Полюбить за 30 дней лета

Спустя год — Кофе в кабинет, бумаги мне на стол, совещание через двадцать минут! — Кира Андреевна, как всегда напоминавшая смертельно опасный вихрь, пронеслась мимо на максимально возможной для её обуви скорости и хлопнула дверью с такой силой, что та едва не вывалилась обратно. Опытные коллеги даже не подскочили на месте. Кира Андреевна, несомненно, была опасным человеком, но даже к её заездам можно привыкнуть. Если очень постараться, конечно же. К тому же - об этом авторитетно заявляла Алёна, единственная, пережившая прошлогодние массовые увольнения, - эта Кира Андреевна была в разы лучше чем та, что год назад никак не хотела отправиться в отпуск. По крайней мере, сейчас она не отпиралась от законного трёхнедельного отдыха. Кариночка, секретарша, недовольно поплелась к кофе-машине. Неужели так трудно самой подойти, поставить в нужное место стаканчик, нажать на кнопку и подождать, пока приготовится её проклятое американо с молоком без сахара?! Нет же, ей надо сию секунду, и чтобы кто-то приготовил... — Карина, кофе! — рявкнула Кира Андреевна из кабинета. — И отчёт. Немедленно! — Нет, это совершенно невозможная женщина! — вздохнула Кариночка. — Сегодня у неё последний рабочий день. Какой кофе? Какой отчёт? Почему она так сильно хочет нашей смерти? — Лучше закрой рот, — совершенно неласково посоветовала Алёна. — В прошлый раз, когда в таком стиле говорили, это плохо закончилось. Теперь она стала адекватнее, но такие, как ты, долго у нас не задерживаются! Карина поморщилась, но возражать не стала. Она работала здесь уже три месяца и уже как минимум три раза чудом не попалась под горячую руку Киры Андреевны. Когда начальница - та ещё стерва, приходится учиться быть максимально сдержанной, иначе всё заканчивается потерей работы. По правде, Карина вообще дала бы себе медаль за выдержку, но начальница всё никак не хотела отметить её труды. Ну да и чёрт с ней, с медалью, хоть бы просто не цеплялось... — Карина! — Кира Андреевна распахнула дверь, наверное, с ноги. — Ты считаешь, что я в восторге от холодного кофе или что не способна приготовить его самостоятельно? Твоё нахождение здесь - чистой воды благотворительность. И не надо убеждать меня отказаться от своего искреннего желания помочь человеку, не то вытолкаю прочь. У тебя есть две минуты! Девушка закатила глаза, но только тогда, когда за начальницей захлопнулась дверь. В лицо проявлять подобное неуважение было всё-таки опасно - кто её, эту сумасшедшую, знает, может, обозлится ещё, уволит... Нет, Кариночка всё-таки занесла кофе, притащила начальнице и отчёт и, грустно захлопнув за собой дверь, посмотрела на табличку. — Наорала, — поделилась она с Алёной. — Опять. Она вообще хоть когда-то бывает довольной? Увольняет направо и налево... — Плохо работаете! — донеслось восклицание из кабинета. — И громко сплетничаете! — И слух, — скривилась Кариночка, — у Андреевны, как у ведьмы. Как на ней вообще кто-то женился? Кто-нибудь видел этого несчастно мужа, он хоть жив до сих пор? — Да жив, что ему станется? - вздохнул Филипп, единственный мужчина в коллективе. — Наш Кир Андреевич - красивая баба, только вредная. Прямо-таки иногда и хочется устроить служебный роман. Алёна тяжело вздохнула. — У нас уже один был, — поделилась она. — И если ты думаешь, что он хорошо закончился, то очень сильно ошибаешься. — А чем закончился? — мигом заинтересовалась Кариночка, накручивая белую прядь на палец. — Его уволили, — сообщила Алёна, а потом нехотя добавила: — А через три месяца Андреевна выскочила за него замуж... В общем, парень своим лбом пособирал все шишки, ещё и такое горе на голову свалилось. *** Артём бы не согласился, назови его кто-нибудь несчастным. Во-первых, уволила бы его Кира или нет, а он всё равно собирался менять работу и претендовал на куда более привлекательную вакансию, а во-вторых, жена у него была хорошая: хозяйственная, умная, добрая. Куда последнее качество пропадало в тот момент, когда она переступала порог офиса, никто не знал. Артём даже задавал Кире этот вопрос, но она, естественно, не нашла в себе сил достойно ответить и только досадливо отмахнулась от мужа. Но, поскольку на работе они и не пересекались, Мещеряков больше и не спрашивал. Ему достаточно было любимой супруги дома - хорошей, порядочной женщины, желающей привнести уют в семейное гнёздышко. Правда, когда на работе случались какие-то чрезвычайные ситуации - а по мнению Киры падение продаж на тысячную долю процента или опоздание сотрудника на десять минут таковыми являлись, - она... несколько задерживалась в офисе, если выражаться мягко. Если выражаться грубо - а Тёме хотелось сегодня сделать именно это, - то Киру приходилось силком вытаскивать из офиса и везти домой. Он вроде и привык к этой стороне характера любимой жены, но за сутки до отпуска, вернувшись с работы в семь и просидев три часа в гордом одиночестве, успел порядком разозлиться. Дядя Киры был свято уверен, что племянница уже