***
— Эй, Инуи, душка! — по руке прошла дрожь от отвращения, пока след от руки отжигал на ягодице. — Милая, заходи ко мне в кабинет сегодня, мм? Я нашел покупателя, который хотел бы тебя принять. Перед девушкой стоял молодой мужчина, что позволял здесь работать, звавшийся боссом бара «Укрытие вдовца». Это название всегда напоминало ей о многом, начиная от смерти близких, заканчивая ее собственной, ведь, даже не смотря на возраст, она не протянула бы много, если будет жить такой жизнью, это не есть хорошо. Но а пока, она должна послушно выполнять просьбы и приказы управляющего: — Да, управляющий, я зайду к вам сегодня после выступления, а пока я должна готовиться к выходу, прошу меня простить, — хоть блондинка и звучала мягким, на усладу своему боссу, голосом, сама она питала откровенное отвращение и страх, что вводил ее в ступор при каждой встрече, отрезвляюще давая пощечину, говоря, что жизнь не сахар. Уже стоя в общей гримерке, Сейшу тревожно выдохнула и пала к полу, судорожно хватая ртом воздух, что сейчас был ей так необходим. На такое поведение всем было откровенно плевать, ведь это только ее проблемы, остальные решали их наркотиками. Хоть Инуи и была японских корней, покупателей было не особо много, ибо немцы предпочитали своих землянок, от чего накопления от заказчиков были мизерными, но зато была заинтересованность ее выступлениями. Именно поэтому, она уже несколько дней ночевала там, где была возможность, а ела самый дешевый хлеб, лишь бы остались деньги на косметику, что необходима ей для работы в этом баре. Люди любят глазами, а восхищаются голосом и подачей информации, она просто обязана выглядеть прекрасно, даже за эти гроши. Сейчас была лишь одна цель — уехать отсюда как можно дальше. А для этого необходимы деньги. Ее выход вновь вызывал кучу аплодисментов, пока она изо всех сил виляла узкими бедрами, показывая мини платье с выглядывающим бельем, что как бы случаем обнажалось с каждым движением. Руки двигались под ритм, пока сама она прикрывала глаза и оглаживала себя руками: завораживала, влюбляла, вызывала желания; самые различные и пошлые, самые нежные и влюбленные, а так же заинтересованные, впервые запечатленные. На своей фигуре она ловила такое редко, начиная выискивать нового посетителя, который видимо впервые забрел в этот бар. Все постояльцы находились как можно ближе к сцене, или заказывали отдельные места от всех, заранее забронированные по углам подиума. Этот же блондинка смогла поймать где-то в стороне бара, пустой, тянущий на самое дно взгляд, он мешал движениям, сковывал их, терзал невидимые раны. Она мрачно кидала взгляды на мужчину, который сидел за барной стойкой и смотрел в ответ, пока она выпивала свой джин-тоник. В его руках красовалось дорогое вино в бокале, пока он все так же пусто вглядывался в ее душу. Кажется, он и вправду видел все ее раны, чем вызывал ком в горле, ведь она видела в глазах свое отражение. Время поджимало, уже пора идти на встречу с покупателем, они не любят, когда такие, как она, опаздывают. Следует снять все колющие предметы перед приходом, ибо может быть опасно. Однажды уже была ситуация, что все еще болезненно отдается на бедре шрамом, когда она не сняла набедренный поясок с серебряными крестиками, сделанный ею самой. Она не хотела торопиться, хотела взглянуть в глаза незнакомца опять, но след того уже развеялся вместе со спокойствием. Глоток воздуха уже не лез в горло, когда блондинка направилась в сторону гримерок, не испытывая что-либо, кроме пустоты внутри и желания закончить с заказчиком как можно скорее.***
