Краски и чернила

Неделя. Именно столько он провел в этом жутком поместье. Обшарпанные стены, старая мебель, тонны какого-то античного барахла и миллион надоедливых докси в подарок. Не дом, а просто "сказка". Не даром Уизли и остальные члены Дамблдоровской организации посмотрели на этот кошмар и решили перенести свою штаб-квартиру в "Нору". Организация называлась Орден Феникса и занималась бесполезной борьбой с Пожирателями Смерти без ведома Министерства Магии. Директор считал это занятие максимально важным, но Гарри был убежден, что у старика просто начался маразм, и он совершенно не соображал, что делает, и какой опасности подвергает своих союзников. Но мальчишке было наплевать. Ему вообще с недавнего времени стало похер абсолютно на все. Альбус вместе с Фаджем преподнесли ему на шестнадцатилетие чудесный подарок – исключение из Хогвартса за незаконное применение магии при магглах. И им было все равно, что Поттер просто защищался от дементоров, которые каким-то образом оказались в неволшебном районе и которых должен был контролировать мракоборческий участок. Видимо, Корнелиус только и искал повод, чтобы вышвырнуть его из школы. А тут подвернулась такая замечательная возможность. Национальный герой всем надоел. Он, видите ли, не справлялся со своими обязанностями, делал все не так, а значит оставалось только поскорее от него избавиться, чтобы избежать лишних проблем и конфликтов с министром магии. Гарри никто не объяснил, за что с ним поступили так жестоко. За что смотрели с таким отчуждением, за что перестали общаться, за что так сильно возненавидели. Даже друзья с этого лета начали его презирать. Что стало причиной такого странного поведения? Где он ошибся, в чем накосячил? Может, дело в Турнире? Но он ведь не виноват, что Грюм оказался предателем и закинул его на то страшное кладбище! Или виноват?.. У подростка не было ответа на этот вопрос, но он и не пытался его найти. Что это даст? Новую ссору с Дамблдором? Повод для министерства плюнуть на свои же законы и затолкать его в Азкабан? Уж лучше притихнуть и не лезть на рожон. Все не так уж и плохо. Изгнание из Хогвартса станет для его измученной нервной системы отличным отдыхом и исцелением. Он и так слишком долго терпел. Был послушной цепной собачкой, безропотно выполняющей любые команды, даже если это могло стоить ему собственной жизни. Директор пользовался им, как хотел, постепенно превращая его в оружие и чудесную приманку для Темного Лорда. Самое время прекратить это и начать жить так, как ему хочется. Без идиотских правил, запретов и ограничений. Тихий мальчик Гарри больше не покорная марионетка, над которой можно издеваться, и об которую вытирает ноги каждая встречная мразь. Он теперь свободен, они сами его освободили, посчитав неподходящим кандидатом на смертную схватку с Волан-де-Мортом. Знали, что не справится, знали, что навлечет на магический мир большую беду, поэтому и поставили на нем крест, чтобы не обрекать себя и своих близких на верную гибель. Для них это стало большой потерей, а вот Поттеру было очень даже на руку. Это ведь то, чего он столько лет добивался. Долгожданное спокойствие и ноль внимания к его скромной персоне. Не жизнь, а просто чудо. Министр Фадж лично снял с Сириуса все обвинения, лишь бы только тот держал своего крестника подальше от Хогвартса и других общественных колдовских мест. От слов Корнелиуса внутри Блэка поднималась ярость, но он был слишком слаб, чтобы ругаться и что-то доказывать. Внешне он выглядел более-менее здоровым. Лицо оставалось таким же молодым и привлекательным, черные кудри ни грамма не утратили свой былой лоск. Была только ужасная худоба, да и глаза, что ранее отливали ярчайшей синевой, теперь заметно потемнели, – в них читались невыносимые муки, которые мужчина пережил за решеткой. Темнота, сырость, недостаток свежего воздуха и регулярные визиты дементоров, после которых душа медленно умирала, лишаясь последних крупиц надежды. Даже если волшебник выходил из Азкабана в нормальном физическом состоянии, его ментальное здоровье по-любому было надорвано и нуждалось в длительном лечении. Но Сириусу лечение не предоставили. Вместо этого выдали опеку и засунули их с Гарри в один дом, приказав не делать глупостей и не злить лишний раз правительство. Такой расклад мальчишке нравился, ему давно хотелось узнать крестного получше, познакомиться с ним ближе, а тут они вдвоем на целую вечность. В первые часы после суда подросток буквально плясал от радости... Пока не пришел к Блэку в гостиную и не попытался с ним заговорить. Только тогда он понял, насколько все плохо. Как ему чуть позже сказала Амелия Боунс, которая контролировала медосмотр мужчины после оправдания, он страдал ночными кошмарами, паническими атаками и достаточно сильным стрессовым расстройством. Шугался от громких звуков и резких движений, мало говорил, прятал под рукавами толстовки шрамы от сэлфхарма... Врач