ушла. У матери её не оказалось. На телефонный звонок Мещерякова ответила ближе к восьми, сообщила, что она у подруги и немного припозднится, попросила не волноваться и не названивать, может ведь не услышать. И отключила телефон. Что ж, Мещеряков не был в восторге от её поведения - он-то прекрасно знал, что у жены нет никаких подруг, и единственная молодая женщина, с которой она способна общаться, сейчас находится за границей? Кира отвратительно сходилась с подругами. Её излишняя требовательность всегда заканчивалась одним и тем же - ссорой, причём такой, что раз и навсегда. Артём пообещал себе подождать до девяти. Потом до девяти тридцати. В девять тридцать он дал жене последний шанс, а к десяти подумал, что все свои возможности вернуться она уже исчерпала. И, конечно же, поехал на работу. В огромном офисном здании светилось всего несколько окон. Те, что внизу, свидетельствовали только о присутствии охраны на рабочем месте, а одинокое повыше, аккурат на высоте этажа, где был расположен отдел Киры, выдавало её преступную деятельность с головой. — Добрый вечер, — поздоровался охранник, когда Артём вошёл в холл. — За женой? — Не выходила ещё? — обречённо полюбопытствовал Мещеряков. — За женой, за кем же ещё. У неё, наверное, очередное совещание. — Вы сегодня поздно, — хмыкнул охранник. — Её подчинённые уже разошлись час назад. Я сначала думал, что они закончили... — Кира Андреевна с завтрашнего дня официально в отпуске. — А! — усмехнулся мужчина. — Понял. Ну... Удачи? — Она мне точно пригодится, — скривился Мещеряков. — Спасибо. ...В офисе царила тишина. Ничего удивительного, впрочем, что тут ещё должно происходить так поздно вечером? Артём мог бы и вслепую пересекать знакомые коридоры, не оставляя за собой шлейф зажжённых лампочек. Кира всегда оставалась в своём кабинете, когда ей надо было что-то доработать. Из кабинета доносился мужской голос, и фантазия покорно пририсовала бормотанию несколько более интимный характер, чем было на самом деле. Артём даже ускорил шаг и открыл дверь более агрессивно, чем следовало. Кира, разумеется, сидела одна. Голос доносился из компьютера, а бормотание оказалось разъяснением какого-то профессора, выложенным на просторах интернета. Бумаги, окружавшие её, тоже не носили интимный характер, хотя бывшая Сменкина с этим бы, разумеется, поспорила. Для неё всё, что хоть немного было связано с работой, превозносилось над прочими бытовыми проблемами. Над отпуском с любимым мужем, например. — И какой же ты подруге помогаешь написать отчёт? — уточнил Артём, опираясь плечом о дверную створку. — Или я ошибся, и вы болтаете по скайпу? Никогда не знал, что твоя подруга - это известный профессор, выставивший свои лекции в сеть. — Эти дебилы завалили мне отчёт, — невозмутимо отозвалась Кира. — И мне надо было его переделать! Я ещё хотела их уволить, но неукомплектованный отдел нельзя оставлять перед отпуском. Если ты согласишься отложить поездку на... — Нет. — На денёчек! — взмолилась Кира. — Нет! — Мещеряков втянул носом воздух, пытаясь успокоиться, задержал дыхание на несколько секунд, досчитал до десяти и взглянул на жену. — Кира, ты уволишь их потом, когда вернёшься из отпуска. — Но отчёт... — Кира, — Артём устроился на стуле, предназначенном специально для провинившихся сотрудников, — если ты хочешь, я могу помочь тебе его доделать. — Ты был не таким уж и плохим аналитиком, — ни с того ни с сего протянула Мещерякова. — Мне так жаль, что ты уволился... —Ты меня уволила. — Я предоставила тебе выбор, Мещеряков, — фыркнула она. — К тому же, ты меня тогда так подставил! Ревизор, называется! А если б я попросила своего аналитика подмахнуть цифры, чтобы они получше выглядели для ревизора, чем бы это потом закончилось? Артём придвинулся ближе - занятый стул давно уже не внушал ему первозданный ужас, который испытывали все подчинённые Киры, — и поймал девушку за руку. — Возможно, — протянул он, едва ощутимо прикасаясь к запястью супруги губами, — одной большой начальнице пришлось бы пойти на сделку с совестью. И сделку с ревизором, конечно же. — Руки! — возмутилась Кира. — Мещеряков, держи себя... Подальше, пожалуйста. Сначала надо закончить отчёт. — Да? — удивился он, стягивая Киру с её офисного кресла. — А если я с тобой не согласен? — А если ты со мной не согласен, — хитро протянула Кира, — то о всех своих фантазиях насчёт моего кабинета можешь забыть навечно. А вот если поможешь сделать отчёт, может быть, одну-две и удастся воплотить в жизнь... Нет, вот за что Артём определённо любил свою жену - так это за её находчивость. — Весь день мечтал заняться твоим отчётом, — усмехнулся он. — Так с чего ты там собиралась начать? *** Кира лениво потянулась и зевнула. Вчерашняя бурная во всех смыслах ночь давала о себе знать. Наверное, надо было быстрее разбираться с отчётом - они с Артёмом просидели над ним, наверное, до пяти или шести часов утра, и девушка прямо за столом и уснула. О каких там экспериментах в кабинете