༻⋆⋆⋆༺
Владу казалось, что он сорвал джек-пот. Сложно было представить более удачный приём, потому что последняя кулуарная беседа окончилась договоренностью встретиться с губернатором Мэриленда в следующий понедельник. Неофициально, на ужин, что однозначно означало благосклонность того к кандидату. В мире всё решают деньги и связи, чем больше влиятельных персон окажется на его стороне, тем проще будет потом — Влад знал не понаслышке. А ещё Лайя весь вечер была паинькой, и хотелось даже спросить у неё, в чём подвох. Влад ожидал, что она ещё по дороге в Вашингтон вытрахает его мозг пропавшим украшением, но жена об этом даже не заикнулась. Это было странно и немного пугало. Но при этом всём их близость, возникшая во время танца, продолжала будоражить уже второй час подряд. Её тонкие пальчики будто до сих пор лежали в руке и легко сжимали плечо. Влад, который дома был уверен, что пропавшее украшение — очередная игра вредной девчонки, попытка очернить гувернантку, сейчас начинал размышлять: надо ли ей это. Для чего? Зачем? Лайя уже всем дала понять, что она — главная в доме, установила свои правила и запреты. Ей не было смысла устраивать игру, к тому же потом она надела колье. Не логичнее ли было его выбросить, словно действительно исчезло безвозвратно? Но и думать, что его работники нечисты на руку, не хотелось. Кивнув очередному знакомому, Влад направился в сторону зала. Он вновь оставил Лайю одну, но она, вроде, особо не расстраивалась. Наверное, сейчас получится её обрадовать, сказав, что можно уехать домой — своей скуки и безразличия к происходившему девушка не скрывала. «Может, предложить ей где-то поужинать? — размышлял Влад. — Выпить вина, но в расслабленной обстановке, а не там, где на тебя смотрят и оценивают». К тому же, ему всё ещё нужно выполнить задание психолога — поговорить с женой. Вдруг и правда выйдет сделать шаг из фиктивного в реальное? Наверное, ему этого действительно хотелось бы. — Уже уходишь? — у самого входа в зал была старая знакомая. — Саманта… — Влад лишь покачал головой, не намеренный тратить на неё время. — У тебя милая жена, — улыбнулась женщина, как бы невзначай водя пальцами по открытым ключицам. — И влюблена в тебя до беспамятства. Влад едва удержался от смешка. Где Лайя и где влюбленность. Слова антонимы, противоположности, разные полюса — если окажутся рядом, то Земля точно схлопнется. — Правда, ей недостаёт хороших манер. — Хватит, — грубо оборвал Влад. — Довольно. Я не собираюсь обсуждать с тобой мою жену. Если ты ещё не поняла: всё кончено. Долгие прощания я не люблю. Саманта насмешливо улыбнулась. — Мне интересно, только и всего. Простое женское любопытство. Влад покачал головой, сжав губы в тонкую линию. Хотел уйти, но задержался и спросил напоследок: — Саманта, когда ты привезла коммерческое предложение, кого-то встретила в офисе? Женщина демонстративно задумалась, припоминая, закусила губу, невзначай тронула лацкан пиджака Влада, заставляя его нахмуриться, затем щёлкнула пальцами: — Младшего Локида — из тех, кого я знаю. Остальные мне не знакомы. — Доброй ночи, — Влад кивнул и покинул её, не слушая ответных прощаний. Вряд ли его адвокат рассказал бы Лайе о встрече с Самантой — зачем? Влад отбросил эти мысли, замечая в зале жену, которая с лёгкой рассеянностью смотрела на гостей и болтала почти пустым бокалом в воздухе. Он подумает об этом позже. — Мы можем уходить, — сказал Влад, наклонившись к щеке девушки и опустив ладонь на её спину, хотя это было вовсе необязательно. — Я рада, — Лайя сразу же двинулась к дверям. — Ненавижу