***
Темную улицу освещают фары спортивных автомобилей. Слышится рев двигателей. Чан опирается бедрами о капот своей машины, сложив руки на груди, и ждет, пока все зарегистрировавшиеся участники подъедут к месту старта. Он не ожидал, но надеялся, что увидит вновь красную Хонду, потому что начал уже мечтать о том, как он будет с ней бороться за первое место. — Крис, Крис, он приехал, — Джисон подпрыгивает на пятках, прикрывая рот рукой. В нем сейчас бушевали чувства истинного фаната, и он не мог их никак угомонить. — Вижу, — Чан довольно ухмыльнулся, оттолкнулся бедрами от капота и направился в сторону только что припарковавшейся Хонды. Это точно Ли Минхо. Ни у кого больше не было такой машины. — Приветик, — здоровается Чан, в улыбке растягивая губы, когда Минхо выходит из машины. Минхо усмехнулся, увидев его снова, и отвернул голову в сторону, оглядывая своих соперников, коих было не мало. Но Ли не чувствовал конкуренции, зная, насколько он хорош за рулем. — Все-таки гоняешь, — Чан вновь принимается играть кончиком языка с кольцом на губе, так что появляется некая ухмылка. — Как видишь, — Минхо не мог понять, ему обидно, потому что Чан не признал в нем легендарного гонщика, или же ему вообще на это плевать. Мужчины молча играли в гляделки. Минхо все же был слегка огорчен, что его не узнали, потому что его фанаты-тире-соперники всегда поджимали рядом с ним хвосты и боялись обгонять во время заездов, если вдруг им даже предоставлялся такой шанс. Раз Чан не дрожит, стоя перед ним, значит, он и не боится с ним состязаться. — Господи, Вы же Ли Минхо. Я Ваш фанат, — один из участников гонки подбежал к нему, подпрыгивая на носочках. Минхо улыбнулся краешком губ и сразу почувствовал себя лучше. Все-таки есть здесь его поклонники. — Можете оставить автограф на моей машине, пожалуйста? — Минхо кивает, и молодой человек устремляется к своему автомобилю. Некоторые участники тоже подтягиваются, чтобы взглянуть на легенду. Как ему повезло, что его машина белого цвета, так что автограф черным перманентным маркером будет отлично виден. Возможно, он когда-нибудь сотрется, но, скорее всего, парень успеет увековечить эту роспись в автомобильном салоне — поверх маркера нанесут акриловую краску и зафиксируют лаком. Минхо размашистым движением оставил свой автограф на водительской двери автомобиля. Парень был неимоверно счастлив. Он уже посчитал, что это — некое благословение от легенды уличных гонок Ли Минхо. Он верил, что теперь ему суждено выиграть хотя бы один заезд. Однако пока он соревнуется с Минхо, его мечта вряд ли сбудется. Джисон стеснялся подойти, хотя ведь мог, никто бы его не прогнал. Он вообще не из робкого десятка, но сейчас дрожал как осиновый лист, смотря на Минхо, как на экспонат в музее. — Минхо, а ты откуда? В Сеуле я знаю каждого гонщика, но о тебе не слышал никогда, — непринужденно обращается к нему Чан. И этот вопрос слегка щекочет самолюбие Минхо. Да, в нем присутствовали нарциссические черты личности. — В Токио гонял. Всегда был первым. Ни единого поражения, — с гордостью заявляет он, задирая нос кверху. — Мм, у тебя есть хороший опыт. Рад соревноваться с таким же профессионалом, — Чан улыбается и по-дружески легонько хлопает Минхо по плечу. Тот одергивает плечо, вздергивая проколотую бровь. — Я вообще организатор каждой гонки. В нашем сообществе приветствуются дружелюбие, уважение и чувство такта... — О каком еще дружелюбии может идти речь? — Минхо рассмеялся. Это первый раз, когда Чан увидел на его лице улыбку, не считая той едва заметной ухмылки, когда к нему подошел фанат. — Даже в спорте все должны относиться друг к другу доброжелательно, — Чан сложил руки на груди и выпрямился в спине, сведя лопатки вместе до едва слышимого хруста позвонков. — Но мы не в настоящем спорте. Здесь нет строгих, установленных законом правил. Мы все преступники, можно так сказать. Так что хватит нести бред. Садись уже в свою развалюху, и погнали, — Минхо откровенно нагрубил, так что с лица Чана пропала улыбка. Его больше задело не то, что Минхо плюет на правила, а то, что его драгоценный Додж Челленджер назвали развалюхой. Он много времени проводит, ухаживая за машиной, проводя диагностику, технический осмотр. Покупает необходимые дорогостоящие детали. И вот так вот даже не взглянув под капот, Минхо осмелился назвать чужую машину развалюхой. На это Чан может обидеться и потом хорошенько отомстить, выиграв заезд или же создав обидчику плохую репутацию, от которой тот никак не отмажется. — Желаю удачи! — Чан протянул руку для рукопожатия, на этот раз она была чистой, но Минхо все равно взглянул на нее и не пожал. Минхо сел в свой автомобиль и пристегнулся, готовясь выехать на старт. Чан вернулся к Джисону, который все еще стоял возле автомобиля старшего, и тяжело вздохнул. — О чем вы разговаривали? — у Хана в глазах звездочки. — Он тому парню на машине расписался. Я завидую, — теперь он поник, опустив уголки губ. — Он такая язва, — казалось бы, любой другой на месте Чана разозлился бы, но он даже усмехнулся. — Что он тебе сказал? — Помимо того, что ему плевать на наши устои?.. Назвал мою крошку развалюхой, — теперь Чан хмурится, смотря в упор на красную Хонду. — Черт... Это он погорячился, конечно, — Джисон цыкнул. — Ничего. Я не в обиде. Я-то знаю, на что она способна. Мне даже хочется теперь намеренно выиграть, чтобы пошатнуть его самоуверенность, — Чан играется с кольцом в губе, высовывая кончик языка. — Будь осторожен. Он очень агрессивный на трассе, — предупреждает его Хан. — Хорошо, буду, и ты тоже, — Чан хлопает друга по плечу. — Давай начинать. Взяв в руку рупор, Чан обратился ко всем участникам, объявляя о начале заезда. Машины начали подъезжать к линии старта и выстраиваться в две колонны. Красная Хонда стояла в первом ряду. Ее двигатель ревел громче всех. Минхо хотел показать свое превосходство. Чан и Джисон встали где-то в середине колонны, чтобы избежать того соперничества, которое воцарится на начальном этапе заезда между первыми автомобилями. Потом Чан все равно сможет вырваться в тройку лидеров. Между колоннами на старте стояла стройная девушка — спутница одного из участников. Она держала в руке платок белого цвета. Сначала она подняла руку вверх, взмахнув платком, а потом резко опустила вниз. Машины сорвались со своих мест, разнося по улице дикий рев двигателей и визг покрышек по асфальту. Как и ожидалось, между машинами в первом ряду началась битва за первенство. Красная Хонда вышла в лидеры. Автомобили Чана и Джисона постепенно обгоняли других участников. Хоть в этой гонке будет только один победитель, но Чан и Джисон друг друга поддерживали в каждом заезде, будто являлись командой. У них в машинах стояли рации, так что в случае чего они могли связаться друг с другом. Чанбин в этом заезде не участвовал, так бы они втроем могли переговариваться. — На повороте у круглосуточного машина съехала на обочину. Вроде ничего серьезного, — сообщает Чан Джисону. Они знали эту трассу от и до, поэтому Хану было сразу понятно, о каком повороте идет речь. — Понял. Чан уже находился в пятерке лидеров, все скорее приближаясь к заветной тройке. До сегодняшнего дня он был более осторожен в заездах, ездил в