Мальчишки только примерно объяснили Антону то, куда нужно подойти на день рождения Бяши, которое бурят справлял с классом, в лесу, у настоящего костра, с шалашом, в котором он сейчас жил из-за того, что его мама, очень… интересная женщина, как понял омега, выгнала его из дома прямо в канун дня рождения. Вот ребёнок и решил переждать, да и какая разница, если день рождения хотел справлять не со своей мамой, а с дворовыми мальчишками, с которыми его связала незримыми крепкими узами-канатами улица.
Антон, как и обещал Ромке, взял с собой гитару отца, на которой умел играть и она перешла подростку по праву наследия, как сказала бы в шутку мама. Петрову очень хотелось сыграть с маленьким альфой дуэтом, он даже знал, что предложит ему. Свою любимую песню.
Через лес теперь, отчего-то, Антон совсем не боялся ходить, ведь Алисы не было видно уже с начала весны, она не пугала его, как и сова не прилетала к Оле, со слов сестры. И Тоша был спокоен, перестал нервничать, как и перестали ругаться родители из-за совы у Оли. Кстати, об Оле. Девочка очень расстроилась, что старший брат не может взять её с собой, но омега попытался объяснить ей, что там будет почти весь класс и Олю может кто-нибудь обидеть. Катька, например, которая напросилась к Бяше на день рождения, хотя её звать совсем никто не хотел. Ромка как-то обмолвился, что его банда будет пить алкоголь, настойку, которую Бяша готовил сам по рецепту своего покойного деда. Также были и лимонады, купленные в магазине, соки и компоты из погреба у папы Ромы, ведь тот сам все это варил, а потом убирал в холодное тёмное помещение, чтобы не испортилось и не забродило.
Отмечать начинали уже в четыре часа вечера. Ночи были светлые и поэтому никто не боялся потом ночью возвращаться домой, потому и согласились на такое время. И уже на подходе к месту слышались громкие голоса мальчишек, у кого-то уже прорезающийся, а вот и послышался громкий смех Ромки. Выйдя по тропинке на полянку, Антон сразу же направился к костру, у которого сидели люди. И, кажется, Бяша уже был слишком веселым. Улыбнувшись, омега подошел к имениннику, протягивая подарок, красиво завернутый.
— С днем рождения, Бяш. Открой потом, после праздника, — посоветовал он другу.
— О, Тоха! Наконец-то! Кое-кто тебя ужасно ждал, — бурят хитро сощурил свои тёмные глаза, мерзко захихикав, затем кидая взгляд на ещё трезвого Ромку, ведь тот пил первый стакан настоечки. У Бяши же это был уже третий.
— Бяша, захлопнись, — Рома беззлобно, но предупреждающе, глянул на друга, которому, если честно, уже было все равно на взгляды и предупреждения.
Это был не первый раз, когда пацаны из банды Пятифана пили что-то крепче пива, которое любезно продавала тётя Зина из местного небольшого ларька, за что босота ей помогала до дома пакеты донести или найти в очередной раз убежавшего кота. Святая женщина, храни ее Господь. Подвыпивши, Бяша становился не такой уж и невинной овечкой, но и в драку не лез, что было, конечно, хорошо. Провоцировал, правда, пуще прежнего, но куда без этого.
На самом деле Рому немного напрягало, что здесь было так много народу. Человек двадцать точно, поэтому Рома трусил, что если переберёт с выпивкой, то может выкинуть что-то относительно Антона и скрыть это от собравшихся здесь одноклассников, а также и пацанов из банды, не получится. Но также и от веселья подросток отказываться не хотел.
Альфа встал с нагретого на траве места, где сидел вместе с пацанами из седьмого класса, осенью уже восьмого, которые также состояли в его банде, подходя к Тохе и приветственно хлопая того по плечу.
— Привет, Тоха. Ну ты и копуша. Мы думали, что ты уж и не придешь, — Рома улыбнулся, — ты и гитару, смотрю, взял. Молодец. Сыграем с тобой потом дуэтом.
Альфа кивнул на свой инструмент, которая досталась от отца. Тот любил на гитаре играть, и сына учил, когда тот совсем мелким был. Желтая, немного потертая, но ухоженная акустическая гитара спокойно лежала на земле в ожидании своего часа. А именно темноты, когда останется лишь тишина, треск костра и запах печеной картошки, да подгорелого хлеба. Красота.
— Что ж, проходи, будь как дома, — Рома широко обвел рукой поляну, на которой показывал недостроенный шалаш из еловык ветвей и обмотанного внутри брезентом.
В шалаше смело могли поместиться три человека, а также можно было поместить туда какой-нибудь матрас и спать себе спокойно. Рядом протекала река и небольшой ручей, в котором можно было набрать воды, чтобы что-нибудь сварить на костре или просто попить, а лес, что начинался в паре метров, приветливо покачивал своими ветвями, принимая детей в свои владения.
— Спасибо, — смущенно пробормотал Тоша, проходя чуть ближе к костру, присаживаясь рядом с Ромкой и Бяшей, которые пихнули ему в руки чистую кружку и, когда уже хотели было налить настойки, Антон испуганно закрыл рукой горлышко кружки. — Я компота лучше выпью, — он улыбнулся, а Ромка шикнул на кого-то из своей банды.
Мальчишка, застонав, встал с насиженного места и отправился за компотом, который в основном пили девочки. Кинув взгляд в ту сторону, Тоша заметил Полину, чьи волосы были убраны в две косы, глаза блестели, и сама девочка смеялась над шутками. Хотелось подойти к подруге, поговорить с ней, но он решил, что сначала стоит провести время с именинником, да и уходить от тепла ромкиного тела как-то совсем не было желания. Он сидел очень близко, что омега слышал его дыхание, прерываемое только треском костра и смехом мальчишек из банды маленького волчонка, настолько теплый и родной, что Тоша невольно расслабился и смущенно отвел взгляд.
— А кто меня ждал, Бяш?
— А, это! — бурят небрежно махнул рукой, обыскивая поляну взглядом в поисках спасения. — Дак эт, Морозова ждала! — он заулыбался, делая большой глоток из своей кружки, обратив внимание на развалившегося на земле Ромку.
Тот опирался о бревно и небрежно закинул на него свою руку, что она оказалась точь-в-точь за спиной Тохи, делая вид, что это не специально, но Бяша-то видел, как дрожат его руки и как часто вздымается его грудь от учащенного дыхания. Волновался. Хотя, друга было жалко. Не дрейфил расквасить кому-то нос, но боялся сказать другу, что влюблен в него.
Полина, почуяв на себе чей-то взгляд, обернулась, замечая смотрящего на нее Антона, что сидел в компании Ромы и Бяши. Она легко улыбнулась мальчику, подмигнув ему, но больше по-дружески, чем кокетливо, ведь отлично знала, что Антон нравится Роме, да и блондин был омегой, а сама девушка была бетой. Между ними ничего не могло быть, хотя мальчик ей и правда нравился. Но, скорее, симпатия эта была больше дружеской. Поглядевшись вместе с мальчиком с минуту, Полина вновь отвернулась к девочкам, продолжив с ними разговор о своем, девчачьем, скользнув взглядом по Смирновой, которая здесь была. Не испортила бы только ничего.
