Главное предательство

      Смерть с ледяным карающим мечом Хао Ду стояла за ее спиной и ждала развязки. Смерть впереди нетерпеливо переминалась десятками тысяч лошадиных копыт войска Ашиле. Лучшего войска во всей степи. И для опальной принцессы в этом непроглядном кошмаре не осталось надежды. Она не сетовала на судьбу. В судьбу она вообще не верила. Она верила только в свои силы, но теперь она мало что могла сделать. Сейчас даже силы Центральных Равнин не смогли бы спасти ситуацию. И она не думала ни о судьбе, ни о не пришедшей подмоге. В ее голове серебряной струной пульсировала только одна мысль, только одна четкая задача - спасти людей во что бы то ни стало. Смерть наблюдала за ней из-за серого марева. Она видела, как тонкая фигурка в белом траурном одеянии шла сквозь снег, как сквозь густой рисовый кисель. И принцесса знала, что это путь в один конец. Сейчас она сама не вполне понимала, жива ли она на самом деле. В этот момент она не чувствовала себя живой. Она была обречена, но у нее не было той эйфорический свободы человека, жизнь которого едва ли пересечёт веху нового часа. Не было и страха. Не было отчаяния. Была глубокая каверна вместо всех чувств, вместо души. И вместе с ней явственное ощущение неотвратимости. И каждый шаг навстречу гомонящему войску уводил её глубже и глубже в эту непроглядную пустоту.       Она понимала, что смерть не будет долго ждать, но и торопить не станет. Принцесса знала, что ей делать. Звенящим стальным голосом она чеканила официальную речь. Она помнила сейчас только завет губернатора: город должен жить любой ценой. Чангэ с ее идеей личной мести давно мертва. Мертв и Шисы с его благородством. Сейчас командующий Ли должен формально передать бразды правления, преподнеся свою жизнь последней жертвой. Главное, не ошибиться. Пусть смерть подождет ещё немного.       Она протянула ларец, над которым проплакала всю ночь. "Кто узнает об этом подвиге? Кто будет благодарен? Кто через тысячу лет вспомнит об этом? Никто". Она разбила колени, отдавая поклоны. Она ранила руки, пытаясь вырваться из удерживающей ее хватки советника. Она умоляла дать ей время. Она срывалась на крик. Она проклинала губернатора, но уже тогда понимала, что другого выхода нет. Он встал на этот путь еще вчера, а сегодня ей этот путь завершать - единственно возможный и единственно верный.       Она дернула плечом слишком резко. Руки не дрогнули несмотря на занывшую тупой болью незажившую рану от стрелы. Эта рана уже не затянется, но это сейчас не имело значения. Принцесса почувствовала ее будто отстраненно и обхватила деревянный короб ещё крепче: - Все было исполнено согласно договору. Прошу проверьте, тегин.       Всадник не шелохнулся. Широкая серебряная маска не позволяла различить ни выражения его лица, ни понять его намерений. Чангэ ждала. Снег ложился на крышку ларца крупными хлопьями. Пальцы сводило от холода и напряжения, но она не выпустила бы драгоценной ноши, даже если бы ей пришлось простоять так весь день. Наконец ларец из ее рук принял пеший воин. Она с горечью поклонилась. Не тегину. Тому, кто отдал жизнь за этот момент. Впрочем, ей самой некому будет отдать поклон. Не осталось ни единого человека, который бы вспомнил потом ее добрым словом. А вот хвост очереди из желающих отомстить ей, пожалуй, дотянулся бы до самой столицы. И сегодня ей очень повезет, если ее не забьют камнями у позорного столба. От мысли об этом ее повело, но она усилием воли подавила наступающую дрожь: во что бы то ни стало необходимо продержаться достойно.       Оставалось несколько минут, но и те были вязкими и противными. Смерть была в двух шагах. Сейчас она сидела верхом на облаченной в полный боевой доспех лошади и знакомо смотрела из-под маски. Это должно закончиться сейчас. Нужно всего лишь выполнить свою задачу до конца. - Преступник просит пощадить мирных жителей, - рвано выдала принцесса, смиренно сводя руки и склоняя голову перед захватчиком. Она не могла позволить себе зажмуриться, но все равно отвела взгляд, пытаясь проглотить тугой ком, застрявший в горле. Она не видела, как поднялась деревянная крышка. - Тегин, это и вправду голова губернатора, - услышала она знакомый голос.       