***
*** – Фух, еле успела свалить, — вытерла выступивший со лба пот черноволосая девушка. Она поплотнее закуталась в плащ, скрывающий ее целиком, чтобы ни одна собака не узнала, и двинулась в сторону Лютного переулка. На дворе было первое сентября две тысячи двадцатого года. А вокруг ничего так не изменилось. Разве некоторые лавки помрачнее стали, так как нынешнюю молодежь уже ничем этаким не оттолкнёшь, разве что проклятий навесить, но кто же даст? Вот и изгаляются. Как по ней, так лучше наоборот: ничем не выделяться — толку больше. Но опять же, кто даст? Лютный занесли в памятники культуры магического ЮНЕСКО. Так что наносить им жути до конца дней. Все эти бесполезные мысли проходили мимо меня, просто отмечаясь где-то на подкорке. В последние дни меня мало что могло выбить из некого анабиоза. Лично я списываю это на влияние артефактов Певереллов, которые надежно сковали мою душу. Кто-то был бы на восьмом, а может, и на десятом небе от счастья, но лично меня это безумно подбешивало. Правда, первые лет десять. Сейчас было уже все равно. Но если бы это влияло только на внутреннюю душевную структуру. Так не-е-е-е-ет. Я не старею. Вот как была семнадцатилетней пигалицей на момент войны, так и осталась. Ни одной морщинки, даже мимической. Если все думают, что у меня имеются претензии к самому бессмертию, то нет. Меня удручает тот факт, что я мелкая и костлявая. Без женских прелестей, что часто ставило меня в неловкое положение. Тело подростка, а мыслишки и желание — сорокалетней девственницы. Мечта извращенцев. Первые лет семь было не очень заметно. Но вот потом, когда все мои однокурсницы обзавелись полноценными женскими прелестями и расцвели в прекраснейших созданий на подобие богинь из мифов. Это, конечно, я утрирую, но они определенно стали более красивыми и женственными, чем в Хогвартсе. Тут-то я поняла, что со мной что-то не так. Обследования в Мунго ничего не дали. Меня только поздравили со здоровьем молодого гиппогрифа. А друзья на мои мысли лишь рассмеялись и посоветовали не париться по пустякам. Так прошло ещё четыре года. Мои опасения подтвердила слепая ведьма, что повстречалась мне в магическом Брашове. Бабулька была словно статуя, которая органично была вписана в ансамбль Чёрной церкви. Я бы мимо прошла, но она так смачно харкнула мне под ноги, что не оставить ее без внимания не было сил. Разнимали нас всем экскурсионным составом. Столько матерных слов я и от отпетых Пожирателей не слышала. А как эта бабка поливала меня и мою мертвую родню до первого колена, что те точно в гробу брейк-данс устроили. После появления местной магической полиции стало только запутаннее. Как выяснилось, эта мадам Флореа была троюродной бабулей того самого Грин-де-Вальда. То ли чуйка семейная, то ли магия какая-то, но она почувствовала во мне носителя всех трёх артефактов, которые свели ее семью в могилу. Но что в конечном итоге она со мной сделать хотела не понятно: то ли просто "фи" высказать, то ли изувечить посильнее. Но в итоге я получила залысину у правого виска, разбитые очки и покусанный палец, где был расположен один известный камушек… Как только я подтвердила свою личность местным структурам, то вместо того, чтобы оказать мне помощь как потерпевшей, меня заперли в тюрьме! Вот тут масштаб спасения меня из темницы сырой позавидовал бы сам Сириус. С этого момента и начался громкий виток моей «официальной» бессмертной жизни. Слухи о том, что я не старею и бессмертна, стали распространяться со скоростью Лондона-экспресса. Предположения местных кумушек заставляли истерично икать и хихикать. Мое любимое: я все-таки померла второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмом году, и вместо меня бродит лич Реддла. Нет, были ещё теории, что я на самом деле новое вместилище Темного Лорда или же его внебрачный ребёнок и хочу захватить мир, но это отбросили почти сразу же. Я была слишком ленивой, хотя жизнь то и дело подкидывала мне «приключения». Хотя россказни бродят и по сей день, но уже как-то без огонька. Скучные стали. А по правде, что сейчас про меня рассказывать? По факту, я уже лет пять заперлась на Гриммо и прожигаю бессмертную жизнь в своё удовольствие. Тедди уехал в Штаты получать высшее магическое и строить карьеру. Андромеда вышла замуж второй раз, но уже за чистокровного из немецкой ветви Блэк, и строит своё счастье. Вроде даже намекала на ребёнка в письмах, благо магическая медицина, да и маггловская ушла далеко вперёд. Это я до тридцати отжигала как могла, пока дурь окончательно не выветрилась или же пока артефакты не закрепились за мной окончательно. Так что я предоставлена сама себе. Всем необходимым меня снабжает Кричер. И моя физиономия и носу не кажет за пределы особняка. Вот так и живу — книжки читаю, артефактами балуюсь, иногда в подвалах жирок сгоняю. Меня всё устраивает, хотя и бывают приступы одиночества. Но как правило, бутылочка огневиски в компании портрета матушки Сириуса скрашивают мои несчастные приступы. Но как показывает опыт, если ты сам не колышешь своё болото, то жизнь сама отколышет тебя.