***
Морти сделал всё, чтобы больше никогда не проснуться — любой психиатр заплакал бы, узнав, сколько таблеток снотворного за раз сожрал этот малолетний идиот. Его сердце отказывало. Его желудочно-кишечный тракт отныне не имел ни малейшего шанса работать нормально без помощи медикаментов. Его нервная система пошла по пизде… По крайней мере, именно об этом рассказывал принявший неудачливого самоубийцу доктор, и Рик лишь медленно кивал, практически не вслушиваясь в речь медика. За пределами родного измерения Морти не считался безнадёжным больным — глупо было называть обречённым пациента, которого могли спасти доступные в каждом закоулке вселенной донорские органы. Вот только… Главная проблема этого дебила заключалась отнюдь не в отравленном лекарствами организме. Рик не представлял, как можно спасти того, кто целенаправленно пытался убить себя. — Может, усыпить тебя сразу, чтобы не мучился долго? — ласково поинтересовался мужчина у ограждения отделения реанимации, с тоской вглядываясь в стройные ряды медицинских коек, одну из которых прямо сейчас занимал искусно раздышанный врачами Морти.***
Пару часов спустя младшего Смита превратили в полноценного киборга, заменив пострадавшие внутренние органы их универсальными донорскими аналогами. Пару дней спустя его вытащили из петли чуть посиневшего, с налитыми кровью белками глаз, истекающего соплями, слезами, мочой и прочими биологическими жидкостями. — Никто не позволит тебе умереть, пиздюк, — вежливо улыбнулся Рик, с интересом наблюдая за тем, как бригада медицинского персонала из отделения ОРиТ агрессивно препятствует попыткам его внука откинуть коньки. — Я передумал по поводу условий содержания… Закиньте в него нейролептики и даже посрать без наблюдения не давайте. Впрочем, в этот раз предостережения оказались лишними. Видимо, вторая неудача окончательно сломила Морти, а может, наконец подействовали мозгоправные препараты, которые он теперь жрал почаще обычных продуктов: мальчик окончательно сдулся — послушно, но как-то совсем механически следовал указаниям врачей, ничего не просил и больше не пытался причинить себе вреда, никоим образом не протестовал против судна вместо привычного сортира, не комментировал пресную еду, необходимую для полноценного восстановления организма после пережитых операций, и даже вопросов в духе «А какого хуя меня заперли в этой дурке» не задавал. Подобное бездействие напрягало похлеще попыток повеситься на собственном ремне. Рику с каждым днём становилось все страшнее от происходящего, и это бессилие, эта абсолютная невозможность хоть как-то повлиять на происходящее бесили просто до невозможности.***
Пару недель спустя их вежливо выпнули из клиники сразу нахер, прибрав к рукам огромную кучу денег Рика и галантно сообщив, что больше тут помочь ничем не могут. Поникший Морти, за эти дни сбросивший несколько килограмм и превратившийся в олицетворение мировой печали, не возражал. Рик, надеющийся на то, что пацан под действием нейролептиков не полезет в петлю в третий раз — тоже. Дома их встречала радостная Бэт, кинувшаяся навстречу сыну так, словно видела его в лучшем случае несколько лет назад. Риком бы гордились лучшие дипломаты их страны, ведь он смог убедить Смитов, что утащил Морти в длительное приключение и всё с их младшим родственником будет в порядке, особенно пока рядом находится такой крутой террорист, как мистер Санчез. — Милый, ты наконец дома… Морти вздрогнул и рефлекторно сделал шаг назад, чего обнимающая его Бэтти, к счастью, не заметила; став свидетелем этой попытки отступления, Рик вцепился в плечо внука, активно покрываясь холодным потом и уповая на то, что пацан не сглупит. Ощутив неладное, мелкий не подвел — выдавил кривую улыбку и просто