Безвозвратно

      Этой ночью Ладо спал просто отвратительно.       Он ворочался и вздыхал, временами проваливаясь в беспокойный сон, в котором ему снился лес, но в этот раз он сам льнул к обнажённому телу оборотня, откровенно предлагая себя.       В другой раз, в его сне, Тэр выламывал дверь и, в облике свирепого чёрного волка, капая пеной из оскаленной пасти, приближался к неподвижной от страха жертве.       После каждого из таких снов он просыпался с колотящимся сердцем, в липком холодном поту и долго не мог заснуть, прислушиваясь к завыванию ветра за окном.       После столкновения в бане просто подпереть дверь стулом показалось Ладо недостаточным и, вернувшись, парень, пыхтя и упираясь, с трудом дотолкал до двери стол. Этот же стол, костеря себя за трусость, он поутру волок обратно, смутно подозревая, что при желании мужчина мог открыть дверь не взирая не то что на стол, но и на более серьезное препятствие. Если приглядеться, чего парень, конечно же, не делал, то в мужчине угадывалась сдерживаемая в узде недюжинная сила дикого животного, порой заставлявшая парня замирать, теряясь в неясных ощущениях и предчувствии чего-то, чего он толком не мог описать, предпочитая раз за разом заталкивать это в дальние уголки сознания.       В тот вечер альфа, как обычно, даже не постучал. Ладо, от чего-то ощутивший укол разочарования, недоумевал: зачем нужно было так торопиться прибрать омегу к рукам, если теперь они даже не разговаривают? Не то, чтобы он хотел поболтать с этим..       Привычно назвать Тэра насильником у парня не поворачивался язык. За несколько дней одиночества гнев и обида несколько поутихли, уступив место смирению.       В конце концов, его всё равно выдали бы замуж за того, кто ему не нравится уже потому, что он не женщина. Здесь, вообще, нет ни одной женщины, хотя некоторые омеги, нужно признать, очень на них похожи. И всё же, у него никогда не встанет даже на самого красивого и расфуфыренного парня. Так какая разница: раньше бы это случилось или позже?       Тэр, если задуматься, несмотря на свою дикую выходку, тоже практически ничего ему не сделал. Ну потёрся он о его зад..       В конце концов, не так уж это было и ужасно. Это унижение он вполне способен пережить и забыть, как обычную неприятность. А укус, если это и была та самая брачная метка оборотней, ему бы всё равно пришлось пережить.       И всё же, как они могли?! Нет, прощать предателей и от одиночества идти мириться к Эйлу и Соло первым он не станет.       А уж от альфы, после вчерашнего, следует держаться как можно дальше. Но сидеть в четырёх стенах вечно просто глупо..       Его дилемма разрешилась сама собой, когда после обеда в дверь тихонько поскреблись.       — Крис, можно я войду? Тэр сказал, что ты можешь быть здесь.       Раз уж бывший друг решил вспомнить его земное имя, значит, действительно, чувствует себя виноватым.       Разрешив войти, парень уселся на кровати, гордо выпрямив спину и сложив скрещенные руки перед грудью, старательно изображая неприступную каменную глыбу.       Не поднимая глаз, омега вошёл в комнату. Несмотря на теплый день, он был одет в коричневый вязаный свитер с высоким воротом и длинными рукавами, из под которого торчало его самое нарядное платье.       Поставив на пол принесённую с собой дорожную сумку Ладо, Эйл осторожно сел на предложенный ему стул возле кровати, всё же поморщившись, когда его зад коснулся сиденья.       Очевидно, Соло исполнил свои угрозы по отношению к правнуку.       — Больно? — спросил Ладо, отчего-то почувствовав укол вины за наказание омеги.       — Уже не очень, — неопределённо дёрнул плечом тот. — Вообще-то, омег у нас не бьют, но деда говорит, что до таких, как я, доходит только через одно место..       От обиды он выпятил нижнюю губу, став похожим на надувшегося малыша, и Ладо едва удержал улыбку.       — Деда меня не отпускал раньше из дома. Еле уговорил его разрешить отнести тебе вещи.. Как ты тут?       Ладо лишь пожал плечами. Ничего плохого здесь с ним пока не случилось. Как, собственно, и хорошего.       — Ну тебе же не плохо здесь, правда? — Эйл виновато заглянул в зеленые глаза друга, заранее пытаясь прочесть там ответ. — Тэр ведь не груб с тобой? Разве он не лучше, чем другие альфы, которые к тебе сватались?       Разволновавшись, он принялся теребить рукой украшавший ушко бирюзовый камешек, отчего рукав свитера съехал вниз, открывая взгляду три крупных камня, выступающих из тонкого металлического кружева.       Ладо считал, что Эйл так винит себя за то, что оставил его тогда у озера.. Но при виде дополняющего серьги и явно скрываемого от него браслета из того же баснословно дорогого гарнитура, его обожгла нехорошая догадка.       Не удержавшись, он резким движением подался вперёд и дёрнул не ожидавшего нападения Эйла за ворот свитера, под которым на секунду мелькнуло тяжёлое ожерелье, усыпанное бирюзовыми камнями...       Эйл был настолько глуп, что нацепил всё разом в первый же выход из дома.       Обычно старающегося держать эмоции при себе, Ладо накрыла волна ледяного гнева.       Отпустив воротник, он постарался говорить как можно спокойнее, но глаза выдавали бушующее внутри пламя обиды и гнева:       — Что, не удержался, чтобы по пути не похвастаться дорогими цацками перед дружками?! — его голос сочился ядом. — Дорогой ДРУГ, скажи-ка мне, КТО подарил тебе эти украшения?       Поняв, что предательство раскрылось, Эйл внезапно разрыдался, съежившись на стуле и закрыв лицо руками, и залепетал:       — Он говорил, что тебе будет здесь хорошо! Что не тронет тебя! Просил только привести к озеру и спрятать вещи.. — приняв зловещее молчание собеседника за шанс оправдаться, он более уверенно продолжил: — Да ты же всё равно никого не хотел выбирать! Какая разница, Тэр это был бы, или кто-то другой?!       — И вы решили всё за меня, да?! — не выдержав, заорал Ладо, вскочив с кровати.       Его взгляд лихорадочно метался по комнате, выискивая орудие возмездия. Не ожидавший столь бурной реакции, Эйл стёк со стула и попятился к двери.       — Вы все всё за меня решили на этой сраной, волчьей планете! Я думал, что ты мой друг! — в живот Эйла полетел попавшийся под руку сапог. — А ты меня предал! Вы все предали!       Второй сапог настиг бегущего омегу на лестнице.       — Катись отсюда, пока я тебя не убил!       В захлопнувшуюся за предателем дверь одна за другой полетели, с треском разбиваясь на десятки осколков, глиняные миски.       Подождав, пока буря утихнет, Тэр закрыл вход в лавку на засов и осторожно приоткрыл дверь в кухню.       Посреди глиняных черепков на полу сидел всхлипывающий Ладо, размазывая по щекам льющиеся сплошным потоком слёзы, не столько расстраиваясь из-за Эйла, сколько выплескивая всю боль последних месяцев.       Отодвинув черепки ногой, альфа осторожно сел рядом, молча дожидаясь, когда эмоции утихнут.       Заметив его, парень, отвернувшись, пробормотал:       — Катись-ка ты к вашему Великому Отцу, Тэр. Эйл уже рассказал про ваш план. И только попробуй ко мне притронуться!       Поднявшись, оборотень налил в уцелевшую кружку воды и вновь сел рядом, протянув её омеге:       — Это была моя идея. Эйл лишь поддался на мой соблазн. Но я хочу, чтобы ты знал, почему я это сделал. Позволишь мне рассказать?       Напившись и немного придя в себя, Ладо кивнул.       Повернувшись к нему лицом, Тэр начал:       — Я родился далеко отсюда, на противоположном конце материка, в чёрном племени. Мой отец был храбрым, но не слишком умным альфой, из-за чего и погиб, едва мне исполнилось два года, в одиночку пойдя на четырёхлетнего горного медведя. Ама в пятнадцать лет остался один, с волчонком на руках. Родители мужа предлагали ему кров, но он решил вернуться домой, к бурым оборотням. Не смотри, что у него красные волосы. Внешность досталась ему от папы, тот был из красных. В моей семье столько намешано..       