своем темпе, ну и финишировал довольно часто вторым или третьим. Но сегодня, встретив этого легендарного токийского гонщика, он поставил себе цель — финишировать первым. Отчего-то хочется взглянуть в конце гонки Минхо в глаза и увидеть треснувшее самолюбие. Нет, Чан, конечно, не любитель поиздеваться, но за грубость надо отвечать. И он обязательно покажет, что на своей развалюхе может выиграть заезд, утерев нос этому напыщенному гонщику. Став вторым в заезде, Чан напрягся. Он видит впереди фары красной Хонды и вжимает педаль газа в пол. На прямой он хотя бы имеет возможность нагнать его, а на повороте, если удача ему улыбнется, проехать по внутреннему кругу, тем самым укоротив себе дистанцию до финиша. Но это довольно рискованно. Проще всего ехать по внешнему кругу, потому что занос сильный. До финиша оставалось несколько крутых поворотов. Чан уже понаблюдал, как Минхо умеет профессионально дрифтовать, почти не теряя скорости. Минхо порядком занервничал, увидев приближающийся черный Додж Чана. Он стиснул зубы, обхватывая кожаный руль крепче. Его бдительность слабела с каждой секундой. Как ни странно, но он ясно понимал, что Чан ему тот еще соперник. Несмотря на то, что в Токио тоже были достойные гонщики, Минхо никогда не чувствовал давления и закипающего в груди раздражения. Он всегда был уверен в себе, но вот Чан каким-то образом уже с первой встречи породил в нем сомнение и волнение. И это его волнение сыграло Чану на руку. Он собрался с мыслями и выполнил крутой поворот по внутреннему кругу, едва не поцеловавшись на этом повороте с машиной Минхо бампером. Оказавшись на втором месте, но еще не финишировав, Минхо ударил ладонями по рулю и прорычал. — Воу, молодец, Крис, —раздается по рации радостный возглас Джисона. — Ты на каком месте? — Еду прямо за ним. — Если еще и ты обгонишь, он будет в ярости, — Чан засмеялся и облегченно выдохнул, когда осилил последний поворот и уже ехал к финишной черте. У Джисона не вышло обогнать Минхо, но третье место — тоже вполне себе победа. Чан припарковался и вышел из машины. Участники заканчивали заезд и тоже парковались рядом. Он высматривал среди машин красную Хонду, но не мог найти. — Ну и где Минхо? Он же вторым приехал, — спрашивает Джисон. Чан пожимает плечами, сам не понимая, куда тот делся. — Значит, мне больше выигрыш достанется, — радуется он. А Минхо тем временем набирал скорость, рассекая улицы Сеула. Он злился и негодовал. Для него приехать вторым — это испытать самое настоящее поражение. И его самоуверенность действительно дала трещину. Он не желал оставаться там, среди всех гонщиков, и видеть их взгляды… Минхо даже не мог никак охарактеризовать эти взгляды. Будут ли они разочарованы? Скорее нет, чем да. Это Минхо сейчас разочарован сам в себе. Он ума не мог приложить, как этот Крис обогнал его на том повороте. Так глупо. Надо было остаться в Токио, — думал Минхо. Там у него есть репутация, знакомые. Здесь же он для гоночного сообщества новенький. Кто-то его знал, был даже фанатом, но таких единицы, когда в Токио он действительно был самым настоящим королем уличных гонок. А теперь он стал лишь легендой, потому что уехал из Японии.***
Спокойный рабочий день в автомастерской после одного свободного дня, в который Чан отсыпался весь день у себя дома после того заезда. Он вновь осматривает свою машину, чтобы успеть подготовить к следующей гонке на этой неделе. У Джисона сегодня был выходной, а вместо него работал Чанбин, который сейчас обслуживал одного постоянного клиента. Две гаражные двери всегда открыты в рабочее время, чтобы клиенты могли спокойно заехать в мастерскую. Правда, сейчас оба свободных места были заняты, так что пока один клиент не уедет, другой не сможет припарковаться. С улицы слышится визг покрышек по асфальту — кто-то резко затормозил. Чан не успел опомниться, как тележку, на которой он лежал, грубо выкатили из-под машины. Он в шоке посмотрел на того, кто это сделал. И не успел он подняться, как его хватают за грудки и поднимают силой, после чего припечатывают к стене напротив машины. Во взгляде Минхо была ярость. Он стискивал зубы, надавливая предплечьем Чану на грудь. — Ты что-то сделал с моей машиной, да? Признавайся! Ты лазил под капотом. Что ты сделал? — неистово рычал он в гневе. Чан на самом деле был вполне спокоен. Нет, ситуация, конечно, из ряда вон выходящая — его держат силой, ругаются на него непонятно за что. А Чан только лишь хлопает глазами, находясь все еще в легком ступоре. — Я всегда был первым. Всегда! Твоя колымага не могла обогнать меня. Ни за что! — продолжает он. Минхо целых два дня копил в себе эту ярость. Он был настолько подавлен своим поражением и не мог никуда выплеснуть эти эмоции, что ему не пришло в голову мысли лучше, чем наведаться в мастерскую и поставить Чана перед фактом. — Что здесь происходит? — Чанбин подходит и встает сбоку от Минхо. Чан пожимает плечами, насколько это возможно. — Он сломал мне тачку! — злится Минхо, не замечая Чанбина. Сверлит Чана свирепым взглядом. Но потом он все-таки поворачивает голову и пугается мужчины, который сложил руки на груди, так что мускулы плеч напряглись. Минхо понимает, что с таким качком он не справится, поэтому медленно отпускает Чана и отходит от него на полметра. Чан поправляет растянутое горло черной футболки и хмурится, озадачиваясь. — Ты в порядке? — спрашивает Чанбин друга, косясь временами на Минхо, который явно хвост поджал, увидев такого мускулистого мужчину. Да он своими бицепсами может запросто шею свернуть. — Да, все окей, — отвечает Чан и улыбается другу. — Я рядом, если что, — Чанбин обращается скорее к Минхо, чем к Чану. — Смотрю, не умеешь ты поражение принимать, да? — Чан усмехается. Вообще Минхо реакция Чана ввела в ступор. Тот не испугался, не возмущался. И это не потому, что Чан постоять за себя не может, а потому, что он просто не ощущал никакой от Минхо опасности. Да, Ли ему язвил, сейчас применил грубую силу и буквально плевался обвинениями в его адрес, но это все скорее было похоже на сцену в спектакле, нежели на реальный конфликт. — Что с твоей машиной? — спрашивает Чан. Он выжидающе смотрит на Минхо. В его глазах не видно обиды или злости. — А ты будто не знаешь. Сам же сделал что-то, — рявкнул Ли, закатив глаза. — Пустые обвинения. Я только масло заменил. И все было в порядке с двигателем. Ты меня плохо знаешь, вот и думаешь так. Минхо почувствовал теперь свою вину. Ему сейчас хотелось где-нибудь скрыться, потому что хоть Чан и не в обиде, но осуждение в его глазах присутствует. — Если хочешь, я посмотрю, что не так с машиной, — искренне предлагает Чан. — Нет, не надо. Все в порядке, — стушевавшись, буркнул Минхо и, сунув руки в карманы джинсовой куртки, развернулся и пошел к своей припаркованной у бордюра машине. Он опустил голову, чувствуя дикий стыд и очередное поражение. Его самооценка за эти несколько дней пребывания в Сеуле полетела к чертям на дно, а может, планка была слишком высоко задрана, так что теперь самооценка возвращалась в адекватное состояние, но Минхо это ощущал как потерю собственного достоинства. — Послезавтра еще гонка состоится. Будешь участвовать? — Чан чуть повышает голос, чтобы Минхо услышал его, потому