***
— Нора, что с тобой? — услышала девушка, как сквозь туман, встревоженный голос. Девушка с трудом открыла глаза и увидела склонившегося над ней Максима. Он выглядел испуганным. — Что случилось? — прошептала она. — Я тебя искал. Иду по коридору, а ты тут лежишь. Что-то с ребёнком? — Не знаю, — голос не слушался, срывался. Она не могла смотреть ему в глаза после того, как невольно послужила причиной гибели его дочери. Конечно, на самом деле это была не полностью её вина, виноваты были все: Артур, блогер, но и она сама тоже. И не знала, как теперь общаться с Максимом. Но он больше ни о чём не спрашивал. А чуть приподнял её, чтобы посмотреть. — Крови вроде нет, но надо убедиться, что всё в порядке. Я позову врача. Нора затряслась. Живот снова скрутило приступом боли. Она надеялась только, что это от нервов, а не от того, что что-то происходит с ребёнком. — Не знаю, можно ли тебе двигаться или лучше не надо, я же не врач, — в отчаянии сказал Максим, — и никого нет, куда все подевались? Подожди минутку, — он прошёл по коридору до двери и позвал. — Сюда! На помощь, девушке плохо, она теряет ребёнка. Нора закрыла глаза, борясь с болью. Но, кажется, его услышали, потому что вскоре к ним кто-то подошёл.***
К счастью, это оказалась не Даша. Хотя "к счастью" было неприменимо к такой ситуации, и Эдвард знал об этом, но всё же не смог сдержать радость, поняв, что эта девушка не Даша. Он даже не стал рассматривать девушку и её спутника, который выглядел очень встревоженным. Камилла уже опустилась на пол рядом с девушкой и стала её осматривать. Эдвард всё ещё думал о своём провале в памяти и пытался понять, почему он не помнил, как и зачем вышел из палаты. Вроде бы все были в палате. Они с Дашей, её родители, Максим с Норой. А потом что-то случилось с Дашей. Она была не похожа на себя, и профессор вёл себя странно. Родители ушли, а после этого сразу провал в памяти. Необходимо было спросить профессора, не связана ли амнезия с опытами. Рассуждая об этом, Эдвард чувствовал смутную тревогу. — Помогите перенести её в зал, — попросила Камилла. Рядом с ними располагался один из залов ожидания, — положим её, пока ждём врача, я сейчас позвоню кому-нибудь. — А что с ней? — встревоженно спросил мужчина, поднимая свою девушку с пола. — Кровотечения нет, значит, будем надеяться, что с ребёнком всё в порядке, — ответила Камилла. Они зашли в зал. Эдвард сам не знал, зачем пошёл с ними, видимо, на всякий случай, хотя мало чем смог бы помочь, совершенно не разбираясь в медицине. Камилла вызвала врача, который обещал немедленно прийти. Она тем временем успокаивала взволнованную девушку. — Понимаете, — быстро и горячо говорила девушка Камилле, вцепившись ей в руку, — так получилось потому, что этот ребёнок никому не нужен. Он понял, что родителям будет только помехой для личной жизни. Я не хочу становиться матерью-одиночкой, а отцу он совершенно не будет нужен. Я даже не знаю, как сказать ему, чтобы он меня не убил за то, что я ломаю ему жизнь. Хотя, возможно, ему самому сейчас не до чего. Он всё потерял, и его жизнь не имеет смысла, и я виновата в этом. — Ей настолько плохо? — спросил Максим. — Она же несёт чушь. Понимаю, что её парень может быть не очень доволен, но привыкнет постепенно. — Не обращайте внимания, у всех беременных разные заморочки, — ответила Камилла, — уверена, с вашей женой всё будет в порядке. — Она мне не жена, — возразил мужчина. — Ну, невеста или девушка, — чуть смутилась Камилла. — Мы просто знакомые, у неё другой парень. Но он любит другую девушку, там всё сложно. Она уверена, что этот парень не захочет ребёнка, он ему помешает. — Как ребёнок может помешать? — вмешался Эдвард. — Не надо так говорить. Уверен, что родители будут ему очень рады, но ещё не осознали это. Ему это было совершенно непонятно, как кто-то может не радоваться своему ребёнку. Эдвард присмотрелся к парочке повнимательнее, и стаканчик с кофе, который всё ещё держал в руке, полетел на пол. — Идиот, — сказал он. — Кто? Я? — удивлённо спросил Максим. — Да причём тут вы? Артур, конечно, — раздражённо