Благодаря своей красоте, Ама, даже если бы в стаях не было извечного недостатка омег, не мог бы долго оставаться один. Через полгода он вновь вышел замуж за оборотня гораздо старше себя. Этот альфа любил меня, как собственного сына. Учил охотиться, владеть ножом. За шесть лет у них так и не родилось ни одного щенка и, когда тот альфа умер, мы снова остались вдвоём. Вот тогда-то папу и заметил Рекс, по какой-то надобности посещавший бурую стаю. Они оказались истинными, и вскоре мы уже жили здесь.       Ты, наверное, не знаешь, но альфы, в отличие от бет и омег, всегда перенимают породу отца, сохраняя кровь стаи...       Темноволосый и темнокожий подросток сильно выделялся на фоне светлых альф белой стаи, провоцируя повышенное внимание агрессивного молодняка.       Чёрные волки, привыкшие выживать в бескрайних степях, были мельче, но хитрее и выносливее своих белых собратьев, поэтому Тэр, регулярно проигрывающий в схватках, быстро научился улаживать конфликты, ну или побеждать, благодаря природным уму и хитрости.       К двадцати годам он обрёл уважение сородичей, смог наладить торговлю с соседней стаей, а после и с людьми, активно осваивавшимися на планете.       И тогда в его жизни появился Лайл — его истинный, невообразимо прекрасный, белокурый и белокожий, словно первый снег, омега.       Слова оборотня наполнились горечью.       Внимательно слушавший историю, Ладо удивлённо поднял голову, внимательно посмотрев на Тэра. Насколько он знал, истинные пары никогда не расставались, и у истории, очевидно, был трагический финал.       Лайлу едва исполнилось одиннадцать, но он, едва почуяв свою омежью притягательность, стал вертеть сходящим с ума от желания молодым Тэром, как только вздумается.       Он требовал неустанного внимания, драгоценностей, мехов, но ничего не давал взамен, удерживая альфу на коротком поводке, временами жаля полунамеками на возможную близость с другим обортнем.       В тринадцать лет он, наконец, сжалился, проведя с альфой течку и окончательно привязав его к себе меткой омеги.       Омеги, как и альфы, могли вырабатывать небольшое количество яда, оставляющего на коже шрамы и постоянный запаховый след. Это не могло помешать альфе возжелать другого, но запах постоянно напоминал другим о том, что альфа занят, не давая ему возможности уйти к другому. Омеги, учитывая обилие альф, не терпели конкуренции, предпочитая заранее сдаться и выбрать другого.       А вот иномирные омеги, кстати говоря, лишь со временем могли развить в себе врождённое обострённое обоняние оборотней и почти не способны отличить семейного альфу от свободного.       Отметив Тэра, сам Лайл закатил скандал, стоило альфе серьёзно заговорить о своей метке и браке, крича, что не желает связывать свою жизнь с каким-то одним, хоть и его истинным альфой. Тэр отступил. Тогда ему казалось, что омега перебесится и можно будет попытаться вновь.       А дальше начался ад. Чем старше становится Лайл, тем вспыльчивей и необузданней становился его характер, передавшийся ему от сумасшедшего папы, в семнадцать лет наложившего на себя руки.       Пользуясь отсутствием метки, Лайл, сперва скрываясь, а после уже на глазах у Тэра крутил романы одновременно с одним или несколькими не слишком принципиальными альфами, ненадолго возвращаясь к Тэру лишь когда тот, осатанев, словно дикий зверь бросался на конкурентов, раз за разом одерживая верх.       Наступало блаженное затишье, альфа наслаждался ласками своего омеги, а через несколько лун* Лайл вновь затевал скандал, уходя из дома на поиски нового любовника.       