эти вечеринки. — Правда? — Влад хотел опустить ладонь ей на талию, но не решился. — А что тебе нравится? — Что-то, где немного меньше лицемерия и пафоса. Через пару минут они уже покинули здание, в котором проходил приём, а водитель услужливо распахнул двери машины. Пока он выезжал с парковки, уставленной сплошь дорогими авто, Влад размышлял, стоит ли предлагать остановиться где-то для продолжения вечера. Он наблюдал за Лайей, что смотрела в окно, — она выглядела уставшей, о чём-то думала и кусала нижнюю губу. А Влад представлял, как обхватит пальцами её подбородок, призывая прекратить, а затем сам эту блядскую губу укусит. Но он, конечно, этого не сделал. Тоже уставился в окно, откинув голову на подголовник, а потом и вовсе закрыл глаза. Но мозг продолжал работать, не получая желанного покоя. Влад строил планы, мысленно просчитывал варианты. Отметил про себя, что нужно позвонить отцу, взять совет, что лучше обсуждать на ужине с губернатором. Посмотреть статистику от Гвен, когда приедет домой, потому что уже пару дней этого не делал. Из Вашингтона они выехали, про ужин Влад не спросил. Лайя же чувствовала себя дурой, глядя на фиктивного мужа. Она наблюдала за ним через стекло, а их руки лежали очень близко на опущенном по центру подлокотнике. До касания не хватало мгновения и дюйма, но никто из них не готов был нарушить время и пространство. Увлекшись изучением профиля мужа, Лайя не сразу обратила внимание на музыку, что звучала по радио. Незамысловатая мелодия, приятный голос, простой текст. Песня играла негромко, лишь фоном, проходила мимо, не цепляясь, не оседая в памяти. «Любовь к нему похожа на езду за рулём нового «Мазерати» в уличном тупике». «Любовь к нему подобна попытке передумать». «Тоска по нему была тёмно-серой, в полном одиночестве». «Но любовь к нему была красного цвета». На слове «красный» Лайю будто окатили холодной водой. Она выдохнула, словно кто-то ударил под дых, резко подалась вперёд, задев пальцы Влада локтем. А по радио всё продолжалось без устали: «Красная». «Пылала красным». «Красная». — Пожалуйста, выключите! — Лайе хотелось зажать уши и больше никогда этого не слышать. Перед глазами плясали цветные круги, а музыка смешалась со скрежетом металла. Эти звуки давили на мозг, превращались в бесконечный и противный звон, а затем писк. Полёт в бездну. Без возможности удержаться, зацепиться, остаться на месте. Лайя содрогнулась, к горлу подступила тошнота, в ноздрях застрял кровавый запах, а голову продолжали разрывать слова: «Красный, красный, красный». — Выключи, Бен! — приказал Влад, хотя водитель и без того уже убирал звук. Однако тишина Лайе не помогла, она сжала пальцами виски, всё ещё оцепленная ужасом собственных мыслей. Качнулась взад-вперёд, будто балансируя на канате над пропастью. — Лайя, всё в порядке? — Влад тронул девушку за плечо. Его голос и это прикосновение сработали как заглушка. Они отрезали момент, где звучала музыка, помогли вернуться обратно, и Лайя медленно кивнула. Повернулась, встречаясь с обеспокоенным взглядом. Она была здесь и сейчас, не там, где играла Тейлор Свифт, а в тишине — только мелкий дождь стучал по стеклу и негромко гудел мотор, приближая их к дому. — Ненавижу эту песню, — бросила наконец Лайя, пытаясь придать голосу безразличия, но тот предательски дрожал, и откинулась на спинку сиденья, плотнее кутаясь в пальто. Её пальцы были холодными, по спине катился ледяной пот. Влад понимал, что на нелюбимые песни так не реагируют, но в душу лезть не стал. У них не было той близости, которая могла позволить подобное, и