что тот уже стоял под гаражной дверью. Ли остановился и вздохнул. Надев на себя вновь мнимую маску самоуверенности, он обернулся и ответил: — Буду. Чан улыбнулся ему в ответ, обрадовавшись, что следующая гонка будет такой же будоражащей. Он даже слегка в ладоши похлопал от захватывающего восторга. Минхо сконфуженно развернулся на пятках и дошел до своего автомобиля. Все-таки реакции Чана его поражают. Он настолько радушный, что это вызывает в Минхо некий ступор. Его мозг с трудом прогружает такое отношение, потому что Ли привык общаться с ему подобными людьми — острыми на язык, думающими только о себе и своей репутации. Но Чан какой-то другой. И хоть они не так много общались — вообще не общались, можно сказать, — Минхо уже понимал, что Чан — полная его противоположность. — Кто это был? — Чанбин подходит и интересуется у Чана, вытирая руки о небольшое полотенце. — Ли Минхо. Гонял с нами недавно. Прибыл из Токио. Там он легенда уличных гонок, — Чан изображает в воздухе над головой что-то напоминающее дугу, шевеля пальцами, и смеется. — Не слышал о таком, — хмыкает Чанбин. — Вот и я не слышал, а Джисон затрясся при виде него, никак не мог успокоиться. — Так а че у тебя с ним конфликт какой-то или что? — Чанбин щурит взгляд. — Ты скажи, если надо его проучить, я ж могу, — он ударяет кулаком по своей ладони. — Не, не надо, — усмехается Чан. — Просто он не смог принять того, что финишировал вторым. Решил на меня наехать, что я ему специально сломал что-то, когда масло менял. — Неадекватный какой-то, — фыркает Чанбин, кривясь и бросая взгляд на все еще припаркованную красную Хонду. — А че он не уезжает? — Да кто его знает. И буквально через пару секунд автомобиль Минхо тронулся с места и скрылся из виду.***
Этой теплой летней ночью дороги Сеула вновь содрогнутся от плотного трения покрышек, рев моторов нарушит тишину. — Он приехал, Крис, он приехал, — Джисон дергает друга за край черного худи без рукавов. У него снова в глазах звездочки, подойти он боится, потому что знает, что просто встанет напротив и не сможет произнести ни слова. Чан скинул капюшон и уставил свой взгляд на Минхо, который вышел из машины и прислонился бедрами к капоту. К Ли стали подходить молодые парни, они задавали ему вопросы, как стать таким же крутым, обсыпали его комплиментами. На лице Минхо очень быстро появилась улыбка. Он купался в этом внимании, нежился в нем. И все бы ничего, если бы он не столкнулся с взглядом Чана. Он видит в нем достойного соперника, однако в его карьере такие соперники вели себя иначе. Они не были дружелюбны, не улыбались в ответ, как сейчас это делает Чан, не помогали, а хотели только насолить. И Минхо, видимо, этого не хватало. Ему была необходима борьба, накал между участниками. В Токио все были более кровожадными. Видимо, Минхо от них понабрался и сам стал таким же. И теперь он испытывал конфуз, находясь в такой… душевной атмосфере. Если честно, таких, как Минхо, Чан прогонял из сообщества. Но пока что Ли не проявлял грубость по отношению к другим участникам. Не было причин для того, чтобы исключить Минхо из гонки. Чан решил повременить с этим. Глядишь, Ли вольется в тусовку, подстроится под их правила, как делал это в Токио, и станет частью этой огромной гоночной семьи. Чан объявляет начало гонки. Как и в прошлый раз, Минхо встает в первой паре. Сегодня он настроен на победу, и никто не сможет отвлечь его и сокрушить его уверенность. — Тебе хана, Крис, — Минхо ехидно ухмыляется, сжимая руль, так что аж кожа на нем скрипит. Заезд начинается. Машины вырываются на трассу. Чан в своем темпе набирает скорость и с кайфом едет по ночному Сеулу. В колонках играет его плейлист, который настраивает на хорошее настроение. В кровь начинает вбрасываться адреналин, вызывая легкое покалывание в кончиках пальцев. Он преодолевает поворот за поворотом. Джисон смог вырваться вперед. Он хотел сегодня попытаться победить, возможно, занять второе место, если не удастся обогнать Минхо. И Ли пока что лидировал, и ни у кого не получалось его обойти. Не получалось до поры до времени… — Съезд на шоссе. Красная Хонда задымилась. Справа у отбойника стоит, — говорит Джисон по рации, уведомляя Чана и Чанбина. — Понял, — отвечает Чанбин. — Понял, — говорит Чан и где-то внутри начинает переживать. Его вообще в целом волнует, когда кто-то из участников попадает в ДТП, а уж тем более если случается что-то еще более серьезное. Сейчас была опасность того, что автомобиль Минхо просто-напросто загорится. И как влюбленный в свое дело автомеханик, Чан решает, что он просто обязан помочь Ли. Подъехав к тому самому съезду на шоссе, Чан замечает красную иномарку и паркуется за ней. — Меня на финише не ждите. Я помогу Минхо, — уведомляет он своих друзей по рации и, услышав короткое «понял» от каждого, выходит из машины. — Ух! Что случилось? — подходит он к Ли, который, открыв капот, навис над двигателем, пытаясь понять, в чем проблема, но он ни черта не смыслит в этом. — Крис? Ты зачем остановился? Гонка же продолжается, — Минхо хмурит брови, смотря на Чана, который уже прикидывал в голове варианты, по причине которых мог появиться белый пар. — Здесь я ничего сделать не смогу. Нужно эвакуировать машину. — Блять! — Минхо вскинул руки и запустил в волосы пальцы, хватаясь в досаде за голову. — Все поправимо, — обнадеживает его Чан, улыбаясь. — Хочешь подождать, пока я приеду на эвакуаторе, или вместе поедем? — он показывает большим пальцем себе за спину на свою машину, держа руку над плечом. Минхо тяжело вздыхает. — Я подожду. Мало ли что случится еще, — он опускает голову и прислоняется бедрами к водительской двери, скрещивая ноги. Достает электронный под и затягивается. — Окей. Минут двадцать займет, — и он снова одаряет Минхо искренней улыбкой, после чего бежит к своей машине. Минхо удрученно смотрел вдаль, пытаясь принять свое очередное поражение. Как он прилетел в Сеул, он только и чувствует, что ни в чем не может быть в выигрыше. Работу найти не получается, потому что у него нет должного образования. В юности он занимался дизайном, любил рисовать, однако диплома об образовании у него не имелось. В Токио он смог найти вакансию в тату салоне, владелец которого не требовал документа об образовании — он смотрел на навыки. А вот в Сеуле все сложилось иначе… Чан приехал довольно быстро. Обычно эвакуацией занимались они с Чанбином на пару, но сейчас придется делать все в одиночку. Он опустил металлический трап и закрепил крюк на бампере автомобиля, где находилось специальное для этого кольцо. Чан запустил лебедку, так что стальной трос начал затаскивать автомобиль на площадку эвакуатора. Минхо лишь огорченно смотрел на свою малышку, которая его еще никогда не подводила. — Садись, — обращается к нему Чан, когда автомобиль оказался полностью погружен на эвакуатор. Минхо тяжело вздохнул, стиснул зубы и забрался на пассажирское сиденье. Он краем глаза следит за тем, как Чан заводит машину, держится за рычаг переключения передач. Отчего-то он залип на жилистое предплечье правой руки. Непонятно, что повлияло на Минхо — время суток или никотиновая жидкость в поде. Он просто не мог оторвать взгляда. Чан повернул на него голову буквально на пару