— Смотри, сейчас выйдет красотка этого вечера, она тут звезда, — негромко, в силу сильной музыки, прозвучало над ухом, отдаваясь эхом. Коконой на это лишь отстраненно кивнул своему собеседнику, провожая его взглядом в сторону девиц, которые привлекли его внимание. Мужчина с тяжестью во взгляде следовал движениям рук девушки со сцены; та извивалась, виляла бедрами и бросала томные взгляды в толпу, заигрывая с развеселенными зрителями, что буквально делали на ее тело ставки, занимая очереди у сцены, вкидывая туда деньги, по которым после топтались тоненькие каблучки. Мужчина с удовольствием следовал за плавными движениями, которые манили, влекли и влюбляли в себя. Они заставляли заострять внимание на деталях, а фигура танцующей барышни так вовсе заставляла задуматься о своем похотливом желании, влечении к малолетней даме. Все же Коконой нашел то, что так долго искал, и теперь он хочет присвоить это себе целиком и полностью, желая заполучить своей кровью и силой. Танец окончен, мужчина еще долго сверлил взглядом юную леди, что с тем же желанием отвечала на взгляды улыбкой и тихим шепотом в его сторону, что кажется по губам мог прочитать только он один. Пришло время знакомства с управляющим, Хаджиме наслышан, что управляющий сдавать тела девушек почасово, а потому хотел вовсе выкупить девушку, чтобы наконец-то совершить то, что давно желал, чего давно желал его зритель. Он нашел свое вдохновение в юной девице, что танцевала по ночам.***
Чужие грубые руки, крепко прижимавшие к столу спиной, нависающее потное тело сверху, что пыталось сделать только больнее, не доставляя удовольствия совсем. Изнутри тихо, не слышно шумихи из зала, слышны только мужские стоны и тихие всхлипывания девчонки, что в отчаянии смотрела куда-либо, но не вперед. Мгновение, второе, третье… чего она вообще ждет? Она сама не знает. Сейчас в ее разуме играет чувствами маленькая девочка, которая с самого детства боялась боли и унижения, а теперь работала с такими чувствами каждый вечер, желая покончить с этим, но не в силах совсем. Взгляд падает на дверь, что была только что приоткрыта, встречая уже знакомый, пустой и понимающий взгляд. Громкий всхлип вырывается быстрее, чем Сейшу успевает прикрыть рот. Заказчик уже давно ушел, а она так и оставалась лежать на столе, обнаженная и обессиленная, надеясь на скорую кончину, ведь тело окончательно сломалось. Мужчина стоит в дверях все так же, говоря что-то за дверь, а после, прикрывая ее обратно, тихими, почти беззвучными шагами, с тростью подходит к блондинке. Отставив трость в сторону, его холодные пальцы оглаживали мягкие щеки, вызывая лишь дрожь, которую он прекратил накинутым пледом, найденным где-то на диванчике рядом. Душа Инуи уже давно была где-то не здесь, отчего, прикрыв доверительно глаза и ощущая чужие поднимающие ее руки, она провалилась в сон, бессознательно и с облегчением. » может скажем однако друг другу, пока не узнали друзья и подруги, и я тону в глазах твоих…» Просыпаться в теплой кровати, завтракать полноценным завтраком, принимать теплую ванну в любое желанное тебе время — это ли не мечта? Да, возможно девушка сошла с ума, если считает такое счастьем, но и мы не были в ее ситуации, чтобы считать иначе. Девушка уже пару дней как живет у своего спасителя. Узнала она о нем не много: только то, что он не многословен, и явно видит в ее силуэте чей-то еще. Сидя за обедом в очередной раз, Инуи и взгляда поднять не могла, ведь не знала как себя стоит вести, вдруг ей вновь сделают больно или что еще хуже? Она ведь не знает наверняка, что может произойти в любой момент. — Как твое самочувствие? — мужчина подал голос первым, улыбка лишь мимолетно коснулась его лица, после вновь покидая, оставаясь только в мягком взгляде. — Все хорошо, не стоит беспокоиться, — блондинка спрятала свою смущенность за прядями, что упали на лицо, когда та опустила голову, но те мешали при питье чая, отчего она нетерпеливо пыталась убрать их за ухо, но непослушные локоны падали обратно. — Не дергай так свои прекрасные волосы, ты можешь их повредить, — Коконой одним лишь движением руки смог убрать те, после доставая из небольшой коробочки заколку, что была на японский лад, с нежно розовыми лепестками сакуры. — Это будет тебе подарком, на начало новой работы, нравится? — Вы так и не сказали мне, в чем заключается моя работа? — взгляд опасливый, но с капелькой уверенности, отчего брюнет хмыкает, прежде чем ответить. — Будь той, от кого я буду черпать вдохновение, не иначе, чем моей музой. Девушка не нашла что ответить на это, она лишь кивнула и окинула мужской силуэт на вранье, но так и не увидела в нем чего-то ненастоящего, только его пустой взгляд, которым смотрел с необычной нежностью и желанием любви, что Сейшу дать не могла. Но взгляд был обращен и не к ней, а к кому-то, кого уже явно нет рядом. Но кто она такая, чтобы перехватывать такие взгляды на свой силуэт, если не воровка.***