могла идти речь, когда и Мещеряков-то с трудом держался на ногах? Кира открыла глаза, оглянулась и едва не слетела с кровати. — Мещеряков! — воскликнула она. — Мещеряков, ты где? — На кухне! — донёсся откуда-то чуть приглушённый голос мужа. — А что тебя смущает? Что её смущает?! — Мещеряков, — прорычала Кира, — Варя у нас восемь месяцев как не работает. Что мы забыли в её доме в этой проклятой, забытой богами Изваре?! Артём заглянул в комнату, довольный донельзя, и так радостно улыбнулся, что Кире даже захотелось его придушить. — Ну как же, — протянул он, — мы ж с тобой договаривались провести вместе отпуск... — Ты мне говорил что-то о каких-то билетах. О сроках, — прищурилась Кира. — О том, что... — Я врал. Она вздохнула. Ну вот, как всегда. Всё очень просто. Он, видите ли, врал, а ей торчи в этой Изваре три недели, наслаждайся свежим воздухом... — А Варя в курсе, что ты используешь её дом в своих корыстных целях? — с надеждой уточнила Кира. — Нет, она просто продала мне этот дом где-то с полгода назад. А потом ей стало глубоко фиолетово, в каких именно целях я его использую, — хмыкнул Артём. — Я обиделась, Мещеряков. — Я даже не сомневался. Между прочим, в машине закончился бензин. — Скотина!.. — А Ларионов находятся в туре по Европе, — подытожил Артём. — Потому Стас никак тебя подвести не сможет, он не планирует заезжать к своей бабушке. Но если ты очень хочешь, то где-то здесь должен находиться Эдуард. Он с удовольствием спасёт тебя и предложит ещё раз пересказать историю всех совершённых преступлений. Ведь, если ему верить, мы те ещё грабители, сколько банков на нашем счету! Кира плюхнулась обратно на кровать и закрыла лицо подушкой. — Я тебя придушу, Мещеряков, — глухо сообщила она. — Вот сейчас нарыдаюсь вдоволь и придушу, чтобы знал, как это - воровать собственную жену из дома, тащить её в какую-то непонятную глушь, требовать, между прочим, чтобы она ещё и радовалась всему этому. Да тебя прибить мало! Как ты мог?! Как ты... Мещеряков! — М? — Убери руки, — Кира стянула подушку со своей головы и возмущённо уставилась на Артёма. — Или тебе кажется, что я сейчас в отличном настроении? — Ну, так его можно улучшить... Кира вздохнула и села. Она вдруг обнаружила, что до сих пор в душном, неудобном офисном костюме - Тёма снял с неё пиджак, но вот блузу не трогал, и юбку тоже, - а в доме невыносимо жарко. Мещерякову хорошо, он уже давно избавился от неудобной рабочей одежды, сменил рубашку на лёгкую футболку, а строгие брюки - на джинсы. В доме же было всё так же жарко, как и прошлым летом. Правда, многое другое изменилось - окна стали куда лучше, стены кто-то покрасил, пол - покрыл лаком, а кровать оказалась в полтора раза больше и намного удобнее. Но даже изменения не смогли выбить из дома узнаваемый деревенский дух, который однажды уже возненавидела и полюбила одновременно Кира. — Ты повторяешься, — протянула она, расстёгивая пуговицы блузки. — Продукты взял? — Артём послушно кивнул. — А вещи? — повторил кивок. — Ну, хоть в чём-то мой муж проявляет себя, как донельзя разумный человек. А спросить меня, хочу ли я в Извару, ты не мог? — Не-а, ты бы всё равно отказалась, — Артём придвинулся ещё ближе и принялся возиться с заедающим замком её юбки. — А так - почему бы и нет? Свежий воздух, никто не дозвонится, никто не будет морочить голову, а твои коллеги не будут сыпать негативом. — Я всё равно их уволю, — легко отозвалась Кира. — Потому что они глупые, самонадеянные... Мещеряков, что ты делаешь? — Я? — поразился он, заключая Киру в объятия. — Раздеваю собственную жену. Если хочешь, можешь приобщиться к этому благому делу и помочь мне, например, с футболкой. — Мещеряков, — проворчала девушка, — я не в настроении. — Ты всегда не в настроении. Это, конечно, не было такой уж настоящей правдой, но возражать Кира тоже не стала бы. Артём же, не теряя уверенности в своих действиях, стянул с плеч блузку и уже потянулся к её губам. Кира - порядка ради, если честно, - упёрлась ладонями в его грудь, собираясь оттолкнуть, потом расслабилась и даже ответила на поцелуй. Злиться на Мещерякова было практически невозможно. По крайней мере, она почти за год их отношений этому так и не научилась. Артём склонился к жене ещё ближе, скользнул короткими, быстрыми касаниями по её спине, прежде чем сгрести в охапку, впился в губы ещё более страстным поцелуем... И застыл. Кира буквально ощутила, как каменеют под её руками его мышцы и непроизвольно прижалась к Артёму в поисках защиты, хотя ещё несколько минут назад искренне желала удушить его без суда и следствия. — Извините! — донеслось с порога. — Я не думал, что вы тут... — Эдуард! — рявкнул Мещеряков. — Тебя что, вообще не учили стучаться? *** Участковый Невидимов за год практически не изменился. Он всё так же беспардонно вламывался в чужие дома, не стучал, когда заглядывал на огонёк к "старым друзьям", очень нагло себя вёл, предпочитал не думать головой, существовавшей у него на плечах отнюдь не ради