Иллюзия превосходства

      Чуть больше недели Джисон не вылезал из зала, прерываясь только на обед и помощь со сбором лошадей на утренние и вечерние тренировки. Читал он тоже там, довольствуясь одиночеством и прохладой исправного кондиционера. До тех пор, пока Сынмин не решил, что Хёнджину тоже пора заниматься. И теперь к кислой по утрам и уставшей по вечерам роже друга добавились не сдвигающиеся вместе во время ходьбы ноги.       Можно сказать, что Минхо был мягок с Джисоном даже несмотря на то, что у парня ноги дрожали после каждого визита тренера. Потому что по сравнению с ним Хёнджину достался настоящий монстр во плоти. После занятия Хван обычно долго отходил, лёжа на коврике в позе морской звёзды.       — Я уволюсь, — твердил он, уставившись в потолок каждый раз, когда за распсиховавшимся Сынмином захлопывалась дверь. — Я нихера не понимаю, что он от меня хочет и как это сделать.       Джисон только раздражённо тёр переносицу, отвлекаясь от очередной скучной книги.       — Ну давай. Попробуй меня кинуть, — отвечал он со всей серьёзностью.       Хёнджин никогда не думал, что свяжет свою жизнь с лошадьми. Он их до усрачки боялся, а заниматься изначально заставили родители. Отчасти его страх начал постепенно отступать после встречи с бесячим пухлощёким коротышкой, которому Хван непременно захотел утереть нос, оказавшись с ним в одной группе. Джисон так самоуверенно рвался прыгать, что у Хёнджина не оставалось никакого выбора, кроме как закопать поглубже свою трусость и начать гонку за звание лучшего в группе. С самого начала это соперничество было наибольшим толчком к развитию. Так что сейчас, когда он смотрит на талантливого засранца перед собой, хмуро перелистывающего страницу какой-то старой книжки, Хёнджин понимает, что никуда без него не уйдёт.       — А тебе, я погляжу, всё здесь нравится.       — Ага.       — И тренер ничего такой.       — Ага, — ответил Хан, не отрывая взгляда от книги. Хёнджин на это хмыкнул, подперев щеку рукой, и начал пристально всматриваться в друга, окончательно его отвлекая. — Ну что?       — Ничего. Просто ты какой-то молчаливый — типо занят чтением, а сам даже с середины не сдвинулся.       — Ты бы меня понял, если бы попробовал это почитать.       На какое-то время воцарилась тишина. Хёнджин со вздохом уронил голову обратно на коврик и задумался о чём-то своём.       — Слушай, — снова подал он голос, как только Джисон смог сосредоточиться на чтении, — а когда ты лежишь и представляешь что-то в голове, это что-то вертикально или горизонтально в твоём сознании относительно горизонта в нашем мире?       Джисон тяжело вздохнул, смирившись с тем, что его не оставят в покое в ближайшее время. Он задумчиво вскинул глаза вверх, сразу же нахмурив брови в непонимании.       — Что блядь?       — Ну смотри, — Хёнджин перевернулся на левый бок лицом к Джисону, — представь перед собой ёлку. Она вертикальна, так? Но если ты ляжешь как я, закроешь глаза и представишь её ещё раз, то она будет перпендикулярна той, которую ты представил до неё. Следовательно, лёжа мы можем мыслить только горизонтально, и, когда я думаю об этом, в моей голове происходит диссонанс.       — Хёнджин… Думать — это не твоё, — сказал Хан и вдруг стал очень серьёзным, замолчав на несколько мгновений. — А если твоя ёлка упадёт, в какую сторону она это сделает?       — Ну, в левую.       — Почему именно в левую? Ты не можешь представить, как она падает направо, потому что тогда она будет падать вверх, да? Значит твой разум осознаёт, что в данный момент он мыслит горизонтально. Подумай над этим.       Хёнджин широко распахнул глаза, хлопая ресницами. Его рот приоткрылся, а по взгляду можно было понять, что в голове происходит сложный мыслительный процесс. Довольный собой Джисон снова вернулся к книге, в который раз пытаясь прочитать последнюю страницу главы про оценку экстерьера идеальной конкурной лошади.       — Получается, — снова начал Хёнджин, когда тот дошёл до последнего абзаца, — если ёлка в моей голове может упасть только вниз относительно реального горизонта, то её шарики тоже будут свисать вниз. Значит ли это, что относительно самой ёлки они будут свисать вверх?       — Да блядь!!! — Джисон разъярённо замахнулся и бросил в Хёнджина книгу, что прилетела ему корешком прямиком в плечо. — Ты совсем тупой?!       — Ах ты… — Хван потёр ушибленное место, затем приблизился и резко схватил обидчика за ногу, стягивая того на пол, а второй рукой начал щекотать его ступню. Джисон задёргался словно заживо опущенная в кипяток рыба и начал истерично ржать, махая свободной ногой, изо всех сил пытаясь отпинать Хёнджина.       — Пусти! Ты, псина! — в конце концов он смог навалиться сверху и зажать чужое тело между своих ног, пальцами впиваясь в бока.       Хёнджин был в заведомо проигрышной ситуации, будучи куда чувствительнее Джисона. Не прошло и секунды, как он начал визжать, стуча ногами об пол. Щёки раскраснелись, волосы растрепались, а руки вцепились в предплечья Хана, который уже задирал футболку, пробираясь к его рёбрам. На просьбы остановиться Джисон только злорадно ухмылялся, делая свои движения совсем невесомыми и от того ещё более невыносимыми.       — Моли о пощаде, — заговорчески сказал он, протягивая ладони к подмышкам, и Хёнджин действительно начал умолять, испуганно замерев.       — Пожалуйста, пожалуйста! Джисон-а, я не выдержу больше…       Именно на этих словах в тренировочный зал вернулся Сынмин. Изначально тренер покинул его только для того, чтобы немного умерить свой пыл и покурить, так что теперь застыл в дверном проёме из-за раскинувшейся перед ним картины.       — Развлекаетесь? — две пары глаз удивлённо обернулись на него, однако Джисон даже не думал отпускать жертву, выглядящую так, словно она вот-вот испустит дух. Сынмин поджал губы и наставил палец на Хёнджина. — Ты. За мной, — и хлопнул дверью так, что штукатурка на стене дала трещину.       — Неуравновешенный, блин, — негодующие выдохнул Хёнджин, поворачиваясь к Джисону. — Слышал? Отцепись, а то я его не найду. Опять распсихуется.