секунд, чтобы понять, в каком сейчас Минхо пребывает настроении. Он улыбнулся ему, отчего Ли тут же отвернулся в сторону окна, сделав глубокий вдох. Минхо смутился. Он вообще вконец растерялся. В Токио все плевали на тех, у кого случались поломки во время заезда. Все только и горели одним желанием — финишировать любой ценой. Минхо все еще не мог понять, почему Чан настолько к нему доброжелателен. Он ведь сам ничего хорошего в его адрес не сказал и уж точно ничего для него не сделал. Успешно добравшись до автомастерской, Чан и Минхо закатили автомобиль в гараж — заводить двигатель было нельзя, поэтому пришлось собственными руками толкать машину. Минхо лишь крутил руль, чтобы колеса поворачивались туда, куда нужно. — Так… Сейчас глянем, что же произошло, — Чан надел перчатки и открыл капот, под которым все еще стоял пар, но уже чуть меньше. Минхо прислонился к стене спиной сбоку от автомобиля и смотрел на двигатель, расстраиваясь по поводу случившегося. — Мотор перегрелся, так что антифриз закипел, — покорпев над двигателем, Чан понял, в чем проблема. — Как это могло произойти? — негодует Ли. — Предохранитель вентилятора охлаждения неисправен. Я могу заменить. Чан уходит в кладовку, где хранятся разные запасные детали, и вскоре возвращается. Минхо молча наблюдал за Чаном, который возился с машиной, и задавался довольно большим количеством вопросов. — Почему ты остановился? Не жалеешь, что уехал? Ты мог завершить заезд, — он не отрывает взгляда от Чана, иногда смотрит на его крепкие руки, проделывающие точные манипуляции, словно руки хирурга. — Я не преследую цель — победить всех, — отвечает Чан, не отрываясь от работы. — Гонки это мое увлечение. Я получаю удовольствие, сидя за рулем, набирая скорость. Чувствую свободу. Думаю, ты понимаешь меня. К тому же у меня есть хорошие друзья — Джисон и Чанбин. Мы с ними по рации переговариваемся во время заездов, — вспомнив о друзьях, Чан улыбнулся. — Зачем? — Минхо вскинул бровь. К сожалению, ему не знаком термин дружба. И уж тем более он не мог понять, зачем во время гонки с кем-то общаться. Его постоянным спутником был только его автомобиль. — Предупреждаем о внезапных препятствиях на дорогах, о патрульных, либо просто подбадриваем друг друга. Джисон сообщил, что ты встал на съезде. Я уже тогда решил, что не финиширую сегодня, — Чан завершал процесс замены предохранителя. — Несмотря на то, что победитель один, я считаю, что мы команда. И неважно — финиширую я первым или нет, я все равно буду рад за того, кто победит, — он замеряет показатели напряжения с помощью специального прибора и видит, что все в норме, так что теперь осталось завести двигатель и проверить, исправно ли работает вентилятор охлаждения. — Но ты же теряешь вложенные деньги, — продолжает Минхо, недоумевая. Чан заводит машину. Посторонних звуков, указывающих на какие-то иные неполадки, он не слышит. Он еще раз подходит к капоту, осматривает двигатель. Белого пара уже не было, значит, проблема устранена. — У меня есть эта мастерская, — он разводит руками, как бы показывая помещение, которым владеет. Чан слегка улыбается, смотря на Минхо, который отошел от стены и продолжил расспрос: — А как же уважение? Если постоянно проигрывать, то можно его потерять. И репутация упадет, — Минхо думал, что он говорит прописную истину, но это была его правда, а правда Чана отличалась диаметрально. — Если относиться с уважением к другим участникам, то и к тебе будут так же. К тому же я организатор всех заездов. И ты видел, насколько они масштабные. Не это ли показатель уважения? — Чан начинает играться с кольцом в губе, так что он теперь скорее ухмыляется, флиртуя. — Чушь собачья! — фыркает Минхо, отводя взгляд лишь на секунду, после чего зацикливает его на золотом украшении на губе Чана. — Я заметил, что ты плохо реагируешь на проигрыш. Ты прям всегда был первым? — Чан закрывает капот и опирается о него бедрами, складывая руки на груди — поза не враждебная, скорее задумчивая. Он смотрит на Минхо заинтересованным взглядом, так что тот теряется немного, сглатывая. — Ну, может, в начале пути проигрывал, но я даже не помню уже. Победы важнее, — Ли сует руки в карманы джинсовой куртки и задирает нос, пытаясь показать всю свою уверенность. — Не скажи. Весь путь важен. Я вот уже пять лет гоняю. Каждый заезд чему-то меня да научил. Были неудачные гонки, были поражения и победы, — Чан думает о прошлом с улыбкой на лице. — Я ни о чем не жалею. Просто занимаюсь тем, что нравится. Нет, Минхо больше не может вынести этой улыбки. У Чана очень красивая улыбка, правда, но Ли отчего-то закипает, считая, что его не понимают, и его это конкретно бесит. — Неудивительно, что у тебя такая развалюха, раз ты давно на ней гоняешь, — язвит Минхо. И чего он хочет этим добиться, он сам не понимает. Привык вести себя как мудак с потенциальными соперниками, вот поэтому никак не исправится. Чан нахмурился и, оттолкнувшись руками от капота, выпрямился. Он подошел к Минхо, сократив между ними расстояние до тридцати сантиметров, напирая на него своей обидой. Да, его задевает то, как Минхо называет его машину. Чан ему только что помог по доброте душевной и забесплатно, а ему просто берут и буквально плюют в душу. Минхо напрягся, но и обрадовался в какой-то степени — такой ответной реакции он и ждал все это время. — Ты совсем холодный, да? Не умеешь отвечать на помощь благодарностью? Хочешь такого же отношения к себе, как ведешь себя ты? Окей, — тон Чана спокойный, но грубый, низкий. Его доброта не бесконечна. Минхо стиснул зубы и забегал глазами по напряженному выражению лица Чана. Он нашел спусковой крючок, который вырубает доброе отношение. — Знаешь, я не хотел исключать тебя, заносить в черный список, но ты… — он вздыхает, — с тобой тяжело. Ты не знаешь, сколько я времени провожу, ухаживая за своей машиной. Я знаю в ней каждую деталь, — Чан отчеканил слово «каждую» по слогам, делая акцент. — Ты же, как я заметил, ни черта в машинах не соображаешь. Какое тогда ты имеешь право разбрасываться такими словами? — губы Чана кривятся. Он действительно обижен, хотя, возможно, и мог пропустить слова Минхо мимо ушей и не зацикливаться. Но ему надоело быть терпеливым. — Да я же в шутку, — Минхо пытается оправдаться. Он натягивает легкую улыбку, молча извиняясь. Извиниться вслух — это для него немыслимо. — Шутки бывают и обидные. За языком надо следить, — Чан разворачивается и, сцепляя руки за головой, так что Минхо открывается вид на мускулистые плечи мужчины, отходит на несколько шагов. Что-то скребется в груди у Минхо, говорит ему, что он неправ. Не нравится ему это чувство. — Спасибо за помощь, — лишь это получается у него произнести. Чан несколько раз прокивал сам себе, все еще стоя спиной к Минхо. По голосу Ли он понял, что тот это сказал искренне. Тон поменялся, стал мягким и тягучим. От этого, правда, совсем не легче. Но все-таки что-то сдвинулось внутри Минхо. Возможно, заледеневшие шестеренки начали свое движение, запуская механизм, отвечающий за эмпатию и тактичность. Минхо сел в свою машину и еще полминуты сжимал руль. Он взглянул в сторону, где должен был стоять Чан, но не увидел его. Тот ушел в заднюю комнату, в кабинет. Минхо тяжело