Рома отпил немного настойки из алюминиевой кружки, хотя больше создавалось впечатление, что альфа пытается в ней захлебнуться. Близость Тоши заставляла сердце в груди делать кульбиты раз за разом, а исходящий от него аромат кедра, что словно стал мягче с наступлением лета, приятно щекотал ноздри, заставляя раз за разом вдыхать воздух полной грудью. Рука за спиной омеги то и дело как-то нервно вздрагивала, словно подчиняясь мимолетному импульсу с объятиями, которым так и не было суждено сбыться. Подросток все еще не был готов сказать Антону в лоб о том, что он ему нравится, точнее, что он даже влюблен в него. Потому панический страх быть отвергнутым оседал где-то на затылке ледяным холодом. Боясь потерять друга, Ромка молчал, наслаждаясь хотя бы обычной дружбой. Сейчас этого было вполне достаточно.
— Ну что, Бяха, давай, что ли выпьем за еще один год прожитой тобой жизни, — Пятифан вдруг посмотрел на друга, поднимая кружку с настойкой, а все вокруг стоящие притихли и обратили внимание на тост. — Оставайся же ты все таким же охуенным пацаном, который базарит по делу, фильтрует базар и всегда за своих братанов. Желаю, чтобы все у тебя по жизни было по масти, а мусора никогда не отправили в хату. Будь здоров, мой лучший друг! — Рома усмехнулся, а пацаны согласно загудели, начиная чокаться алюминиевыми кружками друг с другом. Рома чокнулся кружками вместе с Тохой. — Рад, что ты с нами. Такие четкие пацанчики, как ты, должны рядом быть, чтобы тылы прикрывать.
— Спасибо, — омега заулыбался, искренне восхитившись похвале Ромки, отпивая своего компота.
Никто и против ничего не сказал, что показалось Антону странным, но он перестал обращать на это внимание, решив, что из-за его дружбы с Ромкой и Бяшей никто просто не осмелится посмеяться над этим. Знал бы Тоша, что за такое Рома готов был всем повыдергивать кадыки. Но, может, и к счастью, что не знал, иначе опасался бы разговаривать с каждым мальчишкой в школе. Особенно с альфой. Бяша гордо выпятил грудь колесом, сказав всем присутствующим здесь, что теперь все шестиклашки, в будущем семиклашки осенью, должны его слушаться, ведь ему теперь тринадцать. Тоша искренне засмеялся, обратив внимание на костер, где огонь жадно облизывал поленья, искрами и всполохами взмываясь ввысь. Кто-то из мальчишек крикнул о предложении поиграть в бутылочку, затем громко свистнув девочкам об этом. В голове пронеслись мысли о том, что Антон мог поцеловаться с Полей, что не показалось ему противным, просто неловким, или не дай Бог с Катькой, его сразу же бы прилюдно вырвало. А если бы попался Ромка…? Щеки сразу же окрасил густой и яркий румянец, а Антон смущенно отвел взгляд, задышав через нос. Отказаться вперед девочек было бы ужасно стыдно, ведь если они согласятся, то самому сливаться было бы как-то не по-пацански, многие могли бы подумать, что Антон просто струсил.
Вдруг голос подала Полина, оглядев девочек, которые стеснялись согласиться. А ведь у них тоже был свой предмет обожания.
— А что, давайте сыграем, — она улыбнулась, — играть в бутылочку довольно весело, если на желание, — девушка грациозно подошла ближе к мальчишкам, которые оживились после ее соглашения.
В таком возрасте многие мальчишки хотели поцеловать девочку, ведь это бы возвысило их в глазах других парней. Ох уж эти мальчишечьи меряния, кто круче. Согласившиеся сыграть, а это как минимум человек пятнадцать, сели в кружок на траве, расчистив место для бутылки, чтобы ничего не мешало ей крутиться. Полина поставила свою кружку с «Колокольчиком» на траву рядом с собой, сев поудобнее и сложив ноги в позу лотоса.
— Эй, Тох, пошли с нами играть? — Рома посмотрел на блондина, а серые глаза загорелись, ведь мысль о том, что он вот так, по велению игры, мог поцеловать Антона, заставила альфу чуть ли не взлететь до самых небес.
Помявшись, парень согласился и занял место рядом с маленьким вожаком. Оставшиеся, кто отказался играть, следили за костром и пекущейся в нем картошкой, которую потом можно было бы съесть с овощным салатом и лепешками, которые испек ромкин папа специально ко дню рождения Бяши. Мальчишка поерзал на месте, так как внутри аж все дрожало от предвкушения поцелуя.
— Ну? На что играть будем?
— А давайте сыграем на желание? Ну, или на поцелуй, — в разговор вмешалась Катя.
Она кокетливо накрутила на палец светлую косу, глянув на Ромку. Пятифанов и так был довольно популярен среди девочек не только из своего класса, но и из параллельных, а сейчас, когда вдруг он стал вытягиваться в росте и крепнуть, внимание к его персоне лишь увеличилось. Что уж говорить о том, что, являясь довольно сильным альфой даже сейчас, не созревшим, с привлекательным запахом, то на него даже омеги из старших классов засматривались. Поэтому, если кому-то удастся отдать свой первый поцелуй Ромке Пятифану, то тот сразу станет самым настоящим счастливчиком. Точнее, счастливицей.
— Девочки целуются с мальчиками, а если выпадает мальчик и мальчик, то исполняют желание. Ну, если мальчик не омега, — девочка презрительно глянула на Антона, легко усмехнувшись.
Антон покраснел так сильно, что едва ли пар из ушей на повалил. Взглянув на Полину в поисках помощи, он заметил, что и подруга, уже давно говорившая, что она все ждет, когда же Тоша откроет глаза и влюбится, лишь хитро улыбнулась. Но мысль о том, что шанс того, что Тоша поцелуется с Полиной или Ромкой был маленьким. Да и с Бяшей целоваться не очень хотелось. Да и вообще не особо с кем-то хотелось, ведь целоваться омега не умел, а первый поцелуй отдавать тому, кого он не любит — не желал. Да и прослыл бы потом неумехой, который даже целоваться не умеет.
— А может правду или желание? — неуверенно предложил Тоша, посмотрев на Бяшу, как на именинника и того, кто распоряжался сей балом Сатаны.
— Не-е-е, скучно, на, — бурят почесал бритый затылок, сидя во главе сей кружочка, ровнехонько по серединке. Хотя, с какой стороны смотреть, тут все было серединкой, это ведь был круг.
— Ну, почему же, — Полина решила поддержать все же Антона, видя, как жутко он смущается. Улыбнувшись, она отпила своего лимонаду, причмокнув. — Правда — это очень интересно. Например, узнать, нравится ли кто-то Кате или Роме, — девушка посмеялась с лиц одноклассников, особенно с выражения лица Пятифана. — Поэтому, может, Антоша и прав?
— Какие же вы все скучные, — Катя недовольно цокнула язычком, откинув свою косу за спину и сложив руки на груди. — Ладно, давайте на желание или на правду.
— Ток давай без пошлости и всяких твоих этих махинаций. А то знаю я твои запросы, Катька, — Ромка посмотрел на девчонку, после слегка приподнимая темную бровь, отчего Смирнова почему-то покраснела. Да что вообще в голове у этой беты? — Давайте уже играть, харе лясы точить.
