Вечный плен увечного разума

      Из отдаленного угла помрачневшей за ночь комнаты на следователя Макова глядела статуэтка совершенно фантастического зверя. И она была единственной сколько-нибудь значительной зацепкой в деле о пропаже хозяина квартиры.       Нераздражающего роста наполненный бытием мужчина лет тридцати смотрел полными нестройного размышления глазами на эту единственную неопознанную вещь в квартире гражданина Полякова. Вчера еще следователь упорно не мог понять, как подозрительная статуэтка может привести его к разгадке…       Пока фигурка за ночь в опечатанной квартире не сменила свою дислокацию, переместившись с сувенирной полки у изголовья кровати Полякова к одной из многочисленных книжных полок в спальне. Это уже вызывало у следователя уважение к маленькой отважной статуэтке, хотя поначалу скорее раздражение в отношении кого-то из членов оперативной группы, решивших так глупо пошутить над его педантичностью, столь необходимой в работе. Он отчетливо помнил момент из разговора с сыном Полякова, который почему-то именно эту фигурку вроде бы и узнал, а вроде бы никогда не видел. Маков посмотрел тогда на нее и принял за очередной китайский ширпотреб, которым любили наполнять свои квартиры личности эзотерического склада интересов, вроде пропавшего.       Он и подумать не мог, что она способна на такие кульбиты.       Обходя квартиру и составляя акт осмотра помещения, Маков, оказавшись в спальне, внезапно заметил, что за ночь фигурка пропала – и только он выругался на явно решившего заработать на вещдоках ассистента, как тут же за его спиной раздался грохот упавшего чего-то, очень тяжелого, хоть и бумажного. Стоило следователю обернуться… И он, убежденный материалист, увидел статуэтку в отчаянном прыжке с книжки, по-видимому, только что ей и уроненную, на полку. Летающие статуэтки удивления не вызывали, и даже летающие вверх, но чтобы они по своей воле летали – такое сыщику видеть не доводилось. Он удивленно сел на умоляюще скрипнувшее кресло, чем, очевидно, привлек внимание беглянки. Она застыла – и начались непринужденные, почти прогулочные гляделки. Одна сторона не понимала ничего, другая – понимала, но была несколько не в силах об этом сказать.       Летавшая по комнате муха уже два часа доводила мысли сидевшего в крайне неудобном кожзамовом кресле Макова до состояния натянутой тетивы тугого лука, который все никак не может сосредоточиться на убегающей зигзагами цели. Это надоедливое существо заставляло постоянно отмахиваться, сбивая с мысли, а затем задумчиво скрести потрепанное пальто, повидавшее явно не один секонд-хэнд, с целью сосредоточиться.       Подумать было над чем.       Маков не хотел браться за это дело. Поначалу. Казалось бы, что необычного может быть в пропаже пенсионера? Ушел и не вернулся, всякое бывает.       Но Поляков был не так прост. Еще в бытность простым следователем Макову не раз и не два приходилось сталкиваться с этим гражданином, иногда даже буквально, вплоть до наручников и рукоприкладства. Причина была проста до безумия, подчас самого настоящего – буквально каждый второй сосед подозревал Полякова в каждом первом нераскрытом убийстве. И нет, не потому что он был вор-насильник-убийца-рецидивист. Просто когда вся квартира человека заставлена книгами по демонологии, а сам он по манере общения напоминает помесь средневекового колдуна с впавшим в маразм профессором лингвистики… Немудрено занервничать.       Маков тоже нервничал. Он никогда не понимал, как столь… необычная персона еще не запятнала себя ничем противозаконным. Маков изучил Полякова за эти годы крайне тщательно. Нарциссизм, склонность к мистицизму, полное отсутствие такта в сочетании с по-настоящему звериным чутьем, немотивированная агрессия, замкнутость, увлеченность на грани фанатизма… Столько энергии было Поляковым потрачено на исследование всего необычного, что при должном применении этот любитель тайн и загадок переловил бы всех преступников в городе.       Впрочем, с этим вполне успешно справлялся Маков. И, рано или поздно, на вызовы по поводу Полякова реагировать перестал – поручаемые ему дела были уже совершенно другого уровня сложности.       