рекомендовал зелья и хороший отдых, но ничего толкового так и не сказал, – ему меньше всего хотелось возиться с бывшим преступником в конце рабочего дня, так что он решил ограничиться стандартной справкой и маленькой бумажечкой с рецептом. А потом Сириуса толкнули в камин и отправили обратно на Гриммо. Все как в тумане, он едва понимал, что с ним происходило, и пребывал в явной прострации. А тут еще Поттер со своими вопросами. Блэк предпочел забиться в угол и притвориться немым, но тот не злился на него за такое поведение. Гарри понимал, что ему сейчас сложно кому-то доверять и идти на контакт, нужно время на восстановление, но помочь бедняжке хотелось ужасно. Более получаса мальчик пытался найти к нему подход, лез с бестолковыми беседами, смеялся невпопад, но вскоре бросил это дело, решив оставить крестного в покое. Если он не готов говорить, пускай помолчит и придет в себя, сегодня был действительно тяжелый день для них обоих. Хотя Блэк и раньше не отличался особой общительностью. Может от того, что ему приходилось скрываться, а может по какой-то другой причине, он мог написать всего пару писем за пол года, и то они не были особо теплыми или информативными. Мужчина тогда будто сторонился его, но у крестника не было времени, чтобы обижаться и долго думать об этом. А сейчас есть, и нужно попытаться максимально сблизиться, – им еще вместе жить. Тем более за последние несколько месяцев Гарри сильно изменился. Пересмотрел свои взгляды на жизнь, окончательно разобрался в себе и принял решение стать сильным и независимым. Теперь он будет делать только то, что посчитает нужным. Хочется курить и ярко одеваться? Хочется материться? Гулять допоздна? Не вопрос, – его больше никто не держит. Раз магмир так резко потерял к нему интерес, значит пришло время этим воспользоваться. Оставив Блэка наедине со своими мыслями, подросток разменял волшебные деньги на маггловские и обновил наконец-то свой гардероб, купив несколько нормальных футболок, джинсов и подходящей ему по размеру обуви, а потом заскочил на заправку и взял две пачки сигарет, – стоило лишь единожды это попробовать, и тут же появилась зависимость, курить хотелось постоянно. Просто раньше за ним следили, в школе и у Дурслей этого делать было нельзя, а теперь, пожалуйста, никто даже слова не скажет. Свобода и счастье, что может быть прекраснее? Побродив пару часов по центру Мейденхеда, Поттер сел на автобус и вернулся за город, – уже давно стемнело, и гулять по немноголюдной окраине стало неинтересно. – Я дома! – он широко улыбнулся и открыл дверь ногой, вызвав у дремлющего в своей каморке Кричера волну новой ругани и возмущения. – Завали ебало, дружок, иначе вылетишь на мусорку вместе с органическими отходами. – мальчик скептически оглядел его сверху вниз, а затем грубо отпихнул в сторону, доставая из пачки уже третью сигарету. – Сириус, ты где? Выходи, сейчас будем хавать. У меня тут пивко и пельмени из магазина. Завтра попробую что-нибудь приготовить, но ничего не обещаю, с кулинарией у меня не лады. Сириус выглянул из-за двери. Растрепанный и совершенно обескураженный, он смотрел на крестника так, будто видел его впервые. На том была толстовка с нецензурными надписями, рваные джинсы и идеально подходящие под этот прикид красные кеды. Ну и вишенка на торте – тлеющий окурок в пальцах. Гарри ведь раньше так не одевался и вроде не курил. Что же случилось теперь? Он заболел? Ударился головой? – Чего пялишься? Смущает мой новый прикид? Привыкай, отныне я буду одеваться только так, а кто посмеет что-то вякнуть, получит пизды, все ясно? Блэк молча кивнул, пытаясь переварить услышанное, а Поттер тем временем вымыл руки и взялся за приготовление ужина, приказав домовику убраться на кухне. Тот отреагировал агрессией, но почти сразу взялся за тряпку, – подросток выглядел чересчур опасным, чтобы игнорировать его прямые указания. – Не дом, а ебаный склеп. Нужно привести его в порядок. – Проще сжечь. Это было первое, что сказал Сириус за последние несколько часов. Сухая фраза с нотками раздражения и злости. На кого он злился, мальчик не знал, но не посчитал нужным спрашивать, вместо этого вернувшись к пельменям. – И где тогда будем жить? На помойке? В лесу? Это поместье – наш единственный вариант жилья, так что терпи и не жалуйся. Или ты думаешь, мне по кайфу здесь тусить? В этой темной душной коробке? Даже мой чулан под лестницей был лучше. – К сожалению, семья оставила мне только этот дом. У них были еще, но мать лишила меня бóльшей части наследства. Ты знаешь, почему. – Знаю. Они оба замолчали, каждый задумался о чем-то своем. И только через пару минут, сбавив на плите огонь, Гарри обернулся и как бы невзначай произнес: – У меня странное чувство. Будто мы заперты здесь, будто мы в тюрьме. Хотя нас вроде никто не ограничивал, можно ехать, куда захочется... – Сейчас опасно покидать страну. Поттер закатил глаза, губы изогнулись в иронической