дальнейший путь прошёл в полной тишине, лишь иногда он смотрел на девушку, но её лицо снова стало безразличной маской. В таком же молчании они вошли в дом, встретивший тишиной и темнотой, неловко остановились в пороге. Лайя неожиданно осознала, что она действительно вернулась домой, а не просто вошла в здание. Будто шагнула за каменную стену, спряталась от мира. — Ты сегодня затмила всех, — Влад повернулся к жене, не спеша включать свет, чтобы не нарушить атмосферу, что пролегла между ними. — Это бриллианты, — засмеялась Лайя, уже чувствуя себя куда спокойнее, будто среди бушующего океана появился надёжный плот. — Бриллианты здесь вообще ни при чём, — мужчина сделал шаг вперед. Решительно. Безапелляционно. Правильно. Они оказались близко, различали дыхание друг друга, замолчали, одновременно подались навстречу. Замерли губы к губам, растягивая чувство предвкушения, томного желания. Смотрели в глаза, а в них отражался свет фонарей и даже, наверное, звёзды — так красиво. Мир остановился, даря двоим это мгновение, но они не успели — со звоном упала чашка, по полу побежали ручьи горячего чая. Влад и Лайя отпрянули, повернулись на шум. — П-п-простите, — Кассандра опустилась на колени и принялась собирать осколки. — А я говорила, — прошептала Лайя на ухо Владу, опустив ладонь на узел галстука, который стал слишком тугим и мешал дышать, — что прислуга должна пить чай на кухне. Доброй ночи! — развернулась и направилась к лестнице, стуча высокими каблуками. Владу оставалось только беспомощно смотреть ей вслед. Девушка ни разу не обернулась, не дала знак, что будет ждать его, лишь неумолимо отдалялась, стирая возникшее влечение. Словно неуловимая птица, она была почти в его руках, но упорхнула, испуганная громким звуком. Хлопнула дверь — Влад знал, что к жене не пойдёт. Останется наедине со всеми своими фантазиями, и от этого раздражение лишь росло. — Кассандра… — жёстко проговорил Влад, направляясь в центр гостиной, а девушке мечталось, что сейчас он опустится рядом и поможет ей собирать разбитую чашку. Дорогой фарфор не склеить, но такое простое действие могло собрать по кусочкам душу. Кассандра подняла на мужчину глаза, полные надежды, но тот на неё не смотрел. — … миссис Уолтер ясно сказала, что ей не нравится, когда ты пьёшь чай в гостиной. Хватит её игнорировать, она здесь хозяйка, а не ты. Кассандра почувствовала, как ком в горле стал расти. В ней гремучим коктейлем смешались беспомощность, обида, разочарование. Что с мистером Уолтером сделала его новая жена? Он никогда не был таким. Да, закрытый, отстранённый, угрюмый. Но сейчас в нём говорили жестокость и злость. — Не вынуждай меня искать новую няню, — отрезал напоследок, напоминая себе, что кроме этого ещё нужно разобраться с пропавшим колье, но не сегодня. Однако теперь он верил жене, однозначно. Кассандра сжала осколки, и по коже побежала тонкая красная нить. Но физическая боль не ощущалась, гораздо сильнее была боль душевная, что ледяными волнами топила внутри. Она была бесконечна, как Вселенная, и хотелось кричать, но Кассандра смотрела, как мистер Уолтер поднимается по лестнице. Кассандра его любила. По-настоящему любила и отчётливо поняла это прямо сейчас. Поэтому и не могла уйти, не могла раздавить надежду, а он лишь отдалялся и вскоре хлопнул дверью. Как выстрел, как удар, оставалось лишь гадать, он вошёл к себе или к ней.༻⋆⋆⋆༺