Но в этот раз старик поставил перед ним действительно интригующую загадку. Не каждый день пенсионеры пропадают из квартиры на восьмом этаже с закрытыми изнутри дверями и окнами.       Взявшись за дело, Маков подошел к нему со всей тщательностью. Зная, что гражданин Поляков был тот еще чудак, коллекционер и прочее, он рассмотрел сразу несколько версий, от ограбления до несчастного случая. В конце концов, закрытые изнутри окна и двери можно было бы объяснить много чем, а вот отсутствие причины для исчезновения, даже если причина носила характер случайности – немыслимо, для Макова уж точно. Квартира была осмотрена самым тщательным образом, вплоть до внутренностей дивана в гостиной и разборки всех шкафов. Но все тщетно – ни малейшего следа Полякова.       И единственной зацепкой, помимо подозрительной чистоты, было то, что на сувенирной полке появилась будто бы новая, а будто бы и не очень, статуэтка. Как подвязать ее к делу – непонятно решительно, но Маков собирался отвезти ее с утра в лабораторию.       Отвез, называется.       Муха все продолжала танцевать вокруг Макова, явно не собираясь отставать от несчастного следователя. Тот уже отошел от первоначального шока, конечно, но продолжал инстинктивно смотреть на статуэтку, как завороженный. Не моргая. Пока муха, наконец, не набралась смелости и не села ему на глаз. Стоило Макову отвлечься от статуэтки, как он тотчас моргнул и зашипел от боли в засохших глазах.       Проморгавшись, он посмотрел на место, где все два часа стояла статуэтка.       Естественно, ее там уже не было.       Маков привык доверять своим глазам. И теперь, когда он уже видел прыгающую статуэтку, совершенно не удивился новой мысли. О мухе, которая не просто летала вокруг него, но отчаянно пыталась ему что-то сказать. По крайней мере, именно такой вывод из ее поведения Маков сделал за последние пять минут размышлений.       Она не просто целенаправленно кружила над ним. Она постоянно пыталась привлечь внимание к себе, не реагировала на попытки себя прибить, раз за разом возвращаясь, вечно норовила сесть на глаза и отвлечь его от гляделок со статуэткой. Маков, конечно, отличался весьма большим терпением, но всему есть предел – в частности, предел непонимаемому им.       – Ну и что же тебе нужно? – задал вопрос Маков, смотря прямо в глаза усевшейся на кровать мухе.       Муха продолжила сидеть. Не то чтобы Маков ожидал какого-то быстрого результата. В конце концов, кто бы не скрывался в облике мухи, он мог сохранить разум, но не скорость восприятия информации. А мухи воспринимают время крайне специфически…       Наконец, муха полетела. Неожиданно прямо. К небольшой, словно чужеродной полке из натурального дерева, а не из ДСП, как все прочие. На полке лежала всего одна книга. Довольно толстая, немного потрепанная, судя по корешку… Муха села на ее неоткрытые страницы.       Маков, недолго думая, встал и подошел к полке. Взяв книгу, на которой сидела муха, следователь не сразу, но догадался, что открывать нужно именно там, где муха сидит. По крайней мере, насекомое, или кто-то, кто скрывался в этом странном обличии, настаивало – или, вернее, насиживало – именно на этом.       Первые пять открытых разворотов не представляли из себя ничего, кроме беспорядочных каракулей, больше напоминавших творение неадекватного искусственного интеллекта, нежели пусть больного, но человека. Но прямо следом за ними, на весь разворот, были написаны слова, на которые муха уселась… И стала прыгать.       Прыгающих мух Маков тоже еще не видел.       И решил прочитать. Для начала про себя.       «Ana jecore on ca Purson vicarius…»       И вдруг начался благодатный хаос.       Могучий вихрь, бурлящий котел жизни и смерти высвободил тысячи огней. Всполохи первородного огня заполнили комнату, облизывая стены, пытаясь поджечь кровать, сливаясь и разъединяясь в танце поклонения потусторонним силам. Свет миллионов солнц начал заполнять комнату, и Маков ощутил накатывающий на него совершенно чужеродный экстаз, не оставляющий ни единого шанса не присоединиться к пляске. Ноги сами неслись навстречу безумному движению огоньков, изгибаясь в совершенно невероятных направлениях, и тело пустилось в пляс, присоединяясь к демоническому хороводу. Потоки света проникали в Макова, наполняя чем-то неизведанным и непонятным, но совершенно не пугающим.       