вздохнул, потряс головой, сбрасывая напряжение, и выехал из гаража. Чан сел за рабочий стол в небольшом кабинете и уперся в него локтями, подперев руками голову. Ему не нравится, что сейчас с ним происходит. Как можно словить краш на такого грубого и надменного человека? Чан сам не знает. Но как только он подошел к Минхо ближе, заметил в его взгляде легкий испуг и растерянность, разглядел его острые, но в то же время мягкие черты лица, он потерял голову, поэтому и отвернулся, чтобы не сталкиваться с ним взглядом вновь. В его груди сердце забилось быстрее. Такого с ним не происходило очень давно, поэтому он остро обратил свое внимание на это чувство. Он обессиленно выдыхает, не желая сейчас бороться с собой. В кармане джинсов вибрирует телефон, и Чан отвечает на входящий звонок. — Да? — Как дела? Помощь нужна? — звонил Чанбин. — Все нормально, — сухо отвечает Чан. — А по голосу и не скажешь. Он что-то сделал? Я сейчас приеду и надеру ему зад по самое… — Чанбин звучал очень уверенно. Он ведь действительно мог заступиться за Чана, как за своего лучшего друга. — Не надо. Он уехал, — усталым голосом обрывает он друга на полуслове, потирая глаза, веки которых постепенно начинали тяжелеть. — Кто победил? — Хан, — радостно сообщает Чанбин. — Я третьим финишировал. — Круто. Я рад за вас. Уже разъехались по домам? — продолжает интересоваться Чан, хотя он уже постепенно начинает засыпать. — Нет пока. Зависаем здесь. А ты дома? — Нет, в мастерской. Но я поеду, наверное. Меня вырубает, — Чан зевнул в кулак. — Давай. Доберись осторожно. — Да-да. Вы тоже. Пока, Бин. — Доброй ночи, Крис. И не думай о нем, он того не стоит. — Мгм. Чан завершает разговор. Вообще он готов положить на стол голову и уснуть прямо здесь, но все же лучше заснуть дома в мягкой постели, чем на рабочем месте. Так что Чан собирается с силами, выпрямляется в спине, сдвигая лопатки вместе, потягивается, сидя на стуле, после чего встает и идет в гараж к своей машине. Краем души он надеялся, что Минхо окажется сейчас за дверью кабинета — будет стоять там с опущенной головой и виноватыми глазами-бусинами. Но этого, конечно же, не случилось. Чан сам не понимает, почему он хотел этого, и что бы он тогда сделал, что сказал ему. Сейчас самое главное — это добраться до дома и лечь спать.***
Через два дня состоялся очередной заезд, на который Минхо не приехал. Двух поражений ему было достаточно, к тому же он ощутил себя лишним в этой тусовке. Да, у него здесь тоже были поклонники, но они приносили только временное счастье. Ли не хотел больше сталкиваться с укоризненным взглядом Чана — даже на большом расстоянии его чувствовать не хотел. — Он не приехал, — с печалью в голосе произнес Джисон, опустив уголки губ. — Плевать. Он все равно не вписывается здесь, — сухо отвечает Чан и берет в руку рупор. Гонка начинается. Чану стало легче, потому что он не видел больше Минхо. Он боялся, что тот приедет, тогда у него вновь в грудной клетке дрожь появится. У Чана живот крутило, когда он стоял напротив Минхо в мастерской и смотрел в его большие глаза-бусины с пышными ресницами. Внутри возникало щекочущее ощущение. И Чан бы уже забыл его, если бы тот не приехал на следующий день в автомастерскую. — Уже закрываешься? — раздается мягкий голос из-за спины Чана. Он как раз вешал замок на гаражную дверь, заканчивая рабочий день в пятницу вечером пораньше. — Да. Завтра в десять можешь приехать, Чанбин будет на месте, посмотрит твою машину, — Чан разворачивается, суя ключ в карман джинсов. На его лице ноль эмоций, но сердце в груди начало неистово биться. Господи, он втюрился в этого нарцисса. Повелся на его привлекательную внешность и некую загадочность, потому что пока никак не мог его прочитать. — С машиной все, слава богу, в порядке… благодаря тебе, — Минхо сглатывает и переступает с ноги на ногу, изрядно волнуясь. Чан видит его растерянность и не может заглушить свои навязчивые мысли о том, что хотел бы, в какой-то параллельной вселенной, возможно, «приручить» Минхо. На секунду он скользит взглядом по упругим бедрам и вмиг возвращает его, смотря тому прямо в глаза. — Хочешь выпить? — спрашивает Чан. Он-то очень хочет сейчас выпить, хотя не планировал ехать сегодня в бар. Вопрос ненадолго ставит Минхо в тупик. Он часто хлопает ресницами. Не может он пока понять. Чан его простил? К чему это приглашение? Но он соглашается, отвечая: — Я не против, — Минхо нервно закусил нижнюю губу и, как только Чан приглашающе махнул рукой, последовал за ним. Ли шел чуть позади и начинал прикидывать варианты, почему Чан позвал его в бар. Отчего-то он не знал точно, как теперь себя вести рядом с ним. Какие подбирать слова, чтобы снова не выставить себя черствой язвой? Они пешком дошли до ближайшего заведения, где Чан, бывает, зависает с Чанбином и Джисоном на выходных. В пятницу вечером в баре много посетителей, но два свободных местечка у барной стойки все же нашлись. — Привет, — Чан поздоровался с барменом, пожав ему ладонь. — Налей светлого, пожалуйста, — улыбнулся он, а бармен в свою очередь подмигнул и обратил внимание на Минхо, который неуверенно, что для него несвойственно, усадил себя на высокий барный стул. Чан тоже взглянул на Минхо, а тот лишь рот приоткрыл, не решаясь что-либо сказать. Чан оглядел его оценивающим взглядом и сказал бармену: — Два стакана светлого. — Океюшки, — и мужчина принялся выполнять заказ. Чан сложил руки на стойке и задумчиво уставился на резиновый коврик. Зачем я его позвал выпить? — он не мог понять своих мотивов. Минхо же осматривал помещение бара, не мог приложить ума, что он здесь забыл. Но вообще-то он и в мастерскую не просто так приехал. Как ни странно, он хотел извиниться. Язык, правда, не поворачивался, чтобы произнести слова раскаяния, но желание у него такое имелось. Может, алкоголь поможет ему в этом. — Пожалуйста, — бармен поставил два стакана напротив мужчин, улыбнулся и пошел обслуживать других клиентов. Чан пригубил пиво, отпив совсем немного, и вздохнул. Минхо буквально повторил за ним, отставил стакан и повернулся к нему. Он хотел начать говорить, но Чан его опередил. — Я вроде не исключил тебя официально, но ты не приехал на прошлую гонку. Разонравилось? — Чан лишь боковым зрением смотрит на покоящуюся руку Минхо на барной стойке. Тот заламывал свои пальцы, тихонько стучал ими по деревянной поверхности. — Я подумал, что ты разозлишься, если я приеду, — Ли волнуется. Он впервые беспокоился о чужих чувствах, а не только о своих. — Тем не менее ты приехал сегодня в мою мастерскую, — Чан усмехается и делает еще глоток пива. — Хотел извиниться… — наконец ему удается произнести свое намерение вслух, — и сказать, что я возвращаюсь в Японию, — Чан нахмурил брови и озадаченно посмотрел на Минхо. — И почему ты решил мне об этом сообщить? И ведь правда, Минхо мог спокойно уйти в закат, уехать в Японию, никому об этом не рассказывая. — Не хотел так все оставлять, — честно признается Минхо и чувствует, как к горлу подступает громадный ком, который будто защищает его, чтобы он не сказал чего-то лишнего. Ли берет стакан с пивом и делает несколько больших глотков. Алкоголь приятно расслабляет. — Ну… я уже не в обиде, — пожимает Чан плечами, сам