Любовь с двойным стандартом

      — Грёбаная суша, — в сердцах воскликнул Артур, безуспешно пытаясь в десятый раз взять палочками морепродукт, но тот никак не поддавался, соскальзывая и падая обратно на тарелку, — hijo de mil puta.       Тут же покраснел, смутился. Ведь этого и боялся. Своего неумения правильно вести себя в приличном обществе. Точнее, вести себя с дамами самым галантным образом он, конечно, умел, иначе не снискал бы себе славу великого Казановы и дамского угодника. Но вот этикету, умению правильно держать себя за столом не был обучен, знал только основы. Для этого приходилось напрягаться, переставать быть собой, изображать принца на белом коне. А Артур ненавидел притворство, хотел оставаться собой, не быть неизвестно кем, лишь бы произвести впечатление на других. Да и не бывал он обычно в обществах, где требовалось соблюдать все правила приличия. Эдвард уже привык к плебейскому поведению друга и даже почти не делал замечания. Более того, при нём сам расслаблялся, даже иногда повторял некоторые словечки и жесты совершенно машинально, как младший брат, берущий пример со старшего. Артур даже иногда смеялся про себя, что переучивает младшенького, подаёт ему нехороший пример, научил материться. Совесть при этом оставалась спокойна, ведь он воспитывает нормального человека, не всегда же ему быть таким манерным и вежливым. А с собой на деловые встречи или мероприятия с родственниками Эдвард никогда его не брал. Поэтому Артур и не считал нужным учиться этикету. И вот теперь отсутствие манер играло против него, ведь более интеллигентное общество трудно себе представить. Он со страхом думал, что профессор с профессоршей того и гляди упадут в обморок при виде невоспитанного будущего зятя. Интересно, Нина послушается родителей, когда ей запретят выходить замуж за такого неотёсанного чурбана? Эта мысль наполнила сердце тревогой и заставляла жалеть об отсутствии соответствующего воспитания. Да и Нина посматривала на него с немым укором.       — Не суша, а суши, — поправила Нина шипящим голосом, стараясь не выдать раздражение. Она сидела как на иголках, боясь дышать от страха за Артура, точнее, за его поведение. Нина сама готова была закрыть глаза на многое, простить ему любое поведение, ведь знала, что ему так легче. Он не то что грубый или невоспитанный, если захочет, будет получше любого дворянина, просто считает, что настоящему мужчине не к лицу все эти манеры и кривляния. Хочет быть собой, не притворяясь и находила это похвальным. Надо быть очень смелым и уверенным в себе человеком, чтобы не бояться осуждения общества, не изображать кого-то другого, кем не являешься, а оставаться собой, не опасаясь обсуждения твоих недостатков. Но вот только её родители воспримут его совсем по-другому. Нина поняла, что ей важно их мнение. Когда они только помирились, она не хочет осуждения с их стороны.       — Какая разница? — так же тихо ответил Артур. — Ну не могу я её взять, надо было сначала поставить спагетти. Все бы наелись и думать забыли про суши.       — Кроме тебя всех всё устраивает, — вспыхнула Нина, стараясь, однако, держать себя в руках, не ругаться при родителях, хотя отчаянно хотелось поспорить с ним.       Лёгкая перепалка не укрылась от внимания Кати. Посмотрев на них, она неожиданно улыбнулась и положила палочки для суши на тарелку. Затем взяла вилку с ножом, которые были приготовлены для спагетти.       — А правда, эти палочки такие неудобные, — сказала она весело и взяла суши вилкой, — давайте забудем о них, поедим нормально, — и обвела всех взглядом, приглашая последовать её примеру.       