Ромка отпил настойки из своей кружки, после поставив ее рядом с собой. Сперва игра шла не очень, но потом, кто пил настойку, довольно развеселились, а вместе с ними и те, кто не пил. Каждый крутил бутылочку по очереди и загадывал правду или действие тому, на кого она указывала. Кто-то кудахтал, как петух, кто-то на голове стоял, а кто-то крутил сальтуху. Бяша же один раз попал на Катьку и загадал ей минуту сидеть и ни с кем не разговаривать. Признаться, у Смирновой это получилось довольно плохо, отчего все взорвались приступом хохота, поскольку отлично знали, что язык у Кати то еще помело. Тут бутылочку крутанул Миха, который до этого был самым остроумным и загадывал всем такие действия, за которыми было реально интересно наблюдать. Бутылочка, покружившись пару кругов, остановилась на Ромке. Вожак ухмыльнулся, глянул на Миху блестящим от выпитой настойки взглядом, так как уже несколько захмелел, о чем говорил небольшой румянец на щеках и слегка смазанная речь.
— Ну че, давай, загадывай мне на дерево залезть или лягушку в задницу поцеловать, ты же у нас остряк, Миха, — мальчишка усмехнулся, оголив клыки и облокотившись локтями о бревно позади, принимая доминирующе-расслабленную позу. Он тут хозяин положения.
— Не, на дерево уже Никитос лазал, а ты давай Катьку поцелуй, — Миша зловеще усмехнулся, а пацаны завистливо засвистели, ведь им такая возможность не выпала.
— Че? Не буду я никого целовать, — Рома нахмурил брови, смотря на парня, — и почему вообще Катьку?
— А ты хочешь поцеловать кого-то другого? Нет базара, тогда поцелуй того, кого хочешь. Давай-давай, игральный долг — это святое, Ромка.
— Да завали ты ебало, знаю я, — Рома фыркнул, делая большой глоток настойки, этим самым допивая ее до конца.
«И че мне теперь делать?», — с досадой подумал Рома и нахмурился, оглядев поляну. Целовать кого-то левого ему совершенно не хотелось, а лезть к Антону на глазах у всех, да еще и не очень трезвым, не хотелось еще сильнее. Точнее, хотелось, просто боялся того, что потом могут начать говорить. Нужно было придумать что-то как можно скорее, иначе пацаны примут за ссыкуна, да еще и опустят за невыполнение игрального долга. Рома повернул голову к Антону. Тот густо покраснел, смотря на Рому, который не разрывал зрительного контакта. И о чем только думал? Антон помялся, а все вокруг заулюлюкали, а затем Рома, недолго думая, встал на ноги, подошел к Полинке и, присев рядом с ней на корточки, тюкнул ту в губы, едва коснувшись их, после встав и вернувшись на место.
— Че зырите, я выполнил игральный долг. Бяш, плесни.
Антон замер. Он словно в замедленной съемке смотрел, как Рома подходит к Полине, целует ту в губы. В груди все сдавило. Хотелось вскочить на ноги, убежать в лес и зарыться там под какой-нибудь мох, чтобы никто больше не нашел. Почему же внутри так сильно свербело, когда Антон смотрел на это? И почему стало так противно, когда Ромка сел рядом, нахохлившийся, как петух, готовый к бою. Отведя взгляд, Тоша поджал губы, отпивая своего компота и даже поджимая пальцы на ногах от досады. Он не понимал, злится он сейчас на Ромку или на Полину? Ромка давно уже говорил, что Поля ему нравится, неужели только сейчас он решил, что пора приступать к серьезным действиям? Весной подснежники, но потом они оказались для Тоши, сейчас поцелуй. Нет, Антон был рад, конечно, что у подруги такой надежный мальчишка, влюбленный в нее. Но почему же тогда так тяжело-то было? Он резко вскинул руку, подставляя свою кружку буряту.
— О, вы зацените, а наш зайчик совсем не зайчик, — бета посмеялся, наливая настойку в кружку Антона, а тот сразу залпом осушил половину.
Она была вкусной. Брусничной, с легким терпким ароматом, а алкоголя почти не чувствовалось. Антон распахнул глаза, посмотрев в свою кружку и вновь отпил, но в этот раз смакуя медленнее.
— Н-да, Тох. Вот это ты… — Рома не знал, что сказать и покачал кружкой перед разливающим.
Взяв у друга кружку, Бяша стал наполнять ее снова настойкой. Наконец, пошла вторая кружка, авось смелее станет этот уволень, который полез целовать Морозову. Но лицо Антона того стоило. Расплывшись в ухмылке, Бяша заулыбался, протягивая кружку обратно Ромке, затем посмотрев на обескураженную брюнетку, которая хлопала своими синими глазами.
— А че? Ты сама захотела, на! Правда или желание, Морозова, — Бяша засмеялся. — О-ой, Катюх, что так недовольно зенки вылупила? — ситуация с Ромкой и Полинкой смешила до коликов.
Антон совсем не заметил, как бутылка уже прошла еще два круга, а когда ее стал крутить Бориска, то она, покрутившись, едва остановившись на одной из подружек Катьки, указала горлышком на омегу, погруженного в свои мысли.
— О, Тоха теперь тоже вступит в игру! А то прям боги оберегали, на! — Бяша потер ладони, ухмыльнувшись.
Боря улыбнулся, видя, что Антон был в мыслях где-то далеко.
— Антон. Тоха! Тоша! — на это имя мальчишка отозвался и вскинул голову, распахивая свои большие зеленые глаза. Боря улыбнулся шире. — Ты выполняешь желание, — парень видел по омеге, что он аж весь сжался, а его внутренний зверь перед альфой оскалился. Но также он видел и то, как резко напрягся Ромыч. Ах, так вот оно что. Он осмелел, желая утереть нос вожаку. — Позволь поцеловать тебя в холку.
Полина нахмурилась.
— А это не слишком? Холка у омег — интимное место, его коснется потом только его альфа, никто больше не может касаться таких мест.
— Все нормально, — Антон неловко улыбнулся. — Это ведь не укус, поэтому все в порядке.
— А вдруг я его будущий альфа, Морозова? — Боря сказал это со всей серьезностью, смотря на бету, а затем переводя взгляд на покрасневшего Антона.
Нет, Антон не хотел, чтобы Боря был его альфой. Совсем уж он не видел его рядом с собой в будущем. Ведь из будущего на омегу смотрели только серые ноябрьские глаза. Тоша вздрогнул, почувствовав убийственную ауру от мальчишки рядом. Он в испуге посмотрел на Рому, а тот стал тихо рычать, едва сдерживая собственную злость.
— Слышь, петух, а не дохуя ли ты хочешь? — Пятифанов зло зыркнул на Борьку, который так уверенно нес чепуху про то, что вдруг он будущий альфа Антона. Да еще и желание это про холку. Ну уж нет, этого стерпеть нельзя. — Мне кажется, что дохуя. Холку у омег вообще трогать никому левому нельзя, что уж говорить про поцеловать. А что, если потом это отразиться на Антохе или твой запах на нем останется и к нему не сможет подойти тот самый, потому что подумает, что тот занят? Давай я лучше тебе в бубен пропишу, на этом и закончим? — альфа размял кулаки, хмурясь и чувствуя, как внутри что-то словно воет, зло скребет когтями и рычит, скаля клыки. Температура тела поднялась, в крови вскипел адреналин. Он готов был прямо здесь перегрызть горло Ануфриеву, несмотря на то, что находились они не в равных положениях, ведь тот был обращенным.