Краем глаза Маков обратил внимание, что статуэтка переместилась на кровать – и крайне внимательно стала смотреть на ритуал. Макову почудилось, что она будто наблюдает за тем, что произойдет дальше…       Внезапно все кончилось.       В Макове остались лишь пустота и тоска, настолько невероятные, что ему едва хватило сил не заплакать. Из него будто выжали все соки – как будто было что выжимать, конечно, но сейчас Маков ощущал себя совершенно опустошенным… И не без причины. Исполнение ритуала привело к результату совершенно неожиданному.       Муха, что все это время мешала ему думать, начала меняться в размерах. И формах. Из совершенно обычного насекомого она превращалось в что-то немыслимое – крылья начали исчезать, лапки вытягивались, тушка покрывалась подобием одежды, а глаза сливались в какое-то подобие лица…       Результат ужасал.       Демон, если это был действительно он, выглядел по-настоящему демонически. Казалось, что в нем одном были собраны все представления человечества о том, что такое «отталкивающая красота». Он казался Макову невероятно… Нечеловечным. Тело демона было неестественно, болезненно худым и будто выпрямленным – что при росте в два метра производило должное впечатление на потенциальных клиентов.       – И кого же мне благодарить за призыв? – произнес демон, и Маков обратил внимание на голос – это был едва ли не шепчущий, но вполне отчетливый, почти механический баритон, вполне подходящий настоящему демону, но слегка неверно отражающий его истинное положение. Слишком самоуверенный для того, кто еще пару минут назад был мухой.       Демон наклонился, пристально вглядываясь в лицо Макова. Тот, естественно, сразу понял смысл процесса, и не пытался даже скрыть эмоции. В конце концов, лицо следователя было, по его мнению, столь непримечательным, что не стоило потраченного на его творение времени.       Лицо самого демона было совершенно отдельным образцом божественного творения. В божественности сомневаться не приходилось – настолько непрактичное лицо мог создать лишь тот, у кого масса свободного времени. Оно все сочилось неправильностью, несимметричностью. Кожа была белой, покрытой бесконечными язвами и струпьями. Правую половину лица покрывали грубые, будто подпаленные костяные пластины, скрепленные между собой гнилыми сухожилиями, а левую – торчавшие во все стороны длинные иглы, столь острые, что одна из них, задев щеку Макова, прошла через кожу совершенно беспрепятственно. Голову, будто корона, увенчивали два массивных рога, один из которых будто свисал сбоку, подобно щупальцу, а другой рос прямо, как мачтовая сосна. Глаза же были двумя едва заметными полосками настолько бесконечной тьмы, что, казалось, глаз там и вовсе нет.       – Такие, как ты, не вызывают меня.       – Старший следователь Маков, уголовный розыск, – сказал он это невозмутимо, насколько это возможно в данной ситуации. – И мне всего лишь нужны любые свидетели исчезновения Полякова.       – Даже те, в существование которых Вы не верили до этого момента? – спросил демон с легкой, едва пробившейся иронией в голосе. Вероятно, профессиональное – наверняка ведь понял, что на собеседника это не произведет впечатление. Но бессмертные и могучие существа, как подумал Маков, редко учитывают в своих действиях измышления смертных и остаются верны привычкам. Непростительная пренебрежительность – она, очевидно, и привела демона к тому положению, из которого его вытащил Маков. А это было именно положение – с чего иначе демон будет кого-то благодарить?       – Ну, если уж я сейчас общением с Вами на практике доказываю существование как минимум одной силы с достаточной степенью могущества как минимум в данной квартире, то исчезновение этого гражданина становится предметом совершенно невообразимых спекуляций, вплоть до телепортации. Мой долг же – снимать спекуляции с повестки дня.       – Мой тоже, – ответил демон, усевшись в свободное кресло. – Разве что Вы их уничтожаете, а я – превращаю в факты.       – Моя работа, как показывает практика, безопаснее.       – По правде говоря, для меня этот случай первый за всю бессмертную жизнь, – ответил на подкол демон, невозмутимо глядя на следователя. – Кстати, забыл представиться – Экзекутор, дух-престол при дворе короля Пурсона, Главный исполнитель желаний, член руководящего совета Ассоциации демонического контракта.       – Для ориентирования в вашей бюрократии придется читать «Малый ключ Соломона»?       – Необязательно. Информация оттуда запутает Вас только сильнее. Лучше я расскажу сам.       – …согласно стандартному демоническому договору формы два дробь шестнадцать, утвержденному Ассоциацией демонического контракта на девяносто первом заседании… – Маков в этот момент с едва заметной улыбкой вспомнил семинарские занятия на юридическом факультете и лишь в присутствии демона постеснялся начать записывать, – …и удостоверенному Апокалиптической комиссией как ненарушающему естественное развитие исторического процесса, сторона, обозначенная в договоре как «клиент», не имеет право просить желания, способные принести ущерб стороне, обозначенной в договоре как «поставщик демонических услуг», а также приблизить или отдалить наступление Конца Времен. Там есть целый ряд других пунктов, но в данном случае важны только эти два. Оба они были гражданином Поляковым, то бишь моим клиентом, злостно нарушены.       Небольшая импровизированная лекция по демоническому праву была не тем, что Маков ожидал от столь мистически начавшегося дня. Но да, последние пятнадцать минут Экзекутор объяснял… коллеге-юристу детали демонических договоров. Казалось бы, зачем? Но на этот вопрос Экзекутор ответил просто: «Даже демону нужны консультанты, а сейчас нет особых альтернатив». Почему не обратился в собственную контору – демон не объяснил.       – И как же, позвольте спросить, он нанес вред лично Вам? Вы живы, насколько это возможно в Вашем случае, сидите предо мной и даже вроде как можете говорить.       – Во-первых, сей гражданин ограничил мою работоспособность. Как – не имею ни малейшего понятия. Но при первой же попытке покинуть комнату с целью отдать его душу в единое хранилище душ, я превратился в муху. Хотя обычно система охраны работает по-другому.       – Неужели не можете выйти отсюда?       Демон предпочел продемонстрировать. Под пристальным взглядом Макова он направился к выходу… И неожиданно демона словно ударило током. Тело его содрогнулось – и тут невидимая сила подняла его в воздух, встряхнула и отбросила обратно в кресло.       Демонстрация того, зачем Экзекутору еще одна голова для размышлений, желательно человеческая, была более чем наглядной. Маков отчетливо ощущал запах озона, как после сухой майской грозы. Весь процесс «ограничения мобильности» демон сохранял совершенно невозмутимое выражение лица, настолько, что Маков начал сомневаться в собственной компетентности по части стоического переживания действительности. Хотя ему простительно – не демон, в конце концов.       – Во-вторых, – продолжил как ни в чем не бывало Экзекутор, – этим же действием он срывает мое участие в Конце Времен. Без рядового демона Апокалипсис, положим, случится, но без второго человека во второй по мощи армии Ада… В конце концов, армия короля Пурсона – это не просто демоны, это престолы и силы, павшие вслед за Люцифером и собранные в ударный кулак под началом моего господина. Их нужно держать в порядке. Без меня это будет куда сложнее.       – Тяжелая ситуация… Адски тяжелая.       – Мне бы Ваше чувство юмора.       – Не советую. Оно кусает не только других, но и меня, – заметил Маков, начав прохаживаться по комнате под пристальным взором Экзекутора. – Но сейчас я предельно серьезен. Поляков… Он озвучил все желания?       – Я не имею права разглашать эту информацию, – ответил демон с таким выражением лица, словно только что съел тысячу лимонов за раз.       – Зато имеете право оставаться здесь до скончания времен. А оно, по Вашим же словам, имеет все шансы никогда не наступить.       – Я не могу… Не потому, что я такой уважающий конфиденциальность клиента демон. Хотя и это тоже, пусть и являюсь демоном лишь отчасти. Просто много раньше, во избежание неприятных конфликтных ситуаций между клиентами, демонам, фамильярам и прочим моим коллегам было запрещено раскрывать детали пожеланий непричастным. Сделать что-то действительно серьезное мне не могут – но отстранить от работы лет, скажем, на двести, руководящий совет вполне способен. А ничего не делать такое время… Скажем так, даже для меня очень скучно. Из демонов плохие собеседники.       – Неужели вообще никакого способа? – всмотрелся в невозмутимое лицо Экзекутора Маков, явно чувствуя подвох, о попадании в который он долго будет впоследствии жалеть.       – Есть одна лазейка. От нее не избавились, потому что желаний на призыв дается всего три, и лишаться одного никто не хочет… Для того, чтобы я ответил, Вам необходимо оформить свой вопрос в качестве желания. В конце концов, призыв Вы выполнили.       – И продать Вам душу? – спросил Маков как бы между делом.       – Не хочу Вас огорчать, но душу Вы уже продали, произнеся слова призыва, – позволил себе легкую улыбку Экзекутор. – Теперь единственное, что спасет Вашу душу – это мученическая смерть. Наверно. Вопрос юридически весьма сложный, даже непроверяемый, я бы сказал… А поскольку третейский суд у нас отсутствует, как и юридическая консультация, совет Вам дать некому.       Следователь любил решать юридические задачки. Но сейчас он внезапно решил, что предпочитает ничего не решать. Играть с демоном – себе дороже…       Стоило подойти Макову к двери, как его отбросило в кровать. Снова запах озона, только на этот раз сопровождаемый смехом Экзекутора – скрипучим и тяжелым, как скрежет несмазанных шестеренок.       – Меры по предотвращению несоблюдения договора работают и на клиента.       – Хорошо. Желаю узнать все желания господина Полякова, – твердым голосом сказал Маков, принимая этот вызов собственному рассудку.       Экзекутор пару секунд, за которые следователь уже начал сомневаться в своем решении, молчал. Затем его глаза будто вспыхнули, и он слегка вздрогнул… Маков подумал, что весь тот хаос, что происходил в комнате после призыва, в голове демона происходил прямо сейчас.       – Первым и последним желанием было следующее: «создайте из моего тела то, что ни я, ни Вы не можем физически представить», – сказал демон, покачав трагически головой. – Все слуги короля Пурсона честны с клиентами, в отличие от прочих, господин Маков, и мне неловко, что Вы посчитали меня обманщиком.       Маков от бессилия засмеялся.       – Классическая шутка про создание камня, который невозможно поднять.       – Я тоже так подумал. На мое счастье, мой опыт достаточен, чтобы легко преодолеть это парадокс. Простая логика – физически никто не может представить, что он физически не существует. Коварство субъективности. А поскольку, согласно договору, исполнитель не несет ответственности за вред, причиненный исполнением желания клиенту…       – Вы создали на месте Полякова пустоту. И, де-факто, уничтожили его тело.       – Да. Не первый случай, да и не последний. Я бы даже сказал, что это вполне стандартная процедура. Но я, при всем желании, даже в тюрьму с Вами пойти не могу, – заметил Экзекутор, потирая задумчиво свои лицевые шипы.       – Я и не собирался Вас вести, – немного шутливо ответил Маков, задумчиво потирая затылок. – Демона к делу не пришьешь. Особенно учитывая, что Вы тоже пострадавший.       – А также учитывая, что Вы тоже не можете выйти, пока не загадаете желания. Но даже так, это меня не освободит. Как и вас по причине вовлеченности в неосуществленный договор…       – Остается решить эту загадку, – сказал Маков, распластавшись на кровати. – Прошу меня простить, мне нужно подумать.       – Сколько угодно, – ответил демон. – Я еще долго могу здесь находиться…       У Макова весь вечер было остро ощутимое желание оставить это дело самым простым из возможных способов – уснуть в квартире Макова, чтобы на следующий день обнаружить, что это все было крайне паршивым сном.       Но это было бы непростительно трусливо. Равно как и все прочие варианты, связанные с остановкой его жизнедеятельности. Не Экзекутор, так кто-нибудь еще найдет Макова даже на том свете.       Передавать дело кому-то другому смысла не было – наверняка тот столкнется с аналогичными проблемами. А поскольку большинство его коллег совершенно… иначе воспринимает действительность, Маков мог с полной уверенностью допустить совершенно глупую смерть своего преемника – в лучшем случае. В худшем – демон вырвется на свободу и начнет нести справедливость на первые ему попавшиеся головы. Маловероятно, что кто-либо в здравом уме решит воспроизвести ритуал, но что мешает демону начать манипулировать, обещая всяческие блага после освобождения?..       