Будние дни

      Эмир был в плохом настроении. Его ярко-красные волосы были беспорядочно уложены, пока он быстрыми шагами шел к кабинету своего названного брата.       «Угх… Знал ли мой родственник, на что соглашается?» — проходя по коридорам замка, с каждым пройденным слугой, его шаг увеличивая в размере, но не ускорялся. Нет, и ещё раз нет. Он не собирался тратить лишние силы, только на то, чтобы увидеть того, на кого он эти силы потратит. — «Нет, серьёзно. Как Кэйл Хенитьюз терпел Альберу Кроссмана?» — он останавливается у знакомой двери, резко открывая её с холодным от злости лицом.        — Альберт Кроссман. Эмир громко говорит, осаждая уставшего и замученного хена взглядом, ледящим душу многих людей.        — Эмир?.. — сидящий за столом принц непонимающе смотрит на него. Он выглядит несколько потеряно и грустно, как бездомный щенок, которого Эмир недавно видел на улице и забрал домой.       От этой картины Эмир поджимает губы, быстро подходит и огибает стол, вставая между Альбертом и столом, закрывая документы своим телом. Беря лицо хена в свои руки, вся злость на беспечность и упрямство этого человека исчезает, когда он видит его в живую. Его чёрные глаза обрамленные золотыми ресницами, уже не сияют — они слишком устали, чтобы даже попытаться. Тонкие губы выглядят слишком бледными и дрожат, а под глазами лежат тёмные круги. За последние полгода не осталось ничего яркого в образе первого принца — «Ха… Ну почему ты такой?..» — челюсть крепко сжимается, вызывая мелкую боль — «Беспомощный. И ты, и я.» — Эмир не может терпеть то, что ему приходиться наблюдать за тем, как его хен разрушается из-за давления всего мира. В глубине своего сознания, какая-то его частичка ожесточается, желая уничтожить мир и людей, которые довели его хена до такого состояния. Всего четыре года назад, когда им было по пятнадцать, они были другими. Альберт тогда быстро решал любые вопросы, светился как звездочка, был его весёлым хеном. В то беззаботное время Эмир часто посещал дворец, пил сладкий чай и ел десерты с братом, обсуждая все на свете. Они были у друг друга, не зная о тяжести своих статусов.        — А кто ещё будет волноваться за тебя? — Эмир отвечает в своей привычной манере, тем не менее баюкая лицо Альберта в своих руках. Слова звучат очень язвительно, оскорбительно и на самом деле таковыми они являются в ситуации Альберта. Взгляд принца, раньше поднятый на лицо своего донсэна, опускается, с грустью направленный в одну точку.       «Кто-то будет волноваться? Семья? Слуги? Неужели есть те, кто будут? А Эмир будет волноваться? Хах, а ведь правда состоит в том, что кроме него никого рядом и нет…» — Альберт с грустью вспоминает, когда в последний раз видел улыбку отца и в первый раз взял книгу о правлении государством. Политика, экономика, культура. Семьи, обычаи, традиции. Этикет, танцы, рукопись. Враги, нейтральные стороны и их союзники. -"Союзники… Семья Хенитьюз уже несколько поколений является неоспоримым союзником всем потенциальных правителей Империи Роан. «Где наследник Хенитьюз, там и наследник престола» уже является не пословицей, а правилом. Но… это так сложно…» — глаза застилает пелена слез, когда он обессиленно прижимается к Эмиру. Он вспоминает о всех своих уроках, о всех правилах правления что ему приходиться учить, о всех бессонных и одиноких ночах за книгами. О том как его сравнивают с Альберу Кросманом, с братьями, даже с самим Эмиром! Он так устал от всего этого! Почему он должен страдать в одиночестве, носить ожерелье для изменения цвета глаз, и думать о том, как стать лучше?! — «Я не Альберу Кроссман! Я Альберт! У меня нет поддержки, у меня просто нет сил… " — слезы капают с его глаз, от воспоминаний об отце и матери, смотревших в его чёрные глаза со страхом и непониманием. О том, как его убеждали, что никто кроме златовласых и голубоглазых людей из царской семьи не садился на престол. О том, как смотря в зеркало, боится увидеть не свои глаза, личность, цели. О том, что ненавистный волшебный камень в один момент врастет в его кожу, заменяя его сердце. Он уже не может дышать, захлебываясь в слезах, боясь, что если он будет думать об этом — это станет реальностью.       В свою реальность Альберт возвращается лишь тогда, когда чувствует прикосновение к волосам. То, как их мягко перебирают и гладят, напоминает ему, где он находится и с кем. Он сильнее льнет к Эмиру, хотя кажется, ближе уже некуда, обнимает ослабевшими руками, подтверждая свои ощущения. Его союзник, брат и любимый человек рядом, пробуждая его от кошмара и ужаса внешнего мира. Ответное прикосновение заставляет его заплакать с новой силой. С каждой секундой плачь нарастает, превращаясь в рыдание — наверняка, сейчас по его лицу текут слезы, сопли и все это смешивается в некрасивую кашу, но несмотря на это, Эмир платком вытирает слезы с его лица и прижимается губами ко лбу.        — Тш… — каким-то образом, движения рук становятся мягче. — Ты сильно устал, Альберт. Думаю, тебе стоит поспать, — слушая его голос, мысли начинают успокаиваться, а в голове появляется вата. Альберт кивает на это предложение, уже собираясь вставать с кресла, но руки на плечах останавливают его. — Не стоит напрягаться, я могу сам понести тебя, — уставшие глаза с дымкой смотрят на мягкую улыбку и глаза, направленные на него с любовью, и решает не спорить. Эмир достаточно силен, он занимался фехтованием, и даже однажды спарринговал с Ханом, их библиотекарем. Наклоняясь, донсэн без проблем подхватывает своего хена под колени и спину. Как только его начинают нести в принцесском стиле, Альберт закрывает глаза и растворяется во сне, достаточно доверяя и не опасаясь за свою жизнь, которая, в буквальном смысле, находится в руках Эмира.