— Э, Ромыч, не по-пацански поступаешь, — Миша удивленно посмотрел на главаря, который всегда был за кодекс и на своих просто так не гнал.
— Че вякнул?! — Рома рыкнул, вскакивая с места, а тут уже подорвались все. Бяша вцепился в плечи друга, пытаясь отрезвить, но Рома не видел и не слышал ничего, кроме наглой рожи Бориса и его голоса, который так уверенно говорил про себя в лице альфы Антона.
— Мальчики, успокойтесь! Чего вы так взвились из-за этого омеги? Что, другого нет? — Катя нахмурилась, смотря на двух альф, один из которых был старше, но Ромка был сильнее. И девушка была уверена, что сейчас поляна, на которой они сидели, заполнилась сильным запахом Пятифана, который защищал свою территорию, хоть и не ощущала его.
— Нет! — Рома гаркнул, посмотрев на Катьку, а в серых глазах то и дело сверкали молнии, словно на грозовом небе. — Ты уже нарываешься, Бориска, пора преподать тебе урок!
— Рома! — Антон вдруг вырос перед альфой, обхватив руками его лицо, охлаждая горячие щеки своими прохладными ладошками.
Тут до Ромки дошло, что именно он вякнул, а потому он громко выругался и, отцепив от себя Бяшу и схватив кружку с настойкой, перепрыгнул через бревно, направившись в сторону ручья, чтобы охладиться и покурить. Безумно хотелось вонзить свою нож-бабочку промеж глаз этого Борьки, но вместо этого мальчишка одним глотком осушил половину кружки, спускаясь к ручейку и закуривая. Стало немого легче.
— Э, Ромыч! — Бяша крикнул вслед другу, но тот только махнул рукой, уходя к ручью.
Так частенько бывало. Ромка всегда уходил, когда злился, а тут еще дело опять коснулось Антохи, а значит, так быстро он не отойдет. Но ничего, перебесится и придет обратно, бурят, как никто другой, прекрасно это знал, ведь разного Романыча видел, во всех состояниях, и пьяного и трезвого, и злого и доброго, и спокойного и плачущего. И ничего, всегда отходил. Альфы на то и были сильнейшими, чувства их были не такими, как у омег.
Антон смотрел вслед другу. Поляну заполнил удушающий, тяжелый запах жженных трав на костре, в котором полностью, казалось, сгорела хвоя. От этого запаха стало тяжело и плохо, что Антон даже пошатнулся, делая шаг за спину Ромки, непроизвольно, понимая, что его гнев направлен не на Антона, а потому омега внутри решила спрятаться за сильным самцом, чей запах мог защитить и спрятать. А когда он гаркнул про то, что нет других омег, то Антон даже опешил, не понимая, о чем он говорит, и поспешил успокоить. И было у Антона стойкое ощущение, что все поняли, а он, как и всегда, не понял, но фантазия уже разбушевалась. Сущность внутри крутила своим хвостиком, прыгая вокруг, как зайчик, мол, он на нас обратил внимание! Обратил! И когда Ромка психанул и громко выругался, совсем не смущаясь в эпитетах, ушел к ручью, Тоша почувствовал себя незащищено. Боря извинился перед ним, что неправ был, холка и правда место интимное. Тоша лишь покачал головой, что, дескать, все в порядке. Обернувшись, он помялся на месте, пока все рассаживались на места обратно. Подпрыгнув к Полине, омега наклонился к ней, шепнув, что сейчас вернется, попробует только Рому успокоить и поблагодарит за защиту. Девочка кивнула, снова расцветя, как листочек весной, а Антон быстрым шагом пошел к ручью, прижимая к своей груди кружку с приятно пахнущей настойкой.
Рома со всей яростью пнул один из маленьких камушков, которые валялись у ручья. Им не повезло оказаться на пути у его ноги, хотя в мыслях альфы это были далеко не камушки, а почки Борьки, которые Рома успешно отбивал. А может быть, даже голова. Он зарычал, клыки впились в нижнюю губу, а глаза налились кровью. Если бы не Антон, то Рома точно размазал бы этого ублюдка по траве и скормил лесным зверям. Соорудил бы постамент, на котором разделал бы Бориску, как барашка, чтобы задобрить Хозяина Леса.
Подросток зажал сигарету между зубов, затем доставая из кармана спортивных штанов свою новенькую бабочку. Ромка одним движением раскрыл ее и посмотрел на лезвие. То опасно сверкнуло в свете заходящего солнца, чьи последние лучи еще подмигивали из-за крон елей. Он подкинул нож, переворачивая его в воздухе и ловя за рукоятку, после резко кидая в землю. Нож вошел в подмытую ручьем землю мягко, словно раскаленный в масло, что говорило о его остроте, а также о большом мастерстве держащей его руки. Он глубоко затянулся терпким дымом, выкуривая сразу почти половину сигареты, после выдыхая сизое облачко через нос. Отпив немного настойки из кружки и смотря на лес перед собой, Рома с досадой подумал: «Как же мне не хватает тебя, отец. Ты бы хоть подсказал, как мне действовать, чтобы Тошка на меня внимание обратил, да всяких левых типчиков от него отвадить». Мальчишка вздохнул, стряхивая пепел себе под ноги. Злость понемногу отступала.
Антон, подходя ближе к другу, увидел блеснувшую в свете солнышка бабочку, которую Ромка так искусно вогнал в землю. Это его действие было завораживающим, но и опасным одновременно. Оно напугало, но Тоша был твердо намерен на то, чтобы успокоить и поговорить с Ромой. Бесшумно, точно зайчик в кустах, омега подошел к Роме, коснувшись его плеча пальцами, а альфа вздрогнул, резко оборачиваясь.
— Ты в порядке, Ром? — Антон смотрел прямо в эти серые затягивающие глаза, что Ромка всегда щурил хищно, опасно, предостерегая своего противника, что ему все вернется бумерангом, если будет какая-то нападка в его сторону.
«Интересно, почему Рома стал драться? Почему стал воровать?». Петров хотел расспросить его обо всем, ведь его жизнь казалась омеге очень печальной, тоскливой. У Ромы были друзья, был папа, но в семье было горе, это Тоша точно понимал. Но сейчас Рома не щурил глаза, они были расслаблены, брови не сходились к переносице, а уголки его губ больше не были приподняты в оскале. Улыбнувшись другу, Антон несмело сжал его плечо, погладив.
— Спасибо. Что ты заступился за меня. Я это очень ценю.
— А, не преувеличивай, Тоха, — Рома отмахнулся, продолжая курить, но теперь смотря не на простирающийся впереди лес, а на любимого омегу, выдыхая дым в сторону. — Так бы поступил любой нормальный альфа. Только не Боря, походу. Будь с ним осторожен, а то мало ли приставать начнет скоро, — альфа нахмурил темные брови, а серые глаза снова потемнели, словно на небе сгустились тучи, — а вообще, нехорошо получилось. Надо извиниться перед пацанами и Бяхой. А то праздник у пацана, а я тут веду себя, как истеричка.
