Оголенный энтузиазм

      Стоящий вокруг гул с трудом напоминал мне мое привычное вечернее окружение. Только сейчас, будучи наедине, я смог вникнуть в нынешнюю обстановку и оценить свое отношение к ней. Размышляя о своей внутренней погоде, меня даже посетила мысль о том что я взволнован. Это ощущение вовсе не было чем-то паранормальным для меня, однако, с учетом проведенного на публике времени, я за свою жизнь даже не задумывался о подобном мандраже.       Совсем скоро представление, я не совсем разобрался от чего меня хандрило больше: с непривычки к такого рода конкурсам или наличия возможности ударить в грязь лицом перед Ллойдом. Наверное, второе. Да и в целом мне показалось он придает этому всему большего значения, нежели обыкновенный проявленный интерес. Или, не исключено, что я просто чрезвычайно возбужден.       Заблудившись в зарослях своих домыслов, я даже пошатнулся, пока пытался удержать равновесие на коньках. Это открыло мне глаза на то, насколько это самокопание лишь усилит мое волнующее чувство. Я решил отрепетировать пару движений, чтобы напрасно не упускать времени. Продлилась жизнь моей идеи ровно до поры, пока я не зацепил незнакомую дамочку по собственной неосторожности. Это ни было чем-то действительно весомым, чтобы винить меня, но она видимо не разделила этой мысли:       — Какого черта? — Она отпрянула и хмуро свела брови. — Я требую извинений за подобное нахальство!       Поначалу я и сам не вошел в свое положение целиком, потому смолчал, однако затем тон этой барышни действительно пришелся мне не по душе.       — Прошу прощения. В любом случае, вы и сами могли бы контролировать ход своих движений. — Я не воздержался от колкого комментария.       — Вы в своем уме? — Вспыхнула темноволосая девушка, словно взорвавшаяся вдали звезда. — Я тут жертва, не вы!       Мне совсем непонятна была столько бурная реакция, видимо она была слишком восприимчивой к таким вещам. Я не считал себя человеком, имеющим за долг потакать такого рода капризам, прозвучал мой ответ:       — Жертва чего? Вы в абсолютном порядке.       — Вы испортили мое неотразимое платье!       Она состроила жалобную гримаску, будто и впрямь пострадала от моих рук.       — Каким образом оно испорчено, мисс?       — Оно помято! — Неприятная девушка снова перешла в режим нападения.       Кипение внутри моей груди заставляло меня желать грязными словами выпроводить ее отсюда.       — Если вы ранее позволяли себе дышать в его сторону, то, уверяю вас, после нашего мимолетного прикосновения совершенно ничего в состоянии вашего наряда не изменилось. А вам стоит поработать над своей нервной системой, обратитесь к психиатру. — Несмотря на раздраженность, мой голос был спокойным. Мне даже удалось выдавить из себя довольно убедительную доброжелательную улыбку.       — Вы неописуемый хам. — Ее голос звучал гораздо тверже, чем до этого.       Меня порядком удивлял ее грозный настрой в сторону неощутимых мелочей и такая относительная умеренность при реальных провокационных репликах.       — Вы не первая и, клянусь, не последняя от кого звучат эти слова в мой адрес. — Я бросил широкую улыбку прямо ей в лицо.       — Мне плевать. Я попрошу...Хотя, знаете, нет, я потребую. Потребую вас удалиться.       — По-моему, это лучше сделать вам. Вообще, мне кажется, вы, и в общей картине, зря посетили это место, оно не для вас.       — Вам кажется. Или вы намекаете на то, что дело кроется в том, что я женщина?       Я был несогласен, но, вопреки своим жизненным убеждениям, задумчиво, словно действительно рассматривал ее вопрос, сказал:       — Думаю, да. Я имел ввиду именно это.       — Вы неудачник.       — Благодарю.       — Ваша партнерша знает о том, что ей здесь "не место"? — Самоуверенно прозвучало с ее уст. — Или, наиболее вероятно, это партнер?       Ее ухмылка символизировала то, насколько она хотела поддеть меня подобным образом, и, кажется, если бы я и вправду был олицетворением высказанных мною суждений, ей бы удалось.       Ллойдово появление за моей спиной, как мне показалось, произвело впечатление намного грандиознее, сравнительно с тем, что я собирался сказать.       — Дьявол, у них таки не предусмотрены корсеты для людей со здоровьем уровня пожилых. — прошипел младший Гармадон, оглядываясь назад, будто успел натворить что-нибудь за эти десять минут, и теперь ожидает настигающего наказания. — Моя спина в глубочайшем отчаянии...       