Смех продлевает жизнь

— Кто ж знал, что чтобы найти хорошего собеседника нужно просто попасть в ДТП! Его смех был заразительным. Настолько заразительным, что Яна еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться самой. Она до сих пор не могла поверить, что ещё несколько часов назад они недовольно бурчали и чуть ли не кричали друг на друга, составляя протокол. От кровопролития прямо перед уставшим от перепалки полицейским их спасли коты. Буквально. Потому что в один прекрасный момент злобно смотрящий на неё своими ядовито-зелёными глазами парень заметил в корзине её скутера недовольного разбуженного Сола, высунувшего свою голову из-под одеяльца, и замер. А спустя мгновение шокировано посмотрел на Яну, потянулся рукой назад и приоткрыл свой рюкзак. Оттуда высунулась любопытная и весьма миловидная кошачья мордочка. Только спустя несколько секунд Яна поняла, что с выпученными как у рыбы глазами смотрит на явно смущённого юношу и его до неприличия милую белоснежную кошку. Молчание, царившее между ними в те несколько секунд, было настолько оглушительным, что хотелось заорать. Не в силах что-либо сказать, ещё несколько минут назад дерзивший ей парень нервно рассматривал асфальт в поисках люка, в который он мог бы прыгнуть, только бы оказаться в любом другом месте. Яна как никто другой понимала его в тот момент – ей тоже внезапно захотелось провалиться сквозь землю. Но надо было что-то сказать. Что угодно, чёрт возьми, только бы не молчать! Поэтому, не найдя ничего лучше, Яна указала на кошку и спросила: «Э, а кто это?» Парень вздрогнул и так резко поднял голову, что его тёмные кудри, забавно похожие на щупальца, разбросало в разные стороны из-за чего он выглядел как очень пугливый осьминог. Или каракатица. Так или иначе, этот человекообразный представитель головоногих моллюсков нашёл, что ответить: — Ааа… это… Это Луна. Красивая, правда? — Очень. Прям сияет, – Яна даже не заметила, как улыбнулась. – Мой Сол тоже красивый, но очень капризный. С этими словами она подошла к скутеру и взяла своего питомца на руки. Тот недовольно мяукнул, но преданно прижался к её груди. Юноша мгновенно расслабился. Его плечи выпрямились, а на лице расцвела довольная ухмылка. — Поверь, она тоже бывает капризной. А ещё у этой дурёхи нет никакого инстинкта самосохранения, – с этими словами он потянулся рукой к рюкзаку, чтобы почесать кошку за ухом. Та с удовольствием приняла ласку хозяина. — Иногда от неё столько хлопот, что потом приходится к ветеринару бежать и проверять, не покалечила ли она себя. Собственно, мы только что оттуда… На лице Яны появилось выражение не то удивления, не то стыда. — Я что-то не то сказал? — Нет, нет, просто… Ты не поверишь, но мы тоже от ветеринара ехали. Так торопились домой, что… — …не смотрели по сторонам, – улыбнувшись, завершил её мысль юноша. Его глаза, отчего-то напоминавшие окисленную медь, наполнились такими теплотой и пониманием, что у Яны невольно ёкнуло в сердце. Она знала эти глаза. Когда-то очень давно, но знала. Они смотрели на неё так, будто видели её душу изнутри. Это должно было её напугать, но, по какой-то неведомой ей самой причине, Яну успокаивали эти самые глаза. В них хотелось смотреть не моргая. Хотелось смотреть до тех пор, пока глаза не высохнут настолько, что ей не останется выбора, кроме как закрыть их, только чтоб через мгновение открыть и вновь смотреть до изнеможения. Они молча глазели друг на друга с дурацкой улыбкой, будто в этом мире не было никого, кроме них и, пожалуй, котов. Да, пушистых хорошеньких котов. Но на самом деле помимо них здесь был кто-то ещё. И этот кто-то неловко кашлянул, привлекая к себе внимание. Они в миг отпрянули друг от друга, смущённые тем, что за ними кто-то наблюдал со стороны. Было такое ощущение, что их застали за чем-то неприличным. Будто они стояли на улице голышом посреди бела дня и что сейчас им сделают выговор (или ещё того хуже – выпишут штраф) за неподобающий вид и поведение в общественном месте. Но явно хотевший побыстрее покончить с этим делом молодой полицейский, голос которого почему-то казался слишком знакомым, спросил: — Ну что, вы решили уже, кто виноват? А то пока вы тут милуетесь, по всей Москве наверняка происходит куча более крупных происшествий. В отличие от неё, самоуверенный хозяин беленькой очаровашки сразу отреагировал: — Слушайте, товарищ… Как ваша фамилия? — Очередько, - ответил тот, устало закатив глаза. — Товарищ Очередько, а давайте поступим так. Пишите: я, Фоморов Балор Буарайнехович… Как ни странно, но это был первый раз за прошедшие полчаса, когда один из участников происшествия назвал своё имя, потому как до этого словесные нападки мешали им даже как следует протокол оформить. Поэтому неудивительно, что представитель правопорядка, услышав столь причудливое имя, очень сильно хотел заржать прямо перед ними и еле сдерживался, чтобы не заплакать от смеха. — Чего смешного? — Простите, - полицейский попытался сделать серьёзное лицо. – А если не секрет, откуда такое интересное имя? — Мой батя - ирландец, а у нашей семьи есть забавная причуда называть детей именами персонажей кельтской мифологии. Вот и всё, - пожав плечами, ответил Балор. – Так, вернёмся