мыслительного процесса, и, что самое главное, продолжал приплетать порядочным людям совершенно непорядочные истории их заработка. А ещё Эдуард, оказывается, так и не остыл к Кириному варенью. Оно всё ещё стояло в погребе, и, извлечённое оттуда Артёмом, было рассыпано по тарелкам. Свою участковый опустошил за считанные секунды, а теперь грустно смотрел на Киру. — Мы тогда так и не попрощались... — вздохнул он. — А вот Алисочка сказала, что вы вроде как приехали, видела машину, и я подумал, стоит заглянуть, попросить прощения. Тогда нехорошо вышло. Между прочим, грабителей, за которых вас приняли, так и не поймали, так что, формально... — Выгоню, — ласково промолвил Артём. — И оболью чаем. Хочешь? — Не хочу, — отрицательно покачал головой Эдуард. — Да я ж без претензий! Вы просто и вправду очень на них похожи. Аж прямо удивительно! Я когда увидел фоторобот... Молчу-молчу! — вздохнул он. — А Алисочка мне рассказала, что вы никакие не жених и невеста, а просто коллеги. Кира усмехнулась. Оставалось надеяться на то, что остальные подробности Алисочка по своей глупости не раскрыла, а то великий блюститель закона Невидимов начнёт вновь предъявлять претензии... — Мы и вправду никакие не жених и невеста, — пожал плечами Артём. — Потому что мы уже давно муж и жена. — Вот как, — Эдуард, кажется, поник. — Мы вот с Алисочкой тоже... Вроде как... Вместе. — И как? — Кира поплотнее закуталась в рубашку Мещерякова, которую наспех набросила на себя. Если сравнивать с коротенькими платьицами, в которых она по вине дяди щеголяла по деревне в прошлый раз, рубашка делала из неё едва ли не целомудренную монахиню. Даже стесняться Невидимова не особенно получалось - привыкнув к семейной жизни, Кира о многом не задумывалась. — Плохо, — поделился Эдуард. — В город она хочет. А меня в город на работу не берут. А ведь деревня - это так прекрасно! Свежий воздух... Лес. Да, лес... В Изваре лес был красивый, хотя и небольшой - Кира вспомнила, как они гуляли с Артёмом, держась за руки, дышали свежим воздухом и совсем-совсем не думали о работе. И хотя сама деревня не производила такого огромного впечатления, хотя всё здесь было очень обычным, Кира вдруг порадовалась, что её вытащили из душного и пыльного города и привезли сюда, даже если тайно. На этот раз и снотворное-то не понадобилось. — Я вам, — вдруг неожиданно толерантно произнёс Эд, — наверное, мешаю? — Мешаешь, — подтвердил Мещеряков, наверное, с трудом сдерживающий желание вывести из дома прочь надоедливого участкового. — У вас медовый месяц? — полюбопытствовал Эдуард. — У нас? — Артём усмехнулся. — У нас медовый отпуск. А женаты уже больше полугода. Кажется, это смутило Невидимова ещё больше. Он наконец-то спешно засобирался, схватил банку с вареньем, бормоча что-то о том, что обязательно угостит им Алисочку, и бросился прочь из небольшого домишки, словно ему только что предложили что-нибудь противозаконное. Кира проводила его с улыбкой; Эдуард всё никак не мог найти подход к городским девушкам и, кажется, даже на что-то рассчитывал. Как там Алисочка сказала, коллеги? — Смешной он всё-таки, — покачала головой Кира. — Забавный... — Ага, да-да, — подтвердил Артём, невольно потянувшись к некогда разбитой губе. — Забавный. Прибить бы этого забавного. И варенье твоё стащил, а там, между прочим, совсем мало осталось! — Так ведь яблоки как раз доспели, — пожала плечами девушка. — Я могу новое сварить. Или, думаешь, разучилась? Она поднялась со старой, почти разваливающейся под тяжестью человеческого веса табуретки и обвила руками шею Мещерякова, прижалась к мужу всем телом и тихо, как-то особенно интимно прошептала ему на ухо: — Спасибо, что вывез сюда. Если я и могу забыть где-то о своей работе, то только в этой забытой всеми деревеньке. — Я знал, что я делаю, — подмигнул Артём. — Моя драгоценная супруга, вне всяких сомнений, способна изредка наслаждаться деревенской жизнью. Кира рассмеялась. — Не деревенской жизнью, а отсутствием мобильной связи, — хмыкнула она. — Но если для тебя это одно и то же, то можем и вправду наслаждаться... — Ну, если моя супруга жить не может без своего телефона... — Если мой супруг не способен меня от этого телефона отвлечь... – От работы, — поправил её Артём. — От работы тебя не может отвлечь ничто. Даже перспектива разрушения нашей крепкой, но пока что очень маленькой семьи. Кира усмехнулась. О размере семьи она, мягко говоря, разговаривать не любила - почему-то считала эту тему слишком скользкой. И о детях предпочитала пока не задумываться. Нет, где-то в глубине души детей Кира хотела, а вот в декрет, подальше от работы - ни в коем случае. Там же всё завалят! Она и так не знала, как согласилась выйти за Артёма замуж, это ведь выдернуло её из привычного графика, причём не на один день... — Давай заключим сделку, — прошептал Мещеряков жене на ухо. — Мы не вспоминаем о работе. Живём, как... Как счастливые беззаботные люди. Три недели. И если тебе не понравится, я больше никогда не