***
На дверь обрушился шквал энергичных ударов. Быть вампиром в академии, где занятия ведутся днём, — сущий кошмар для режима сна, и Йоко тратила все силы на его поддержание. Поэтому она уже замышляла убийство идиота, который к ней стучался. — Йоко, клянусь тебе, если ты не откроешь чёртову дверь, я её снесу! А. Эта тупица. Йоко вздохнула, нацепила очки и через секунду была у двери, уже собираясь открыть. Но решила сначала подумать над этим решением. — Ты наконец-то обратилась и случайно кого-то убила? — спросила она. — Нет! — обиделась Энид. — Кто-то чихнул рядом с тобой и Уэнсдей решила прикончить этого человека? — Тоже нет. — Тогда это подождёт до утра, — заявила Йоко. — Да чёрта с два! — воскликнула Энид. — Я серьёзно, Йоко! Открой! — А то что — большой и страшный серый волк сдует мой домик? — А то я заплачу! Вот стерва. — Не смей. — Это будет ужасно. Я буду громко давиться соплями и всё такое. Полная мерзость. — Плачешь ты и впрямь безобразно, — вздохнула Йоко, открывая дверь. В следующий же миг Энид ворвалась внутрь. — Это катастрофа. Всё плохо, кошмарно и отвратительно, — запричитала она. — Хотя и слегка забавно. — Ну конечно, — согласилась Йоко, закрывая дверь и готовясь к интересной ночи. — Может, расскажешь уже, что за херня приключилась? — Уэнсдей думает, что мы просто подруги! — выпалила Энид. Йоко на мгновение задумалась. — В смысле она считает, что вам лучше остаться друзьями? — спросила она. Это был какой-то бред: Уэнсдей была без ума от Энид (в дополнение к своему стандартному безумию). — Нет, она не знает, что мы встречаемся! — ответила Энид, испуганно округляя глаза. Это... был ещё больший бред. — Но вы же уже несколько месяцев вместе? — уточнила Йоко. — Да. — И ты миллион раз при мне целовала её в щёку, а она ни разу тебя не остановила, хотя если бы кто угодно другой проявил хоть десятую долю твоей физической привязанности, она бы его выпотрошила? — Да. — И она дарит тебе цветы. Постоянно. — Да. — И вы танцевали вместе, и это было так романтично, что ты потом часами не затыкалась. — И снова да. — Тогда какого ху... — громко начала Йоко, но вспомнила, что сейчас середина ночи. — Как она, нахрен, может не знать? — закончила она тише. Энид вздохнула. — Видимо, всё это время она считала, что я проявляю дружескую симпатию, — сказала она. — Ты бываешь тем ещё навязчивым щеночком, — признала Йоко. Энид показала ей язык. — И я не хочу лезть не в своё дело, но вы ведь соседки по комнате. Ты же использовала все преимущества такой близости? — Если ты про обнимашки и то, как я заставляла её смотреть со мной ужасные фильмы, то да, — сказала Энид, резко выпрямляясь. — Но вы же целовались, да? — продолжила давить Йоко. Энид молчала. — Ну знаешь, обжимались? Лобызались? Долбились в дёсны? Ваши языки сражались за превосходство? — О ГОСПОДИ! — закричала Энид. — Хватит уже! Нет, мы не целовались. — Ой. — Ага. — Теперь ясно, почему мне не приходилось слушать твою многочасовую болтовню о том, как расчудесно она целуется. А можно спросить... — попробовала Йоко. — Я просто... не уверена, что ей это нужно, понимаешь? — прервала Энид. — Я хочу быть с ней, а остальное неважно. — Это ужасно мило, — сдалась Йоко. — Но, думаю, тебе стоит научиться выражать свои желания. — Это точно, — сказала Энид. — Но вдруг она не захочет со мной быть? Я столько времени считала, что мы вместе, а она об этом не подозревала! Может, она и правда хотела бы остаться подругами. Йоко уже когда-то прошла через период, когда Энид паниковала, что не понравится Уэнсдей. Она ни за что не допустит повторения того ада. — Да эта девчонка ведь убьёт ради тебя, — заметила она. — Она и ради развлечения кого хочешь убьёт, — возразила Энид. — Ну хорошо, ради тебя она бы сдержалась от убийства, — нашлась Йоко. Энид поразмыслила над этим. — Она и правда пощадила твою жизнь несколько раз, — сказала Энид. Во имя их дружбы Йоко промолчала в ответ. Они с Уэнсдей бесконечно спорили, кто бы победил в бою. — А ты бываешь очень раздражающей, — продолжила Энид. Йоко не прокомментировала и это — теперь уже потому, что это было чистой правдой. — Я же тебе говорю, она сходит по тебе с ума, а не поняла это только потому, что у неё мозговые клетки отрубаются в твоём присутствии. — Но вдруг... — снова начала Энид, и Йоко окончательно решила: да больше никогда в жизни. — Слушай, — заговорила она, — мне кажется, раз она ещё не поняла, то дойдёт до неё не скоро. Так что к тому времени, когда она догадается, ты успеешь устроить всё так, чтобы она точно захотела с тобой встречаться. Ну или чего ей там надо для счастья. — О, — сказала Энид. А потом: — О, ой, блять! Не на такую реакцию Йоко надеялась. — А теперь что не так? — в очередной раз вздохнула она. — Она всё поймёт! — паниковала Энид. — Прямо сейчас! — С чего