не до конца понимая свои истинные чувства. Вроде бы и обидно, но это только тогда, когда он вспоминает их последний разговор и несколько диалогов до этого. — Можешь радостно возвращаться в Японию, — эта фраза прозвучала как-то недовольно и расстроенно. Неужели Чан огорчился его отъезду? Возникло недолгое молчание. Тем временем Минхо допил пиво, а Чан все еще медленно потягивал алкоголь, никуда не спешил. Ли, правда, тоже никуда не торопился, но знатно стрессовал. Он еще не купил билет в Японию, однако думал, что на следующей неделе обязательно туда вернется. Правда, сейчас он начал уже пересматривать свои планы. За один присест Чан допил пиво и подозвал бармена, чтобы тот налил им двоим еще по стакану. Минхо на самом деле не желал больше пить, хотел остаться более-менее трезвым, поэтому ко второй порции почти не притронулся, а вот Чан смог осилить еще половину стакана. — Мне казалось, что ты бы мог отлично со всеми поладить, — вздыхая, говорит Чан. Он подпирает голову рукой, и его взгляд невольно падает на глубокий V-образный вырез на груди Минхо. Горло белой футболки было небрежно разрезано, таким образом, открывая острые ключицы и светлую кожу плотной грудной клетки. Чан почти не контролирует свой взгляд, а Минхо и не спешит напоминать ему, где находятся его глаза. Чан коснулся своей нижней губы, задумываясь о чем-то. Он резко приходит в себя, поднимая глаза на растерянное выражение лица Минхо и говорит: — Мне надо отойти, — Ли кивает, пока Чан слезает с высокого стула и направляется в сторону уборной. Щеки Минхо внезапно загорелись, как и кончики его ушей, хотя Чан уже не таращился на него, изредка облизывая нижнюю губу. И он подумал, что ему стоит пойти умыть лицо прохладной водой, так что он оставляет на барной стойке несколько купюр и чаевые бармену и идет в уборную. Ли вытирал руки о бумажное полотенце, и в этот момент Чан подошел к раковине. Он резко открыл кран, так что вода брызнула на его безрукавку. Минхо засмотрелся на руки Чана и на то, как мужчина вспенивал жидкое мыло, плавно потирая ладони друг о друга. На его плечах мышцы напрягались и расслаблялись. Сложно уже было заглушать это внезапное влечение. Да, Минхо считал, что Чан привлекательный мужчина. И он сейчас понимал, что вел себя просто ужасно по отношению к нему, потому что у Чана еще и очень доброе сердце. — Прости меня. Зря я так говорил о твоей машине, — найдя в себе крупицу храбрости, говорит Минхо. Казалось, что из-за шума воды Чан не услышит ничего, и на это даже надеялся сам Минхо, но тот все услышал и улыбнулся краешком губ. Выключив кран, Чан подошел к диффузору бумажных полотенец, возле которого стоял Ли, и вытащил парочку, бросив благодарный взгляд на мужчину. Минхо замер. Чан ненамеренно коснулся его плечом, и Ли ощутил это прикосновение даже через плотную ткань джинсовой куртки. Тело будто током шандарахнуло. — Вижу, тебе нелегко дались эти слова, — Чан выбрасывает бумагу в мусорное ведро рядом, не отходя от Минхо. Он замечает, что Ли уже довольно долго вытирает руки, так что бумажка начала рваться. Чан забирает ее и выкидывает, после чего окольцовывает запястье Минхо. Ли сглатывает и разворачивается к нему, после чего делает шаг к стене, касаясь ее спиной. Сейчас его защита рухнула, а нарциссическое поведение испарилось, будто его не было вовсе. Он лишь смотрел на приоткрытые пухлые губы Чана и облизывал свои. Алкоголь явно снял все замки с зажимов. Чан выводил на ладони Минхо большим пальцем некий узор, а потом поднял взгляд на большие блестящие глаза, в которых тоже горело желание, не выраженное словами. Чан поместил вторую руку в центр грудной клетки Минхо и провел указательным пальцем до низа глубокого выреза. — Крис… — томно произнес Минхо и тут же столкнулся с наполненным страстью взглядом. — Не самое подходящее место, — он берет руку, которая нежно касается его груди, и аккуратно отстраняет. — Господи… — Чан отходит на полметра, опуская голову и хмуря брови, сам не понимая, что сейчас творит. — Нет, все в порядке. Я тоже… что-то… чувствую, — запинаясь, признался Минхо, тем самым пытаясь успокоить Чана, который уже собирался дать задний ход. — В тебе говорит спиртное, — нервно усмехается он, отводя взгляд в сторону. — Даже если и так, то что? Разве мы не можем весело продолжить вечер пятницы? — теперь инициативу берет Минхо. Он подходит к Чану и проводит по его руке от плеча до кисти, пуская по телу мужчины волну тепла. Взгляд Чана прожигает Ли насквозь своим желанием. Минхо еще не знает, на что он соглашается, потому что Чан не планирует быть во всем с ним нежным. Должен же Минхо как-то покаяться за свои слова. Одного «прости меня» недостаточно. Из него необходимо выбить подобное отношение. — Поехали ко мне, — предлагает Чан, на что Минхо довольно ухмыляется и следует за ним, покидая сначала уборную, а потом и сам бар. До дома они добрались на такси. У Чана была однокомнатная квартира. Была гостиная и даже небольшое обеденное пространство. Не сказать, что в квартире царил порядок, но и беспорядка не было. Просто некоторые предметы лежали или стояли весьма небрежно — та же домашняя одежда на диване в гостиной, пара кружек с недопитым кофе на журнальном столике, валяющиеся в прихожей черные высокие ботинки, скинутые наспех. Это не мозолило глаза, но внимание к себе привлекало. Однако Минхо увидел это и тут же забыл. Оказавшись у себя дома, так еще и вместе с Минхо, Чан только осознал, ради чего он, собственно, и пригласил к себе Минхо. А в баре все казалось не таким реалистичным, но вот он стоит напротив Ли, осматривает его с ног до головы и понимает, что тот согласился с ним переспать. Чан захотел пить, поэтому рванул на кухню, открыл кран фильтра и наполнил стакан прохладной водой до краев. Он опустошил его за считанные секунды, чуть не поперхнулся. Вытерев тыльной стороной ладони капельки воды с губ, он сделал глубокий вдох и развернулся, обнаружив перед собой Минхо. — Ну так, чем займемся? — Ли оперся руками о края кухонной тумбы по бокам от Чана. Всем своим видом он показывал свою доминантную черту характера, но Минхо не на того напал. Чан не собирается под него ложиться. Минхо поджал губы, потер их друг о друга, будто только что нанес на них гигиеническую помаду, после чего приоткрыл их и ухмыльнулся. — Я думаю, ты уже все понял, — Чан поиграл с кольцом на губе, высунув кончик языка. — Хмм… Я только понял, что хочу тебя трахнуть, — с кошачьей ухмылкой на лице говорит Минхо. — Это еще кто кого трахать будет?! — Чан отталкивает его от себя, упираясь руками ему в грудь, так что Минхо отлетает к островку, расположенному посередине кухни. Теперь Чан упирался руками в столешницу по бокам от Минхо и напирал на него своим мускулистым и сгорающим от страсти телом. Ли аж немного вжал голову в шею, и Чан смотрел на него сверху вниз. Он провел рукой по своим волосам, зачесав их назад. — Значит, так, да? — Минхо нервно усмехнулся, а потом залип на то, как Чан медленно облизывает свои пухлые губы и слегка прикусывает нижнюю, оттягивая ее. — А как ты хотел? Заявился ко мне в мастерскую, наорал на меня, а я должен это как-то прожевать и проглотить? Нет-нет, — Чан поднимает голову Минхо за подбородок и смотрит