Бессмертие души

Если в тебя влюблён художник, ты становишься бессмертной. Но Уэнсдей презирает саму суть бессмертия, хотя и считает это весьма изощрённой пыткой. Именно поэтому Ксавьер Торп ей кажется абсолютно невыносимым. Сначала. После ее несправедливого обвинения, он все равно пришел спасать Уэнсдей, как брошенный щенок, который не понимает, когда следует перестать идти за эгоистичным хозяином. Иронично, Хайд подчиняется тому, кто его освободил, но Ксавьеру это подходит больше. *** Выйдя из Офелия Холл, девушка вглядывается в небо: затянутое тучами, с слегка моросящим дождем, оно напоминает ей лучшие деньки из возможных. Ноги сами несут Уэнсдей к старому зданию в лесу, в котором светится едва заметная лампочка. Как обычно, зайдя без стука, она застаёт забавную и, как сказала бы она, прискорбно беспечную картину. Художник дремлет, прислонившись к холсту с наброском мрачного пейзажа; волосы слегка запачканы черной краской и почему-то не собраны в хвост. Тихо шурша платьем, Аддамс подходит к нему и достаточно спокойным голосом произносит: — В тебе действительно нет чувства самосохранения? Почему дверь не на замке? Если бы по твою душу сюда ворвался Хайд, ты был бы уже мертв. — Парень резко поднимает голову и слегка сонно озирается. Видя девушку, он удивляется, начиная улыбаться: — А как тогда ты бы вошла? Да и не думаю, что Хайд придет по мою душу, засадила-то его за решетку ты. Первоочеродность придется соблюдать. — с усмешкой произнеся это, Ксавьер поднялся со стула и мягко посмотрел на девушку. Она долго всматривалась в глаза напротив, с которых ещё не сошла дымка снов: — Я спокойно взломаю замок, это не проблема. Тебе снова снились странные сны? — пройдя в глубь мастерской, девушка аккуратно садится на стул и всё продолжает смотреть Ксавьеру в глаза. — Да… В них, как обычно, ты, — слегка замявшись, отвечает парень. Их отношения заметно потеплели после всех происшествий, они стали больше общаться, пускай Уэсндей всё ещё не понимала причину, почему она нравится Торпу. Когда он подарил ей телефон, она не думала, что будет отвечать на его сообщения. Нет, правда, ей это казалось совершенно неуместным, особенно, когда он отправлял ей фотографии с путешествия во время их каникул. Сначала это были пейзажи Франции, Италии, заснеженных Альп. После ответа Аддамс на эти фотографии в духе «Как ты выносишь эту солнечную погоду?», Ксавьер записал ей голосовое сообщение (которое, о боги, она не сразу поняла, как прослушать), где он радостно сообщает, что может присылать ей фотографии кладбищей разных стран. Посчитав молчание, как знак согласия, Торп стал присылать ей мрачные пейзажи и все надгробия, которые казались ему красивыми. Она изредка отвечала, ему было достаточно. Посмотрев на Уэнсдей и вытерев руки от краски, Ксавьер медленно подошёл к ней и присел на корточки напротив ее сведенных коленей. — Неужели у меня никаких шансов? Даже после… Тайлера? — на этом имени брови девушки слегка дёрнулись, и она нахмурилась. Посмотрев в упор на Ксавьера, она наклонилась вперёд и начала говорить в опасной близости от его губ: — Ксавьер, я… — девушка замолкает, старательно обдумывая, что сказать человеку напротив. Раньше она считала его неподходящим человеком, слабым, ранимым и совершенно неинтересным. Настолько сильно хотелось завалить его колкостями, чтобы он не выбрался из них. Но почему же всегда, когда она видела его, возникало это чёртово напряжение? Даже дядя Фестер заметил это, от чего Уэнсдей поначалу отмахнулась в пользу расследования, но когда оно закончилось, настойчивые мысли так и лезли в голову. Неужели он все-таки был ей по душе? Возможно ли, что она подозревала его лишь от того, что он был слишком, слишком хорошим? (Таких людей ведь не бывает, да?). С трудом разлепив губы и прокашлявшись, девушка тихо проговорила: — Мне кажется, этих шансов даже слишком много у тебя… было… с самого начала. Ошарашенно смотря на губы девушки, Торп слегка хриплым голосом, который, как кажется, может сорваться прямо сейчас, говорит: — Что? Неужели? Почему ты тогда проводила время с Тайлером? — голос парня все-таки сорвался на имени их общего прошлого бедствия, и он молча уставился в пол, возможно, боясь дальнейшего разговора. Девушка, вновь откинувшись на спинку стула, спустя долгие секунды произнесла: — Возможно, потому что я тебе не верила. Ты был словно вылезшим принцем из слащавых сказок, которые так любил Пагсли. Спас меня от падающей гаргульи, всегда пытался помочь