Артур посмотрел с благодарностью. Нина готова была внутренне аплодировать. Как же она раньше не замечала, насколько её мать гибкий, лояльный человек, всегда готовая пойти на компромисс и из вежливости не обратить внимания на отсутствие манер у собеседника. Мать Эдварда не смогла бы так поступить, она, наоборот, продемонстрировала бы полное презрение и подчёркивала бы свои собственные манеры.       — Спасибо, — с облегчением произнёс Артур, беря нож и вилку, — так намного удобнее.       Вскоре все вынуждены были согласиться с этим утверждением. Так действительно стало намного проще и удобнее, хотя и не совсем по правилам.       «Вот и интеллигенцию скоро переучу, станут невоспитанным быдлом», — смеясь про себя, подумал Артур.       Когда с суши было покончено, перешли к пасте с соусом. Все наперебой нахваливали кулинарные способности Артура, и Нина с удивлением отметила, что сейчас родители ели с большим аппетитом и быстрее, чем суши. Она испытала смешанное чувство. С одной стороны, гордость за любимого, какой же у неё идеальный мужчина, во всём на высоте. С другой — почувствовала лёгкий укол ревности в сердце. Как же у него всё идеально получается, на его фоне она, наверное, серая никчёмность. Не одарена особыми талантами, даже играть не может нормально. Успеха добилась лишь за деньги отца и за способность к интригам, а сама из себя ничего не представляет. Артур же, наоборот, всего добился своим трудом, никто ему путь не расчищал. Не было богатых родителей. Он сам переехал в другую страну, сам научился управлять самолётом, стал военным. Когда карьера рухнула, не сдался, а наоборот, и тут сумел выкрутиться, добился невозможного. Простой парень познакомился с президентом, спас его от киллера, стал для него важным человеком и получил работу. Не каждый на подобное способен. И как она могла презирать его? Да, он не миллионер, но ему это и не надо. Зато получает деньги честным путём, не за счёт интриг и предательств.       После спагетти был подан десерт. Это были пирожные, которые тоже испёк Артур. Они оказались невероятно вкусными.       — Наконец-то у нас в семье появился человек, который умеет готовить не только полезные овощные супчики, — рассмеялась Катя. — Спасибо, Артур, я так рада, всё очень вкусно, — похвалила она.       Артур от избытка эмоций машинально облизнул палец, вымазанный в креме, но, наткнувшись на взгляд Нины, застывший в немом крике, покраснел.       — Пирожное действительно, пальчики оближешь, — вновь рассмеялась Катя, видя их растерянные лица.       Артур тут же повернулся к Нине.       — Я же говорил, что от моей еды точно все пальчики оближут, — прошептал он, склонившись к её уху. — Хотя я бы облизал твои, и лучше не пальчики, а кое-что другое.       Нина вспыхнула обжигающим румянцем.       За обедом разговор был лёгкий и непринуждённый, без особого контекста. Собеседники обменивались ничего не значащими фразами. Но Артур понимал, что вскоре ситуация изменится.       Не зная ещё, какой оборот примет дальнейший разговор. Он взял со стола тарелки, сложил их одну на другую.       — Пойду уберу со стола и помою посуду, — сказал он, надеясь, что его поймут правильно.       Нина ответила слегка испуганным взглядом, но Артур понимал, что будет лишним при разговоре родителей с дочерью. А то, что им необходимо поговорить, это он понимал. Прежде чем пойти на кухню, поцеловал Нину в лоб.       — Спасибо, Артур, ты такой внимательный, — сказала Катя, с удовольствием наблюдая за его действиями.       — Мне совсем не сложно, — ответил Артур с улыбкой, направляясь на кухню.       Нина дрожала от страха, ожидая момента, когда придётся говорить с родителями. Прошлое снова напомнило о себе. Малодушно захотелось скрыться в своей комнате и не выходить. Зачем ворошить прошлое? Она думала, что всё забыла, но оказывается, нет. Сейчас откроется истинная причина её побега.       — Доченька, — прошептала Катя, сжимая её в объятиях, — родная, почему ты сразу всё не рассказала? Мы бы помогли, поддержали. Для чего ещё нужна семья?       Задыхаясь от слёз, Нина не запомнила на эмоциях, как получилось, что они втроём уже сидели на диване, и мать гладила её по волосам.       Только сейчас ей открылась простая истина. Она могла тогда всё рассказать шесть лет назад, ничего бы не произошло. Кошмара бы не случилось. Но ведь она была не просто ребёнком, а трудным подростком, для которого родители — враги. Они хотели пресечь её свободу, запретить развлекаться, поэтому и не рассказала, а ведь тогда все проблемы были бы решены.       — Даша только сейчас сказала. Она скрывала правду ради тебя, потому что обещала тебя не выдавать.       — Мне было стыдно, — сквозь слёзы прошептала Нина.       — Родная, — Катя развернула её лицо к себе, вытирая щёки, — мы бы не стали осуждать, кто из нас тут святой? Мы бы помогли тебе.       — Правда, Нина, — вступил в разговор Андрей. Девушка слегка дёрнулась, услышав в глубине его спокойного размеренного голоса лёгкую угрозу, — рассказала бы мне про Педру, я бы его убил.       По телу девушки прошла лёгкая дрожь, но, как ни странно, появилось ощущение тепла и защищённости. За неё было кому заступиться, она сама не воспользовалась возможностью, зря думала, что беззащитна. Хотя в тот момент не согласилась бы на такое, позволяла издеваться над собой, как над тряпкой, всё прощала. Злилась на тех, кто пытался помочь, так и не выдала его. Как можно было рассказать родителям правду при таком своём отношении к нему.       Но сейчас сердце наполнилось теплом и радостью, что за неё действительно могли заступиться.       — Ты бы сделал это ради меня? — спросила она растроганно, не пытаясь сдержать слёзы.       — Конечно, ты же моя дочь, — последовал спокойный ответ.       — Спасибо… — всхлипнула Нина. — Почему раньше я не замечала этого? Почему шла против семьи? — задала она риторический вопрос.       Катя обняла её ещё крепче.       — Милая, ты была подростком. В таком возрасте трудно понять, что родители желают тебе добра, а не хотят ограничить твою свободу.       — Спасибо, что были так терпеливы ко мне, — прошептала Нина, — не отвернулись, приняли после всего, что я совершила. Я сама не могу себя простить.       — Не надо вспоминать, — посоветовала Катя, — всё будет хорошо, забудь о прошлом. У тебя новая жизнь. Ты искупила вину, всё в порядке, — Нина уткнулась лицом ей в плечо. — Я вот что хотела спросить, — продолжила Катя, — ты помнишь вашу первую встречу? — она вопросительно посмотрела на Нину.       Девушка поняла. Она посмотрела на отчима. Он ответил внимательным взглядом.       — Помню, — ответила Нина.       — Расскажи, пожалуйста.       — Мне было три года, — с волнением начала Нина, — ты взяла меня с собой на работу, потому что бэби ситтер заболела.       — Да, — Катя тоже заметно волновалась.       — Я сидела в твоём кабинете, мне было скучно… — продолжила Нина. — И в этот момент зашёл один человек, который мне сразу понравился, он был такой добрый, располагающий к себе. Относился ко мне с вниманием, не то, что другие работники, которые, если проходили мимо, не замечали меня, и было обидно.       Катя сжала руку дочери, затаив дыхание.       — Мы с Катей только начали встречаться. И, как ты понимаешь, я был на седьмом небе от счастья, не мог поверить, что мне так повезло. На меня обратила внимания лучшая девушка на свете, — сказал Андрей.       — А я тоже не могла поверить в своё счастье, — вмешалась Катя, — на меня обратил внимание самый необыкновенный человек на свете. Умный, добрый, замечательный, чудесный… — она мечтательно закатила глаза.       — Катя, не преувеличивай, — прервал её муж, — во мне нет ничего особенного. По сравнению с тобой.       — И ещё самый скромный, — продолжила Катя, — всегда принижает себя.       — Кажется, мы немного отклонились от темы, — напомнил Андрей, не зная, куда спрятать смущённый взгляд, когда жена стала его хвалить. — Я тогда зашёл в кабинет Кати, очень скучал, а с ней была маленькая девочка в розовом платье.       — Ты и это помнишь? — удивилась Катя.       — Конечно, я всё помню.       — И спросил, кто эта красивая куколка? — сказала Нина, улыбаясь. — А мама ответила, что это её дочь. А я обрадовалась и сказала, что пришёл мой папа, — с нежностью произнесла Нина. Её щёки блестели от слёз. Она не понимала, как могла забыть этот момент, не вспоминать столько лет. Позволила себе увлечься деньгами родного отца, который до того, как узнал о свадьбе её матери, даже не проявлял к дочери интереса, не захотел познакомиться с ней, зато потом стал вовсю использовать для давления на Катю, чтобы помешать её новым отношениям.       — Видишь, девочка моя, ты сразу узнала человека, для которого стала как родная дочь, — сказала Катя. — Мы одна семья, поэтому можешь не бояться рассказать нам всё. И не надо было стыдиться той истории. Мы бы точно разобрались с Педру, — её взгляд стал жёстким. Вот его бы я сама убила, не задумываясь. Сволочь. Ненавижу его. Пусть только попадётся мне хоть раз. Я из него пюре сделаю.       — Спасибо, мама, — прошептала Нина, отводя взгляд.       — Ты знаешь, где он? Или знаешь, как его найти?       — Нет, — покраснела Нина, — он тогда исчез. Поэтому его не нашли. Кстати, — она подняла голову, — я ведь не задумывалась, почему его дом тогда сгорел и взорвался. Ну, когда попала в больницу после вечеринки. Думала, кто-то из наркоманов поджёг и открыл газ. Но сейчас, думаю, это не случайность.       — Не смотри на меня так, — сказал Андрей, — я ни при чём. Потому что ничего не знал. Если бы знал, от Педру остались бы одни молекулы. Взорвать дом — слишком слабое наказание.       — Интересно, у кого ещё из нас пиромания? — рассмеялась Катя, игнорируя испуганный вздох Нины. — Есть у меня одна идея, надо бы потом уточнить. А всё твои гены, — она посмотрела на мужа с лёгким укором.       — Не делай преждевременные выводы, дорогая, — спокойно ответил он, — мы не можем быть уверены.       — А ты узнай, — иронично сказала Катя, — прямо сейчас. Задай мысленный вопрос.       — Не сейчас, — отмахнулся Андрей, — зачем её отрывать? Им с Эдвардом есть о чём поговорить. Она только разозлится, что я вмешиваюсь в её личное пространство.       Нина шокировано слушала странный разговор, стараясь не анализировать то, что слышала.       — Ладно, я пошутила, — сказала Катя, — давайте закроем тему. Думаю, на сегодня достаточно тяжёлых воспоминаний о той ошибке. Каждый из нас совершал ошибки. Плохо то, что Нина не смогла вовремя поделиться с близкими людьми, попросить о помощи, пока это не приняло катастрофический масштаб. Даша тоже скрывала свои проблемы. Она объяснила, что не хотела нагружать нас, беспокоить, но для чего ещё нужны родители? Поэтому я ещё раз убедительно прошу, если что, сообщайте сразу, мы поможем разобраться с любыми проблемами.       — Да, причём радикально, — прибавил Андрей.       — Спасибо, я очень ценю, — сказала Нина, — буду иметь в виду. Сейчас всё в порядке. И, надеюсь, так и будет.       Они ещё некоторое время сидели, не говоря ни слова, радуясь воссоединению.       Спустя некоторое время вернулся Артур. Он казался очень взволнованным. Нина вопросительно посмотрела на него. Он робко приблизился к ним. Опустился на одно колено, взял руку Нины в свою и обратился к родителям.       — Госпожа Катрин, Господин профессор, — слегка дрогнувшим голосом сказал Артур, — у меня к вам очень важный разговор. Я прошу руки вашей дочери.