***

Тихие шаги эхом отдавались по коридорам замка.       «Ха…» — Эмир с сочувствием смотрит на красное, заплаканное лицо своего хена. Они родились в один месяц, только вот Альберт родился рано утром в начале первой недели, когда взошло солнце, а Эмир родился с закатом и появлением звёзд на небе, в конце той же недели. Они будто были созданы для друг друга — «Его мучают мысли и давление аристократов… Угх, иногда хочется запереть его в комнате, чтобы его никто не трогал и не беспокоил…» — шагая с такими мыслями по пустому коридору, Эмир не ожидает услышать оживленные голоса библиотекарей Рао и Хана. Это был шанс один на миллион, что они окажутся в такой неловкой ситуации, когда наследного принца несут как принцессу, во сне тот умудряется вцепиться в его костюм и сильнее прижаться, почти пряча голову в груди Эмира. Без опасений поворачивая за угол, он встречается с парой удивленных глаз. Проходит секунд тридцать, прежде чем один из библиотекарей хочет заговорить, и именно в этот момент Альберт начинает ворочаться, а слезы текут из его закрытых глаз. Взрослые замечают это и обеспокоенно подходят ближе, что Эмир им великодушно позволяет, доверяя людям воспитавшим Альберта. Красное от слез, с тёмными кругами под глазами, бледное лицо принца представляет собой страшную картину, и оба библиотекаря чувствуют себя слабыми перед этим лицом. Хан переводит обеспокоенный взгляд на Рао, уже открывая рот, но тот мотает головой и подставляет палец к губам, призывая к тишине. Когда Альберт все сильнее начинает ворочаться и цепляться за Эмира, палец на губах Рао перемещается на лоб спящего юноши. Через несколько секунд тело принца полностью расслабляется, он перестаёт ворочаться, вместо этого тихо сопя. Сам Эмир не понимает что произошло, а когда хочет спросить, его, как ребёнка, треплет по голове Рао, Хан улыбается и сжимает плечо в знак поддержки. Юноша только может принимать это с небольшой неловкость и опустить взгляд на расслабленное тело у него на руках.       «Без разницы. Пока это помогает Альберту, пусть делают, что хотят» — Эмир кивает им на прощание и продолжает путь к комнате принца, не замечая ни взглядов взрослых, ни небольшого, практически призрачного, прикосновения к своим волосам и плечам. Доходя до комнаты в рекордные сроки, он жестом приказывает двум солдатам, охраняющим двери, помочь ему. Дверь открывается с тихим щелчком и закрывается так же. Осматривая комнату не в первый и не в последний раз, Эмир осторожно укладывает своего хена на мягкий диван, а сам продвигается к кровати, чтобы расправить её, а после положить туда Альберта. Довольный своей работой, он не спешит покидать комнату. Вместо этого, используя врожденную наглость, он сидит на кровати, облокотившись на спинку, пока на его коленях покоится голова названного брата, начиная массировать ее.       «Что же мне делать?» — задумчиво смотря блондинистую макушку на своих коленях, каждая клетка Эмира сосредоточена на мыслях о будущем. — «Несомненно, сейчас поддержка принца стабильна, многие аристократы готовы идти за Альбертом. Однако их влияние на него… Сложно догадаться откуда оно исходит, ведь у наследного принца много недоброжелателей» — воспоминание врезается в голову Эмира, как гром среди ясного неба. — «Недоброжелатели… А разве не произошло что-то волнительное, примерно полгода назад? Графство Никор и герцогство Варнер, а в главной роли первая принцесса…» — на праздике, проведённом первой принцессой, произошло нечто волнующие, что принесло сумятицу во весь дворец: отравление первой принцессы. Помнится, тогда её рвало кровью и желочью, боль была невыносима для её горла, она громко хрипела, прося о помощи и сдирая наманикюренными ногтями свое горло. Но самое интересное, что именно в такой ужасный момент поблизости не было ни целителя, ни жреца. Казалось бы, при чем тут графство и герцогство? На это наблюдательные люди легко дадут ответ — пока все дворяне паниковали и искали помощи, наследники родов лишь сидели и с необычайным спокойствием наблюдали за лежащей на полу принцессой. Было ли это из-за недавних слухов о её настоянии на помолвке с наследником герцогства Варнер, или о неприкрытой неприязни всей семьи Никор, но для наблюдательного Эмира ясно как день, какую змею ему нужно задушить, чтобы его принц и другие вернулись к спокойствию, ведь пострадал не только один человек — «Хах, чувствую, скоро мне потребуется немного попутешествовать» — Молодой юноша улыбается порочной улыбкой, глаза блестят в предвкушении. Наконец, продумывая небольшой план действий, он укладывает принца поудобнее, а сам направляется в кабинет. Если он чётко помнит, на столе был документ об отправлении первой принцессы империи Роан.