бы? — Я сама предложила ей подумать. Вся академия знала: Аддамс справится с любым вызовом, который ей бросят. — Ты ж моя любвеобильная дурочка, — вздохнула Йоко. — Когда ты ей это сказала? — Как раз перед тем, как вломилась к тебе? — припомнила Энид с неуверенной улыбкой. — Отлично, она сто процентов уже поняла. Наверное, психует там у себя. Энид сделала вдох. — Йоко, — мертвецки спокойным голосом произнесла она. — Я сейчас в обморок упаду. — Только не в моей комнате. Я запрещаю, — отрезала та, подталкивая Энид к выходу. — Я не выдержу. Я не выдержу, — повторяла Энид, словно мантру. — Мне это неинтересно. Если ты срочно не успокоишь свою подружку, она сожжёт это место дотла, — сказала Йоко, распахивая дверь. — Знаешь, сейчас я не против погибнуть в очищающем пламени. — Энид попыталась отойти от выхода. — Вот видишь? Вы созданы друг для друга. Теперь бегом! — Йоко непреклонно вытолкала Энид из комнаты. — Пойди найди себе девушку! Снова! — добавила она, захлопывая дверь под носом у подруги. Всё с ней будет нормально. Наверное.***
Энид обнаружила Уэнсдей там же, где её оставила. В том же самом месте. В той же позе. — Э-э, как дела, соседушка? — попробовала она. — Как давно? — холодно и совершенно по-Уэнсдеевски спросила Уэнсдей. — О чём ты... — начала Энид. — Ты знаешь, — перебила та. Энид вздохнула. — Три месяца, одна неделя и четыре дня, — ответила она. — Но кто считает, правда? — Хм, — Уэнсдей ненадолго задумалась. — Так это было наше первое свидание? У озера? — Для меня точно было, — не могла отрицать Энид. Она всё спланировала, и всё прошло идеально, и она выглядела прелестно, а Уэнсдей всё это время считала, что они — что? Просто гуляют вместе? Как лучшие подружки? — Хорошее было свидание, — сказала Уэнсдей со странной ноткой грусти в голосе. Надежда всё ещё была жива. — Подожди, это я тебе ещё про третье не рассказала, — пошутила Энид. К её удивлению, Уэнсдей сразу расплылась в ухмылке. — Мы раскапывали могилы. Ты рыла когтями. Посреди свидания пошёл дождь. Ты была восхитительна, — меланхолично сказала она. Сердце Энид подпрыгнуло и застучало в горле, а мозг принялся выбрасывать в кровь литры эндорфинов. Восхитительна — Уэнсдей никогда не говорила ничего подобного. Энид и не было это нужно — она принимала всё как есть — но теперь? О, теперь она будет гоняться за этим чувством, как её брат за собственным хвостом в полнолуние. — Прости, — сказали обе одновременно. Уэнсдей вопросительно качнула головой. — Я правда была уверена, что ты знаешь, — объяснила Энид. — Я не хотела додумывать за тебя твои чувства. И хвастаться об этом всем подряд. А я немножко так делала. То есть не немножко, а постоянно. Клянусь, я бы никогда... я не хотела... Нужные слова не приходили на ум, в голове был хаос, а Уэнсдей сделала несколько шагов вперёд, и она выглядела такой серьёзной, и Энид раньше думала, что научилась понимать выражения её лица, но теперь уже ничего не понимала, и она не представляла, что та думает, и Уэнсдей была уже так близко, прямо перед её лицом, и она назвала её восхитительной, и... Пальцы Уэнсдей переплелись с её. — Это я должна извиняться, — сказала Уэнсдей тем тихим, слегка застенчивым голосом, который Энид так любила, потому что он предназначался только для её ушей. — Я подумала обо всём и поняла, что ты была прекрасным романтическим партнёром и заслуживаешь лучшего, чем такая вопиющая невнимательность. — Ну, я старалась, — попробовала пошутить Энид, не ожидавшая такой искренности и нежности. — И у тебя получалось безукоризненно, — резко сказала Уэнсдей, как будто ожидая, что ей возразят. — И если ты простишь мою глупость, обещаю, что я сделаю всё возможное для тебя. — Хочешь сказать, я тебе нравлюсь, Аддамс? — поддразнила Энид и ощутила, как Уэнсдей сильнее сжала её руку. — Я бы прокомментировала уровень твоего интеллекта, — сказала Уэнсдей, — но подозреваю, что и так предстала не в лучшем виде в твоих глазах. — О-о. — Энид наклонилась и поцеловала её в лоб. — Не переживай. Ты не виновата. — Но я переживаю. И не в хорошем смысле. Я хочу... хочу вернуться назад. Пережить всё заново, но уже с осознанием. Сделать всё как надо, как ты и заслуживаешь. На взгляд Энид, Уэнсдей проявила себя как прекрасная девушка — в своей уникальной манере. Ей раньше и в голову не приходило, что Уэнсдей даже не пыталась ничего делать. От мыслей о том, каково сходить на свидание с Уэнсдей, называющей её восхитительной, у неё закружилась голова. Свободной рукой она погладила Уэнсдей по щеке, и та подалась навстречу её пальцам. Энид совсем растаяла. — Что ж, — сказала она, — видимо, нам придётся повторить всё заново. — Хм, — сказала Уэнсдей, крепко держа её руку. — Какой кошмар. Энид хихикнула. — О, и ещё кое-что, — добавила Уэнсдей. — Да? — Можешь оставить кофту себе.