Поддавшись соблазну

*** Жара в Париже в этом году выдалась особенно невыносимой. Только середина мая, а солнце уже палит во всю и долго находится на улице просто невозможно. Вот-вот глядишь, и от раскаленных камней мостовых и дорог пойдет пар. Комбеферр говорит, что это смена климата, и сыплет фактами о влиянии на погоду прошедших цунами и что-то еще о сдвигах тектонических плит. Параноидальный Жоли после подобных речей каждый раз ударяется в панику и запасается парой-другой лишних комплектов медикаментов, и уже готов строить бункер где-то в Сибири. Грантеру плевать, он выходит на улицы Парижа по вечерам кутить по клубам с Курфейраком, приходит с рассветом, забываясь двухчасовым сном перед университетом, и возвращается в постель к полудню после пары факультативов или очередного пленэра, на которые его хватило. Так что большую часть времени он проводит во сне, запутавшись в липких от пота простынях. Кондиционер они себе не могут позволить, и Анжольрас негодует, что они тратят так много воды. Грантер плевать хотел на счет за квартплату, жарится в этом пекле он не намерен и ходить постоянно липким ему не в кайф. А после очередного принятия душа бутылка пива из холодильника становится более желанной. Аполло ему жаль вдвойне: этот приверженик чистоты и экономии уступает своим физическим потребностям. Тот до сих пор борется с природой, в первую половину дня просиживая на лекциях и семинарах, а во второй стараясь успеть на запланированные собрания, митинги, конвенты и прочую праведную чушь за права. Он утверждает, что все терпимо, скоро начнутся дожди. Но дожди так и не появляются, Анжольрас каждый вечер торчит в ванной по часу, а после приходит к Грантеру с бутылем крема против загара и нехотя просит помочь ему с обгоревшими на солнце плечами. Грантер очень даже не против, не дурак он отказываться от лишнего раза прикоснуться к Анжольрасу, но смотреть на покрасневшую кожу его соседа - конечно же, соседа, кого же еще, - ему больно. Но не настолько, как больно Аполло. *** В тот день Анжольрас пришел домой поздно и особенно утомленным, даже ничего не сказал о том, что в квартире накурено (Грантер честно пытался бросить). Грантер, лежа на кровати в боксерах, смотрел очередной блокбастер этого года про супергероев, когда сосед в одних шортах и накинутом на плечи полотенце постучался и молча указал в направлении своей комнаты. - Что, опять подписался на каторжные работы? - Грантер прошел в комнату Анжольраса и выдвинул стул, садясь на него и кивком головы указывая на кровать. Анжольрас поставил на прикроватную тумбу крем, скинул полотенце, убрал мокрые волосы в хвост и лег на постель, вытянувшись на животе. - Прекрати, - пробурчал в подушку Анжольрас, повернувшись лицом к Грантеру, и устало взглянул на него. - Курфейрак должен был тебе сказать, что городское управление само не справляется с поливкой, а температура не собирается спадать в ближайшее время. Сегодня дали большую территорию для работы, я не мог уйти, бросив всех оставшихся. Грантер фыркнул, открыл флакон, и, выдавив на руку прохладный крем, растер его между ладонями. - Такими темпами ты сгоришь заживо, прежде чем на Париж нагрянут дожди. Или получишь солнечный удар, - он положил руки на спину Анжольраса ниже пораженного участка кожи, неспешно растирая и массируя напряженные под кожей мышцы. Анжольрас ничего не ответил, и Грантер молча продолжил занятие. Грантер периодически останавливался, смачивая ладони новой порцией охлаждающего крема, и поднимался все выше по спине. Провести руками от ребер к лопаткам, помассировать позвонки большими пальцами, круговыми движениями перейти к плечам и как можно нежнее покрыть кремом покрасневшую кожу на плечах. На ней уже четко проглядывались участки незагорелой кожи, которую прикрывала майка, пока Анжольрас пребывал на солнце. Грантер мимоходом поглядывал на Анжольраса: тот постепенно расслаблялся и вздыхал от прикосновений, и изредка шипел сквозь зубы, когда Грантер проводил ладонями по чувствительной коже, но терпеливо принимал оказываемую заботу. Это был не первый раз, когда вместо обычной процедуры нанесения Грантер увлекался и делал ему массаж. Первое время Анжольрас даже сопротивлялся и настаивал прекратить подобные вещи, он не любил, когда к нему прикасались больше положенного. Но ему пришлось привыкнуть, да и Грантер оказался не так уж плох в этом деле: его музыкальные пальцы были наделены не только талантом мучить гитару в три часа ночи, но и превращать Анжольраса в желе. Грантер усмехнулся, глядя на лицо Аполлона, и продолжал невесомо гладить восхитительную спину, пока ему было позволено. Анжольрас зажмурился, в уголках его губ затаилась улыбка. Он был похож на кота, готового вот-вот заурчать от удовольствия. Через несколько минут Грантер позвал Анжольраса по имени - тот не откликнулся. Неудавшийся массажист в последний раз провел пальцами по позвонкам, погладил основание шеи и наклонился к спящему. Его сердце ухнуло куда-то вниз, а в лицо ударил жар. "Решайся, ну же", - подумал Грантер. Поддавшись соблазну, он уткнулся носом в макушку еще не высохших волос и глубоко вдохнул запах: чуть-чуть миндаля, море, выдыхающийся запах лосьона после бритья и что-то невесомое, ускользающее, как весенний ветер, и манящее, чему Грантер так и не нашел названия. Он провел в такой позе минуту-другую, показавшееся ему вечностью, после чего резко встал со стула. Грантер напоследок окинул долгим взглядом Анжольраса, уже успевшего зарыться руками под подушку, и тихо вышел, прикрыв за собой дверь. В следующий раз он даст себе больше времени.