Ромка хмыкнул, докуривая сигарету и туша ее об подошву своих кроссовок, после закапывая носком в землю. Антон внимательно следил взглядом за альфой, ощущая, как голова начинает слегка плыть. От алкоголя ли, или же от самого Ромы? Альфа наклонился, подбирая с земли нож-бабочку, протирая ее лезвие пальцами, очищая от земли, после закрывая и убирая в карман.
— Ну, пошли веселиться дальше? — Ромка подмигнул, после легко усмехаясь. Он ласково приобнял Тошу за плечи, направившись обратно к ребятам.
Антон смутился, покраснев.
— Боря попросил у меня прощения. Думаю, что он и сам не думал, что шутка такой грубой будет, — тихо пробормотал себе под нос омега, сам не зная, зачем начал опять про Борю.
Посмотрев на Рому, Антон разглядывал его лицо в свете заходящего солнца: ровный профиль, с очерченной теперь линией челюсти, тонким прямым носом, что совсем слегка был косым, вновь нахмуренными бровями, сощуренными глазами, ведь альфа снова входил в компанию, где нужно было быть сильным и безжалостным, а не мягким, каким тот был только с Антоном и Бяшей. И как только Тоша смог так проникнуться доверием, что Рома сам не стеснялся омегу? Хотя иногда Тоше теперь казалось, что стоило только ему замаячить на горизонте, как Рома расправлял плечи и старался показаться сильнее.
— Рома, а тебе правда нравится Полина?
— Че? — парень удивленно посмотрел на Антона, повернув голову и едва не столкнувшись с омегой носами, как-то позабыв, что тот находится так близко. Рома отстранился от него, неловко кашлянув и смутившись от такой близости, но сделал вид, словно ничего не произошло. — С чего ты взял?
«Ебать ты придурок, Пятифан», — подумали парни одновременно. Роме хотелось ударить себя по лбу с такой силой, чтобы вырубиться. Рома, конечно, был слегка тормозом в делах любовных, но ответить так было просто глупостью. Понятное дело, что Антон задал такой вопрос из-за действий альфы в сторону Морозовой. Весной подснежники, которые с самого начала не предназначались ей, теперь поцелуй этот, который поцелуем-то сложно назвать. Так, неловкий клевок в мягкие губы девочки.
— Ну, она мне нравится, да, — Рома потер затылок, пытаясь подобрать слова, чтобы не спалиться, но и показать, что в Полине он особо не заинтересован, — но только как друг, вот. Кхм, — альфа прочистил горло, — все-таки, мы друг друга почти с пеленок знаем, она мой самый близкий кореш, даже ближе Бяши, хоть с виду и не скажешь. Во-о-от… а поцеловал я ее, потому что больше некого было. Катьку целовать я не собирался, а другие девчонки мне вообще не нравятся. Вот и выбрал Польку, — Рома почесал нос, шмыгнув им.
«Отлично стелишь, Ромка, продолжай», — прорычал зверь внутри и альфа мотнул головой.
— А… ну, раз так, — как-то неуверенно промямлил Антон, отвернувшись от Ромы.
И тут же смутившись мысли, мелькнувшей в голове: «А почему не меня?». Антон замотал головой, в попытках прогнать этот морок.
— Просто если бы она тебе нравилась, то… ну, Полина хорошая и ты бы смог ее защитить, ведь она моя подруга. Очень хорошая подруга. Вот…
Очень неловкий разговор. Настолько, что щеки уже начинали снова пылать. Антон посмотрел на Рому, сталкиваясь со взглядом серых глаз и, не сводя собственного взгляда, пытался сохранить самообладание. Душа радостно отплясывала макарену, ведь Поля альфе не нравилась, как любовный интерес, но Тоша все еще не мог понять, рад он тому, что Ромке никто не нравится или тому, что на его подругу никто не претендует. Зверь внутри завыл от его непринятия факта, что омеге нужен ее альфа, вот он, стоит совсем рядом, только руку протяни, трусливый зайчишка!
— Полина хорошая девчонка, с характером, но она для меня только хороший друг, — Рома пожал плечами, — к тому же, она бета, а мне нужна омега, ведь я альфа. Отец говорил, что внутреннего зверя удержать сможет только омега, — мальчишка несильно стукнул себя по груди. — Поэтому, мы с Полей останемся только друзьями… — альфа замолк и помялся. — Ладно, пошуршали, а то пропустим все.
Рома несильно хлопнул Тошу по спине, подгоняя вперед, к компании, в которой слышался веселый смех. Кажется, Бяха травил анекдоты. Они вместе подошли к одноклассникам, которые, кажется, совсем забыли о недавно произошедшем. Только Катька посмотрела на парней с подозрением, но, на удивление, ничего не сказала. Ну, оно и к лучшему. Но перед Бяшей Рома всё-таки извинился, на что тот лишь хлопнул вожака по плечу. Веселье продолжалось.
Спустя время, ближе к вечеру, некоторые, с довольно строгими родителями, засобирались домой, попрощавшись с именинником и снова поздравив его с днем рождения. Настойка стремительно кончалась. Ромка, как и Бяша, был уже довольно навеселе. Они сидели у костра, смеясь, а затем в руках ниоткуда появилась гитара и Ромка во всю глотку орал матерные частушки.
— Как на нашей речке, плыли две дощечки, э-эх, ёб твою мать, плыли две дощечки! — он с размаху ударил по струнам гитары, напоследок еще раз перебрав их, а затем инструмент издал надломленный звук и затих.
Альфа смеялся во весь голос вместе с Бяшей и оставшимися пацанами из банды, а громче всех, как всегда, были неугомонные Мишка и Никита. Солнце понемногу начало закатываться за горизонт, поэтому остались самые стойкие и выпившие. Девчонки давно свинтили домой, ведь им не понять мальчишечье веселье.
Рома плюхнулся на задницу рядом с Тошей, кладя гитару на свои колени.
— Э, Тоха. Ты же хотел дуэтом поиграть. Давай щ`с, а? — Пятифан посмотрел на омегу слегка осоловелым взглядом. Сам Тоша тоже был подвыпившим, но не так сильно, как сам Рома. — А то я потом не бум-бум буду, — он размашисто кивнул в сторону последней бутылки с настойкой.
— Хорошо, — Антон улыбнулся, тоже веселясь. Заметив, как Бяша повалился на бок прямо на траву, Антон неловко улыбнулся, прыская со смеху и чуть опираясь о бревно спиной. — Кажется, Бяшу пора утащить спать в его шалаш.
Омега кивнул на бурята головой, а Ромка лишь обернулся, долгим взглядом смотря на друга и слегка покачиваясь, а потом громко свистнул. Мальчишки поняли его без слов, утаскивая безвольную тушку в шалаш поспать, пока пьяный Бяша пытался что-то им возразить. Да уж, вот так весело день рождения отметил. Снова прыснув, Антон взял в руки свою гитару, а вокруг них стал усаживаться остальной народ, также попивая настойку из своих кружек. Только Борька уже не пил алкоголь, а пил вместе с Тошей оставшийся компот, ведь он вызвался потом проводить омегу до дома. Да и время уже близилось к ночи, наверное, было уже часов десять. Хотелось сыграть и тоже собираться домой, ведь все это время Петров не уходил из-за того, что хотел подольше побыть с Ромой, пусть и сам того не осознавая и не признавая.
