогать эту женщину; пусть дальше хранит свое озеро. Только бы отстала и вернулась в воду. — Мое решение не убивать тебя не делает меня безобидным, — заметил Горр; Сирена в ответ засмеялась. Глупая: он сокрушал повелителей стихий и целых народов, а она все воспринимала как игру. Обогнав Убийцу Богов в один танцующий прыжок, Сирена закружилась вокруг него, не позволяя идти дальше, резко остановилась перед Горром, наклонилась, выгнув спину, и плавно покачивая бедрами, едва не прильнула лицом к его животу. Горр попятился, опуская меч, кончик уперся в землю; Сирена, втягивая носом воздух, поднялась от живота Убийцы Богов до его груди, обнюхала шею, приподнялась на носочки, стараясь, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Горр нахмурился, Сирена боязливо отпрянула, обхватывая себя за плечи; не отводя от нее сурового взгляда, Убийца Богов обошел ее прямо по траве. Крапива жгла ему ноги, цеплялась за одежду, но Горр продолжал двигаться вперед; у него еще много дел, нет времени отвлекаться на это создание, однако Сирена считала по-другому. Позволив ему отойти на десять шагов, богиня озера направилась за Горром, выплясывая в вихре ниток бус и ожерелий. Убийца Богов в досаде скрипнул зубами. — Что тебе надо? — бросил он через плечо, не сбавляя шага; Сирена не ответила, лишь улыбнулась, довольная тем, что привлекла внимание Горра. Мягко отводя высокую траву и ветви кустарников изящными золотыми руками, она шла за Убийцей Богов, счастливо подпрыгивая, будто дитя на прогулке, но радость на лице Сирены померкла, стоило Горру направить на нее меч. — Возвращайся, — приказал он, и тени зловеще заклубились у его ног, — подле меня тебе нет места. Ты мне не нужна. Сирена схватилась за горло, кривя рот в беззвучном крике, отступила на пару шагов, но стоило Горру отвернуться, как богиня озера снова двинулась следом, как бродячая собака, вымаливающая ласку. Как же так? Она без жалости топила людей, а Горру настолько доверилась, что покинула безопасные воды? Убийца Богов тряхнул головой, не желая об этом думать, и продолжил свой путь, более не отвлекаясь на Сирену; как только она поймет, что не интересна Горру, то вернется в озеро. Однако он недооценил упрямство Сирены: небо уже начало темнеть, воздух похолодел, и дыхание клубилось паром, а золотая женщина, загадочно мерцая в наступающих сумерках, будто светлячок, продолжала идти за Убийцей Богов. Сирена пряталась за деревьями, обвивалась вокруг стволов руками, ногами и всем своим стройным телом, задорно шуршала в траве и дразнила ювелирным звоном украшений. Горр, стараясь забыть об ее присутствии, шел вперед; его ждала долгая дорога, хотя… он устал. Убийца Богов ни на мгновение не забывал о своей цели, однако тяжело было выстраивать свою жизнь только на смертях и убийствах, пусть это и было во имя его Любви. Постепенно шорох, смех и блеск, мелькающий попеременно то с одной, то с другой стороны, начали раздражать Горра, в преследовании Сиреной ему виделась издевка, насмешка над неожиданной вспышкой мягкосердечия Убийцы Богов. Чего она добивалась? Быть насаженной на меч? Горр мог легко это устроить, однако носиться за этим, очевидно, безмозглым созданием по всему лесу не собирался. Что Сирену так привлекло в Горре? То, что он ее отпустил и отказался от золота? Если все, кого она встречала ранее, стремились только к ее драгоценностям, тогда понятно, почему Горр так заинтересовал богиню озера, только разве шрамы не должны были научить ее осторожности? Горр и так ранил женщину, ей этого мало? Нужно расписать ей мечом все тело, чтобы она оставила Убийцу Богов в покое? Горр выдохнул, в раздражении поджав губы; Сирена стояла чуть поодаль, качала бедрами, водя по воздуху руками, пыталась поймать его взгляд; в свете догорающего заката ее тело отливало красным, притворяясь раскаленным, драгоценные камни рассыпали цветные искры, и Горр вынужден был с неудовольствием признать, что Сирена действительно привораживала взгляд, но ему удавалось сохранять безразличие и твердость, что только раззадорило духа озера. Она взмыла в воздух в изящном прыжке, причудливо изогнувшись, упала на колени, легко перекатившись в сторону Горра, и раскинула руки, словно собираясь обнять, однако лезвие меча уже в который раз заставило Сирену замереть на расстоянии от Убийцы Богов. Она покаянно опустила голову и попятилась, плаксиво зашипев, когда глаза Горра