вытащу тебя в отпуск, никогда не заставлю отдыхать и не стану ругаться, когда ты в очередной раз засидишься за отчётом до следующего утра. — И даже ревновать не будешь? — Ревновать - буду, — не согласился Артём. — Но не к работе, а к другим мужчинам. Если тебя устраивают эти условия... — Три недели не вспоминать о работе? — усмехнулась Кира. — Три недели об этом даже не заговаривать? И быть уверенной в том, что ты потом не станешь морочить мне голову, требовать отдыхать и ложиться спать в одиннадцать, потому что негоже за отчётом столько засиживаться? Конечно же, я согласна! Это будет лучший выход из отпуска в моей жизни! *** В изварском лесу, каким бы маленьким он ни был, дышалось как-то иначе. Тут не было запаха пыльных городских дорог, и глаза тоже не слезились от палящего солнца, плавившего асфальт. А ещё тут не было самого асфальта, не было визжащих детей, включающих очередную дурацкую песню на полную громкость, не было загороженных садиков, мешавших добраться на работу, но не способных за двухметровыми стенами заборов удержать постоянные вопли и малышей, и нянечек... Кира уже и позабыла о том, как это - просто наслаждаться свободой. Да что там, она и не задумывалась прежде над тем, что за деревней можно скучать. За спокойствием, за тихими шепотками сплетен за спиной, которые, впрочем, частенько куда безобиднее офисных интриг, за тем, что никто не разбегается в разные стороны при виде грозной леди Мымры. А ещё - и это было совсем чудо, - ей не звонили. Кира привыкла вздрагивать от постоянного писка телефона, своего или Тёминого, а тут царила тишина, нарушаемая разве что пением птиц. И, хотя там, в самой деревне, от жары разве что не вспыхивала грунтовая дорога, в лесу царила сравнительная прохлада. — Так бы и жила здесь, — поделилась Кира, останавливаясь у огромного дерева, у которого наверняка было как минимум три разных истории, придуманных Эдуардом в порыве вдохновения. — Тут так спокойно… Я и не думала, что могу скучать за спокойствием. А помнишь, как мы тут гуляли? — И поругались в очередной раз, — Артём остановился со второй стороны дерева. — Конечно же, помню. Кира улыбнулась. — А помнишь, как мы у той реки сидели? — она махнула рукой в неопределённом направлении, туда, где по осколкам воспоминаний могла бы определить местонахождение речушки. — У меня тогда было ужасное желание столкнуть тебя в воду. Надо было там и утопить, а потом отправиться решать проблемы с Эдуардом, он с удовольствием покрыл бы моё преступление. — Он бы проболтался через несколько дней, — хмыкнул Мещеряков. — Когда, в очередной раз вдохновившись детективным сериалом, стал бы во всех видеть тайных агентов, пытающихся захватить тебя в плен. Артём сдвинул руку вдоль ствола дерева, нащупал ладонь Киры и осторожно сжал пальцы. Она подумала, что год назад, наверное, пыталась бы освободиться и только фыркнула Мещерякову в лицо, чтобы не цеплялся, а тут осталась на месте. Смешно было сбегать от собственного мужа, хотя где-то в глубине души ещё теплились эти совершенно детские порывы решить проблему радикально. — А знаешь, — поделилась Кира ни с того ни с сего, — я совсем не жалею, что тогда вылетела на месяц с работы. Я бы иначе никогда, наверное, не пересмотрела бы свой взгляд на некоторые вещи. — Это ж на какие? — поразился Мещеряков. — Кажется, ты с той поры меньшим трудоголиком не стала. — Мы договаривались не вспоминать о работе, — покачала головой Кира, — но ты слишком хорошо думаешь о степени моего трудоголизма год назад. Я бы в жизни не позволила вот так увезти меня в отпуск. И, Мещеряков, я бы никогда не вышла за тебя, эдакого лентяя, замуж. Артём хмыкнул. Он не мог назвать себя лентяем, просто не понимал, как можно с дикой фанатичностью пропадать круглосуточно на работ, а ведь для Киры это было чем-то само собой разумеющимся. Её мать с этим справиться не смогла, и итог, однако, был довольно плачевен, а Мещерякову совершенно не хотелось вытаскивать свою жену с того света. Он придвинулся к Кире ещё ближе, словно почувствовав на подсознательном уровне, что она на сей раз не станет мчаться через весь лес сломя голову. Мещерякова тяжело вздохнула, но, когда мужские руки легли ей на талию, только зажмурилась и мечтательно улыбнулась. — Между прочим, — вредно протянула она, — я сейчас представляю себе, что со мной кто-то получше моего удивительно занудного мужа. — В таком случае, — Артём запустил пальцы в волосы Киры, расплетая тугую косу из отросших за год волос, — я тоже представляю, что у меня милая, добрая жена, а не какая-то стерва, способная думать об одной лишь о работе. Кира весело хихикнула, словно не принимая это на свой счёт, и распахнула наконец-то глаза. Никакого раздражения во взгляде не чувствовалось, напротив, она словно впервые искренне наслаждалась собственной жизнью, не то чтобы плохой, но даже после замужества достаточно однообразной. Артём склонился к супруге ближе, осторожно, вкрадчиво, словно на первом свидании, прикоснулся