— Знаешь песню «Два вора и монета» у Короля и Шута? Там можно спеть дуэтом и получится неплохо.
— Естес`сно знаю! — альфа хмыкнул, выпятив грудь колесом, будучи оскорбленным подобным вопросом. — У нас с Бяхой похожая ситуация была, после того как мы у цыган золото спиздили. Разделили все поровну, а одно кольцо осталось. Дак мы его ровненько напополам пилкой и распилили, а до того, как эта идея мне в голову пришла, чуть морды друг другу не набили, — подросток весело похихикал, вспоминая давнюю ситуацию. Конечно было немного преувеличено насчет драки, но все равно тогда было довольно напряжно. — Мне вообще Король и Шут тоже нравится. Даже кассета есть с их песнями.
Рома улыбнулся, скаля острые клычки, а у Антона вдруг сперло дыхание так, словно его ударили под дых. Он смотрел на Рому, играя в гляделки и не моргая. Улыбка Ромы превратилась в хищную усмешку и он положил гитару на колени, затем поудобнее перехватывая гриф, а вторую руку кладя на струны.
— Начинай, Тох. А я подхвачу.
Ромка посмотрел на любимого омегу. В его крови гулял алкоголь, все это время он больше не стеснялся касаться Антона, говорить с ним, иногда они наклонялись друг к другу слишком близко, чтобы услышать, что говорит другой. Они были собой, омегой и альфой, не скрывая истинные чувства за маской. Роме хотелось только одного — крепко обнять Антона и никогда не отпускать. Но сейчас он был слишком пьян для этого.
Антон улыбнулся, взяв в руки свою гитару поудобнее, обхватив гриф тонкими пальцами и узкой ладошкой. Ему очень прельщало, что начать партию было позволено ему. Это была его любимая песня и отдавать ее он никому не был намерен. Настроив гитару, Тоша запел:
— Два вора, лихо скрывшись от погони, делить украденное золото решили. На старом кладбище, вечернюю порою, уселись рядом на заброшенной могиле. И вроде поровну досталось им богатство. Но вот беда! Последняя монета! Один кричит: «Она моя, я лучше дрался!»
Ромка громко и весело подхватил, с экспрессией вскрикнув:
— «Да что б ты делал, друг, без моего совета!».
Антон широко улыбнулся, вскинув на друга свои глаза, блестящие от света костра и детской радости, что затаилась где-то внутри. Тут-то и вступили струны, Тоша в унисон с Ромой начал играть.
— Отдай монету, а не то я рассержусь!
Возможно, где-то фальшиво, ведь все ноты мальчишки вспоминали по памяти, не имея нот напечатанных, а потому приходилось аккорды подбирать самим.
— Мне наплевать! Я твоей злости не боюсь!
Рома громко и с чувством пропел строчку, ловко перебирая струны пальцами, а гитара в грубых руках звонко заливалась мелодией русского рока. Оставшаяся толпа довольно загудела и засвистела, услышав знакомые отголоски песни, ведь Короля и Шута уважали все.
— Но ведь я похитил деньги и все дело провернул!
— Без моих идей, невежа, ты б и шагу не шагнул!
— Что же делать нам с монетой, как же нам ее делить? Отдадим покойнику! Отлично! Так и тому и быть! — запели они громче в унисон с такими чувствами, что что-то прям рвалось из груди. Пацаны одобрительно засвистели, а омега с альфой продолжили лабать по струнам гитар, что пели хором, не смотря на иногда косые аккорды.
— Я был проворней, значит, денежка моя!
— Не допущу, чтоб ты богаче был, чем я!
— Сейчас вцеплюсь тебе я в горло и на части разорву!
— Я прибью тебя дубиной и все деньги заберу!
— Что же делать нам с монетой? Как же нам ее делить? Отдадим покойнику! Отлично! Так тому и быть!
Антон пропел припев снова вместе с Ромкой, смотря на него блестящим восхищенным взглядом. Его голос, слегка с хрипотцой, такой еще детский, но, омега был уверен, в будущем глубокий и басистый, был великолепен. Его пение снова заставило бабочек в животе вспорхнуть, оцарапав своими маленькими лапками внутренности, защекотать желудок, ведь Ромка пел с чувством, экспрессивно, цепляя за душу. Голос же Антона был еще детским и такие взрослые песни, которые мама запрещала ему слушать, из его уст были не такими серьезными, но это радостное чувство в груди заставляло продолжать, горланя на весь лес:
— И мертвец, гремя костями, вдруг поднялся из земли!
— Довели меня, проклятые, ей богу довели! — пропел Ромка, клацнув клычками и широко улыбнувшись.
— Воры вмиг переглянулись и помчались наутек! А мертвец! Все золото! С собой в могилу уволок! — Антон звонко пропел последние строчки, заканчивая песню игрой на гитаре.
Ромка доиграл последние аккорды вместе с Тошей, после громко засвистев, вставив два пальца в рот, а следящая за ними двумя публика одобрительно завопила. Альфа чуть учащенно дышал, так как песня, полная эмоций, выбила из легких весь воздух. Парни всунули вожаку кружку с настойкой, одобрительно захлопав по спине, как и Антона. Пятифан взял кружку, посмотрев на омегу.
— За тебя, Тох. Ахуенно поешь! — Рома улыбнулся, стукаясь кружкой о кружки других парней, выпивая настойку полностью всю.
Через пару часов, когда была прибита последняя бутылка настойки, на которую выполз даже проснувшийся и полупьяный Бяша, все засобирались домой. Ну, как засобирались, заползились. Миха с Никитой, перекинув друг на друга руки и попрощавшись с друзьями, пошатались в сторону поселка, как и другие оставшиеся парни, на ходу нахваливая настойку Бяши. Рома же, сидя на поваленном бревне, чуть покачиваясь, наблюдал за тем, как Тоша вместе с Борей собирают оставленный мусор в пакеты, чтобы утром Бяха отнес их на мусорку, когда проспится.
В груди его снова вскипала злость вперемешку с ревностью, а рука то и дело покручивала нож-бабочку в кармане накинутой на майку олимпийки, так как вечером стало прохладно. Рядом плюхнулся Бяша, такой же пьяный, как и вожак, прошепелявив:
— Чё, так и будешь ссать, на? Смотри, Борька уведёт Тоху, знать будешь, на.
— Рот закрой, — Рома рыкнул и недовольно пробухтел, нахохлившись, как молодой петух. — Попробует яйца свои подкатить, я ему их отрежу и псам скормлю, блять, — альфа сплюнул куда-то за спину, чуть не рухнув с бревна. Глаза его налились кровью и он уже готов был встать, чтобы набить морду Бориске.
Он даже почти поднялся с бревна, как Бяша попридержал друга.
— А ты смотри, щас возьме-е-ет и Тоху нашего себе заберет, — проблеял бурят, смотря на своего вожака и пытаясь вывести его на признание, но пока это было больше похоже на провокацию того, чтобы Ромыч разбил лицо Бориске.