Нет. Маков вдруг понял, что не так.       Экзекутор тоже не может передать дело другому. Но почему? Боится, что пострадает его репутация? Возможно. Но ведь, в конце концов, он и правда заложник договора. Да и демоны ведь не вечно находятся вне Ада – иначе бы он сказал не «долго», а «всегда». Что происходит с демоном, если он не возвращается в срок? Его же нельзя просто взять и уничтожить…       А за ним есть кому прийти? У демонов существуют понятия «проверка», «расследование»? Кто-то вообще будет разбираться с инцидентом? Судя по тому, как Экзекутор в обличии мухи склонил Макова к призыву, он был уже в отчаянии.       Последствия слишком долгого пребывания Экзекутора в мире были чересчур непредсказуемы.       Демону, хоть он и явно антисоциальный тип, аморальная личность на пути к полному разложению и просто мерзкий манипулятор, нужно помочь. И чем раньше, тем лучше. Не ради демона, а ради окружающих. Сам Маков даже после столь необычного знакомства остался человеком, слабо поддающимся суевериям – но если демона увидит, например, сын Полякова, то все это может плохо кончиться.       В конце концов, Маков сам виноват. Нечего было освобождать демона. Мог просто игнорировать ту муху и выйти из квартиры. Опечатать, забыть. Наверняка сын Полякова продал бы ее, закрыл бы по настойчивому совету Макова отцовскую спальню, а там и жилье под снос пошло бы…       И что на Макова нашло, когда он открывал книгу и читал ее? Неверие в мистику? Желание доказать, что статуэтка ему чудится, и он всего лишь подвержен галлюцинациям?       Наверное, ему просто чертовски скучно. Большая часть его коллег не заморачивается и закрывает почти все свои дела «особым порядком», предпочитая не докапываться до истины, а предъявлять первое попавшееся обвинение. Впрочем, их можно понять – если бы не собственная гордость и нежелание списывать огрехи на низкую зарплату, Маков работал бы точно так же.       Маков вернулся в реальность. Спальня Полякова не изменилась. Экзекутор сидел, статуэтка пропала, но была явно где-то в комнате. Старые книжные полки встречали Макова, вероятно, в последний раз – независимо от того, чем закончится этот день.       У Макова в голове было много идей. Но их предстояло еще распутать.       – Господин Экзекутор, Поляков пожелал стать тем, что Вы не можете себе представить?       – Да. Хотя сейчас я вспоминаю, что при этом он пожелал, во многом подсознательно, наличия в новом образе черт домашних и даже родных, чтобы ему было комфортно.       – И Вы, исходя из его личностных качеств, не стали создавать для него ничего… Не потому, что так изящно выпутались из его несложной загадки, а потому что не можете создавать, лишь преобразовывать, искажать, развивать, как и любое порядочное Зло. А такого он представить себе не мог. И вы создали – и в то же время не создали ничего. Буквально уничтожили его тело.       Экзекутор засмеялся. На этот раз звонко, совсем как ребенок. Это было настолько неожиданно и искренне, что следователь чуть приспустил маску непоколебимой уверенности и засмеялся с ним.       – Умно. Быстро же меня раскусили.       – Если бы Вы действительно что-то создавали, Вы бы не были демоном.       – Факт. Именно поэтому взаимодействие с людьми столь выгодно для нас.       Установилось молчание. Обп, казалось, думали о своем, но на деле это была лишь передышка.       – Что наступает, если пункт договора нельзя исполнить?       – Я сообщаю об этом клиенту.       – Но Вы не сообщили.       – Я не почувствовал подвоха в его желании. Задание «создайте из меня» легко трактуется как «превратите меня».       – Но превратился не только Поляков, превратилась статуэтка.       Демон весь день выглядел непробиваемым – но именно в этот момент его позиция дала слабину.       – Хотите сказать, что Поляков в этой статуэтке?       – Именно. Правда, не знаю, что из этого следует.       