***

      Сынмин шёл в сторону конюшен молча и был похож на грозовую тучу.       «Вечно недовольный, каждый день не в настроении, постоянно придирается, измывается на занятиях, заваливает тупыми поручениями. Что, чёрт возьми, ему опять надо?» — нервно размышлял Хёнджин, плетясь сзади. Вопрос отпал сам собой, стоило тренеру отпереть дверь одного из амуничников, который был больше похож на заброшенный амбар с кучей хлама.       — Что скажешь? — спросил он у зашедшего следом Хёнджина.       — Бардак, — обречённо ответил тот. Сынмин кивнул, кидая ключи на ближайшую полку.       — Ну ты знаешь, что делать. Начни с амуниции, промой и отнеси в сушку. Позже сделаем инвентаризацию, чтобы частично списать то, что не будем использовать в дальнейшем. Вымоешь пол и стены, паутину с потолка тоже нужно убрать, попроси стремянку у конюхов. Потом они проведут дезинфекцию, и, пока будет проветриваться помещение, разберёшь с девочками амуницию. То, что останется, смажешь и оставишь там же.       Хёнджин некоторое время молчал, насупившись, побудив тренера подойти и щёлкнуть перед его лицом пальцами.       — Тебе всё понятно?       — Да, — ответил Хван, стиснув зубы.       — Супер, — Сынмин уже собирался уходить, но, сделав один шаг и поровнявшись с раздражённым юношей, положил руку ему на плечо, слегка усмехаясь. — Лицо попроще, помнишь?       Хёнджин открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он дождался, пока тренер уйдёт и закатил глаза, глубоко вздыхая.       — Козёл, блядь, — тихо процедил он сквозь зубы.       — Сам такой! — внезапно донеслось с приличного расстояния, с которого Сынмин точно не мог ничего расслышать.       Дёрнувшись от неожиданности, Хёнджин обернулся в сторону уходящего и неожиданно для себя улыбнулся, поняв, что тот просто предугадал тайминг слетевшего с его губ оскорбления.       Провозившись с уборкой долгих 5 часов, Хёнджин стал похож на грязного голодного бомжа. Сначала на его одежде и волосах осела пыль, потом он случайно обрызгал себя водой, когда из жирных от воска рук выскользнул шланг. И в добавок ко всему Хван поскользнулся на мокрой резине, на которой скопилось немного слизи из-за постоянной влажности.       — Вот дерьмо, — поморщился парень, потирая ушибленной бок, который и так с завидной регулярностью напоминал о своём недуге.       Когда пришло время седлать очередную лошадь, Хёнджин был уже на грани. Он как раз пытался подтянуть седло, когда явился Сынмин. Увидев, как его помощник тужится, кривясь от боли, тот стремительно приблизился и убрал его руки от приструг.       — Я сам, — сказал он, одним резким движением натягивая подпругу до упора. — Тебе стало хуже?       — Ещё бы, я пол дня на корячках ползал, — недовольно проворчал Хёнджин, потягиваясь.       Сынмин оглядел его с ног до головы и задумался, сдвинув брови.       — Иди помойся, что ли, — сказал он, отцепляя собранную лошадь от развязок и ведя её к выходу.       — Можно?! Разрешаете?! — с наигранным восторгом воскликнул Хёнджин. — А кто же вам лошадь разберёт, господин?!       Сынмин только закатил глаза, махнув ему рукой.