Рома зарычал, опасно блеснув выросшими клыками. Он посмотрел потемневшими глазами на Антона и Борю, желая последнему перегрызть горло и спрятать тело в лесу, чтобы никто и никогда не нашел. К счастью, Антон не знал этой жестокой стороны Ромы. Никогда когти волчонка не будут обращены в сторону своей пары.
— Спасибо, что помогаешь, Борь, — Антон улыбнулся мальчишке, который ходил рядом со омегой с пакетом, пока тот туда убирал бутылки и весь другой мусор.
— Ерунда, Тош. Как такому красивому и не помочь.
Антон смутился и ничего не ответил. С уборкой мусора быстро оказалось покончено, а потому Антон засобирался домой. Времени прошло уже достаточно много, и подросток боялся, что мама будет ругаться, ведь еще никогда он домой не возвращался так поздно. Да, отсюда было недалеко до дома, почти что рукой подать, но тем не менее была уже ночь и мама наверняка не спала, мечась по кухне, думая, где же ее сын. Стало даже совестно, но Тоша хорошо повеселился, выпил вкуснейшего компоту, съел пирог и впервые за долгое время почувствовал себя на своем месте.
— Тош, ты закончил? Пойдем, собирайся и я провожу тебя до дома.
Тоша кивнул. Боря нравился омеге, как человек, но он совсем не желал воспринимать его, как альфу, ведь не думал даже о таком. Хотя его поступки относительно Антона, очень омеге внутри нравились и грели внутри сердце. Было приятно, что за Тошей так ухаживали. Закинув за спину гитару, Антон обернулся, посмотрев на Ромку и Бяшу, которые сидели на бревне, а Рома неотрывно наблюдал за парочкой, лишь глаза его потемнели отчего-то. Антон не понимал, о чем он думает, что выглядел таким рассерженным, ведь альфа был довольно вспыльчивым, а сейчас он еще и был пьяным, что могло только добавить ему агрессии. Подойдя ближе к друзьям, Тоша улыбнулся:
— Вам точно больше не нужна помощь? Мы собираемся тоже уже домой.
«Мне не нужна херова помощь! Мне нужен ты!». Это хотелось выкрикнуть прямо Антону в лицо, но вместо этого Рома только клацнул зубами. Слова застревали в горле комом, перекрывая кислород и заставляя давиться, словно терпким дымом, из-за чего подкатывал кашель. Альфа глубоко вздохнул, чтобы справиться с этим наступающем приступом кашля или тошноты.
— Все заебумба, Антошка, — Рома показал большой палец омеге, после слишком резво встав с бревна, из-за чего голова закружилась, и если бы не Антон, то Пятифан бы точно шмякнулся.
Ноги не держали совсем, и не понятно, то ли от выпитого, то ли из-за одного сногсшибательного блондина, который тут сейчас стоял. Рома закинул на плечо гитару, встав ровно.
— Погнали, я тебя провожу, а потом сам домой попиздую. Бяха, бывай, — альфа протянул другу руку, чтобы дать ему «пять», но промазал и залепил ладонью бете прямо в лоб, из-за чего тот свалился с бревна. — Ой, бля. Сорян, друг, — вожак подошел к бревну, протягивая руку Бяше.
— Не переживай, Ром, я провожу Антона до дома. А тебе лучше бы поторопиться. Твой папа явно волнуется, — Боря вырос словно из ниоткуда, смотря на Пятифана, после протягивая руку Антону, чтобы понести его гитару.
— Без тебя разберусь, чё мне делать! — Рома яростно сверкнул глазами, рывком поднимая Бяшку на ноги, после прикусывая язык. В голове отчетливо представилось, как же сейчас он уебищно выглядит в глазах Антона, и от этого зрелища стало тошно. Рома сжал руки в кулаки, после пиная рядом лежащий камень, из-за чего тот улетел куда-то далеко. — А, хуй с вами. Идите, куда шли, — уже тише добавил он и убрал руки в карманы олимпийки, как-то поникнув.
— Ром… — Антон помялся, смотря на поникшего альфу.
Из-за этого внутренний зверь сжался, заскулив. Тоша чувствовал, что это каким-то образом из-за него. Но понять иногда действия Пятифана было чем-то запредельным. Парнишка слишком резко поднял бурята, из-за чего тот снова брякнулся на землю, но в этот раз сам, сев на бревно и упав назад. Но это Антона мало интересовало, ведь состояние Ромы было более интересно. Боря, вздохнув, взвалил Бяшу на плечи и пошел его относить обратно в шалаш, отчего теперь Антон с Ромой вдвоем остались стоять у того же бревна.
Когда альфа пошатнулся, закрыв глаза ладонью, Тоша подхватил его, крепко придержав за пояс и удержав на двух ногах. Сглотнув, Антон смотрел в эти глубокие серые глаза, разглядывая лицо Ромы, его дрожащие ресницы, широко раскрывающиеся ноздри от частого и глубокого дыхания и красные от алкоголя щеки. Только глаза его не были затуманены от выпитого. Такие же красивые. Запах жженных трав и хвои, а также примешивающийся к нему запах алкоголя и сигарет, ударил в нос и Тоша позволил себе вдохнуть его, сглатывая густой ком из собравшийся слюны в горле. Мягко отпустив Рому, омега смутился, покраснев.
— Ты можешь тоже проводить меня, а Боря потом поможет тебе дойти до поселка.
— Спасибо, но я могу и сам дойти, без твоего Бори, — альфа рыкнул, отвернувшись и отстраняясь от омеги, сильнее кутаясь в олимпийку. — Тох, серьезно, иди с этим. Сейчас я вообще мало что могу сделать, если вдруг кого мы в лесу встретим, а Боря тебя защитить сможет. Так что, пускай он тебя доведет до дома, а я сам до поселка дойду, — Рома тихо вздохнул, после глянув на вернувшегося Бориса, смерив его предупреждающим взглядом, мол: «Хотя бы одно лишнее движение в сторону Тоши, узнаю — глотку перережу», пытаясь передать это телепатически. — Бывайте.
Альфа кивнул в знак прощания, после поковыляв в сторону поселка, желая как можно скорее оказаться дома и удавиться нахер в подушке.
Антон смотрел ему вслед, ощущая, как сильно болит сердце. Он поджал нижнюю губу, желая высказать пару ласковых слов этому альфе, но в горле сдавило комом и он отвернулся, затем поворачиваясь к Боре и ласково улыбаясь ему.
— Идем?
— Все нормально, Тош?
— Нормально. Рома просто перепил.
— Мгм. Перепил, — Боря кивнул, посмотрев вслед вожаку.
***
Было так противно от самого себя, от своей трусости, которая не позволяла сказать прямо: «Ты мне нравишься, давай встречаться?». Вместо того, чтобы биться за свою омегу, Рома так легко отдал его в руки своему противнику. Своего омегу? Как громко звучит.
Домой Ромка пришел только через полчаса, поскольку шел, неспешно перебирая ногами, смотря впереди себя на мир, погруженный в пьяную пелену, танцующий перед глазами макарену. Тихо открыв дверь, альфа бесшумно вполз в теплоту дома, который встретил его запахом сигарет, что курил папа, а когда-то и отец, домашним спокойствием и уютом. Стало немного легче. Рома тихонько закрыл за собой дверь.
Щёлк.