Впервые узнала она о виновнице такого взгляда в свою сторону после первого вдохновения своего спасителя. Он посветил ей новую осеннюю коллекцию нарядов на подиуме в Париже, тогда-то он и решил отпраздновать это вместе с ней, когда проскользнула фраза: — Но на небе мерцали огни, мы остались одни, — проговаривал мужчина будто строчкой песни, посматривая на захмелевшую Сейшу, что покуривала у окна, открывая бутылку вина, — закури, я поставил играть этот вальс… — Но ведь вальс не играет, откуда эти строчки? — она улыбнулась. — Эти строчки я написал моей любви, что так же, как ты, была моим вдохновением, курила дешевый табак и любила красное вино, — он засмеялся, а у блондинки перехватило дыхание. — И что же произошло, раз она покинула вас? — Инуи считала, что теперь, после таких слов, на ней висела ответственность за свои вопросы, и она должна докопаться до правды. — Она умерла от рака легких, тут-то и сказалась ее любовь к дешевому табаку, — он поднялся со стула, направляясь к окну. — Поэтому Вы не оставили меня там, а забрали с собой? — Нет, вы чертовски похожи. Ваша красота, она будто одинаковая… — он небрежно показал фотографию девушки, на которой красовалась блондинка о ужаса похожая на Сейшу, будто ее потерянная сестра. Казалось, вечер уже испорчен, а Хаджиме вновь где-то внутри себя, в таком же состоянии, когда работает или пишет письма друзьям, но и тут вновь пролетела мимолетная неосторожная фраза: — Ее уже не вернуть, но меня спасаешь ты рядом, Сейшу. — Слова вливались сладкий стиль, унеси меня туда, где радужные блики, свет, — девушка прошептала это в самую шею, оставляя поцелуй на сладкой бледной коже, — Я люблю тебя, а ты меня?.. Ответа не последовало, что было и следовательно ожидать, но Коконой принял это за вызов действий, отчего усадил девушку на подоконник, пропуская пальцы через мягкую ткань сорочки, вкушая ее губы, ощущая остатки табака и сладость вина. Он был нежен, чувствителен и искушен желанием близости с той самой, ведь он долгое время обманывал сам себя. Но, стоит ли говорить о искушенном разуме, когда появляется лишняя монета, помимо сладости холодных вин? Юная девушка была без ума от власти в мире, которую ей предоставил любящий человек. Он вознес ее к небесам, дал возможность выйти в свет, сделал ее величайшей моделью, какую видел свет, но она… — Полюбила бы ты меня, если бы я не показал тебе этот холодный мир шоу-бизнеса? — однажды спросил он, заводя меня в тупик, заставляя погрузиться в тьму и дичайший страх, который начал загонять меня в угол, пока я смотрела в пустой взгляд напротив, в нем уже не читалось того спокойствия и желаемой нежности, была лишь боль и отчаяние… Я не сказала ему на это ничего, ведь никогда и не любила. Я лишь была благодарна за волю судьбы, однажды поймав его взгляд на себе в том многочисленном количестве людей, которые так же, как и он, хотели меня заполучить. Я была благодарна за этот приют, уют и домашний очаг. Я была благодарна за любовь, хотя и знала, что та мне не принадлежала, но все равно была верна, а сейчас… Руки женщины дрожали, пока она сдерживала слезы, сжимая письмо от неизвестного отправителя: Сухость на губах, дрожит в фужере бардо, я себя теряю, сердце бьется в ответ, я люблю тебя, а ты меня нет; похоже счастье я не знал, и не узнаю, узнавать не буду. я ставил сам тебя на педестал, теперь я вижу твои силуэты всюду… нас закопают в саду и под вишней и в тишине, я правда думаю, что я здесь лишний, я посвещаю мою смерть тебе. Прости, прощай, останусь в тех моментах.