***
Обугленный скелет лежал на полу. Угольки яркими огоньками отскакивали от костей, в танце приземляясь на пол. Забившись в самый дальний угол, Эррор пустым взглядом смотрел в никуда. Тело, переживающее остатки истерики, крупно вздрагивало каждые пару секунд. Мокрые дорожки от слез блестели от проникающего лунного света, напоминая глубокие раны, расчерчивающие лицо от глаз до самого подбородка. Слабые отголоски рациональных мыслей догорали вместе с остывающим скелетом… Мужчина уже не осознавал себя и окружающий его мир. Лёгкие шаги раздались наравне со всхлипами, медленно приближаясь к согнутому в три погибели мужчине. Светлая фигура опустилась перед Эррором на колени, а тонкие, цепкие пальцы скользнули по руке. — Эрри… — тихий, ласковый шепот после которого названный замер, парализованный новой порцией ужаса. — Инк… — шепот в ответ. Янтарные глаза обратились к знакомой, хрупкой фигуре. Слезы хлынули с новой силой — началась новая порция истерики. — Дорогой… — всё также вкрадчиво и монотонно звучал голос, словно раздаваемый в голове самого Эррора. Рука медленно скользнула по смуглой коже под громкие всхлипы. Легкие прикосновения, подобные порханию бабочки, скользили вверх по руке, пока не достигли локтя. Цепкие пальцы крепко обхватили сустав, остановившись. Слезы градом стекали по оставленным ранее дорожкам, ударяясь об жесткую ткань одежды и моментально туда впитываясь. Наблюдая за отчаянием в янтарных глазах, юноша улыбался. — Ну чего ты, Эрри? — вторая рука скользнула по мокрой щеке, размазывая соленные слезы. — Отчего же сейчас ты так горько плачешь? Боишься? Поток слёз увеличился, а сам мужчина зажмурился, словно малое дитя, пытаясь отогнать наваждение. По скромному мнению юноши это выглядело настолько мило, насколько и забавно. — …Бойся. — спустя пару секунд долгого, тягучего молчания, раздался холодный голос Инка. Громкий смачный хруст отразился от стен эхом. За ним последовал вскрик и рыдания усилились. Неестественно смещенная кость сустава неровными урывками протыкала тонкую кожу, словно лист дерева. Кровь, похожая на брусничный сок, стекала по руке вниз. В глубине гетерохромных глаз блеснул хищный огонек, а кончик языка скользнул по бледным пересохшим губам. Вторая рука опустилась на кисть целой руки мужчины, обхватывая запястье и поднося к собственному лицу. — У тебя очень сильные руки, Эрри. — легкий поцелуй отпечатался на тыльной стороне ладони. Всхлипы становились ещё более отчаянными. — Мне так нравятся они, что хочется отрубить… Щекой Инк потерся о мягкую, теплую руку, кожа на которых была грубоватой. Ну конечно, ведь они столько раз держали топор и лопату. Огонь также причинял вред, пускай и являлся частью своего хозяина. Как это всё прекрасно. Бледные пальцы резко сжались под аккомпанемент хруста костей. Вскрик. Запястье за считанные секунды опухло и стало синим. — П…прошу… — взмолил к Инку охрипшим голосом Эррор, едва дыша. — п…прекрати…просто…у…убей м…меня… Я… Юноша удивленно наклонил голову вправо, хлопая невинно своими глазами. Он будто совершенно не понимал, о чем просит его мужчина. Уста растянулись в ещё большей улыбке. Казалось, края губ уже достигли ушей, стремясь порвать белую кожу на лице. — Ну чего ты так, Эрри? — хихикнул он, отпуская места переломов и обхватывая лицо окровавленными ладонями. Кровь смешалась со слезами и Инк не удержался от соблазна лизнуть получившуюся смесь. Приблизившись почти нос к носу и заглянув в бегающие от страха янтарные глаза, юноша сладко прошептал: — Мы ведь только начали… Легкий, как бабочка поцелуй в губы. Хруст перебил громкий вопль боли. Нос оказался грубо смешен в сторону, а адская боль распространилась по черепу…***
Глухими ударами лопата прихлопывала землю. — Ты убивал меня сотню раз… — Напевал какую-то песенку Инк, притоптывая в такт лопате. — Твои желания сбываются на моём теле… — Лопата воткнулась в землю, а юноша плавно, в движениях танца, стал срывать цветы с той поляны, на которой он находился. — Злой ты достаточно милый… — яркая улыбка озаряла полное счастья лицо. Небольшой букет опустился на притоптанную землю. Посмотрев пару минут на импровизированную могилку, Инк ещё сильнее заулыбался и в голос рассмеялся. Его смех, полный радости, отражался от деревьев, разносясь эхом по всей поляне. Продолжая напевать одни и те же строчки песни, юноша принялся танцевать прямо на могиле. Пачкаясь в грязи, белая фигура, то подпрыгивая, то опускаясь к самой земле, скакала по всей её площади. Но трупу с переломанными костями было абсолютно всё равно… Что делало Инка ещё счастливее…