Связь истинных заставляла Тэра желать только Лайла, которого Великий Отец, очевидно, забыл одарить верностью, и бороться за него снова и снова, пока в двадцать шесть лет, после очередной драки сразу с тремя оборотнями, он не получил серьезную травму, повредившую основание детородного органа, отчего во время секса больше не мог распускаться узел.       Когда это обнаружилось, Лайл окончательно ушёл от него, рассказав всем и каждому, что не желает жить с бесплодным альфой.       — Хотя сам, — горько усмехнувшись, добавил Тер, — дважды втайне ото всех совершал страшный грех, выпивая отвар, чтобы вытравить моих волчат в утробе.. И вот уже пять лет я живу один.       — Так ты не можешь иметь детей? — воспользовавшись паузой спросил омега.       Его сердце сжималось от сопереживания судьбе альфы, пожизненно привязанного к психически неуравновешенному.       — Не совсем, — оборотень криво улыбнулся, но его взгляд оставался печальным. — Теперь мы переходим к той части истории, в которой появился ты.       Омеги могли забеременеть только во время течки и в большинстве случаев только после вязки с узлом.       Но задолго до появления на Джи людей оборотни стали вырождаться, сперва долго истребляя друг друга в кровопролитных войнах за территории, а после обнаружив, что их осталось так мало, что многие альфы и омеги в стаях связаны близкими родственными узами.       Омеги рожали всё реже, принося от одного до трёх волчат за всю жизнь, а шанс забеременеть без узла и вовсе стремился к нулю.       Появление иномирных омег среди оборотней было сродни чуду. Они мало того, что подходили в пару большому количеству альф, так ещё и беременели чуть ли не каждую течку, рождая по одному, а то и по двое-трое здоровых волчат за раз. Правда, их дети такой плодовитостью уже не отличались; и всё же, численность оборотней с притоком новой крови постепенно росла. Шанс зачать с иномирным омегой хотя бы одного щенка без узла, конечно же, был гораздо выше, на что и решил сделать ставку Тэр.       Едва услышав о том, что в стаю прибудет такой гость, альфа начал обдумывать план действий. Прекрасно понимая, что зная о его половой проблеме, пусть даже забыв о наличии живой и здоровой истинной пары, его всё равно не допустят до сватовства, Тэр решил пойти в обход правил.       Спустя какое-то время после прибытия омеги в деревню оборотень планировал якобы случайно встретится с ним, определив по запаху, подходят ли они друг другу. Если да, то сделать такие встречи как можно чаще.       Процесс сватовства обычно тянется долго и Тэр рассчитывал постепенно расположить парня к себе.       Клясться в любви, обещать жизнь в роскоши, задаривать подарками, льстить и оговаривать конкурентов.       Делать что угодно, лишь бы занять прочное место в сердце омеги. После неудачного опыта с Лайлом, он так страстно желал обрести семейное счастье, что сумел убедить себя в том, что иномирный омега непременно откликнется ему. И вот тогда, уверившись во взаимной симпатии, уговорить его заключить брак в тайне ото всех, по старой традиции.       Очень давно сей брачный обряд проводился для омег, которые по какой-то причине не могли определиться с выбором мужа, когда на него претендовали разом несколько альф.       Те дарили сваточные дары, а в условленный день на закате, омега, обнажённый или в одной рубахе, входил в лес. Следом, спустя некоторое время, с разных сторон в лес входили альфы.       Приз доставался самому быстрому и ловкому из них, и победитель закреплял своё право там же, где настигал жениха, оставив в доказательство свою метку и семя в чреве омеги.       После чего меченый омега возвращался домой, ожидая, когда альфа соберёт калым и принесёт ему в дар традиционную свадебную шкуру.       Тщательно разработанный план дал сбой в самом начале, едва Ладо переступил порог лавки Тэра.       Он пах так нежно, был невинен, робок или даже так трогательно боязлив, да ещё и с такой необычной для оборотней внешностью, что Тэр моментально понял, что ждать нельзя.       