***
— Прибыла почта, хозяйка, — впилось в мое сознание ворчание старого Кричера с утра пораньше. Еще раз пообещав себе бросить пить с понедельника, я со вздохом приподнялась на локтях и увидела неодобрительно смотрящего домовика. — Ты же прекрасно знаешь, я не читаю почту, — в надежде на сон прозевала я, закрывая голову подушкой. — Письмо от вашего крестника Хьюго Уизли. Мне показалось, вам будет важным узнать об этом как можно скорее. — Да-да, ты как всегда прав. Положи письмо на тумбочку и приготовь завтрак, пожалуйста. Как только домовик исчез, я стащила наполненный прохладной водой стакан, с растворенной в ней таблеткой опохмелина, с тумбы, который заботливо ставит старый домовик после каждой моей попойки. Подержала его пару минут у лба, а после выпила несколькими большими глотками. Мир сразу стал казаться немного лучше. Решив сразу выяснить причину письма, я потянулась к нему. Зная мою не любовь к общению, Хьюго писал редко, но объемно. Обычно в конце весны, когда заканчивался учебный год в младшей школе. Только вот сейчас был конец июля. А письмо-отчет я получала относительно недавно. Вскрыв упаковку, развернула бумагу и отложила вложенную посылку, вчитываясь в мелкий убористый почерк, безумно напоминающий почерк Гермионы. Сколько же эссе было скатано с ее работ. «Дорогая крестная. Я не удивлюсь, что письмо в такое время может показаться Вам очень необычным, но надеюсь, вы найдете время на его прочтения и, конечно же, на ответ. Я знаю, как Вы не любите свой День Рождения и предпочтете этот день провести в одиночестве. Но я посмею поздравить Вас с Днем вашего Рождения и подарить от себя свой первый полноценный подарок — артефакт. Да, это элементарное самопишущие перо, зачарованное на несколько лет вперед. Надеюсь, к тому моменту, как этот подарок утратит магию, я приготовлю на замену лучше. Возможно, Вы заняты чем-то важным, проживаете очередное приключение, что так любит рассказывать папа, но очень надеюсь на скорую встречу. Ведь скоро мне пора отправляться в Хогвартс. С любовью, Хьюго Уизли». — Кричер! Почему ты не предупредил, что сегодня у меня день рождения? — прокряхтев в никуда, я стала разворачивать подарок мальчика. «Самопишущее перо» было выполнено в стиле перьевой ручки. Отделана она была переливающейся зеленоватой кожей и, судя по текстуре, это была кожа дракона. Кто-то очень плодотворно провел каникулы в Румынии. Черканув ответ подаренной ручкой, я запечатала письмо, не забыв вложить в шкатулку для экстренной отправки. Приведя себя в более человеческий вид, я спустилась в малую столовую. Она была куда уютнее, чем все остальные залы для трапезы в особняке Блэков. На столе уже ждал меня свежий куриный бульон и чашка черного кофе. После столь чудного завтрака я уже была готова любить этот мир, но, переведя взгляд на заголовок прессы, мое благое настроение улетучилось со скоростью молнии: «Сорок лет Гарриет Поттер. Эпоха двух столетий. Читаем на шестой странице сегодняшнего выпуска».***
— Кричер, я сегодня собираюсь проводить Хьюго на Хогвартс экспресс. Как я выгляжу? — крутилась я перед зеркалом, собирая и распуская волосы. — Вы как всегда молоды и прекрасны для сорокалетней ведьмы, — не успел проговорить этот гадкий домовик, как в него полетела расческа, естественно, не попав в наглую морду. — Кричер, если будешь меня выбешивать, то точно не мечтай о посмертной голове в Блэк-Холле. — Слушаюсь, хозяйка, — невинно пробормотал бесстыдный эльф. Он склонился, касаясь своим крючковатым носом пола. — Хозяйка, раз вы собираетесь в Лондон, то просмотрите корреспонденцию от мистера Шаффика. Он сегодня уже присылал личного курьера, так что, возможно, в его письмах что-то важное. Ведь не просто так от его лица было прислано более двухсот писем. — Сколько? Почему ты мне ничего не передал? — осипла я от шока. — Вы же сами просили не беспокоить Вас письмами. — Но писем юриста запрет не касался! — Вы не уточняли, кого касалось, а кого нет, кроме миссис Тонкс и ваших крестников, — невозмутимо отчеканил эльф, не разделяя моей истерики. — ТЫ! — у меня не хватало цензурных слов от всего происходящего. — Вы желаете ознакомиться со всеми письмами? — деловито поинтересовался Кричер, заглядывая в появившийся из неоткуда блокнот. — ДА! Неси все письма, что были присланы с момента запрета. «Эта гнусная эльфийская дрянь! Задушу! Нет, принесу в жертву алтарю, а лучше...» — Все семь тысяч девяносто три письма? —Ой.