Golden

Тусклый свет работающего телевизора, бледными пятнами скачет по комнате, сменяя картинку одну за другой. Гневные восклицания героев мультфильма заполняют помещение. Такемичи сильнее кутается в тёплое, пушистое одеяло, вжимаясь в спинку дивана, и часто моргает красными слезящимися глазами под громкий кашель и водопад соплей, что он не успевал стирать милым розовым носовым платком. Руки сильно мёрзнут, в принципе как и всё тело, мелкая дрожь пробегает по спине, заставляя вздрагивать от неприятных ощущений, пыхтеть, недовольно дуя щёки. — Болеть не круто, — хрипит юноша и громко чихает, что в ушах отдаётся лёгкой болью, а горло саднит с новой силой. — Хотя если бы сейчас учился в школе было бы не так обидно. — да, заболеть в свой заслуженный отпуск мог только он. — Хочу мороженое. — Нельзя. Хочешь чтоб горло сильнее разболелось? И так еле языком ворочаешь. — Дракен, подошёл к дивану, с лежащим на нём угрюмым коконом и мягко коснулся горячего лба губами, оставляя чашки с горячими напитками на журнальный столик. — Так у тебя ещё и температура. — С орешками. — шмыгнул носом, и пропустив слова своего парня мимо ушей, Такемичи мечтательно прикрыл глаза и недовольно заелозил, после попытки Дракена забраться к нему под тёплое одеялко. — Ты холодный, не лезь. — Обычно ты другого мнения, золотце. — с горем пополам уложив на свою грудь злой и сопящий, как недовольный кот, комок, прошептал Дракен, медленно перебирая взмокшие золотистые пряди волос. — Кен! — и без того красные щёки загорелись ещё сильней, а холодные пальцы вцепились в плечи Рюгуджи. — Да, детка? — смешок сорвался с губ мужчины вслед за болезненным стоном. — Эй, не кусайся! — Это мстя!.. Эм, месть. — тихий бубнеж и попытка удобно устроиться на крепком теле любимого. — Но ты и вправду горячий, ммм... Как травяной чай тётушки Ли. Такой успокаивающий… — мечтательно выдохнул Такемичи, часто моргая раздражёнными ярким светом телевизора и болезнью глазами, вспоминая их милую соседку напротив, что по первой очень помогла им с обустройством квартирки, да и ориентиром по кварталу. Очень добрая старушка, снабжающая их тоннами зелёного чая всех сортов и мастей. — Люблю тебя. Дракен тепло улыбается на столь открытое проявление чувств и привязанности от, обычно стесняющегося, Такемичи и поглаживает вспотевший затылок юноши, ещё ближе прижимая к своей груди. Смотрит на расслабленное и раскрасневшееся от простуды лицо, на надутые губы и заинтересованный взгляд, скользящий по кадрам любимого аниме. От такого Такемичи, да и вообще от любого, у него в груди расцветают сотни тысяч цветов под яркие вспышки фейерверков. Сладкая нега окутывает всё тело и он чувствует себя по настоящему счастливым в такие моменты. Он прижимается к своему маленькому парню и прячет улыбку в его волосах. Ему так хорошо и спокойно, что хочется остаться так на всю жизнь. Сохранять их общие радостные и печальные, милые и смешные, всякие разные, не похожие друг на друга моменты, прожитые вместе. Наслаждаться каждой секундой. — Я сделал горячий шоколад, как ты любишь, с зефирками. — вспоминает Кен, нежно целуя спутанные золотые вихри Ханагаки. Такемичи приободряется и поднимает светящиеся радостью глаза на Дракена. — И карамелью? — И карамелью. — Ура-а! — завывает Ханагаки раненой белугой, пытаясь подняться с нагретого местечка. — Не торопись. — Шоколад остыне-е-ет. Помоги! — конючится и скулит, Такемичи. — Сейчас-сейчас. — Кен неспеша садиться и притягивает младшего к себе на колени, обхватывает его тело руками, прижимая к себе. Горячая кружка с уродливым и слишком высокомерным ублюдком, как считал сам Дракен, передаётся в ледяные руки Такемичи. Ханагаки ярко улыбается и от удовольствия весь подбирается, мило кряхтя. Он поглаживает ухмыляющегося ему с кружки Дио и с гордостью улыбается, вспоминая как отвоёвывал эту вещь чуть ли не с кровью и слезами у какого-то подозрительного на лицо парнишки, чуть не получил за неё в глаз, от него же, и в добавок к этому почти был вышвырнут за шкербан из любимого магазинчика в котором было очень много милых вещей. Благо Дракен спас его и уладил все вопросы и с этим парнем, и с продавцом. Да, Дио того стоил. Хотя вечный недовольный взгляд Кена заставлял очень!.. сдержанно хихикать. Такемичи подносит кружку к губам и отхлёбывает вкусную горячую жидкость. Шоколад нежно скользит по языку и согревает воспалённое горло, заставляет жмуриться от не очень приятных ощущений. Но несмотря на это напиток получился очень вкусным и согревающим, нежная карамель и кусочки мягких зефирок только добавляли радости в ухудшенное настроение Такемичи. — Зай, у тебя ложка есть? — усердно пытаясь достать языком, прилипшие к стенкам и дну кружки зефирки, хрипел Такемичи. — Ну же! Давай вылазь… — кряхтенье превратилось в шипение и уже раздражённый блондин хлопал ослабевшими руками по дну белоснежной керамики. — Я, конечно, не против если этот напыщенный индюк будет разбит и выкинут в помойку, но попридержи коней, золотце. — мягко забирая, бедную кружку говорит Дракен. — Держи. — Я сам могу. — обиженно произносит Такемичи, но ложку с долгожданным лакомством принимает, громко причмокивая губами и собирая юрким язычком остатки, прилипшей к уголкам рта, сладости. — Да-да, ты всё можешь. Умничка. — Кен суёт последнюю ложку с остатками растаевшего зефира в рот Такемичи и быстро чмокнув в надутую красную щёчку, ставит пустую кружку на стеклянный столик. — Вкусно? — Очень. Спасибо. — Ханагаки нежится в крепких объятиях своего парня, откидывается на тёплую грудь и с лёгкой улыбкой на губах прикрывает глаза. Дикая усталость накатывала мелкими волнами на напряжённый и больной организм, а горячий напиток ещё больше разморил тело Такемичи, от чего держать глаза открытыми казалось великим подвигом и непосильной задачей. — Спокойной ночи… И спасибо, что заботишься обо мне. — еле выговаривая слова, вяло шепчет юноша, не сдерживая громкий зевок. — Спокойной ночи, золотце. — мягко перебирая мягкие пряди также шепчет Дракен, целуя Ханагаки в висок, и укладывается вместе с ним, забывая про работающий телевизор и неудобный диван.