besetzung

Чанёль сжал ладони вокруг рукоятки сточенного ножа и сглотнул вязкую слюну. Тяжелые шаги эхом отдавались в захламленном коридоре; Пак слышал, как с противными скрипами и хлопками за напуганными людьми закрывались двери. Когда шаги стихли и почти прозрачная занавеска, отделяющая его закуток от общего помещения, колыхнулась от сбитого дыхания мужчины, мальчишка, неловко переступая по полу, засыпанному кирпичной крошкой, дальше задвинулся в свое укрытие, всё сильнее сжимая в руке оружие. Послышался хриплый мужской голос, что-то ожесточенно вталкивающий попрятавшимся людям, сухой смешок заставил Чанёля вздрогнуть. Тонкое полотнище резко отдернулось, звякнув металлическими кольцами, и мальчик глубоко вдохнул пропахший сыростью воздух, смаргивая слезы, тотчас впитавшиеся в потертую, кое-где даже рваную одежку. - Чанёль? Заклепки на дорожной сумке разошлись под длинными пальцами, покрытыми слоем пыли и копоти, и мужчина начал выкладывать на грязную скатёрку малочисленные запасы. - Я знаю, что ты здесь, Чанёль. – Голос на секунду затих; жестяные и стеклянные пузатые банки с едой тихо постукивали о столешницу, закрытую пыльной тканью. – Я видел… что те люди едят то, что я приношу тебе. Они отбирают у тебя еду? С улицы послышались выстрелы, а затем и крики убиваемых: военных, женщин, детей… Чанёль всхлипнул и зажал себе рот грязной ладонью, забиваясь дальше в угол, скрипя подошвами по каменной крошке, усеявшей полы в этой халупе во время разгрома города, в котором умерли почти все, кто был ему дорог. Мужчина мученически вздохнул и отбросил полупустую сумку, мешком упавшую на пол. В несколько шагов преодолев расстояние до излюбленного Чанёлем местечка, он сдвинул покосившийся, без одной ножки чайный столик, обнаруживая измазанного, в пыли, грязи и саже мальчишку. Взгляд мужчины зацепился за почти сточенное, но оттого не менее острое лезвие ножа, который Пак держал в побелевших пальцах, глотая крупные горькие слезы, оставлявшие за собой бледные солёные дорожки на перепачканных щеках. - Пожалуйста… – прошелестел мальчишка, утирая лицо ладонью и размазывая грязь еще сильнее. Большая ладонь накрыла поблескивающее лезвие, медленно вытягивая нож из руки Чанёля, и Пак сдался, выпуская оружие. Он сжался, забиваясь в угол, пытаясь слиться с кирпичной кладкой, усеянной мелкими воронками от пуль, и обнял тощие ноги руками, исподлобья зыркая на мужчину в потертой форме вражеских войск. Старший с очевидным отвращением оглянул комнату и, подтянув брюки, аккуратно присел перед мальчиком. Заставив младшего посмотреть на него, он ощутимо ткнул его в грудь: - Чанёль… – а потом, указав на себя, так же тихо добавил, – Крис. Пак затрясся в беззвучных рыданиях, когда рука мужчины коснулась его бедра, ласково поглаживая ткань в мелкую дырку. Крис опустился перед мальчишкой на одно колено, зашипев от впившихся в кожу осколков, и потянул его, сопротивляющегося, ревущего, отвратительно грязного, на себя, уже готовый стерпеть многочисленные удары маленьких кулаков – его мальчик недоедал, был невыносимо тощим, слабым и нуждающимся в защите. Чанёль дернулся в сильных объятиях, пытаясь расцепить руки, обхватившие его поперек талии, и дотянуться до отброшенного ножа. - Пусти меня, пусти! – кричал он, брыкаясь и отпихивая мужчину. – Сволочь, убери от меня руки! Крис тряхнул мальчишку, выбивая из него дурь, и бросил его, ослабевшего и напуганного, на кровать, занимавшую большую часть закутка, в котором жил Чанёль. Пак быстро перевернулся, пытаясь отползти от военного, но руки мужчины тут же хватанули его за пояс штанов, снова укладывая на перепачканные грязью и спермой простыни. Старший с силой прижал мальчика к кровати, не давая ему вырваться, и заглянул в наполненные слезами глаза: - Не борись со мной, Чанёль… Младший, услышав тихую речь мужчины, тотчас обмяк, позволяя себя раздеть. Мелкие пуговки с поношенной рубашки осыпались на пол, когда Крис, не желая ждать, дернул полы в разные стороны, разрывая на зажмурившемся мальчишке одежду. От вида худого до невозможности тела, выступающих ключиц и ребер, которые в любой момент могли порвать сухую, пергаментную, серую от недоедания, болезни и грязи кожу, нутро старшего заныло, отзываясь тупой болью и невыносимой нежностью. Желание ласкать, любить и возносить этого недоноска затопило мужчину, и он с особым трепетом коснулся поцелуем шеи, чувствуя под губами быстро бьющуюся жилку. Дрожащими руками он сдернул с Чанёля драные штаны, оголяя застиранное до желтизны белье, тощие бедра, покрытые синяками колени, а затем ладонями прошелся по его груди, кончиками пальцев переходя на чувствительный живот и подцепляя резинку трусов. Пак задушенно всхлипнул, зажмуривая глаза, смаргивая слезы, когда руки старшего коснулись его сведенных в яростном желании