мне, — на этом моменте Уэнсдей будто погрузилась в воспоминания прошлого семестра, продолжая взглядом блуждать по картинкам в мастерской, — даже когда я откровенно тебя подозревала, ты продолжал делать вещи, не поддающиеся моим суждениям. Это злило и… заставляло подозревать тебя. — Девушка выдохнула, словно такой длинный монолог был для нее мучительней паровой гильотины. — Именно поэтому я старалась вести расследование только с Галпином. Его реакции были предсказуемые и логичные. Услышав такое откровение от девушки, Ксавьер резко поднял взгляд. У обоих замерло дыхание, словно груз таких искренних слов слетел не только с уст Уэнсдей, но и с плечей обоих. Облокотившись коленями об пол, выглядя, как побитый котенок, Торп коснулся складок платья на коленях девушки, которая от такого действия вздрогнула, но его руки не убрала. В ее глазах, сейчас происходила будто сцена из древнегреческих мифов о любви, и ее должно было перекосить, но этого, к удивлению Аддамс, не случилось. — Тогда можем ли мы сейчас разъяснить наши отношения? Я не думаю, что после твоих слов смогу оставаться с тобой лишь друзьями, — Ксавьер произнес эти слова взволнованным голосом, но в глазах блестели лихорадочные огни, будто он дорвался до самого дорогого, самого ценного в его жизни, — Уэнсдей Аддамс, я прошу, будь со мной. — Ксавьер Торп, ты пожалеешь об этом. Точно тебе говорю. — Девушка неожиданно для самой себя не может сдержать улыбки, которая поражает Торпа, сидящего перед ней, — только давай без этих нежностей, поднимайся с колен, иначе я передумаю. Выглядишь так, будто предложение мне делаешь. — Парень вдруг, будто опомнившись, подскакивает с колен и тянет за собой Уэнсдей. Смотря прямо ей в глаза, он крепко обнимает, аккуратно придерживая за талию. Сначала у Аддамс возникает естественное для нее желание уклониться от объятий, но в ответ на это ее сердце заходится бешеным стуком, будто до этого времени оно было действительно мертвым, чёрствым, будто больным. Аккуратно положив руки Ксавьеру на спину, Уэнсдей чувствует от него тепло, чувствует будто она тает, от чего ее рациональная часть личности вопит: «Ты стала как мать, неужели это конец для твоего одиночества-ворона? Это неправильно!», а другая молча смиряется с тем, что вороны бы вымерли без пары и она действительно нашла то, от чего бежала долгое время. Выходя из своих раздумий, девушка слышит частое дыхание Ксавьера, дождь за окном и ощущает острое желание впиться в губы парня, словно закрепив за собой. — Я тебя сейчас поцелую. — Уэнсдей мимолётно всматривается в его лицо и оставляет на его губах легкий поцелуй, совершенно невинный. — Звучало как угроза, а на деле, — Ксавьер, слегка усмехается и, притягивая лицо Аддамс поближе, впивается в ее губы поцелуем, от которого так и чувствуется обожание. Аккуратно проникая в чужой рот языком, он обводит им кромку зубов, мягко побуждая ее отвечать, от чего девушка ощутимо вздрагивает, когда удовольствие прошивает ее насквозь, — ты сейчас, Аддамс, сделала меня самым счастливым человеком на свете. — Если ты продолжишь разводить здесь розовые сопли, я закопаю тебя заживо. И хватит улыбаться, сегодня не день похорон. — Девушка слегка ударила его по плечу, из-за чего он шутливо заворчал. Отойдя от Уэнсдей, Торп начал быстро прибираться в мастерской, попутно спрашивая: — Не хочешь сходить со мной в город? — парень прислушался, — дождь уже закончился, это будет свиданием. — Что ж, думаю, это будет полезное занятие. Мне как раз нужно раскопать одну могилу, и… — девушка серьезно взглянула на Ксавьера, замолчав, как только увидела, что парень беззвучно смеётся над ее предложением, — и, кажется, закопать один труп мужчины. Девушка явно была искренна в своих намерениях закопать своего только что приобретенного парня в той же могиле, которую собиралась раскопать. Однако не успела она озвучить ещё одну угрозу, как Ксавьер всё ещё посмеиваясь произнес: — Конечно, мисс Аддамс, я помогу вам во всём, главное, без свидетелей. Но давай до раскопок выпьем кофе? Четверной эспрессо, я правильно помню? — парень всё ещё улыбался, точно зная все вкусы девушки. Согласно кивнув, Аддамс берет свою сумку и последний раз перед уходом осматривает мастерскую. — Кажется, бессмертие уже не обошло меня стороной, да, Ксавьер? Моих портретов тут явно хоть отбавляй. На это фразу парень лишь снова тепло улыбнулся (угрозы Уэнсдей не возымели должного эффекта) и взял свою девушку за руку, потянув к выходу из мастерской.