к её губам своими. Поцелуй получился и вовсе лишённым страсти, удивительно робким, как будто они с Кирой только познакомились в каком-нибудь парке и пытались каким-то образом лучше узнать друг друга, а не были год как женаты. Она запрокинула голову назад, рассматривая густую крону деревьев над головой, прищурилась в надежде вычленить яркие солнечные лучики из сплошного зелёного безумия смешавшейся листвы. — Здесь даже дышится по-другому, — прошептала она. — Никогда не смогу полюбить деревню, но что-то в ней, однако, есть. И в домике этом у леса… Да ну тебя, Мещеряков! — Кира отодвинулась, когда он украдкой поцеловал её в уголок губ, и тут же звонко рассмеялась. – Одно на уме, честное слово. В этой деревне место для романтики, а не для потребительских отношений! —Хочешь романтично пожить в лесу? Палатка, костёр, речка, — усмехнулся Артём. — Плохо, что мы только в лесу романтику и ищем, а в жизни не получается, — почти философски изрекла Кира. — Может, счастливее были бы… — Мы и так счастливые, — возразил Мещеряков. — Только иногда пытаемся этого не замечать. А во всём виновата, между прочим… — Работа, — не дала ему закончить Кира. — У тебя во всём всегда виновата работа. — Будем ругаться? — Ну, — она пробежалась кончиками пальцев по его шее, вдоль артерии, — тебе же нравится мириться, — бегло поцеловала куда-то в скулу, словно случайно, и отпрянула обратно к дереву. — Мне, может быть, тоже нравится. — Мы в лесу, Кира, — усмехнулся Мещеряков. — И мы ещё не поссорились. — Так это можно быстро, — расхохоталась Кира. — Я заявлю тебе, например… — Кира, — прервал её Артём, — а помириться, не поссорившись, с тобой можно? Скажем, про запас? Заранее? Кира оглянулась. — Можно, — украдкой прошептала она. — Только потом никому об этом не рассказывай, если хочешь и дальше… мириться про запас. *** У яблочного варенья вкус отличался в зависимости от места, где его есть. Кира не знала, что такого магического было в старом мамином рецепте, но, когда открыла баночку, припасённую ещё с Извары, аж отпрянула, таким сладким потянуло. А когда попробовала, едва не подавилась. Честное слово, она любила кисловатое варенье. Она специально добавляла чуточку меньше сахара, Тёма ещё ворчал, что жена у него - какая-то совсем не сладкоежка, даже тортом-то её не порадовать, лучше сразу готовить какое-нибудь мясо или, в крайнем случае, рыбу. Правда, Кира чувствовала, что от одного вида рыбы её бы вывернуло прямо на месте, но ведь яблочное варенье-то не имело никакого отношения ко всяким водным жителям? Оно было вкусным. Из этой партии осталась только последняя банка, и всё варенье, распробованное ещё в деревне, было одинаковым. Чуточку кисловатым и каким-то… особенным, что ли. От их с Тёмой отношений всегда пахло яблоками, летом, и Кире нравилось, что и вкус у этого варенья не такой обычный, что его не купить в первом попавшемся магазине, не приобрести по дороге у какой-нибудь тётки, торгующей собственными изделиями. В этой баночке был заключён дух их семьи. А сейчас от этого самого духа Киру едва не вывернуло, и она почувствовала, как совершенно неожиданная и незваная тошнота подкатила к горлу. Вряд ли это могло кому-то понравиться. — Мещеряков! — позвала Кира. — Мещеряков, ты где? Они приехали вчера, и дом со стороны казался разграбленным и запустевшим – Артём совершенно не умел аккуратно собираться. Но даже это разозлило Киру куда меньше, чем испорченное варенье. — Что случилось? — Артём заглянул на кухню. — О, ты открыла варенье? — Нюхай, — велела Кира. — Чем пахнет? Мещеряков подчинился. — Яблочным вареньем, — спустя три секунды выдал свой приговор он. — Твоим яблочным вареньем. Это то, которое кислючее? — он достал чистую ложку из буфета, зачерпнул варенье, сунул его в рот и скривился. — Да, кислючее. В прошлом году ты варила слаще. — В прошлом году, в прошлом году… — Кира вздохнула и сама потянула за ложкой. — Кислое, говоришь… Да никакое оно не кислое! Ей яблоки показались сплошным сахаром. Даже не поймёшь, из чего именно это варенье, если не посмотришь на выцарапанную гвоздём на крышке надпись… А Кире нравилось сохранять естественные вкусы, чтобы потом, зимой, например, наслаждаться ими. — Аж тошнит, — поделилась Кира. — Такие приторные, ужас… Что ты на меня так смотришь? Взгляд Мещерякова не говорил ни о чём хорошем. Настороженный такой, внимательный, словно Артём подозревал её в чём-то. Кира аж проследила за направлением взгляда и тоже помрачнела. Взглянула на варенье, которое секунду назад так сильно критиковала. — Но оно ужасно сладкое! — Оно кислое, Кир. — Сладкое! — Кира… Она и сама уже почти поверила в то, что варенье, будь оно неладно, кислое, но никогда не испытывала проблем со вкусами. Собственно говоря, могла бы работать дегустатором, потому что легко отличала ингредиенты, всегда определяла, что пробует… Но, поскольку поварская карьера для Киры не была предпочтительной, она так и осталась загнанным финансистом. — Ну, подумаешь, варенье, — Мещеряков, кажется, заметил, как