Стоило парню начать ходить на свидания, как любой из альф мог не удержаться от такого соблазна и пойти по пути Тэра, постаравшись как можно скорее соблазнить и отметить юношу.       А уж заставить омегу желать даже против воли мог почти каждый половозрелый альфа, умеющий контролировать выделение феромона.       На следующее же утро Тэр выловил Эйла, подарив тому так понравившиеся серьги и пообещав глупому омеге подарить всё остальное сразу, как только тот поможет Тэру в исполнении его заветного желания.       К чести Эйла нужно сказать, что некоторое время он всё же отказывался пособничать, но вскоре сдался, убежденный речами о том, что с Тэром другу будет гораздо лучше, чем с любым другим оборотнем.       Он ждал их у озера и помог Эйлу незаметно от беспечно плавающего Ладо забрать всю одежду, заменив её одной лишь рубахой.       Дождавшись, когда парень будет достаточно напуган, в одиночестве оказавшись в лесу, он напугал его ещё больше, заставив бежать, прекрасно зная и рассчитывая, что от погони феромон станет выделяться гораздо сильнее, помогая в рекордные сроки уложить омегу под себя.       В глубине души Тэр даже надеялся, что омега, обезумев от похоти, сам будет желать принять его.. Но чуда не случилось и Тэру пришлось справляться самому, стараясь не сорваться и не изнасиловать податливое от феромона нежное тело.       А вчера он лишь хотел показать Ладо, что может быть нежным и его не следует бояться. Тэр лишь не упомянул о том, что с каждым прожитым рядом днём, с каждым новым прикосновением, притяжение между парой становится всё сильнее, пока не превращается в пожар страсти, угасающий лишь к старости. Тело омеги неизбежно сдастся на волю желанного самца, но мужчине хотелось большего, чем животное влечение.       Исповедавшись, альфа замолчал, словно ожидая приговора.       Пока тот говорил, Ладо, утерев слёзы, впервые смог подробно разглядеть собственного мужа при ярком солнечном свете.        Жёсткие чёрные волосы до плеч, высокий лоб, прямые густые брови, почти круглые, сверкающие, как у кошки, глаза цвета спелой вишни. Почти по-человечески узкий нос, тёмные губы, нижняя чуть полнее. Обрисованная тонкой тканью рубахи, словно вырезанная из камня, мускулатура на руках, длинные пальцы с почти черными короткими ногтями, крепкие бёдра, обтянутые плотной кожей штанов.       По местным меркам, альфе должно было быть чуть больше тридцати лет. Ещё молод и привлекателен, но уже опытен и самостоятелен. В голове парня промелькнула мысль, что ему, и правда, достался не самый плохой вариант.       — Я понимаю, почему ты это сделал, — наконец, проговорил Ладо. — Не могу сказать, что прощаю. И я не уверен, что мог бы когда-то стать тем, кого ты так хотел получить..       — Просто живи здесь, со мной, как полноправный хозяин этого дома. У нас впереди ещё много лет, — альфа, наконец оторвав взгляд от пола, с затаённой надеждой посмотрел на молодого мужа.       Не зная, что ещё сказать, Ладо принялся собирать с пола осколки посуды. Напрямую отказывать оборотню во взаимности после того, как он, возможно впервые в жизни, раскрыл кому-то такие интимные подробности своей биографии, было бы невежливо.       Это "невежливо" преследовало его всю жизнь.       Мать, а после и сестра постоянно говорили: «Нужно думать о других, Крис», «Нужно быть вежливым, Крис», «Не лезь в чужие дела, Крис, это неприлично», «Почисть от снега крыльцо, Крис, неудобно перед соседями».       Неудобно, неприлично, нужно, не огорчай других.. Эти условности и рамки въелись под кожу, смешались с его кровью и теперь он просто не мог сказать: «Я тебе сочувствую, Тэр, но это всё твои проблемы, а у меня своя жизнь, так что оставь меня в покое и катись на все четыре...»       Поэтому, когда смуглая рука Тэра накрыла его руку, Ладо позволил прикосновению длиться столько, сколько хотелось оборотню. После чего они в тишине убрали комнату.