полыхнули в густеющем мраке, а тени за его спиной зашевелились, выпрастывая черные щупальца и скаля клыкастые пасти. — Убирайся, — прорычал Горр, рассекая клинком воздух; отступив, Сирена споткнулась и упала с грудным жалобным криком, и шипастые побеги стыда перетянули грудь Убийцы Богов: это всего лишь женщина, беспомощная и красивая, как цветочный бутон, гнусно с его стороны вымещать на ней злость, однако Горр был слишком зол, чтобы следовать голосу разума, и не позволял себе более никакого смягчения к деве озера. — Я очень близок тому, чтобы изменить свое решение, — предупредил он, чувствуя, как метались и бились тени за его спиной. — Возвращайся в озеро. Равнодушие к твоему золоту не делает меня добрым. Сирена в отчаянии схватилась за горло; она собиралась запеть, но, увидев громадную тень, вытянувшуюся выше деревьев, вскрикнула и юркнула в заросли папоротника. Кружевные листья колыхнулись и замерли, через несколько вздохов головка Сирены высунулась из-за колючего кустарника с багряными листьями в десяти шагах от Убийцы Богов; лес огласило горестным плачем богини, ее глаза звездно мерцали из-под подступивших слез, однако Сирена не попыталась вновь увлечь Горра танцами, а скрылась в густых зарослях. Шорох и треск вскоре стихли, и Горр понял, что, наконец, остался один; тени позади него опали, рассеиваясь по земле и забираясь под траву, Убийца Богов опустил меч и протяжно выдохнул, утирая рот кулаком. Вопреки ожиданиям, он не ощутил радости или облегчения, уход Сирены острее напомнил Горру, насколько он одинок. Сначала его родных погубила засуха, затем Горр убил своего бога, которому молился с детства, а потом его спутником был только меч, оружие, созданное обрывать божественные жизни; клинок хорошо служил Убийце Богов, однако не мог ни поддержать, ни утешить, ни ободрить. И пусть; Горру это не нужно. Сирена напрасно думала, что он оставил ее от смущения или робости. Убийце Богов ни к чему ни эта женщина, ни любая другая. Бросив беглый взгляд на кустарник, за которым скрылась дева озера, Горр продолжил свой путь. Возможно, он совершил ошибку, оставив Сирену в живых, но поступил правильно, прогнав ее; не будет от нее ни помощи, ни пользы, только эти бессмысленные пляски, звон и блеск побрякушек и невинно распахнутые глаза, глядящие на Горра, будто это он был чем-то особенным, а не просто палачом богов. Дернув подбородком от невольно закравшейся мысли о том, сумеет ли Сирена безопасно добраться до озера, Горр шагнул вперед; ее сохранность — не его забота. Странно: богини озера рядом не было, а Убийца Богов все равно злился; почему? Все вышло, как он и хотел, золотая Сирена ушла, вернулась в свои владения, не о чем волноваться; однако Горру подумалось, что она могла бы и настоять, постараться его как-то убедить. Это бесполезно, разумеется, но если Убийца Богов был для нее так притягателен, то женщина могла бы быть и понастойчивее; на тонких губах с темным налетом тени зазмеилась горькая усмешка: как-то раньше о подобном Горр не думал. Ему было достаточно памяти о семье, и не встречал он того, кому он мог бы оказаться приятен. А Сирена… Пустое. Что толку о ней думать? Пусть и дальше продолжает свое жалкое существование в луже посреди леса. Убийца Богов оглянулся в сторону темного леса, куда ушла золотая женщина, которую он сам же и оттолкнул, после чего отправился дальше в твердой решимости больше не проявлять милосердия. Далеко не все божества могут оказаться такими, как Сирена. Такими… беспечными и доверчивыми; это не она защищало озеро, а озеро пыталось уберечь свое сокровище. Дыша ночным воздухом, пахнущим пряно жухлой травой и сырой землей, Горр вышел к поляне, над которой на лилово-синем небе повисла луна; лес тихо шумел, Убийца Богов неспешно ступал босыми ступнями по каменистой земле, таща за собой меч; черненое лезвие оставляло на траве темный, словно обугленный, след. Горр устало опустился на поваленное дерево, насквозь высохшее, торчащее вывернутыми из земли корнями; кора поросла мхом и лишайником, в траве из-под самого ствола пробивались бледные поганки, которые сжались, сгнивая, стоило клинку коснуться чахлых грибков. Убийца Богов прежде устроил меч, прислонив его к дереву, уперев кончик клинка в землю, и только потом сел сам. Немного передохнет и отправится дальше; ни к чему распылять внимание на мелких божеств и духов, лучше заняться Зевсом