она заметно расстроилась. — Может быть, и сладкое, а я, дурак, ничего не понимаю? Ты, кстати, так и не сказала мне по поводу отпуска… — Отстань, Мещеряков, — Кира проскользнула мимо него, да что там проскользнула - пулей пролетела. — Не до тебя сейчас. — Да что случилось? Это же просто варенье! Но Кира уже не слушала. *** — Я тебя ненавижу. Артём, как раз пытавшийся сложить разбросанные вещи, что получалось у него не самым лучшим образом, удивлённо оглянулся. —Что? — Я тебя ненавижу, — повторила Кира. — Мещеряков, ты сволочь. Ты переломал мне всю мою жизнь, все мои планы своим дурацким отпуском. Ты всё испортил! — Тебе позвонили с работы? Кира прошла мимо, отпихнув потянувшегося было к ней мужа, и плюхнулась на кровать. Правда, если она рассчитывала, что сможет посмотреть в потолок и успокоиться, то явно очень сильно ошиблась - дурное настроение и так било ключом, и справиться с ним оказалось не так уж и просто. Тем более, если учитывать тот факт, что она не особенно старалась. — Да, — кивнула Кира. — С работы мне позвонили, как же. В воскресенье! Эти дураки в воскресенье думают, как это повеселиться. А в понедельник они попытаются скрыть от меня всё то, что натворили. Потому что там три недели ничего не делалось. Мещеряков, ты себе представляешь, что они натворят за несколько месяцев, если за жалкие недели умудряются разбивать дело всей жизни?! — Ты слишком далеко мыслишь. Кира хохотнула. Если Мещеряков наивно полагал, что она заглядывает в будущее, то он ошибался. Кира рассматривала как раз ближайшие перспективы. — Вот скажи, зачем я поехала с тобой в эту деревню? — продолжила она. — Ах да! Ведь я же не соглашалась! Меня силком туда увезли, нагло оторвав от отчёта. Этот незаконченный отчёт потом снился мне в кошмарах… - на самом деле, нет, но Кира была не в том настроении, чтобы вспоминать о правде и справедливости. — Зачем я тебя послушалась? Могла себе жить, не тужить. Зачем я вышла за тебя замуж? Почему я согласилась на всю эту дурацкую авантюру… — Какую авантюру? — Деревенскую эту авантюру! — Тебе же там нравилось, — Артём осторожно присел на край кровати. — Свежий воздух. Здоровье можно поправить… — Нервы себе все испортить! — Отдохнуть, не думать о работе. Мне казалось, ты даже получала от этого удовольствие, — кажется, Мещеряков действительно расстроился. — Знаешь, Кир, если ты не способна жить ничем другим, кроме своей работы, может, не стоило и замуж выходить? — Да-да! — фыркнула она. — Ты ещё подай на развод, сейчас как раз самое время! Артём поднялся, подошёл к окну, словно вид на соседние высотки мог рассказать ему что-то интересное, и показал головой. — Наши расхождения во взглядах на жизнь до сих пор не были поводом для развода или даже серьёзных ссор. И я не понимаю, что такого страшного могло случиться за полчаса! — А вы, мужчины, никогда ничего не понимаете. Артём даже не нашёл слов, чтобы ответить. А как же, где он их отыщет! Он же мужчина, а значит - бесчувственный чурбан. Сейчас Кире хотелось высунуться в окно и покричать об этом, чтобы все жители района узнали о том, какие у неё отвратительные отношения с мужем. Конечно, потом придётся разочаровывать их несколько более счастливым видом, чем того следует ожидать, но, может, выбросить плохую энергетику в воздух? — Надо уволить их, — протянула Кира. — Немедленно. Особенно этого горе-аналитика. И ты просто обязан подыскать нам кого-нибудь нормального! Потому что я уже устала воевать с дураком, который не понимает, в какой последовательности необходимо складывать числа, на какие коэффициенты умножать, что делать и вообще… И вообще, надоели. Хочу найти себе ответственного заместителя. А этих всех - прочь! — Ты уже не первую команду так выгоняешь с работы. — Всегда остаётся несколько надёжных людей, — возразила Мещерякова, привстав на локтях. — Не мешай мне планировать. Итак, Мещеряков, сначала я уволю этого аналитика и Кариночку, остальные пусть остаются… Артём вздохнул. Защищать Карину в глазах супруги означало стать самой подозрительной личностью во всём городе, потому рисковать он не стал - тем более, понятия не имел, как выглядит новая секретарша. Ему знакомства с Алисой хватило с головой, чтобы понять общую тенденцию. К тому же, Кира говорила, что к ней такие слово клеем приклеиваются. Или прибиваются скобами. — Потом сообщу дяде о том, что он обязан попытаться подыскать мне замену, — продолжила Кира. — Какого-нибудь достойного ученика. Пока у меня ещё есть время засиживаться на работе и вложить что-то в его или её голову. — А вкладывать еду в мой рот ты не планируешь? — скривился Мещеряков. — Опять уйдёшь с головой в работу… — Уйду-уйду, — пообещала Кира. — И ещё - в следующем году ты о Изваре можешь даже не мечтать. Ни о трёх неделях, ни о двух, ни даже о нескольких днях. — Мне казалось, — совсем уж грустно произнёс Артём, — что тебе нравилось там? — Мне не нравится, во-первых, эта дикая местность, в которой цивилизации места