ответил Эдвард, — чем он думал? И как после этого собирается жениться на Нине? Это неправильно. — ЧТО? — потрясённо спросили все трое одновременно, Нора, Максим и Камилла. — Артур женится на Нине? — спросила Нора и зарыдала. — Это правда? — расстроенно спросила Камилла. — Этот негодяй собрался жениться на моей дочери? — с негодованием спросил Максим. — Как он посмел? Как ему такое могло в голову прийти? Он вообще понимает, кто он, а кто она? Простой парень, быдло, да ещё с прицепом, как выяснилось. А Нина — звезда, дочь миллионера. Хитрые пошли парни, раньше женщины за богатыми и знаменитыми гонялись, а сейчас всё наоборот. Но он ничего не получит, ни копейки из её и моих денег. Ещё и карьеру ей разрушил, козёл. Я ему такое устрою, он ещё пожалеет о своих корыстных планах. Если же её честь как-то пострадала, я добьюсь, чтобы этого насильника посадили. Все изумлённо посмотрели на него, не ожидали такого. Максим казался простым милым человеком, никак не демонстрирующим, что он богатый. — Отпусти меня, — велела Нора, которую он всё ещё держал за руку, — даже не приближайся ко мне. Какая же я идиотка, думала, что ты хороший человек, а оказался… В общем, пустышка. Такой же, как и дочурка. — Нора, да что с тобой? — растерялся Максим. — Это же правда. Кто он по сравнению с моей дочерью? Она для него недостижима. — Ты говоришь об отце моего ребёнка. Значит, ты такого же мнения и обо мне. Пусть мы с ним не вместе, но это оскорбление. — Правда, Максим, держите своё мнение при себе, — резко сказал Эдвард, — воспитанный человек не демонстрирует превосходство над другими, а ко всем относится, как к равным. То, что вы сказали, показывает вас не с лучшей стороны. — Я ко всем отношусь как к равным, но для всего есть разумные пределы. Да, я могу вежливо говорить с быдлом, но никогда не позволю такому жениться на моей дочери. Он должен знать своё место, альфонс. Видите ли, мечтает жить за счёт богатой девушки. Небось, на её дом уже нацелился. Может, ещё потом и разведётся, и всё у неё отберёт. — «Новый русский» из девяностых во всей красе, — возмущённо сказала Нора, — и как я могла думать, что вы нормальный человек. Сами вы быдло, если так говорите. Но знайте, что у нас так не принято. Здесь даже миллионер будет общаться на равных с дворником, потому что все люди воспитанные. Может быть, только дворяне — снобы. Извините, я не про вас, — быстрый взгляд в сторону Эдварда, — и то они это не демонстрируют. Максим хотел возмутиться, но Эдвард прервал его. — Сейчас важно не это, а что делать в такой ситуации. Артур сам должен принять решение. Никто не сделает это за него. Ему придётся выбрать между ребёнком и любовью. Но он должен узнать правду. Если хочешь, можем ему позвонить, — сказал он Норе, — или скажешь, когда он вернётся. Эдвард всё ещё был в шоке от того, что узнал. Даже думать не хотел, как Артур из этого выкрутится, да и Нина вряд ли на это пойдёт, она слишком гордая. Ему было жаль друга, у которого только всё наладилось с Ниной. Но Артур был сам виноват, с таким образом жизни неудивительно. Но от этого его было не менее жаль. Из соображений чувства долга единственным верным решением было жениться на Норе, но Эдвард понимал, что любовь выше всех правил, навязанных обществом и законом. Поэтому не собирался давить на друга и настаивать на чувстве долга. Предоставил Артуру самому найти решение. И не знал, какой совет дать ему, потому что даже в теории не представлял себя в такой ситуации. И при этом испытывал тревогу за Нору, точнее, не за неё, а за ребёнка. Сама Нора не вызывала в нём каких-либо положительных эмоций, как, впрочем, остальные девушки, за исключением Даши. Он был настолько помешан на своей любимой, что по сравнению с ней все остальные казались серой массой, глупыми существами, фоном на дальнем плане. На свете существовала лишь одна достойная женщина, королева, высшее существо, остальные не стоили и её мизинца. Поэтому Эдвард всегда думал о других девушках с пренебрежением, естественно, никогда его не демонстрируя. Но за ребёнка беспокоился, поскольку в