и его братией; в Божественном городе им с мечом найдется много работы… Горр запрокинул голову, вслушиваясь в безмятежные звуки леса: шелест травы, стрекот сверчков, звон крылышек мошкары, стон ветра в кронах деревьев. Не мертвая тишина, к которой он привык, а так ясно звучащая жизнь; когда Убийца Богов осуществит задуманное, он сможет отдохнуть и оплакать свой народ, а пока Горр жадно ловил вскрик каждой ночной птицы. Но вздрогнул, уловив тихий, едва слышный, мелодичный звон. Справа от него что-то тускло сверкнуло в лунном свете среди стройных древесных стволов. Горр, пламенея взглядом, недоверчиво мотнул головой. Должно быть, показалось; не могла же она все же пойти за ним. Или могла? Безумная женщина; почему она не делает то, что ей говорят?! Убийца Богов хотел положить руку на эфес меча, но передумал, решил ждать, убеждая себя, что это вовсе не Сирена, и ему просто почудилось, однако сквозь таинственный шепот ветра, запутавшегося в травах, Горр слышал стук бусин друг о друга, звон золотых звеньев и медальонов, и внутри него все напряглось в ожидании. Горр сидел, не оборачиваясь, ждал, не пытаясь спустить тени в лес, чтобы найти эту невозможную женщину; Убийца Богов знал, что Сирена выйдет сама; за этим ведь она и явилась. Ступила на поляну богиня озера не сразу: видимо, и сама дожидалась подходящего момента, надеялась, что Горр уснет, и она сможет подобраться к нему незамеченной, но Горр не нуждался во сне, а дева озера не отличалась чрезмерным терпением. Она вышла из леса, кружась и изгибаясь, купаясь в свете луны и ее звездной свиты; Горр сидел на поваленном дереве, не оборачиваясь, но помня все движения Сирены, неестественно гибкой, подвижной, как сама вода. Она тянулась к Убийце Богов, но близко подойти не осмеливалась: помнила и остроту меча, и его злые слова; их разделяло расстояние в пять шагов, Сирена танцевала под луной, неотрывно глядя на Горра, сохранявшего бесстрастное выражение лица, хотя его иссохшееся сердце так… незнакомо вздрагивало и трепетало, что в грудной клетке ему сделалось тесно. А ведь Сирена даже не пела… — Что же ты такая неугомонная? — тихо произнес Горр, не поворачивая головы. — Совсем не слушаешь умных советов. Настолько привыкла поступать по-своему?.. Рано или поздно это может тебя погубить. Дева озера, припав к земле, склонила голову набок. Цепочки, обрамлявшие ее лицо, упали на золотую щеку, глаза казались парой хрустальных бусин с чернилами внутри; Горр выдохнул через стиснутые зубы: до чего же Сирена назойливое создание. Убийца Богов плотнее закутался в свой полотняный плащ; было не холодно, просто ему нужно было чем-то занять руки, отвлечься от Сирены, которая, вскидывая и широко разводя ноги, подбиралась к нему все ближе с беззащитным выражением лица. Убивать ее сейчас — все равно, что прихлопнуть бабочку, опустившееся на твое плечо потому, что только ему досталось тепла солнца, практически скрытого тучами. На Горра бабочки не садились; мухи тоже. Все живое по возможности избегало его, а Сирена не испугалась, сочла его заслуживающим… достойным… Это должно льстить, но Горр чувствовал только давящую тоску; не настолько Сирена примитивна, чтобы не понимать, что из себя представлял Убийца Богов, и все же пошла за ним. Бог, в которого Горр истово верил, отвернулся от своего последователя, а у Сирены, идола из озера, нашлось то, что влекло ее к Горру, как бы он не старался ее оттолкнуть. Зубы дробно стучали от раздражения, Убийца Богов сгорбился, сутулясь, исподлобья взглянул на Сирену, по-кошачьи вытянувшуюся перед ним на траве; богиня откровенно красовалась, потягиваясь перед Горром, щурилась на лунном свете и улыбалась, не стесняясь неестественной остроты зубов. Взмахнув рукой под свист рассекших воздух бус, она резко села, выгибая спину, и вытянула шею, заглядывая в хмурое лицо Горра. Сирена игриво хлопнула ресницами; Убийца Богов утомленно закатил глаза. — Ты заставляешь меня жалеть о решении не убивать тебя, — признался он, не пытаясь схватиться за меч; дева озера с неприязнью покосилась на клинок, отползая в сторону, после чего, закружившись, забралась на древесный ствол, на котором сидел Горр. Золотые пальцы ласкающе пробежались по иссохшейся, растрескавшейся коре, Сирена, стоя на коленях, подалась вперед, прогибаясь в пояснице; вереницы бусин сбегали по мертвому дереву, кольцо в носу Сирены мерцало, ее глаза казались