усмешке. – Опасно... А что для тебя опасность, Сириус? Лично для меня, опасность это Волан-де-Морт в башке у Квиррелла, ебучий Турнир Трех Волшебников и пьяный дядя Вернон с ремнем. А все остальное так, детские игры. Я сомневаюсь, что вылазка в другую страну может причинить мне больше вреда, чем все перечисленное. Мужчина замер, а потом вдруг резко побледнел, причем настолько, что стал белее слоновой кости. – Это все моя вина. Из-за меня тебе пришлось пережить этот ужас... – Что за бред ты несешь?! – Если бы я был рядом... Пальцы Блэка задрожали, дыхание участилось. Слова крестника и воспоминания о двенадцати годах ада запустили новую паническую атаку, он больше не мог контролировать свое сознание. Подросток тут же оказался рядом и с силой потряс его за плечи, пытаясь привести в чувство, но это не дало результата. – Сириус! Сириус, очнись! Тот, кажется, даже не слышал. Сидел и трясся, как книззл на сорокаградусном морозе. Мелкая дрожь постепенно переросла в крупную, по щекам побежали горячие дорожки. Мальчик не впервые сталкивался с приступами паники, у него у самого частенько бывало то же самое, но как в таких случаях успокаивать людей, ему было неизвестно. Пришлось действовать наугад, полагаясь на развитую интуицию. – Тише, тише, ты чего так распереживался? Все хорошо ведь, мы просто разговаривали. – он обнял его, прижал голову к своей груди и начал лепетать какие-то глупости, растирая трясущуюся спину. Сириус вцепился в него мертвой хваткой, перед глазами плыло от слез и переизбытка стресса. Стоящий в дверях Кричер оскалил кривые зубы, презрительно покачав головой: – Позорище. Наследник рода Блэков ведет себя как сопливая трехлетка. Никакого достоинства, никакой стойкости. – Съебись. – рявкнул в ответ Гарри, магия вокруг него устрашающе взметнулась. – Иначе буду два часа пытать Круциатусом без передышки. Домовик пробурчал что-то нечленораздельное и ушел прочь, а Поттер, с трудом справившись с гневом, продолжил свои утешительные манипуляции, пока истерика крестного не начала сходить на нет. Он слегка ослабил хватку, чувствуя невыносимый стыд за такое кошмарное проявление слабости. Но крестник был здесь, не бросил его в момент паники и отчаяния. Шептал нежности, гладил по голове, всеми силами пытался отвлечь. Это помогало, – к Блэку никогда не относилась с такой лаской даже собственная мать. – Пиздец ты напугал меня. – подросток нервно хохотнул, прикладывая ко лбу руку. – Часто у тебя так? – Бывает. Панические атаки – мой главный страх после дементоров. – Теперь тебе легче будет с ними справляться, я ведь рядом. – мальчик пожал плечами, и внезапно его охватил странный трепет. Впервые он почувствовал, что был нужен кому-то по-настоящему. Здесь и сейчас. Сириус нуждался в нем. Нуждался в любви, в заботе, в лечении, а он готов был дать ему все это от чистого сердца, даже если тот не даст ничего взамен. Гарри мог сколько угодно строить из себя холодного скептика, но в глубине души все равно оставался альтруистом. По крайней мере, для тех, кто был очень ему дорог. А дорогим был только крестный, – все остальные просто наплевали на его доброту, за последние пару месяцев он стал ничтожеством в их глазах. Иронично. Ты был героем пять лет, а потом резко превратился во врага номер один. Даже к Темному Лорду не относились с таким отвращением и ненавистью. Неприятные мысли заставили содрогнуться, настроение снова испортилось. После ужина Поттер полежал в горячей ванне, но сна не было ни в одном глазу. Он решил подняться на чердак и перебрать старье в картонных ящиках, вдруг там найдется что-то интересное. И нашлось. Под завалами родового серебра и детских фотографий Регулуса лежал какой-то потрепанный дневник в кожаном переплете, на обложке которого было выведено: "Том Марволо Реддл". Кто такой Том Марволо Реддл, подросток не знал, однако эта записная книжка почему-то сильно его заинтересовала. Белые страницы были пусты – ни дат, ни дней недели, ни каких-либо записей. Гарри вспомнил, что у него у самого когда-то был точно такой же дневник. Он рисовал в нем: красками, фломастерами, цветными карандашами. Он был тогда совсем маленьким, и это было единственным развлечением, которое позволяли Дурсли. Так и проявился талант, – мальчишка вскоре стал настоящим художником, не хуже многих профессионалов, но он никогда не рассказывал об этом, о его хобби не знали даже лучшие друзья. И сейчас рука сама потянулась к простому карандашу. Подросток задумчиво покусал нижнюю губу, а затем принялся рисовать первое, что пришло на ум – Сириуса. Получилось, как всегда, замечательно, портрет был настолько четким, что больше походил на фотографию, нежели на рисунок шестнадцатилетнего самоучки. Поттер довольно улыбнулся и отложил карандаш в сторону, решив завтра же показать свое творение крестному. Но увиденное следующим утром повергло его в шок – портрет исчез с первой страницы тетрадки, от грифеля не осталось и следа.