в его широко распахнутые глаза. — Может, ты не хочешь играть по правилам, участвуя в заездах, но наедине со мной ты будешь играть по моим правилам беспрекословно. Если тебе не нравится такой вариант, то дверь там. Я принуждать не собираюсь, — Минхо оторопел от такого доминантного поведения Чана. Он же душка. Он мило улыбается, и голос у него всегда мягкий. Но сейчас его тон голоса понизился, губы уже не изгибались в улыбке, а в ехидной ухмылке. Честно, Минхо уже сам не знал, чего хотел изначально. Он всегда был активом, но что-то сейчас внутри него ёкнуло, когда он вновь обратил внимание на крепкие жилистые руки мужчины. Он представил, как Чан будет держать его за талию, вжимая в кровать, в лучшем случае, если только они сейчас прямо здесь, на кухне, не разденутся и не предадутся страстям. — Я, пожалуй, останусь. Интересно, куда это все меня приведет, — Минхо не ощущает дискомфорта и давления, он ухмыляется, давая Чану зеленый свет. Все, что успел Минхо увидеть перед тем, как его губы оказались в плену чужих властных губ, это игривое подмигивание. Чан наклонил голову набок и, взяв Минхо за шею, начал неистово раскрывать его губы, тут же проникая в рот юрким языком. Поцелуй рваный, слишком торопливый, чтобы насытиться сполна. Чан в порыве страсти покусывает его губы. Минхо еще пытается успевать сминать каждую губу Чана по очереди, но ему это с трудом удается, когда в его рот проникает чужой язык, так что начинается некая борьба. Но она вскоре прекращается, когда Минхо, захватив своими губами язык Чана, начинает его посасывать. Тело Чана невольно двигается ближе. Он жмется своим достоинством к бедру Минхо, давая ему почувствовать свою нарастающую эрекцию. Ли ухмыляется во время поцелуя и хватает Чана за ягодицы, сжимая их ладонями. — Может, продолжим на более удобной поверхности? — предлагает Чан, еле оторвавшись от сладких аккуратных губ. — Веди. Чан взял Минхо за руку и привел в спальню. Он буквально толкнул его на свою широкую кровать. Ли принялся снимать с себя куртку, затем футболку, отбрасывая вещи куда-то на пол в сторону. Он расстегнул ремень на кожаных брюках и ширинку, стянул их со стройных подкаченных ног и кинул туда же, к куртке с футболкой. Чан же, понаблюдав за тем, как раздевается Минхо, возбудился еще сильнее. А когда он увидел его выпирающий стояк под боксерами, то жар мгновенно собрался внизу живота и в пах отдался вибрацией. Он тоже не заставил Минхо долго ждать и оголился до нижнего белья. Забравшись на кровать, Чан навис над Минхо и вновь впился в его раскрасневшиеся от легких укусов губы. Он прощупывал рельефный торс мужчины. Сминал грудь и крутил пальцами твердый сосок, заставляя Минхо слегка прогибаться в пояснице. Комнату заполонили томные вздохи двух разгоряченных и ослепленных страстью мужчин. Чан оставлял на шее Минхо красные отметины, пока тот вздыхал и пытался потереться своим членом хотя бы о бедро Чана. Орган уже сгорал от возбуждения и молил о внимании. Минхо обнимал Чана, прощупывая двигающиеся на спине мышцы. Чан отпрял и потянулся к тумбочке. Открыв верхний ящик, он достал оттуда маленький тюбик со смазкой и вытащил из коробочки один презерватив. — Как предусмотрительно, — усмехнулся Минхо, после чего ненадолго подвис, рассматривая перед собой идеально выточенное тело. Чан сидел на коленях между бедер Минхо и жадно на него смотрел, прикидывая, в какой же позе он хочет вытрахать из него все хамство и надменность. Минхо ëрзал на постели, шире раздвигая ноги. Его рука потянулась к собственному члену и провела по органу через тонкую ткань боксеров. От этого он томно выдохнул, почувствовав, как его член вздрогнул. Чан закусил нижнюю губу, рассматривая не менее прекрасную картину — Минхо подложил одну руку себе под голову, а другой — гладил свой твердый член, приоткрыв рот. Отложив презерватив и лубрикант, Чан схватил боксеры Минхо за резинку и стянул с его ног, выпуская налившийся возбуждением член на свободу. Орган стоял колом, так и манил к себе. Не удержавшись, Чан наклонился и обхватил стояк рукой. Собрав с головки вязкую природную смазку, он провел рукой до основания и оттянул тонкую кожицу с алеющей головки. Минхо закрыл глаза и задышал чуть чаще, когда Чан принялся водить по стволу вверх-вниз. Внезапно для него Чан припал ртом к основанию члена и провел по нему языком до самой головки. Тогда-то Минхо издал первый горловой стон, потому что не ожидал ощутить что-то большее, чем крепкую руку. Взяв в руки бутылочку с лубрикантом, Чан выдавил немного и растер пальцами, согревая. Он раздвинул ноги Минхо еще чуть шире, пристроился между ними и нащупал упругое колечко мышц. Ли принял в себя один палец без проблем. Одна фаланга, две… Чан проникал в него, пуская по его телу волну мурашек. — Хён, будь нежнее, — слетает с уст Минхо, так что Чан знатно удивляется. — Хён? Ладно… котик, — ухмыляется он и медленно вводит палец до конца. Минхо сейчас уже растекся по постели, полностью отдаваясь во властные руки Чана, так что даже не обратил внимания ни на то, что сказал, ни на милое прозвище, которым его назвал Чан. Ему нравилось смотреть на блаженное лицо Минхо. Оно такое мягкое, расслабленное. Еще сильнее он хочет услышать его громкие стоны, которые поднимут на уши всех соседей. Второй палец Минхо тоже принял, но невольно сжал их внутри себя, так что Чану пришлось оказать некое давление, чтобы раздвинуть узкие стенки. Минхо закусывал губы и сминал в кулаках покрывало. Мазнув пальцем по чувствительной эрогенной зоне, Чан пустил по телу Ли дикий разряд, от которого тот прогнулся в спине, поджав губы, чтобы сдержать утробный стон. Нет, так дело не пойдет. Чан обязательно доведет его до такого состояния, когда сдерживать все в себе уже не будет сил. Затягивать Чан больше не хотел, растянет еще Минхо, войдя в него, поэтому он избавился от своих боксеров и ловким движением вскрыл презерватив, натягивая его затем на свой подрагивающий и истекающий природной смазкой член. Минхо вовремя разлепил веки, чтобы взглянуть на достоинство Чана и оценить свои возможности. Некое волнение захлестнуло его на секунду, переживая, что он не сможет полностью принять в себя его член. — Двигайся к подушкам, — мягко просит Чан. Минхо слушается и ложится головой на подушку. — Я постараюсь нежно, — Чан подмигнул и, размазав по органу лубрикант, пристроился между бедер Минхо. Горячая головка коснулась прохода, и Минхо уже приготовился ощутить внутри себя дикое растяжение и наполненность. Чан входил медленно, проталкиваясь внутрь и томно выдыхая с каждым движением вперед. Он крепко сжал пальцы на упругих бедрах Минхо, подхватив их снизу, раскрывая его шире. Войдя на всю длину, Чан принялся двигаться обратно, а потом вновь проникать в нутро. Буквально через минуту комната заполнилась откровенными стонами двух мужчин. Пока что Чан не нависал над Минхо и, разведя свои колени, на которых сидел, грубо заталкивался, растягивая проход. Внизу живота Минхо было самое настоящее пекло. И он не знал, куда деть свои руки, поэтому отчаянно сминал покрывало, дабы не притронуться к своему члену, выделяющему очередную порцию предэякулята, раньше времени. — Какой ты узкий, и мне это нравится, — произнес Чан между