Следующие пять минут Поляков думал над теорией о том, что Поляков – это статуэтка. Или он в статуэтке. Очевидно, она была в какой-то степени верной – потому что статуэтка выбралась из своего убежища и крайне внимательно посмотрела на размышлявших, каждый о своем, обитателей некогда его комнаты…       Тело исчезло. Статуэтка преобразилась.       А статуэтка может думать?       Ей вообще есть чем?       А она вообще живая?       – Я понял Вашу ошибку, демон.       Экзекутор стрельнул в Макова таким взглядом, будто Конец Времен следователю устроят персональный.       – Так поясните.       – Душу Поляков продал Вам… только на бумаге. Кровавым по белому, образно выражаясь. А на деле… Его душа была продана статуэтке. И, технически, он был уже мертв на момент исполнения первого желания.       Демон впал в слабо передаваемый ступор. Теперь уже не часть его лица, а словно все оно было из кости. Маков, заметив это, поспешил пояснить:       – Это лишь моя догадка. Однако она подтверждается несколькими фактами, от которых нельзя отмахнуться. Во-первых, статуэтка, по свидетельству сына Полякова, преобразилась. Он ее вроде и узнал, а вроде и нет. А значит, душа Полякова именно там. Не думаю, что он обладал способностями заключать души в предметы. Значит, он, используя свои знания, продал душу фигурке. Именно там его душа и находится до сих пор.       Экзекутор посмотрел на статуэтку по-новому… Как-то совершенно уж хищно. Статуэтка выпад проигнорировала, оставшись стоять на прежнем месте, будто завороженно, с восхищением слушая Макова.       – Во-вторых… Скажите, почему именно муха? Почему именно в нее Вы превратились после исполнения первого желания?       Демон задумался. Зрелище, конечно, было то еще. Казалось, что треснут на его лице тысячелетние костяные наросты, и из-под них покажется самая настоящая, первозданная кожа.       – Муха – это символ короля Баала, ну или Вельзевула. И в нее, вплоть до окончания разбирательства и вынесения вердикта превращаются те, кто… О демоны непрощающие. Меня перевели в отдел работы с мертвыми и понизили до мухи!       Настал черед Макова впадать в ступор. Демон это заметил и попробовал объяснить:       – Если предположить, что Ваша версия верна, и Поляков не отдал мне душу, то я попытался уйти, не получив душу и не исполнив договор. Фактически, я нарушил постановление о недопущении разрыва демонического договора… Хотя нет. Ведь нарушение было в данном случае со стороны клиента, что автоматически разрывает договор… Да и мне снова вернули демоническое тело… А Поляков озвучил желание по всем правилам…       – Я понял, что не так, теперь точно, – прервал его размышления Поляков, окончательно расставив все на места, хотя бы и в своей голове.       – Просветите.       – Кто озвучил желание?       – Поляков.       – Он сам или его тело?       – В каком смы…       – Вы исполнили желание мертвого человека. Что физически невозможно. У мертвых нет желаний, поскольку нет потребностей. Они мертвы и не принадлежат миру живых, в котором вы работаете. Фактически, Вы покусились на чужую территорию.       Демон расплылся в кресле.       – Получается, он обхитрил меня уже до того, как сделал свой ход… – произнес Экзекутор, словно подводя черту под своей карьерой.       – Я не закончил.       Резкий поворот глаз – и вот Экзекутор уже смотрит Макову чуть ли не в душу. Но Маков продолжил – демону такая оплеуха сейчас нужнее, чем сохранение столь нежной гордости.       – Чисто технически, он никого не обхитрил. Вы ведь превратили его тело в нечто невообразимое… Невообразимое для фигурки, которым и было его тело. У которой даже мозга нет, чтобы представить. Уловка заключалась в слове «физически». В то же время сам Поляков был в фигурке, и Вы, исполняя желание и полагая возможным получить его душу, просто уничтожили тело, воспользовавшись собственной уловкой. Ведь собственное отсутствие действительно нельзя представить. Но в то же время и сама фигурка изменилась… Однако она не является его телом. Она – собственник. У этой души уже не было тела. Значит, вы одновременно…       – Исполнил и не исполнил желание. Допустил противоречие.       