Лайя металась в постели из стороны в сторону. Лицо пронзила гримаса ужаса, волосы прилипли ко лбу, а воздуха в лёгких осталось совсем чуть-чуть. Красный. Красная кровь. Красный. Красный покорёженный капот. Красный. Красный сигнал светофора, который бил по глазам до боли. Лайя беспомощно стонала, барахтаясь в собственном сне, полном зловещих теней, жуткого звука торможения и почти сразу — удара. А на фоне играла чёртова песня: «Красный. Красный. Красный». Лайя, сидя за рулём авто, нажимала на все кнопки на приборной панели, но звук становился лишь громче, а рядом смеялась Элис — она была живая, но по её виску катилась реками кровь. Красная, слишком яркая для ночной темноты. Красный. Лайя резко села в постели. Схватила воздух и впилась в простыню пальцами. Сердце рвалось из груди, пыталось проломить рёбра, накатила тошнота, и Лайя кинулась в ванную, тут же сплёвывая в раковину желчь. Подняла затравленный взгляд на своё отражение: бледная, словно полотно, зрачки расширены от ужаса, а губы искусаны. — Блядь! — Лайя приложила руку к носу, замечая кровь. Опять. Кошмары давно закончились — если не считать недавний с упавшей с лестницы Элис — а вместе с ними ушли и ночные кровотечения, но одна лишь песня смогла разбередить прошлое. Прижав одной рукой крылья носа, другой Лайя открыла кран, переводя в самый холодный режим, бросила под струи воды полотенце и, как только то немного охладилось, поднесла к лицу. Девушка скатилась по стене прямо на пол, устало опуская веки и ожидая, когда придёт в норму. За окном ещё было темно — до утра далеко. Дождь прекратился, тучи разошлись, обнажив далёкие точки звёзд и тонкий серп месяца. Лайя не знала, сколько просидела на кафеле, но в какой-то момент замёрзла и поднялась. Кровь яркими пятнами отпечаталась на белоснежной ткани, Лайя бросила полотенце в чашу умывальника и вернулась в спальню. Сразу же спрятала плечи в халат и вышла. Срочно нужно успокоительное, потому что сидение в полумраке не помогло. Лайя быстро спускалась по лестнице, крепко держась за перила, а уже через минуту отодвинула на кухне аптечку, набрала в стакан воды и проглотила таблетки. Сердце продолжало отбивать канкан. Лайя не задержалась на кухне, нырнула в тёмный коридор, ступая совершенно бесшумно. Во всём доме пролегла тишина, и казалось, что слышно даже, как бегает по венам кровь и как соприкасается шёлк с кожей. Нажав на ручку двери в кабинет Влада, Лайя машинально зажмурилась, словно боясь возможного громкого звука, — однако раздался лишь тихий щелчок. Девушка вошла, шмыгнула к столу, сразу же включая на нём лампу, рассмотрела поверхность в поисках сигарет. Кажется, пагубная привычка возвращалась в её жизнь, но сейчас желание затянуться пересиливало все остальные. На столешнице нашлась лишь зажигалка и пепельница, и Лайя осмотрелась, думая, где может быть то, что ей нужно. Взгляд задержался на картине над диваном — теперь была известна дата рождения Адель, а значит, можно было снова попытаться открыть сейф, но явно не ночью, когда Влад спит этажом выше. Прислонённый к подлокотнику, стоял портфель, и через мгновение Лайя осторожно его открыла, убеждая себя, что не делает ничего ужасного. Она просто возьмёт сигареты. Пальцы скользнули внутрь, первым делом натыкаясь на небольшой прохладный пузырёк. Лайя не удержалась и вытащила лекарство, перемещая на свет и читая фамилию супруга. Девушка нахмурилась, но убрала таблетки обратно, решив, что подумает об этом позже. Она нашарила пачку, выудила её, а затем подошла к окну, открывая створки. В кабинет хлынула ночь. Она была чуть прохладной, кольнула обнажённые руки и плечи, мелкой дрожью рассыпалась по спине и груди, добралась до лодыжек и открытых ступней. Лайя поёжилась, но закрывать окно не