кивнул, заставив и деда, и мать с облегчением вздохнуть. Даже таким хуевым предкам, как старшие Смиты, было бы очень больно узнать о том, что их родной ребенок пытался убить себя. Рик знал это, как никто другой, и Рик был готов на все, чтобы защитить единственную и столь любимую дочь от подобного опыта. Именно по этой причине он, дождавшись, когда Бэт удовлетворит свои материнские инстинкты, покрепче схватил внука за плечо и потащил его прямиком в гараж. Им определенно было, что обсудить. — Не смей… Не смей говорить ей правду, мелкий дебил, — Рик практически кинул шатена на диван и навис над ним мрачной тенью, изображая из себя жалкую пародию на Северуса Снегга. Впрочем, раздражение мгновенно сошло на нет, стоило Морти резко опустить взгляд куда-то на пол и мелко-мелко закивать в ответ. Он выглядел сейчас таким маленьким и испуганным, как крошечный котенок, выкинутый тупыми заводчиками из теплого дома прямиком на грязную и холодную свалку. Вздохнув, Рик закатил глаза, прикасаясь к волосам юноши в попытке не то пригладить, не то растрепать их. — Спокойно, Морти. Всё… Всё будет хорошо. Дедушка позаботится о тебе, не бойся. И, поддавшись непонятному желанию, мужчина подался вперёд, порывисто, но крепко обнимая внука. Его кожа была такой холодной — словно Рик прикасался к безжизненному трупу, а не к живому человеку из крови и плоти. Врачи предупреждали, что так будет. Они говорили, что организм Морти претерпел слишком крупные изменения и не может оставаться прежним, что он теперь скорее созданный искусственно киборг, чем настоящий человек, и все равно ощущать это было слишком непривычно, даже неправильно. Санчез на мгновение сжал в собственной руке бледную ладонь Морти, словно пытаясь отогреть пальцы юноши, но затем разорвал этот контакт, и во взгляде Смита мелькнуло… Сожаление? Кажется, парню было действительно очень холодно в этой тонкой желтой футболке, лишь чудом оставшейся носибельной после событий последних двух недель. Оглядевшись, Рик обратил внимание на лежащий неподалеку плед, и пару мгновений спустя плечи удивлённо выдохнувшего Морти накрыла пушистая ткань в серо-белую клетку. — Тебе стоит внимательнее следить за собой, — ворчливо произнёс Санчез, с легким намеком на заботу укутывая молча недоумевающего юношу. — Твое тело… Оно стало совсем другим, и потребности у организма тоже изменились. Морти внезапно нахмурил брови и слегка надул губы, удивительным образом превращаясь из близкого к совершеннолетию подростка в недовольного малыша. Заметив эту трансформацию, Рик вздохнул и вопросительно-скептически вздёрнул бровь примерно на два миллиметра выше нормы. Мгновение тишины опасно затягивалось. — Ну? — в конце концов не выдержал Санчез, умирающий внутри от подобных игр в молчанку. Морти шмыгнул носом. Его настроение изменялось быстрее курса мировых валют, что было вполне ожидаемо, учитывая ежедневный прием медикаментов со внушительным списком побочных эффектов. — Ты меня ни разу не поцеловал за все эти дни. За первым шмыгом последовал второй — чуть более громкий и весьма явно намекающий на приближающуюся истерику юноши. Рик, подумав, приподнял бровь еще на пару миллиметров, а затем плюхнулся на диван около Морти, готовясь выслушивать визги, вопли и прочие претензии своего юного героя. — Тебе… — голос шатена ожидаемо сорвался, и он всхлипнул, отворачиваясь куда-то в сторону прикрытых темными жалюзи окон. — Тебе противно, да? Санчез всерьез задумался над этим тупым предположением, подтверждающим, что айкью у Морти — вполне себе двузначный показатель. — Морти… — он закатил глаза и устало вздохнул, а затем с размаху опустил ладонь ойкнувшему юноше на худую коленку. Хлопнув пару раз Смита по ноге, мужчина поймал на себе его грустный