Выражение лица демона было совершенно трагическим. И Маков мог его понять. Ведь для столь древнего существа, чей образ мышления был создан многие тысячелетия назад и оставался практически неизменным, столь мощные выверты сознания оставались за пределами представления, без чужой помощи, во всяком случае…       Ну и тот факт, что он, могучий демон, связан принципиально невыполнимым договором…       И тут Маков вспомнил импровизированную лекцию. Посмотрел на статуэтку. И, не заметив ту на прежнем месте, ужаснулся.       – Скажите, отдалить Конец Времен и остановить его – это разные вещи?       – Решили снова доказать, что умнее меня, и прокомментировать акты, утвержденные моим начальством? – спросил с горькой усмешкой демон.       – Возможно ли, что Поляков решил, воспользовавшись тем, что в форме договора указаны в качестве запретных лишь операции по отдалению и приближению Конца, уничтожить сам процесс?       Демон встрепенулся. Маков подумал, что для этого существа сегодняшний день стал, наверное, самым сложным за всю карьеру. Столько новых мыслей, столько странных идей. Наверняка демон думал, что с этими людишками надо уже кончать, раз они смеют думать обмануть столь могущественное существо.       – А уничтожение… этого вообще осуществимо?       – Если замаскировано под что-то другое – то да. Как думаете, почему Вы то понижены до мухи, то снова вернули демоническое тело? Потому что ваше ведомство впервые встретилось с таким случаем – и теперь они лихорадочно думают, что делать. Ну а что такое «лихорадочно думать» для бессмертного существа? Сотни, тысячи лет, срывающие всякие планы. Вас можно заменить, уничтожить, породить заново?       – Нет, как и любое бессмертное существо моего уровня.       – Значит, Вас можно сделать пленником собственных законов. А поскольку Вы, как и любой дух-престол, даже и падший, являетесь частью Откровения…       Демон внезапно встал с кресла и подошел к книжной полке. Но потянулся он не к ней, а к книжке на полу. Той самой, которую еще утром уронила статуэтка. Обычная книга в неброской черной обложке без надписей. Из книжки торчала закладка – демон, собственно, открыл книгу именно там.       – И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе…       – Откровение Иоанна Богослова, глава восьмая, стих первый.       Демон и Маков уставились друг на друга в совместном приступе осознания.       – Поляков решил столь нехитрым способом заточить Вас вместе с собой в невыполненном договоре не просто для того, чтобы за Ваш счет получить вечную жизнь. Он решил таким образом…       – Отменить Апокалипсис.       Внезапно раздался писклявый, неприятный человеческому уху голосок – от неизвестно где скрывшейся статуэтки: «Закладка!»       Маков заметил, что… Это была не просто закладка – а свернутый вдвое кусочек бумаги. Демон развернул ее… И побледнел, хотя, казалось бы, куда уж больше.       – Второе желание от Полякова – «надели меня мастерством обращать посмотревших на меня в вечный анабиоз». Третье желание от Полякова – «обрати взор Макова на меня».       Маков выхватил бумажку и, прочитав, попытался удержать взгляд… Но не смог.       На записке, помимо желаний, была кровью по белому надпись: «Один только тихий голос вы услышите среди шума тишины: «Во имя Христа, остановись, история, и, во имя Великого Меня, начнись новая»!       Маков понял все окончательно. Поляков хотел связать Экзекутора договором не с самим собой, а с другим человеком. Но было уже поздно – его взгляд прикован к маленькой коварной статуэтке, каким-то мистическим образом оказавшейся у двери из комнаты… Нет, это уже была не статуэтка.       Это был Поляков. Которому уже, кажется, даже не грозит смерть – ведь он стоял за дверным проемом. Да, Поляков был в облике статуэтки, но ведь это и страшно. Это было то, к чему он шел все эти годы. Это было то, чего он хотел – возможность не бояться подозрений и безнаказанно, бесконечно убивать. И после всего произошедшего этот монстр, единственный настоящий монстр в комнате, насладившийся сполна глупостью Макова и Экзекутора, станет свободным. А он, Маков, станет вместе с демоном пленником договора…       И на самый конец было кое-что еще. Месть. По надуманному больным разумом Полякова поводу месть.       Над Маковым нависла неловкая, даже стыдливая, но неотвратимо обволакивающая громада анабиозного сна. Теперь уже навсегда.