***
Через пару месяцев Боггсу исполняется восемнадцать, и он осознает, что влюбился.***
До дня рождения Рэндалла всего пять дней, а лучший друг, виновато поправляя челку, сообщает, что очень близко дружит с другим монстром, предлагает общаться втроем и наигранно уверенно обещает, что их с Боггсом отношений это не коснется.***
В день рождения Рэндалл лежит один на кровати в комнате, бывшей раньше общей с другом, который теперь делит жилплощадь со своим новым приятелем, и смотрит в потолок. Нет, Рэндаллу не обидно. Не одиноко. Не хочется пожалеть себя из-за того, что не завел больше друзей и не имеет возможности провести свой праздник в компании. Нет, Рэндалл нечасто врет, а если и врет, то в основном как сейчас, самому себе. Услышав скрип входной двери, он в удивлении косит зеленые глаза, а потом, переменившись в лице, садится на кровати, спуская ноги на пол. — Что? — С днем рождения, Рэнди! — Майк вручает Боггсу торт, упакованный в красивую коробку, перевязанную ленточками так, как будто ничего не изменилось и они по-прежнему друзья. А они и не друзья вовсе. И уж точно не пара, которой вроде бы начали считать себя за неделю до рокового разговора, решив обозначить свои отношения после того, как Рэндалл все же, сорвавшись, неумело поцеловал Майка, а тот столь же робко ответил. Боггс подарок не берет, вынуждая Вазовского застыть с протянутой рукой и неуверенной улыбкой на губах. Пару мгновений он скользит взглядом по Майку и переключает внимание на голубоволосого верзилу, стоящего за порогом и беззаботно крутящего в руках снятую с головы синюю кепку с лейблом Университета, обнажив загнутые рога. — Джеймс Салливан? — надменно приподнимает брови Рэндалл, обращаясь к ненавистному студенту, чье имя знает весь Университет, а фамилию — весь город. — Можно просто Салли, — усмехаясь, великодушно позволяет Джеймс. Рэндалл готов соскочить с места, вырвать кепку из его рук и с размаха припечатать его в лицо прямо сейчас, и это явно читается в глазах Боггса и Майком, и самим Салли. Вазовский осторожно ставит торт на стол и, пытаясь не смотреть в сторону бывшего соседа, друга, любовника — все это можно обобщить именно словом «бывшего», — разворачивается к выходу из комнаты. Рэндалл его не останавливает, это неожиданно делает Салли. — Может быть, нас угостят тортом? Тут явно многовато для одного, тем более такого доходяги, — глаза Джеймса лучатся неприкрытой недоброжелательностью, и Вазовский абсолютно не понимает, зачем он напрашивается на приглашение. А Рэндалл понимает. Приветливо указывая на стулья у стола рукой, он идет за блюдцами, чашками и ножом, мысленно представляя, как втыкает его Джеймсу в горло. Когда Рэндалл разрезает лакомство на куски, его руки слегка дрожат. Не от страха — от ярости. Салливан довольно смотрит на Боггса, отмечая эту деталь. Притихший Майк берет самый маленький кусок и предпринимает попытку завести отвлеченный разговор, но Джеймс не дает Рэндаллу передышки, продолжая диверсию. — Как тебе здесь живется, Рэнди? Вижу, с тех пор, как Майк свалил, нового соседа у тебя нет. Не разоришься на квартплате? — Мое имя Рэндалл, — выдавливает из себя побледневший Боггс, отметивший болезненные намеки. — У тебя ни денег, ни друзей нет, Рэнди, — игнорирует его Джеймс, размазывая по блюдцу крем с торта, старательно пачкая посуду и демонстративно даже не пробуя выпрошенное угощение. — Одиноко тебе, наверное. Боггс поднимает взгляд на Джеймса, сжимая тонкие губы и лишая себя тем самым возможности ответить на его издевательские замечания. Ведь Рэндалл не ругается на других. По крайней мере вслух. Мысленно Боггс уже дал Салли полную характеристику, состоящую из ряда слов и выражений, относящихся к табуированной лексике. Салливан усмехается в лицо отправленному в отставку конкуренту столь презрительно, что Боггс все же не выдерживает. Майк испуганно вжимает голову в плечи и прикрывает ее опустевшим уже блюдцем, с испугом и любопытством смотря голубым глазом на катающихся по полу одногруппников. Рэндалл яростно наносит удары, не целясь, а Джеймс легко отбивается от тощего и маленького по сравнению с ним соперника. Нависая над Джеймсом, поймавшим его упором колена в живот и схватившим за запястья, Боггс не думает о разнице в росте. Он желает лишь высвободиться из болезненной хватки и разбить в кашу смазливое лицо, стерев с него язвительное выражение и заставив губы распухнуть и перестать произносить читаемые по ним ненавистные слова. — Он мой. Ты проиграл, — продолжает беззвучно издеваться Джеймс, наслаждаясь отчаянной ненавистью в зеленых глазах соперника. Но Рэндалл неожиданно сощуривается предвкушающе и многообещающе, и… Джеймс изумленно ослабляет хватку, в удивлении приподнимая брови и пытаясь осознать, куда испарился его враг. А после этого невидимый кулак ощутимо ударяет его в лицо. Салливан, взвыв от неожиданности и боли, хватается за окровавленный нос и пропускает удар в бок с ноги. Теперь развлекается уже Рэндалл, изощренно избивая Джеймса, тщетно пытающегося отмахнуться от невидимого соперника. Чересчур уж жестокому удару по разбитым, как и мечталось, губам мешает смениться следующим отчаянный крик Майка. — Прекратите! Перестаньте! Немедленно! — Вазовский плачет, зажмурив единственный глаз, но все равно продолжает умолять: — Пожалуйста! Рэндалл вновь становится видимым и подходит к Майку, который утыкается в его футболку и начинает всхлипывать. Боггс не пытается отцепить от себя Вазовского, но и обнимать не торопится. Пару минут в комнате слышатся лишь плач Майка и возня пытающегося остановить кровь с носа и губы и кривящегося от боли Салливана, а затем Боггс все же выцарапывается из хватки вцепившегося в него Вазовского. — Рэнди, — единственным, кому Рэндалл позволял так себя называть, и единственным, из чьих уст ему действительно нравилось это слышать, был Майк, — Рэнди, я… Боггс закрывает ему рот ладонью и бросает многозначительный взгляд на Джеймса, смотрящего на них, изогнув разбитые губы в оскале. — Иди к себе, Майк. Это лучший подарок, который я мог получить от тебя, учитывая сложившуюся ситуацию, спасибо. Отпущенный Вазовский ошарашенно поднимается на ноги и, помогая Джеймсу встать с пола, оглянувшись напоследок, выходит из комнаты. — Не к себе. К нам. Он ведь со мной теперь живет, — пытается оставить за собой последнее слово Джеймс. И действительно оставляет. Рэндалл, не говоря ни слова, изо всех сил захлопывает дверь, прищемив пальцы ненавистного монстра, и вой того разносится по всему Университету. И дает себе клятву, что однажды, набравшись сил и опыта, снова появится на горизонте Салли и добавит в его жизнь черных полос.