***

      Насладившись душем, Хёнджин повалился на свой неудобный скрипучий диван, сразу после того, как прикончил любимый йогурт Сынмина, закусывая его же печеньями. Крошки рассыпались по всему столу, и Хван просто смахнул их ладонью на пол. Теперь он неудовлетворённо ворочался, думая о том, какая удобная на вид кровать у Сынмина.       «Почему я должен спать здесь? Это нечестно.»       Хёнджин вскочил и направился в спальню, чтобы оценить удобство чужой кровати. С ходу упав на белоснежное покрывало, он сразу почувствовал исходящий от него свежий аромат.       — Чистюля, — усмехнулся Хван, поворачиваясь на бок.        Конечно, здесь было намного удобнее. Ещё и этот запах лаванды, который моментально начал убаюкивать, стоило только развернуться лицом к его источнику. Эта кровать была чуть меньше той, что показывал Джисон, однако всё ещё довольно большая. При желании на ней вполне могли поместиться двое. Не то чтобы Хёнджину хотелось делить одну постель с кем-либо, но не согласится же Сынмин с ним меняться. Да и перспектива спать вместе тоже вряд ли того устроит.       «Да пофиг, подвинется», — подумал Хёнджин, чувствуя, как тяжелеют его веки.

***

      Вечер Сынмина совсем не задался. Садиться верхом в дурном расположении духа — так себе затея, все об этом знают. Да только работу редко удаётся подстроить под настроение, и периодами это выливается в настоящую борьбу со своим четвероногим партнёром, бессмысленную и беспощадную. Особенно, если твой партнёр — это молодая кобыла в охоте.       Не существует какого-то общего определения для того, чтобы описать это явление. Одни во время охоты превращаются в агрессивных гиперактивных тварей, способных по приколу разнести всех и всё, что попадётся на пути, другие в буквальном смысле становятся овощами. В данном случае перед ним был второй вариант, и Сынмин каждый раз очень старался дышать глубже и не давать волю эмоциям, вот только терпение никогда не было его сильной стороной.       — Ева, твою мать! — он со всей дури вжал икры в бока лошади, пытаясь привлечь к себе внимание, однако та будто и вовсе не ощутила давления. Кобыла не сводила глаз с ближайшего загона, из которого доносилось громкое жеребцовое ржание. И можно было хоть до ушей затянуть повод, разворачивая её голову в противоположную сторону, взгляд её всё равно продолжал стремиться к источнику звука. Картину дополнял призывно задранный хвост и абсолютно скованные неловкие движения. — Всё, хватит с меня!       Сынмин спрыгнул на землю и расслабил подпругу. Он вдруг вспомнил, что отпустил Хёнджина домой, и теперь придётся разбирать лошадь самому. Досадно выдохнув, тренер побрёл к воротам плаца, ведя за собой кобылу, и внезапно ощутил влажный язык на своём локте. Ева по обыкновению просила лакомство после работы, и обычно её желания удовлетворяли щедрые коноводы, но в этот раз кобыла чуть не подлетела от резкого разворота Сынмина, заносящего над ней кулак. Ева резко отдёрнула голову, выпучив глаза, думая что ей сейчас прилетит, но мужчина только вытянул указательный палец, наставляя его на лошадь, и со свистом втянул воздух.       — Пошла ты. Курица.

***

      Когда Сынмин вернулся домой, Хёнджин уже крепко спал, диагонально развалившись на чужой кровати и раскинув конечности во все стороны. Не найдя его на диване, сосед был несколько озадачен. На столе лежала пустая обертка из-под печенья и стояла кружка с недопитым чаем. Последняя нервная клетка этого крайне чистолюбивого человека умерла в тот самый момент, когда он подошел к столу, и под его ногами весело хрустнули крошки.       — Вот же гадёныш… — процедил он себе под нос, делая глубокий раздраженный вдох. Увидев приоткрытую дверь своей спальни, он заглянул вовнутрь и громко фыркнул, чуть не разбудив Хёнджина. Тот причмокнул во сне, слегка поёрзав и что-то неразборчиво пробурчав.       Сынмин тихо подошёл и присел на край кровати, склонившись над спящим парнем, у которого волосы после душа нелепо разметались по всему лицу.       — Надо же, — сказал он, аккуратно касаясь пальцами чужого лба, чтобы откинуть пряди, — сам пришёл.