Она ошиблась, что у нее не осталось чувств. Череда потерь последних дней далась ей настолько тяжело, что сознание, не выдерживая этого напряжения, будто создало непроницаемую стену. До этого момента она слышала и видела все сквозь мутную завесу. Ей казалось, что смерть была ее соглядатаем, проводником и даже другом. Поэтому она почти сознательно шла к ней сейчас. Она даже представить не могла, что на свете осталось хоть что-то, что сможет ее ранить. Она ошиблась. Обычные слова, которых она ждала, ошеломили ее. Вернее, не сами слова, а тот, кто их произнес. Понимание пришло так стремительно, будто ее снова прошила соколиная стрела. Стена, защищавшая ее от собственных чувств, рассыпалась, и боль хлынула с новой силой. Осколки прежних событий слились в единое полотно: предательство, потеря, снова предательство и снова потеря. Потеря ещё одна, и ещё, и ещё, и ещё. И теперь последнее предательство.       С лицом, наполовину закрытым латунной маской, прямо перед ней возвышался слуга Аджуня. Нет. Слуга тегина. Она метнула свой взгляд на серебряную маску ее смерти у всадника в отороченном мехом белом плаще. И в этот момент рука тегина отняла маску от лица, открывая знакомые черты. Принцесса едва не задохнулась. Слезы сжали горло так крепко, что она с трудом втянула воздух для нового вдоха. Аджунь. Фамилия Цинь. Улыбчивые черные глаза... Нет. Сейчас смерть смотрела холодно и бесстрастно.       Она не забрала ее на реке после падения со скалы. Она спасла ее от казни за попытку поднять мятеж. Она выкупила ее у гвардейца за жизнь младшей принцессы. Она защитила ее стрелой у городской стены. А сейчас... Кредиты нельзя давать бесконечно. Сейчас пришла пора возвращать долги за всё разом.       Аджунь - единственный, кому она захотела довериться - тегин Соколиного войска. Горло сводило, а грудь жгло так, будто она вдохнула ледяной воды. Она хватала ртом воздух, беспомощно глядя на всадника. В голове проносились бессмысленные обрывки воспоминаний о разговорах, случайных встречах, неожиданных откровениях, и казалось, что в своей растерянности она бесконечно долго не может понять, что происходит. Ей потребовались все остатки ее мужества, чтобы взять себя в руки. Фактически ничего не менялось, только вместо опустошения она пыталась справиться с необъятной как небо болью. И смерть под новым именем Сокола сейчас вселяла не надежду, а вызывала чудовищную обиду и ненависть. Пусть так. Ее время было на исходе. Она схватилась за ту единственную мысль о долге, что привела ее сюда. Скоро все закончится так или иначе. Нужно завершить дело губернатора. Нужно идти до конца. И больше не имеет значения, кто казнит ее - Аджунь или сам Сокол. Ее голос срывался, но звенел все также отчаянно и громко: - Вы должны гарантировать неприкосновенность жителей, иначе мы заберём вас с собой! - У вас ещё остались силы нанести удар? - со скрытой усмешкой поинтересовался тегин, впервые подав голос. Принцесса смотрела сквозь него невидящим взглядом: - Я не высокомерен. Если для жителей есть лишь один выбор - быть перерезанными, как стадо овец, или погибнуть в бою, то мы выберем битву, даже если нам не победить. Пусть она будет самой кровавой за всю историю Тан. Мы сожжем город и погибнем вместе с вами, - она знала, что за эти слова ей могут отрубить голову тут же, еще до заключения договора, но альтернативы не было. Сокол взмахом руки остановил злобные выкрики в рядах своего войска. Он спешился и в два шага преодолел расстояние, разделявшее его и командующего Ли: - Может быть, мне стоит напомнить тебе, что я ненавижу угрозы? Она не замешкалась ни на секунду: - Сделка по сдаче города должна быть выполнена неукоснительно. Мы заплатили свою цену. Вы получили все, чего хотели. Ваши воины больше не пострадают. Все деньги и ценности теперь принадлежат тегину и роду Ашиле. Я требую лишь пощадить мирных жителей. Время загустело. Ветер забивал глаза колкими хлопьями, вокруг было бело и непроглядно. А тишина стала особенно вязкой. Тегин выдохнул в пустоту: - Я согласен.       