стала, прошла к столу, тут же опустившись в кресло. Лайя достала из пачки сигарету, тут же ощущая запах дорогого табака. Повертела её между пальцами, затем поднесла к губам, думая, каким бы на вкус был поцелуй Влада. В нём наверняка ощущались бы эти сигареты и немного шампанского с приёма. А ещё обязательно сила и власть. Их прошлые поцелуи Лайя не помнила. Все они были не настоящими, вынужденными: что во время свадьбы и сразу после, что на день рождения Адель. Подсознание, наверное, пыталось их вытеснить, стереть, но то, что произошло сегодня в гостиной, хотелось сохранить в памяти. Лайя крутанула колёсико тяжёлой зажигалки. Веки девушки опустились, а никотин проник в организм. Наверное, скверная идея мешать табак с седативным, однако кошмар не отпускал. Робкий огонёк погас, оставив после себя тление сигареты. Что-то в этом было: короткая яркая вспышка, а затем неумолимое движение к кончине. Почти как жизнь. Почему ей снится чёртова Элис? Лайя посмотрела на рамку на столе и едва удержалась от того, чтобы не опустить ту фотографией вниз. Раздражало. Всё её сейчас раздражало ещё сильнее, чем обычно. Но внутри, где-то очень глубоко тонкой ниточкой протянулся голос Влада и его касание в машине — они так легко вытащили её из гнетущих воспоминаний, из собственного живого кошмара. Это было удивительно. Лайя стряхнула пепел и опять затянулась: сигареты были крепкими, но она не хотела прекращать. И думать о Владе Лайя тоже не переставала. О нём, об их танце, о поцелуе, который почти случился несколько часов назад. О том, что было бы дальше, если бы не разбилась чашка у безрукой няньки. В последнее время влечение Лайи к фальшивому мужу усиливалось, глупо это отрицать. Он был не так плох, как казалось изначально, и это раскрывалось в его общении с дочерью. Рядом с Адель Влад как будто становился настоящим, сбрасывал маски. С ней он улыбался, и от этого возле уголков его глаз появлялись морщинки, которых Лайе хотелось коснуться, чтобы расправить. Каким словом всё это назвать? Лайя не знала, но, наверное, не самым правильным. Она должна ненавидеть его за прошлые поступки, но сейчас сидела в его кабинете, курила его сигареты и продолжала думать вместо того, чтобы отправиться в постель. Лайя затянулась, вдохнула, зажмуриваясь, стряхнула пепел. Снова. И снова. Отравляясь, но чувствуя облегчение. Тёплый фильтр касался губ, оставляя невидимый след — ровно там, где почти остался поцелуй. Лайя не хотела вспоминать, но упорно возвращалась в эту точку. Это было страшно, словно лететь на всей скорости прямо в стену. Красный — потому что неправильно и опасно, потому что с фотографии смотрела Элис, теперь мёртвая. Кто следующий? Девушка тронула стоявший на столе золотистый маятник: тик-так. Лайя дала себе немного: ровно пока горит светящаяся точка погибающего табака. Пока так близко знакомый запах, пропитавший дорогие рубашки. Блядские рубашки, Лайя поёрзала в кресле. Без них и костюма Влад явно смотрелся лучше. Закрыла глаза и напомнила себе, как по его коже бежала вода. Желание: повторить путь капель губами. Опускаясь всё ниже и ниже, заставляя его напряжённо сжимать челюсти и закатывать глаза. Но Влад — убийца. Он купил её словно вещь и требовал покорности. Он жесток и груб. Он говорит языком дорогих подарков, а не чувств, словно всё в этом мире продаётся. Она не должна к нему ничего чувствовать. Сигарета с усилием вдавлена в пепельницу. Время для мыслей кончилось. Лайя поднялась, одёргивая полы халата, посмотрела на Элис, затем вернула на место упаковку и ушла, плотно закрыв створки окна.