нет ни в одном из её проявлений, — проворчала Кира, — во-вторых, отсутствием какой-либо культуры и надзора, из-за которых я, между прочим, пострадала, — Мещеряков даже не знал, как именно она пострадала, Кира об этом и не упоминала прежде. — Ну, и в-третьих, с маленьким ребёнком мы туда точно не поедем. — С каким таким маленьким ребёнком? — встрепенулся Мещеряков. — С обыкновенным, — буркнула Кира. — Который появляется, когда кто-то увозит жену в романтический отпуск и случайно забывает взять с собой средства контрацепции. Мещеряков, я говорила тебе, что ты дебил? Нет? Ну так говорю: ты дурак, идиот, и улыбка у тебя… Странная! А варенье это сладкое, даже в рот взять невозможно. Понял? — Как скажешь, — заулыбался Мещеряков. — Так и будет. *** — Наша сегодня сдурела, — поделилась впечатлениями Карина. — Сказала, что если я опоздаю хотя бы на минуточку, уволит без выходного пособия. А мне кажется, она и так, и эдак меня увольнять собралась. Я ей, видите ли, не нравлюсь! Кира раздражённо закатила глаза, выглянула из кабинета и ядовито протянула: — Карина, здесь прекрасная слышимость. Надеюсь, мимо твоих ушей не пролетит новость о том, что ты уже уволена? Будь добра покинуть помещение прежде, чем я вынуждена буду призвать охрану на помощь. Ну просто нет никаких сил уже терпеть ваш беспредел! Кара закатила глаза. Теперь, потеряв рабочее место, она могла делать это столько, сколько её душе будет угодно, до следующей попытки трудиться на благо какой-то фирмы. Кира же заставила себя выдохнуть, вспомнить о том, что ей нельзя нервничать, и скрыться обратно в кабинете. Врач вообще заявил, что с такой работой её муж очень правильно поступит, если на весь срок засадит дома и будет периодически выгуливать. Хорошо хоть Артём решил принять во внимание только вторую половину совета, иначе Кира давно уже превратилась бы в заключённую! Мобильный запищал, уведомляя о том, что рабочий день подходит к концу. Мещеряков наверняка уже ждёт внизу - он каким-то образом умудрялся вытаскивать её из офиса ровно в ту секунду, как эта процедура становилась легальной, то есть, аккурат в шесть часов вечера. Кире это не нравилось - она часто сосредотачивалась на какой-то ерунде и пыталась вникнуть в неё, изучить повнимательнее, разобраться, что к чему - а не получалось, потому что надо регулярно есть, много отдыхать и гулять на свежем воздухе. За окном была, как назло, великолепная погода. В дождь Мещеряков, разумеется, не устраивал длительные прогулки под зонтом, чтобы супруга не промочила ноги, а вот сейчас - настоит на том, чтобы они час бродили по окрестностям соседнего парка, наслаждались великолепной погодой, дышали свежим воздухом… Кира подозревала, что из Артёма отец получится куда более фанатичный, чем из неё - мать. Впрочем, может, она так и не осознала до конца свою ответственность перед ещё не рождённым ребёнком, а Мещеряков полагал, что должен заботиться о них вдвое больше? Он и прежде был хорошим мужем, не позволяющим жене излишне влезать в свою работу, а теперь и вовсе как с цепи сорвался. И действительно - стоило только пробить огромным часам, невесть кем повешенным у Киры в кабинете, как зазвонил и телефон. — Кира, к тебе подниматься? — тут же полюбопытствовал порой так раздражающий голос мужа. — Рабочий день закончился. — Рабочий день у меня ненормированный… — проворчала она себе под нос, но в трубку сказала совсем иное: — Не стоит, сама уже иду. Может быть, мы сегодня гулять не будем? Просто домой, и всё… — Кира, — в голосе Артёма чувствовались лёгкие нотки укора, — неужели ты не понимаешь, что о себе и о своём здоровье необходимо заботиться? — Ладно, — она закатила глаза. — Уже иду. Но это единственное, в чём я согласна тебе подчиняться. И только до родов. А потом, Мещеряков, забудь о своей власти! — Обязательно, — отозвался Артём. — Так ты скоро? Кира закатила глаза, ткнула пальцем по красной кнопке на экране мобильного, прерывая связь, и действительно начала собираться. Она отлично знала, что Тёма не усидит на месте и обязательно явится к ней сюда. Обычно они сталкивались где-то в коридоре, в холле, например, где Мещеряков останавливался перекинуться парой слов с охранником. Хорошо хоть с дядей он сталкивался редко, а то как заведут на двоих одну песню: "ты должны себя беречь!". Нет, муж у Киры был совершенно невероятный, вредный и… любимый. Но она всё равно умела настоять на своём. Вот как сказала, так и сделает - и никакой Артём её танком с места не сдвинет. — Всем хорошего вечера! — заметив, что Карины в офисе уже нет, пожелала Кира. — И приятных выходных. — Вам тоже, Кира Андреевна! — донёсся до неё нестройный гул, и Кира оглянулась - чтобы посмотреть на офис, утвердиться в своём праве и уйти, старательно проигнорировав табличку с именем, гласившим, что начальство здесь - Кира Андреевна Мещерякова… И пусть этот гад не думает, что он кого-то там победил, она сама его фамилию захотела! ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​