Принцесса почувствовала, что где-то внутри разжалась невидимая пружина. Время досчитало последние секунды ее жизни и встало. И в тот же момент снегопад прекратился. Солнечные лучи пробили низкие облака, в полуденном свете поле перед городом заблестело так ослепительно ярко, что степняки невольно прикрыли глаза. В торжественной тишине полдень разлил перед городской стеной белый траур. По обветренному лицу принцессы прокатилась соленая капля, собирая по щекам снежные крошки. Она выдохнула, поднимая глаза к небу: все закончилось. Она ответила отрешенно и почти спокойно: - Благодарю за милость, тегин. Я надеюсь, что ты сдержишь свое слово. Повисла тишина, и эта тишина казалась мягкой и обнадеживающей. И тут Сокол заговорил снова: - Но у меня есть одно условие: ты лично должен сдаться мне и признать меня своим хозяином.       Свита радостно загомонила, наперебой выкрикивая такие затейливые варианты расправы, что даже лошади стали шарахаться в ужасе.       У принцессы внутри все оборвалось. Она не ослышалась, и ничего не закончилось. Что могло бы быть хуже смерти? Вечное унижение и пытки. А если однажды раскроется ее настоящая личность... Ее замутило. Она перевела на него воспаленный взгляд и прошептала, давясь и едва сдерживая слезы: - Ты... ты хочешь, чтобы я стал твоим рабом? - Да, рабом, - подтвердил Сокол, - ты предал династию, ты сдал город. Ты стал врагом для своих людей. Здесь тебя ждёт только смерть. Если ты согласен служить мне, я пощажу и тебя, и жителей города. Решайся сейчас. И не заставляй меня ждать. Я - нетерпеливый человек.       Принцесса упала в свой собственный ад. Она была готова ко всему: погибнуть здесь от руки тегина, быть растерзанной горожанами на центральной площади, быть сраженной мечом Хао Ду, чтобы тот избавил новую династию от скрытой опасности. Но к такому она оказалась не готова. Рабство было хуже смерти, серьезнее, страшнее. Она прекрасно понимала, что это значило. Уже одно то, что принцессе удалось спастись при госперевороте, угрожало самому существованию Тан. И когда выяснится, кто она на самом деле, роду Ашиле будет нетрудно использовать это, чтобы захватить Центральные Равнины. Она не может выжить сейчас. Не должна. У принцессы подкосились ноги, она едва владела собой. И чтобы не захлебнуться слезами, она выпалила: - Лучше убей. Я не вижу разницы, умирать от рук терпеливого человека или нет. Сейчас лучшее время, чтобы казнить меня перед своим войском. Если ты не хочешь, чтобы это выглядело, как расправа, дай мне кинжал. Если ты обещаешь, что пощадишь жителей, я сам принесу в жертву свою жизнь в оплату этого долга. Я клянусь тебе, что ни один из рода Ашиле сегодня не пострадает, я не направлю оружие ни на кого, кроме себя. Не марайся пытками, тегин. Моя кровь погасит твою ненависть и позабавит Великого Хана. Сегодня ты одержал славную победу, так порадуй и свой меч, - она с отчаянием выплюнула последние слова и вскинула голову, обнажая беззащитное горло. Ближайшие воины одобрительно загудели, требуя казнить командующего городом незамедлительно. А лицо тегина сделалось серым. Он сжал зубы, будто хотел выругаться, но сдержался, а потом выдал холодно и хлестко, припечатывая каждую фразу: - Я не торгуюсь с преступниками. Если бы мне нужен был труп, я бы убил тебя сразу. Ты должен стать моим рабом. Иначе я сравняю город с землёй.       Все вокруг рухнуло. Мир стал пустым и звонким, безжизненным, никаким. Слезы покатились сами, но принцесса их не почувствовала. Сейчас она не чувствовала ничего. Она шла к своей смерти, как к последней надежде. Но даже та предала ее, лишив возможности завершить свое дело, избавить Тан от угрозы и воссоединиться с теми, кого она потеряла. Смерть отвергла ее. И это стало главным предательством. Она перестала дышать. С трудом ворочая непослушным языком, она по словам выдавила, глядя в пустоту: - Я буду подчиняться тебе.