стенаниями. Он облизнул губы и навис над Минхо, продолжая вбиваться в него, так что по комнате теперь разносились еще и легкие звуки хлюпающей смазки. Чан виртуозно двигал бедрами, набирая темп. Минхо под ним терялся в своих ощущениях. Зато теперь у него была возможность крепко обнять Чана за шею и притянуть к себе, чтобы получить желанный поцелуй. Горловые стоны Ли усилились, когда головка члена прошлась несколько раз по простате. Его член изнывал и подавал телу приятные вибрации. К нему хотелось притронуться, чтобы наконец-то кончить и обмякнуть в блаженстве. Но Чан был другого мнения о процессе. Он, заметив, как Минхо пытался незаметно коснуться себя, вышел из него, так что тот даже раздосадованно пискнул и заныл. Но недолго ему пришлось ждать, потому Чан вмиг его перевернул на живот и поставил в коленно-локтевую позу, вздернув его бедра вверх. Он смял его ягодицы и полюбовался разработанной дырочкой, после чего сунул внутрь два пальца, нажимая на простату. — Ахх-ха-а-а, Крис… не томи, — захныкал Минхо и повилял бедрами. — А ты будешь снова называть мою машину развалюхой? — Чан окольцевал двумя пальцами член Минхо вокруг головки, надавив на уретру. — Нет… Ах-ха-а… Нет, не буду, — Минхо окончательно растерял всего себя, находясь во власти Чана. — Так и быть, поверю, — говорит Чан и вынимает пальцы, заменяя их своим членом. Входил в Минхо он теперь гораздо свободнее, отчего получалось получить эйфорическое удовольствие. С ускорением фрикций стоны Минхо усиливались, хотя он и продолжал закусывать губы и почти что дышал в подушку. — Так не пойдет. Не скрывай свой прекрасный голос, — Чан нагнулся над спиной Минхо и развернул его голову, чтобы видеть хотя бы его идеальный профиль. Чуть приоткрытые покрасневшие губы Минхо сводили Чана с ума. А заплывший взгляд окончательно срывал все петли. Ли неистово стонал от частых фрикций. Держа одну руку на изгибе талии Минхо, а другую используя в качестве опоры, Чан буквально припечатал его к кровати, так что теперь член терся о покрывало, добавляя телу ярких ощущений. До этого момента Минхо не знал, что значит выражение «быть втрахнутым». Теперь знает. А Чан обнаружил, что его кровать слегка поскрипывает, хотя раньше не замечал этого. Но он и таким страстным сексом раньше здесь не занимался. Чувствуя приближение скорого оргазма, Чан ускорился, создавая рваные движения. Он погладил Минхо по загривку, оттянул прядь серебристых волос, отчего тот сильнее прогнулся в спине, и кончил в презерватив, содрогнувшись над его спиной. Протяжный стон Чана, а еще жар внутри тела и непрекращающееся трение члена о поверхность кровати заставили Минхо испытать оргазм вслед за Чаном. Его мозг ликовал, а тело окунулось в тягучую негу, в которой хотелось остаться навечно. Чан вышел из него, снял и завязал презерватив, откидывая на пол. Он аккуратно перевернул Минхо на спину. Тот был словно кукла. Тело Минхо окончательно расслабилось. Дыхание сбитое. Грудная клетка высоко вздымается и опускается. Это его первый опыт в роли пассива, и, кажется, он ни капельки не жалеет. Чан чмокнул его в губы, которые тот не смог даже сомкнуть, продолжая восстанавливать дыхание, и достал из верхнего ящика пачку салфеток. Он заботливо поухаживал за изнеженным Минхо, устраняя с его тела следы спермы. — Я помню, что назвал тебя хёном. Так вот… забудь, — сказал Минхо и слегка рассмеялся. Чан поддержал его смех и улыбнулся, закусив нижнюю губу. — Останешься в Сеуле? — Чан ложится рядом набок, подперев голову рукой, и смотрит на трепещущие пышные реснички прикрытых век. — Ради тебя, что ли? — усмехнулся Ли, насколько хватило сил. — Ну, в Токио у тебя явно такого опыта не было, а тебе ведь понравилось, — Чан ехидно ухмыляется и щекочет Минхо вдоль ребер. Тот зажимается, извивается весь на постели, звонко хохоча. — Прек-крати… — отрывисто произносит он, все еще смеясь. Мучить его Чан не собирается, так что прекращает щекотку и просто кладет ладонь на горячую грудь, медленно поглаживает. — Эх… — вздохнул Ли, — мне все равно нечего делать. Немного помолчав и побыв в этом сладком моменте, Минхо спрашивает: — Я душ могу принять? — Все что угодно, котик, — нежно произнес Чан, улыбнувшись. В этот момент Минхо резко распахнул глаза и с удивлением посмотрел на Чана. — Какой еще котик? Сдурел? — Во время секса ты был не против, — Чан вновь принимается играться языком с пирсингом на губе. — Что б на людях меня так не называл, — прорычал Ли, встал с постели и направился в ванную комнату. — Как скажешь… киса, — Чан хихикнул в кулак, тоже встал и принялся искать на полу свои боксеры. — Ну и бардак мы устроили, — вскинул он руки, а потом закрыл глаза ладонью, вспоминая только что случившийся горячий секс. Внезапно он смутился с собственного же доминантного поведения во время интимной близости и усмехнулся.***
Минхо принял решение остаться, потому что в Токио он уже себя не видел. Чан каким-то образом расколол его маску черствости надвое, так что Ли теперь боится, что не справится с давлением, которое стоит между уличными гонщиками в Японии. Заикнувшись один раз во время непринужденного разговора, а точнее, утром после их первого секса про то, что он умеет рисовать, а по молодости вообще создавал граффити на скейтбордах на заказ своим же одноклассникам, Минхо получил от Чана одно интересное предложение. — Ты не представляешь, сколько гонщиков хотят индивидуальный дизайн на своих машинах. Но цены в салонах очень высокие, и не все уличные гонщики хорошо зарабатывают и имеют свой бизнес, как я. Я же могу поставить приемлемую цену, но она будет зависеть от сложности и масштабности работы. Услышав эту идею, Минхо даже дважды не подумал и сразу согласился. Это отличная возможность для того, чтобы применить свои навыки, а также неплохо заработать. Вот так за какие-то полторы недели и благодаря Чану у Минхо наладилась в Сеуле жизнь. В гонках он тоже продолжил участвовать, потому что он этим живет и дышит. Чан продолжал быть душкой по отношению к нему на людях, и если Минхо произносил хоть какое-то язвительное высказывание, то потом в постели Чан был уже не таким нежным, втрахивая его в свою постель. А Минхо, на самом деле, и не жаловался. Один секс был фееричнее предыдущего. Очередной заезд. Автомобили уже выстроились в две колонны. Минхо стоял в первой паре, как обычно. Чан решил подойти к нему и пожелать удачи. — Не бойся, киса, займешь почетное второе место, — Чан улыбается, так что ямочки на щеках виднеются, а вот Минхо хмурится — мало того, что Чан ему пожелал занять второе место, так еще и кисой назвал. — Это мы еще посмотрим, — Ли сжимает руль, так что костяшки белеют. — Целовать на удачу не стану, прости, — Чан делает сердечко с помощью указательного и большого пальцев, как обычно показывают корейские артисты. — Больно надо… Вали к своей развалюхе, Крис, — Минхо осмелел и даже показал Чану средний палец, искривив губы. Ох, кажется, сегодня ночью Минхо снова достанется. Складывается ощущение, что он это делал намеренно, выводил Чана, чтобы потом вновь лежать под ним, пока тот будет выбивать из него сладкие стоны, и испытывать море ощущений, на которые он подсел, как на адреналин, вбрасываемый в кровь во время каждой гонки.