Монтгомери неспешно перевел взгляд на беседующую со мной особь, похоже только заметив ее, но ничуть не смутившись. Его глаза окинули ее маршрутом сверху вниз, и это выглядело столь забавно, что аж достаточно, дабы разбудить во мне желание поцеловать его прямо сейчас.       Моя бывалая собеседница впала в ступор до такой степени, что не предала значения заранее предвзятой оценке взглядом.       — Здрасьте. —Кивнул Ллойд, вероятно, ощущая натянутость в кружащей атмосфере.       — Просто нелепость! — Заключила незнакомка, шагая прочь ногами, что в коньках теперь казались порядком слишком массивными на фоне ее хрупкой наружности.       Я искренне посмеивался, пока блондинистая макушка рядом спросила:       — Это в мою сторону сейчас было?       Он выглядел совсем ошарашенным, словно только вышел из зала, после просмотра боевика.       Я издал еще один смешок, прежде чем полностью повернуться лицом к лицу и сплести пальцы собственных рук вокруг его талии.       — Забудь, она пришибленная. Хотя, пожалуй, она озвучила первую мою мысль при нашей самой первой встрече. — Я улыбчиво задумался, будто не догадываясь, что парнишка в моих руках может даже проехать по лицу за такие шалости.       Я снова глянул в его личико, где теперь маячили взлетевшие брови.       — Брось, ты же сам, наверняка, так подумал, глядя на меня.       — Нет, я подумал: "Что за напыщенный индюк, и почему он пялится на меня, будто я ему должен?". — Поправил Ллойд.       — Я не пялился.       — Ты пялился, это еще мягко сказано.       — Преувеличиваешь.       — Нисколько.       — Ты негодяй, — сдавшись, с улыбкой припал я к его плечу лицом, пряча внутреннее смущение. — Я тебя люблю, знаешь...— вдумчиво пробормотал я в его шею, пока с моих губ спала улыбка.       — Знаю. — По голосу мне показалось он улыбнулся.       — Черт, ты должен был сделать вид, будто это новость для тебя, вот засранец!       Я с улыбкой вернулся к его лицу.       — Новость? Тебе не кажется, что ты слишком высокого мнения о себ... Моя рука подхватила его под спину, когда он собирался упасть на голый лед под нашими ногами. Он по-совиному проморгался, словно был опечален тем, что позвоночником не вписался в твердую землю.       — Твоя взяла, а ты все же нелепый, — добавил я к его словам, пока он телом свисал назад, опираясь спиной на мою лишь руку.       — Ты наглец.       — Или правдоруб?       — Скорее первое. — Он скрестил руки на груди, облокотившись на мою руку, точно на спинку дивана, что не имеет свойства затекать.       — По-моему, второе.       Ход моих мыслей спутался в мгновеньи, где он примкнул к моим губам. Я стал отвечать на него столь естественно, будто рядом с этим глупым парнишей это превращалось в рефлекс. Я укусил его губу, желая впиться столько же глубоко сколько бездонна глубь океанской впадины. Он прильнул ближе, словно пытаясь вбить в мою голову всю чувственность своих намерений. Чужая рука, блуждая по моему плечу, овладела наконец моей шеей. Эта эмоция вылилась мне в сдавленный рык.       Я настаивал, точно дышал этим поцелуем в нежелании отказывать себе в слащавом кислороде. Его завершение значило для меня сдавить собственное горло, умоляя о снисходительности, сквозь неосуществимый вдох.       Это все же состоялось. Монтгомери тягостно набрал в легкие воздуха, словно планируя броситься в бездну с головой. Зеленые нефриты в его глазницах сейчас поблескивали, подобно просветки брошенные одинокой луной.       Тонкие пальцы собственнически зарылись вглубь шерстяного шарфа на моей груди, что единственный придавал темному гольфу лишнего объема. Я подумал, что переполнен жаждой скрыться под толщиной этого льда лишь с ним. Ллойд требовательно сковал меня ближе к себе, выдвинув прихоть, чтобы я поцеловал его самостоятельно.       Это сею минуту усилило, будто магнитную, тягу к его мягкому рту. Мыслей отказать не было, как и нужды в том, чтобы просить меня дважды. Мои губы нежно втянули его в новый танец, на этот раз менее экспрессивный, якобы давая внять, что это наше слияние ни за что не станет последним. Гармадон обиженно сжал мою нижнюю губу зубами, как кошка, привередливая к надмерным, но желанным ласкам. Я не стал уступать, копошась в чужом ватном рту. Он слабо сжал ткань в своей руке, почувствовался значимый скачок температуры в нем самом. Я успел разглядеть алые пятна румянца на его манящих щеках. Почему-то только сейчас гам проник в мои уши.       — Тебе говорили ранее, что ты капризный мальчишка? — задался я вопросом, отлипнув от его сахарного лица.       — С твоих уст это звучит неотличимо от насмешки.       Я и впрямь напоминал ему об этом не меньше раза в cутки. Вредный любимый парень.