Лавандовые сны

Гермиона зажмурилась. Потерла глаза, затем открыла их снова, но этот ‘блядский сюр’, как она назвала его в голове, никуда не исчез. Девушка по-прежнему стояла в Большом зале, только вот столов для студентов не было, а на месте преподавательского возвышалась огромная сцена, с красивым стеклянным полом, тремя рядами темно-бордовых занавесок и адски большими колонками по краям. — Да ну нет — протянула Грейнджер — Это же неправда. Мне снится. Я в каком-то чертовом кошмаре… Ай — девушка ущипнула себя и поняла, что боль она ощущает. Со стороны это и правда было похоже на кошмарный сон гриффиндорки — прямо на сцене, друг напротив друга, в одинаковых черных смокингах стояли Драко Малфой и Рон Уизли. Белые, прилизанные, как на первом курсе волосы у Драко смотрелись и в половину не так нелепо, как рыжие, отчего-то кудрявые волосы Рона. Гермиона нервно поежилась, а затем и вовсе вздрогнула, услышав резко заигравшую из колонок музыку. Будто кто-то нажал на ‘плэй’ и мир снова начал двигаться. Уизли поправил смокинг, вышел на середину сцены, поднес микрофон ко рту и запел, смотря прямо на Малфоя:

Показал ей весь мир и подарил, И весь мир за тебя говорил, Что с того, что с тобой жизнь нарядная, Думаешь ты разгадал, что надо ей? Всё что надо ей

Гермиона не могла оторвать взгляд от сцены. Рон, ее вроде бы парень лучший друг Рон Уизли, поет? Почему она понимает текст, хотя язык не английский? Что за чертовщина здесь творится?

Но ведь она не твоя! Хоть с тобой она даже иногда, и бывает, Она не твоя. Как глоток вина, так тебя она выпивает. Она не твоя. Ты играешь с ней, а она с тобой, Потому что Знаешь ли ты, что в себе таит женская любовь?

— Рон! — Грейнджер попыталась докричаться до друга, но он то ли не слышал ее, то ли не хотел слышать. — Рон, блять, какого хуя? Что происходит? Спустись со сцены и объясни мне, что вы тут устроили! И Малфой? Малфой, опусти микрофон! Ты меня слышишь? Малфой! Драко! Но он не слышал. Слизеринец гордо вышагивал по направлению к центру сцены и, о ужас, прямо к Уизли. Гермиона была уверена, просто чертовски уверена, на все сто процентов, что не услышит от Малфоя ничего, кроме оскорблений. Ведь это же Малфой, что от него ждать? Он всегда такой, даже после войны. Холодный, мерзкий, токсичный. Но на то он и Драко Малфой, чтобы разбивать вдребезги чужие надежды, так что вместо ругательств, он, по мнению Гермионы Грейнджер, плюет ей в душу следующие строчки этой песни. Он топчет всю ее веру в реальность происходящего, но обращается при этом к Рону:

Тайные жаркие свидания, Ссоры и ранние рыдания. Молодой, кровь кипит, тело смелое — Это всё так скоро надоело ей, Боль любви твоей.

-Откуда… — Гермиона прикладывает руки ко рту в подобии граммофона, будто это поможет ей перекричать колонки и кричит так громко, как ей позволяют ее связки — Не слушай его, Рон! Мне не надоело! Все не так! Я объясню, только не слушай его! Но Рон остается неподвижным, а его оппонент продолжает:

Но ведь она не твоя! Хоть с тобой она даже иногда, и бывает, Она не твоя. Как глоток вина, так тебя она выпивает. Она не твоя. Ты играешь с ней, а она с тобой, Потому что Знаешь ли ты, что в себе таит женская любовь?

Внутренности Гермионы словно скрутило, пережевало и плюнуло обратно. Она схватилась за виски, понимая, что теряет сознание и падает в бездну. Открыв глаза, девушка увидела в зеркале на шкафу себя, потную, красную и совершенно обескураженную. Рядом мирно спали соседки по комнате. — Что это, блять, было?