совсем белыми, отражая луну, а Горр сурово следил за женщиной, не делая попыток отстраниться. — Знаешь, навязчивость совсем не красит женщину, — проворчал он; Сирена прижалась щекой к стволу, текуче подаваясь вперед. Убийца Богов утомленно смежил веки; до чего невыносимое создание. Будь Горр так же груб и безжалостен, как те, кого он убивал, не преминул бы воспользоваться вниманием богини, но вместо этого он продолжал сидеть, сгорбившись, на поваленном дереве, и только вздрогнул, когда Сирена потерлась виском об его плечо, аккуратно, стараясь не поранить украшениями. Рыжий огонь, цвета взрыва звезды, в глазах Убийцы Богов полыхнул ярче. — И что же ты делаешь, позволь спросить? — протянул Горр, чувствуя, как дрожь бродила по всему его телу. Давно к нему так не прикасались… Убийца Богов и забыл, как это приятно. Сирена, звеня серьгами, соскользнула со ствола, обходя Убийцу Богов за спиной, и Горр убрал меч, укладывая клинок у своих ног; золотая женщина радостно оседлала ствол, перекинув через него ногу, и, уперевшись ладонями в кору, качнулась навстречу Горру, смотрящему прямо перед собой. Щека у него дернулась, когда богиня озера прильнула к нему грудью, забираясь носом в шею; ее дыхание обжигало влажным жаром, а драгоценности — холодом; пока под балахоном Горра сновали мурашки, будто испуганные муравьи, Сирена снова обошла его, села на ствол, перекинув ногу, и прижалась коленом к его бедру. — Чего ты добиваешься? — Убийца Богов постарался ухмыльнуться как можно циничнее. — Думаешь, я все же не устою перед твоими танцами? Я видел богинь прекраснее и могущественнее тебя… Сомнительно, что хотя бы одна из них пошла бы следом за Горром по ночному лесу не для того, чтобы убить. Сирена тихо клацнула зубами в опасной близости от уха Горра, отпрянула, перекувыркнувшись через голову, и встала на руки, качая головой, как заведенная кукла. Уловив дрогнувший в тени улыбки край рта Убийцы Богов, она улыбнулась и медленно опустилась на древесный ствол; Горр слегка повернулся к богине, и она, истолковав его жест по-своему, вплотную подобралась к Горру на четвереньках. — Я не останусь здесь с тобой, — произнес он, глядя в лицо Сирены, раскачивающееся перед ним, как золотистый фантом. — И ты не сможешь пойти со мной. Сердце гулко стукнуло, сбиваясь, как только ладонь девы озера прижалась к груди Горра, взгляд невольно опустился на ее плечо: драгоценная чешуя не успела нарасти, но порез затянулся, в сумерках и в переплетении украшений шрамы Сирены были почти не видны. Убийца Богов поднял руку, с глухой злостью заметил, как сжалась Сирена, однако расслабилась, совсем открываясь перед ним, стоило Горру несмело погладить ее зеленоватую, израненную кожу. — Никто не должен причинять боль: ни боги, ни люди, — изрек Горр, лаская плечо золотой женщины самыми кончиками пальцев; она тяжело дышала, трепеща ресницами, томно потянулась всем телом, поддавшись навстречу мужской руке, подставляя ему шею и грудь. — Будет… нечестно, если окажется, что я сохранил твою жизнь только для того, чтобы ее отнял кто-то другой. Сирена издала нежный, урчащий звук; позволив Горру огладить себя по изгибу талии, перебирая украшения, она вытянула ногу, перебросив ее через бедра Убийцы Богов, и Горр слегка откинулся назад, развел руки, пуская богиню озера в свои объятия. — Никто больше не причинит тебе вреда, — поклялся Убийца Богов, пока Сирена порывисто то обнимала его за шею, то обхватывала плечи Горра, то терлась щеками и лбом об его грудь. Из ее горла рвались всхлипы и судорожные завывания, богиня озера пыталась что-то сказать, но никак не могла подобрать слов; обычная речь Сирене не давалась, а сам Горр молчал, хотя мог бы рассказать ей многое. Он не пытался обнять деву озера, прижать ее к себе в ответ, просто сидел, купаясь в ощущении женских рук на своем теле, в ее торопливой, немного неловкой ласке. Похоже, Сирена и сама была рада возможности кого-то обнять, того, кто не пытался сорвать с нее украшения или снасильничать; Убийца Богов никогда не опустился бы до подобного, пусть Сирена и откровенно провоцировала своей близостью. Соитие — не единственное, что могла подарить женщина; пока Горру хватало того, что его обнимали золотые руки, и Сирена жалась щекой к мужской груди, от чего сердце Убийцы Богов билось живее, словно не было десятков павших от его руки богов. Словно его Любовь опять была с ним.