взгляд и проникновенно произнёс: — По-моему, фазу отвращения из-за блевотины, крови, мочи и говна мы уже давно прошли. Ну, знаешь, года этак четыре назад, когда я впервые тащил потрепанного жизнью тебя в тарелку в прямом смысле по частям… Вновь всхлипнув, Морти повернулся к Рику. — Тогда… Тогда, может… Не давая шатену договорить, Санчез просто усмехнулся, подхватывая юношу за подбородок и вынуждая его слегка приподнять голову. Скользнув взглядом по искусанным губам, едва заметной щетине на щеках и покрасневшим от слёз глазам, Рик мысленно в который уже раз признал, что его любовник чертовски красив, чисто ради профилактики дал самому себе морального пиздюля и наконец поцеловал этого несносного мальчишку. «Несносный мальчишка» с готовностью подался вперёд, запуская подрагивающие пальцы в волосы Рика и всё никак не переставая заливать чужое лицо собственными слезами. Санчез без особого труда подхватил его под худые бёдра, перетаскивая с края дивана на свои колени. Морти прижался к нему всем телом; Рик тихо вздохнул, закрывая глаза и едва ощутимо прикасаясь обветренными губами к чужой шее, оголённой за счет низкого ворота футболки. Этот холод… В груди Морти мерно билось искусственное сердце, и его тело больше всего напоминало высеченную из глыбы льда снежную статую. Хотелось отогреть юношу, чтобы кожа вновь потеплела, чтобы внутри него опять зажёгся тот огонёк пылкой страсти, без которой Морти не был собой. Обняв парня за талию и прижав его вплотную к себе, Рик на секунду замер, наслаждаясь этим мимолётным моментом, этой непонятной теплотой, столь чуждой им обоим, но несомненно приятной в моральном плане. Шею едва уловимо щекотали кончики прядей Морти, и сам шатен хрипловато дышал Рику куда-то в плечо, пряча покрасневшее лицо в его халате. Какая прелесть. Санчез слабо усмехнулся, а затем осторожно запустил руки под футболку замершего Морти. Провел пальцами вдоль выпирающих позвонков, оглаживая изгиб спины, и вновь прикоснулся губами к чужой шее, в этот раз — намного увереннее, чем впервые. Ответом стал резкий выдох, и Морти судорожно вцепился в его тёмную водолазку чуть подрагивающими пальцами. С чем-то настолько хрупким и ценным обращаться стоит соответствующе. Одно неловкое движение — и лёд разлетится по грязному полу миллиардами битых осколков, которые уже никогда не соберёшь воедино. Рик поцеловал его чуть выше, переходя к уху, осторожно, чтобы не причинить боли, прикусил украшенный металлом серьги хрящ. Обжёг дыханием покрасневшую скулу, шалости ради провёл кончиком носа вдоль линии челюсти и самодовольно улыбнулся, лихорадочно размышляя над тем, а не убьют ли его в ближайшем будущем за засосы на шее или плечах. Хотелось сделать так, чтобы Морти подчинялся не из-за страха или боли. Хотелось, чтобы он таял в руках Рика и желал чего-то большего, чтобы его мысли наконец покинуло всё то дерьмо, что день за днем убивало в юноше желание жить. Он скинул с собственных плеч потрепанный жизнью халат, а затем стянул с Морти блеклую жёлтую футболку, небрежно откидывая ставшую лишней одежду куда-то в сторону. Тяжело выдохнул, разглядывая обнаженный торс юноши: его тело покрывали многочисленные послеоперационные рубцы, практически разделяющие бока, живот и грудную клетку на ровные части. — Хочешь… Хочешь, мы удалим их? Морти в ответ лишь отрицательно покачал головой, безуспешно пытаясь снять с Рика водолазку. Понимающе улыбнувшись, мужчина сел ровнее, позволяя парню осуществить коварный план под названием «Обнажение Рика Санчеза». Он не сможет починить Морти, не сможет заставить его мозги работать, как надо, но он определённо сделает всё, чтобы этот несносный ребёнок, успешно влюбивший в себя одного гениального ученого, вновь захотел жить.