любом случае это был ребёнок друга, которого тот предпочёл бы не иметь, чтобы не ломать себе жизнь. Эдвард понимал, что Артур не разделяет его мнения насчёт детей и, скорее всего, предложит Норе избавиться от него. И Эдвард знал, что придётся отговорить его, потому что любой ребёнок имеет право на жизнь и обязательно должен родиться. Для него даже нерождённый ребёнок уже был частью общества. Нора всё ещё всхлипывала, а Камилла сидела рядом, поддерживая её, хотя и выглядела шокированной и грустной. Видимо, ей очень понравился Артур, и она расстроилась, узнав, что у него будет ребёнок. Но при этом продолжала наблюдать за её состоянием. — Нора, постарайся успокоиться, — сказал Эдвард, подойдя к ней. Он беспокоился за ребёнка, не хотел повторения ситуации, как с Дашей, — всё будет хорошо, — он говорил убедительно, как всегда, когда использовал внушение. Правда, в этот раз не был полностью уверен. — Не будет ничего хорошего, — рыдая, сказала Нора. — Артур никогда на мне не женится, а матерью-одиночкой не хочу быть. Несмотря на свой жалкий вид, Нора не вызывала сочувствия. Эдвард считал, что она переигрывает, давит на жалость. Он всегда чувствовал фальшь в людях. — Не надо, Нора, если думаешь, что я могу заставить Артура жениться на тебе, это не так. Не могу требовать от него того, что не относится к его работе. Личная жизнь — не моё дело. Он сам примет решение. В любом случае, без помощи не останешься. Я ничего не пожалею для ребёнка. — Я же сказала, что не хочу воспитывать его одна, — истерически взвизгнула Нора, — мне одной он не нужен. — Даже не думай, этот ребёнок родится, он не виноват, что его родители идиоты, — холодно сказал Эдвард, — а если он тебе не нужен, мы с Дашей возьмём его себе. Нора удивлённо посмотрела на него. Видимо, не ожидала такого благородства. Их разговор прервал крик Камиллы. — А-А-А-А-А-А-А, это какой-то кошмар! Не может быть! А-а-а-а-а-а, — она сорвалась на визг так, что Эдвард недовольно поморщился, захотелось зажать уши. «И почему у всех девчонок такие противные высокие голоса, кроме Дашеньки? У неё голос как колокольчик на ветру. Такой красивый, мелодичный, как музыка. Я могу слушать его вечно», — с умилением подумал он, но тут же вернулся в реальность, понимая, что медсестра кричит не просто так, потому что ей этого захотелось. — Что ещё случилось? — спросил он. Все посмотрели на экран телевизора, где передавали очередной репортаж с Гаити. — Мы получили шокирующие кадры, сделанные одним блогером, в настоящий момент находящимся там, — говорила взволнованная ведущая, — весь мир шокирован трагической гибелью известной актрисы Нины Романовой. Как вы можете увидеть на этой записи, погибла под завалами дома, — на экране появилось видео, снятое Дэном. Блогер показывал горящий разрушенный дом. И говорил: — Не выдержав позора, обрушившегося на неё, знаменитая звезда решила свести счёты с жизнью. В этом видео вы видите, как на неё упала крыша дома, в который она зашла во время землетрясения. Теперь фанаты смогут найти свою любимую звезду лишь по кусочкам. «Не стоило ничего есть», — обречённо подумал Эдвард, когда съеденный бутерброд в уже переработанном виде присоединился к разлитому по полу кофе. — С вами всё в порядке? Нужна помощь? — подскочила к нему Камилла и протянула салфетку. «Да, всё просто прекрасно», — иронично подумал он, — только что узнал, что сестру моей жены найдут по кусочкам», — к горлу снова подкатила тошнота. Но хуже всего было то, что в эту минуту, затмевая все остальные мысли, осталась одна, приоритетная: «Даша ничего не должна узнать. Надо сохранить это в тайне любой ценой, до самих родов, то есть ещё семь месяцев. Она не должна знать, что случилось с сестрой», — мысли о том, что надо всё скрыть от Даши, были единственными важными в этот момент, остальное уже не имело значение. Даже то, что здесь находился отец Нины, который всё слышал. Эдвард не смотрел на его реакцию. Он только должен был срочно вернуться к Даше, пока ей никто не сообщил. Даша больше никогда не будет волноваться, и дети родятся, несмотря ни на что.