Лампочка в коридоре загорелась под приказом выключателя, освещая подростка, словно побитого щенка, и злого папу. Глянув на родителя, Рома понял: ему пиздец.
— Здоров, пап. Чё не спишь?
Когда Леша ждал Рому, то предполагал, что он мог прийти не в совсем трезвом состоянии, но, чтобы сейчас вот так вот просто закатиться домой — у омеги на это просто слов не хватило. Казалось, что он уже все сигареты выкурил, пока ждал своего несносного ребятёнка, постоянно беспокойно покачивая ногой и уже не зная, куда позвонить. Рома предупреждал своего родителя, что у Бяши день рождения. Да что там, омега это и сам помнил, все же мальчика тоже поздравлял, когда увидел на улице, но он не говорил, что вернется так поздно. И сейчас, когда Рома так смотрел на своего папу, своим взглядом щенка, которого бросили хозяева, вся злость поутихла. Все же, нужно было бы быть более строгим родителем, но Леша просто не мог ругать единственное сокровище, которое осталось у него с потерей мужа. Не мог ругать, потому что боялся, что окончательно потеряет Рому, который и так со смерти отца отдалился. Тяжело вздохнув, омега подошел к ребенку, наклонившись к нему, вдохнув запах алкоголя, затем от оставшейся злости влепив ему оплеуху, от которой Ромка зашипел, приложив к ушибленному месту ладонь и потерев его. Омега омегой, но затрещины родитель умел давать будь здоров.
— Совсем офонарел, а? Алкоголем за версту тянет от тебя. Тебе лет сколько, напомни, пожалуйста? — Леша покачал головой. — Давай спать, бегом, — он указал тонким указательным пальцем на комнату Ромы.
— Тринадцать почти, — буркнул Рома на риторический вопрос, после стягивая с себя кроссовки и свою любимую олимпийку, оставляя всё в коридоре.
Он поплелся, покачиваясь, в сторону своей комнаты, в которой было тепло, пахло летом из-за приоткрытого окна и сладкой земляникой, что росла в огороде. Альфа сел на свою кровать, в полумраке комнаты уставившись в одну точку. А ведь сейчас, в темноте леса, разбиваемой лишь тусклым светом фонарей, его милый Тоша идет в компании Бори и, наверное, смеется над его шутками. Его льющийся, словно ручеек среди треснувших льдов, смех звенит так чисто, но не для Ромы. А что, если в конце Боря его поцелует? Да даже в щечку. А что, если Антону нравится этот альфа? Антон ведь Рому не замечает совсем, лишь своим другом считает. А что, если с Борькой не так? Перед глазами всплыло светлое лицо, украшенное очками в тонкой оправе, с двумя озерами глаз, похожими на два чистых зеленых поля, обрамленные светлыми ресницами, на которых словно застыл иней. Лицо улыбалось, но от этого сердце сдавило в тиски так больно, что вдохнуть невозможно. Из глаз хлынули горячие слезы, тонкой дорожкой скатываясь по щекам и капая с подбородка на черные спортивные штаны. Рома посмотрел на папу, что появился в дверном проеме, явно не ожидав, что его сын начнет плакать.
— Пап… Антоша меня не любит…
— Господи, — шепнул Леша, вздыхая и сразу же входя в комнату к сыну, подходя к нему и присаживаясь рядом, дожидаясь, пока Рома сам рванет в его объятия, лишь потом замыкая их плотным кольцом, крепко обнимая ребенка, целуя Ромку в короткостриженую макушку. Прикрыв глаза, омега погладил сына по спине, покачиваясь с ним в руках, как с маленьким. — Не плачь, Ромочка. Я ведь тоже твоего папу не сразу полюбил, вообще от него бегал, как угорелый. А Антоша у тебя рядышком, под бочком. Ты защищаешь его, говоришь с ним и дружишь. Может, Антон просто не задумывается о том, чтобы встречаться с кем-то? А вдруг он тебя любит? Ты ведь не можешь знать наверняка, золотце, — омега поглаживал Ромку по голове, затем чмокнув его в висок. — Ну всё, всё. Не плачь. Ты ведь у нас такой сильный, правда? Всем альфам Альфа. Покажешь им еще Кузькину мать, Антошенька в тебя влюбится, что оторвать не смогут его от тебя.
— Пусть только попробуют, убью всех нахер, — пробурчал Рома куда-то в плечо папы, после шмыгая носом и стирая слезы кулаком, беря себя в руки.
Маленькая слабость на пьяную голову не помешает никогда. Но хватит. Пора снова становиться сильным и крутым альфой. Крепче обняв родителя и снова шмыгая носом, Рома успокаивался от родного тепла и исходящего от папы мягкого аромата его духов, которые были знакомы с детства. Альфа поднял голову, посмотрев на родителя.
— Прости меня, пап. Я такой оболтус, вечно тебе проблем доставляю, — он положил голову на плечо омеги, ощущая, как полностью отпускает.
И правда, чего Ромка раскис-то? Он может быть рядом с Антоном, защищать его от всяких левых типчиков, провожать до дома, дружить с ним, видеть каждый день. Это было самое главное, а что касается симпатии, то нужно будет придумать, как выражать её более открыто, а потом и наконец признаться в своих чувствах. Да, так будет заебись. Рома отстранился от папы, тихо вздыхая, а тот потрепал ребенка за ухо, как обычно делал.
— Ну что?
— Ты прав, пап. Я еще покажу всем, чего именно стоит Ромка Пятифан. И не отступлюсь до тех пор, пока Тоша не станет моим!
— Вот именно. Подумай, чью фамилию ты носишь, тебе невозможно отказать, — Леша погладил сына по щеке, нежно улыбнувшись ему, затем мягко отстраняясь. — И ты не оболтус, Ромочка, ты мой любимый сын. Да, иногда ты меня сильно злишь, но что уж делать, такой конфликт поколений. Мне вон, вообще уже скоро тридцать лет стукнет, вдвое старше тебя, так что понятное дело, что мы друг друга раздражаем. Колыбельку спеть? — омега ехидно усмехнулся, смотря на нахохлившегося сына, посмеявшись над ним. Леша встал с кровати, улыбнувшись. — Что ж. Раз тебе не нужно колыбельку спеть, то тогда ложись спать. Тазик тебе принесу, но чтобы больше так не смел пить. На первый раз прощу. А я перекурю и тоже спать лягу, — парень достал из кармана домашних треников пачку крепких сигарет и зажигалку, чтобы потом выйти на улицу и сразу закурить.
— Спасибо, пап, — улыбнулся Рома. — Я бы пошел с тобой, но боюсь, что больше не встану, — мальчишка медленно моргнул, что говорило о том, что сон начал брать свое.
На том они с папой и разошлись. Пожелав ребенку спокойной ночи, Леша прикрыл дверь в его комнату, отправившись покурить. Рома же, поднявшись с кровати, снял с себя пропахшую костром, куревом и настойкой Бяши майку, а также спортивные штаны, повесив всё это на стул. Он юркнул под простыню, которой укрывался летом, ощущая прохладу ночи через открытое окно, аромат земляники и растущей неподалеку яблони. Под тихие завывания ветра, мальчик провалился в сон, подумав о том, что было бы неплохо угостить Антона земляникой.
Продолжение следует…