защититься ног. Он вцепился в помятый китель старшего слабыми руками, пытаясь оттолкнуть его, и ткань скользнула по плечам Криса, металлическими пуговицами обжигая обнаженный живот Чанёля. Грубое сукно рубашки зашуршало совсем рядом, а потом мальчик выдохнул с неожиданным облегчением – мужчина накрыл его своим телом, будто стараясь укрыть от всех бед и невзгод. Прикосновение его горячей, пышущей чистотой, здоровьем и достатком кожи выбило из Пака последние силы к сопротивлению, и он задушенно застонал, наконец, обвивая шею старшего руками. - Чертов нелюдь, - прошептал он, чувствуя легкие поцелуи Криса на щеках и подбородке. Военный обхватил согнутую в колене ногу мальчишки, закидывая ее себе на талию, и прижался возбуждением к его паху, мягко потираясь и сводя его сопротивление на нет, заставляя хныкать и облизывать потрескавшиеся от холода губы. Когда Чанёль сам протянул руки к кожаному ремню на штанах старшего, тот лишь ухмыльнулся и помог настырному пареньку распутать завязки на форменных брюках, затем стягивая их вместе с бельем, с усилием сбрасывая тяжелые сапоги. Раскрасневшийся и сияющий желанием, Пак до синяков вцепился в плечи Криса, вновь обхватывая его ногами за талию, и болезненно поморщился, почувствовав смоченные слюной пальцы старшего около ануса. Через несколько мгновений кольца мышц коснулась уже головка члена мужчины, и Чанёль сквозь сжатые зубы замычал от боли, разрывающей задницу. Он сморгнул слезы, тотчас стирая их ладонями, и рывком насадился на член Криса, шумно выдыхая. Мужчина обхватил подбородок мальчишки, заставляя смотреть себе в глаза, и целомудренно поцеловал его губы, убеждая, что все в порядке, что надо чуть-чуть подождать. Накрыв пальцами набрякшие от возбуждения и жгучего холода соски Чанёля, он начал поглаживать их, переходя на ходящие ходуном от тяжелого дыхания бока и, наконец, касаясь чуть опавшего члена, обрамленного совсем светлыми еще волосами. Его малыш будто болезненно застонал, разрывая прикосновение, и притиснул старшего ближе, щекотно выдыхая тихие слова ему в шею: - Тебя не было целую неделю, - он быстро коснулся губами щеки Криса, краснея под его откровенным, ласкающим, почти препарирующим и таким понимающим взглядом, - я думал, ты умер… Мужчина усмехнулся, ощущая, как сжимаются постепенно расслабляющиеся мышцы ануса вокруг его члена, и аккуратно обвел начавшие кровоточить после всего нескольких сказанных слов губы Чанёля. Мальчик затравленно глянул в ответ и закрыл глаза, неловко двинувшись, давая разрешение продолжать. Одним движением он с необъяснимой яростью стер непрошеные слезы слабости с покрасневших глаз, прижимая ладони к лицу и сорвано дыша, задыхаясь от своей беспомощности и дикого желания любить этого человека, быть с ним, быть под ним – под его защитой, отдаться его нелепой, больной, уродливой симпатии к ребенку. Губы Криса несколько раз коснулись запястий Чанёля, и младший отнял руки от лица, вновь обвивая шею мужчины и утыкаясь носом ему в шею, вдыхая многочисленные запахи, окутавшие военного. Старший снова двинулся внутри, и шаткая кровать скрипнула под ними, вызывая у мальчишки задушенные смешки. Он довольно улыбнулся, снова приближаясь к губам Пака, и повел бедрами, входя глубже и заставляя парнишку раскрыть рот в немом крике. Руки Чанёля с новой силой вцепились в плечи мужчины, притягивая, и он жалобно застонал; его щёки покрыл болезненный румянец, а глаза за прикрытыми веками не выражали ничего, кроме желания. Мозолистая ладонь Криса легла на подрагивающее бедро мальчика, сжимая, и Чанёль в ответ практически заскулил, подаваясь навстречу его ускоряющимся движениям, отдаваясь с завидной готовностью. Почувствовав в своих порядком отросших за время военных действий волосах тонкие пальцы своего мальчика, мужчина прижался щекой к его груди, не прекращая внутри быстрых, выбивающих дух движений и прислушиваясь к бьющемуся, словно птица в клетке, сердцу младшего. - Ласковый, - дыхание Криса опалило аккуратный, особенно чувствительный сейчас сосок Чанёля, заставляя его нетерпеливо застонать, требовательно двинуться навстречу, - мой нежный… Мужчина почувствовал, как мальчишка сильно сжался вокруг него, и, наконец, обхватив его член пальцами, услышал благодарный стон, когда он кончил. Несколько раз двинувшись в продолжающем сокращаться от оргазма анусе, Крис кончил следом за младшим, тут же скатываясь с него. - Не уходи, - Чанёль, все еще чувствуя полувозбужденный член старшего в себе, теснее прижался к нему, вновь заливаясь под понимающим взглядом болезненным румянцем. – Ты еще вернешься? Крис пожал плечами, убирая с перемазанного лица мальчика прилипшие волосы, и коснулся его губ в целомудренном поцелуе, привычно обхватывая его руками и почти зарывая худое тельце в тонком одеяле. - Я дождусь.