***

      На вилле супер Камня было так же шумно, как и в любой другой день. Половина из волчат сейчас находилась тут и вместе с тремя котятами они играли во дворе. Младшие очень любили приходить сюда, а следом тянулись старшие дети, чтобы немного отдохнуть от шума деревни и проследить за младшими.        — Многие вещи не меняются, Раон-ним, — Чхве Хан разговаривает уже со взрослым драконом, в его юношеской форме человека. «Да… Многое не меняется…» — мечник смотрит на юношу с длинными, чёрными волосами, заплетенными так же, как когда-то заплетался Кэйл-ним. Он смотрит на точеную талию и хрупкое тело, совершенно идентичное его прошлому сеньору. Дракон смотрит на него и весело хмыкает в ответ, переводя взгляд с играющих детей на отражение человека рядом в окне. Чхве Хан тоже не сильно изменился. Чёрные волосы закрывающие лоб, бездонные глаза и брошь семьи Хенитьюз на поясе штанов, когда-то дывным-давно подаренная человеком.        — Многие вещи не меняются, да и люди не исключение… — теперь Раон хмуриться от воспоминаний о маленьком Альберте, о его сегодняшнем кошмаре и от дежавю того, что происходило когда-то с их наследный принцем. Всего один приступ паники, но они были так похожи в этот момент, одинаково цепляясь за дорогих им людей.        — Думаете, мы должны что-то сделать? — Хан осторожно спрашивает ребёнка об этом, кладя руку на голову юноше и гладя её. Стоящий у окна Раон наклоняется к прикосновению. -Мы обязаны, — Раон не договаривает, что это ради памяти о наследном принце. Чхве Хан тоже не договаривает, что это в память о их семье и приключениях. Никто из них не договаривает о страхе за двух детей, которые могут пойти по стопам родственников. — Надо сходить в деревню и гильдию. Чхве Хан кивает и уже догадывается о том, что хочет сделать ребёнок, мысленно соглашаясь. Они не дадут свою новую семью в обиду.