к делу. Я, Фоморов Балор Буарайнехович, настоящей распиской подтверждаю, что в результате указанного взаимодействия не пострадали и не погибли люди, никакого материального ущерба моему транспортному средству, равно как иному имуществу не причинено. Он говорил это с такой уверенностью, что Яна почти забыла, как на скутере снесла ему одно из зеркал. Собственно, из-за зеркала весь сыр-бор и начался. Ну, и из-за её немного поцарапанного скутера. Но снесённое зеркало байка всё-таки было посущественней. А теперь парень, который ранее был готов повесить на неё все грехи человечества, спокойно отпускал её без всяких претензий. У неё не получалось связать и двух слов, чтобы хоть как-то отреагировать на такой поворот событий. Товарищ Очередько, глубоко вздохнув, сжал переносицу. — То есть вы мне тут полчаса затирали про то, что девушка на скутере напрочь снесла вам боковое зеркало и что вы требуете компенсации, а теперь хотите написать расписку об отсутствии ДТП. Я правильно понял? — Именно, - ехидно улыбаясь сказал Балор. Было видно, что бедному парню хотелось придушить этого черновласого мерзавца. Но он сдержался. Ещё раз глубоко вздохнув, полицейский повернулся к Яне и с уставшей, но тёплой улыбкой спросил: — А вы, девушка, я так понимаю, тоже не имеете претензий? Она вопросительно взглянула на стоящего напротив парня в чёрной косухе и поняла, что тот с надеждой ждёт её ответа. Яна прижала Сола к себе ещё крепче, надеясь, что близость кота придаст ей уверенности, и улыбнулась с некоторой неловкостью, всё ещё не веря в происходящее до конца. — Да, конечно, - она начала вспоминать примерные слова расписки. – Я, Рыкова Яна Алексеевна… Через десять минут двое непутёвых котовладельцев совершенно забыли об инциденте и уже вовсю обсуждали своих питомцев и то, как нынче сложно найти нормального ветеринара. Павел Очередько уже сидел в машине, готовясь выезжать на очередной вызов, но всё ещё с интересом поглядывал то на парня с кошкой в рюкзаке, то на коротко стриженную девушку с котом, прижатым к груди. «Забавные…», - подумал он и неожиданно для самого себя улыбнулся, а затем повернул ключ зажигания. После того, как машина скрылась за поворотом, Балор задал вопрос, которого Яна не ожидала услышать от парня, которому она почти час назад повредила байк: — Хочешь кофе? И вот теперь они сидят, пьют капучино и смеются, как ненормальные, обсуждая случившееся. — Господи, этот вечер я точно никогда не забуду! Ещё раз прости, - пыталась серьёзно извиниться девушка, еле сдерживая смех, - Я до сих пор не знаю почему, но меня будто что-то поразило, когда ты выехал из арки. Слушай, я даже готова купить тебе новое зеркало! Балор на это лишь заливисто рассмеялся, запрокинув голову так, что можно было увидеть его тонкую бледную шею. — Нет, я серьёзно! – пыталась убедить парня Яна и даже стукнула кулаком по столику, демонстрируя силу своей серьёзности, отчего Сол, спавший у неё коленях, проснулся. – А то хреново получается: ты меня отпускаешь, хотя я тебе такой шикарный байк чуть не угрохала, а мне и сказать нечего! С этими словами она закрыла лицо рукой, пытаясь скрыть порозовевшие от смущения щёки. Балор перестал смеяться, удивлённо подняв свои густые брови. — Не бери в голову! Честно говоря, мне давно не было так весело! — Весело?! Он отпил кофе, блаженно прикрыв глаза. Поставив чашку обратно на блюдце, Балор опустил взгляд, странно улыбнувшись. — Именно. В последнее время мне было невероятно паршиво. Всё валилось из рук, работа шла наперекосяк, побазарить нормально не с кем. Даже Луна не помогала, - он с нежной улыбкой погладил кошку, всё ещё любопытно глядящую на Яну. – И тут появляетесь вы двое. Такие же странные. Девушка подняла свои серо-голубые глаза, чтобы разглядеть юношу и понять, что конкретно он имеет ввиду. Почувствовав на себе её взгляд, Балор продолжил. — Кардинально разные, но при этом привязанные друг к другу, будто от этого зависит ваша жизнь. Я тоже держу Луну поближе к сердцу, когда пипец как волнуюсь. Или по крайней мере стараюсь делать так, чтобы она была рядом. Знаешь, типа для эмоциональной поддержки? — Не думала, что такому парню, как ты, нужна эмоциональная поддержка, - мешая ложкой сахар, игриво произнесла Яна. — Как видишь, нужна. Мы тоже в чём-то похожи. Ни ты, ни я за словом в карман не полезем. Хотя по такой миловидной девушке и не скажешь. Чего только стоило твоё «Ах ты ж сука грёбанная!». А я ведь просто вежливо спросил «Какого хуя?!», когда ты сбила моё зеркало, - с хитринкой в глазах посетовал Балор. – Но я не обижаюсь. Сломанное зеркало – хороший повод для новой встречи. — Что ж, и то верно, - рассмеялась Яна. Они молча сидели несколько минут, просто наслаждаясь кофе, тишиной и компанией друг друга. Отпив свой капучино, девушка с ностальгической улыбкой произнесла: — Знаешь, это даже забавно… — Что именно? — Я знаю тебя... сколько? Меньше трёх часов? А кажется, будто мы вот так всегда и смеялись, всю нашу короткую жизнь… Может, даже дольше. Взглянув ему в глаза, Яна поняла, что он думал о том же. — Как там говорят? Смех продлевает жизнь? – спросил Балор, по-кошачьи улыбаясь. - Что ж, тогда надеюсь, мы просмеёмся ещё целую вечность.