три подарка для кэйи

на день рождения рыцари задаривают кэйю подарками. кто-то над своим раздумывает недолго, и в результате он обзаводится тремя бутылками вина, новыми кошельком, ремнём и карманной прыг-скок бомбочкой. кто-то всё же проявляет оригинальность и дарит ему книгу «искусство обольщения» с припиской: «в надежде, что она сделает одинокие вечера менее одинокими». находит он среди подарков и экзотичные вещи вроде ремонтного набора для планера, серебряного ритуального ножичка и букета одуванчиков, головки которых законсервированы в анемо сферы — чтобы семена не разлетелись. кстати о букетах. после того, как кэйа угадывает большую часть отправителей (бомбочка, очевидно, от кли, ремонтный набор — от эмбер, а книгами сомнительного содержания разбрасываться может разве что лиза), остаётся последний подарок — свёрток с лилией каллой — и всего пара-тройка рыцарей, которым он ещё ни одного подарка не приписал. и один-единственный, от кого он подарка ждал. ждал ещё с сентября. кэйа вновь смотрит на лилию каллу. она точно — он готов поставить свой последний глаз — от альбедо. этим сентябрём кэйа подарил ему самую красивую сесилию во всём мондштадте, за которой пришлось лезть аж на самый край мыса звездолова. потом, чтобы запутать следы, подарил отдельно и бутылку вина (как сигнал: «вот! подарок! от! кэйи! больше! нет!»), но надеялся всё же, что альбедо догадается, от кого сесилия. догадается и приготовит ему ответный подарок… …и, кажется, вот он. кэйа разворачивает обёртку в поисках подсказок, но не находит никаких букв. проверяет на секретные чернила — тоже нет. ни словечка поздравительного, ни имени отправителя. он-то к своей сесилии хотя бы открытку приложил, а здесь… кэйа на всякий случай обнюхивает цветок со всех сторон — и вновь ничего. лилия калла выглядит естественно и никаких элементальных остатков не содержит. расследование заходит в тупик, но теперь он хотя бы знает, что альбедо цветок не наалхимичил, а собрал вручную. если лилия калла вообще от него. потому что теперь кэйа сомневается. кажется, придётся выяснять с глазу на глаз. ещё бы застать альбедо, пока тот в городе — лезть на драконий хребет в ноябре кэйа желанием не горит. к счастью, не приходится. — мне надарили подарков — в комнату не влезет, — хвастается кэйа сразу же, как только вваливается в лабораторию ордо фавониус первого декабря; альбедо бросает на него рефлекторный взгляд и вновь возвращается к мазне карандашом по бумаге. — рад за тебя. — кто-то даже лилию каллу принёс; как думаешь, кто? — намекает кэйа, но альбедо даже не дёргается. — не знаю. вероятно, кли. насколько мне известно, она любит играть у воды. — нет, точно не кли — почерк слишком взрослый. — о? — альбедо сверкает-таки на него глазками. — там что-то написали? — целое признание в любви, — врёт кэйа. — в стихах. движение карандаша замедляется — альбедо отвлекается на подумать. кэйа насквозь видит цепь его размышлений: я никаких признаний (тем более в стихах) не писал, но если скажу — раскрою свою осведомлённость, покажу, что знаю откуда-то, что (не) написано на цветочном свёртке. придётся соглашаться. альбедо откладывает карандаш, чтобы уделить-таки кэйе внимание, но лицо его остаётся бесстрастным. — пришёл хвастаться тем, что у тебя есть поклонницы? поздравляю. не хочешь признаваться, значит? ну ничего — кэйа и не таких раскалывал. в конце концов, он знал, что альбедо серьёзный противник и что вывести его на признание будет непросто. знал и подготовился. пришло время секретного оружия. — да… ей удалось тронуть моё сердце, — кэйа прикладывает ладонь к вырезу в рубашке. — творческая, тонкая натура и, самое главное, разбирается в языке цветов. — язык цветов? — альбедо попадается на крючок. кэйа внутренне усмехается, но внешне — рано. — да. неужели не изучал? — нет. меня подобное мало интересует. — что ж, этого следовало ожидать… — кэйа подходит к альбедо, и тот настораживается и зачем-то переворачивает лист бумаги. — вряд ли что-то практически бесполезное и возвышенно-метафорическое интересует господина лучшего алхимика… хм. что ж, позволь тогда поделиться моими скромными познаниями в этом предмете… — позволяю, — перебивает альбедо, намекая: говори уже быстрее. кэйа улыбается — мечтательно — и наклоняется, чтобы прошептать альбедо прямо на ухо: — лилии каллы на языке цветов означают «хочу тебя поцеловать». альбедо вздыхает — громко, слышно и на драконьем хребте — и кэйа выпрямляется, чтобы полюбоваться работой. ставит себе «превосходно», когда видит поджатые губы, и спрашивает невинно: — что-то случилось? — кажется… стало дурно от винного духа, — выкручивается альбедо, и кэйа обижается: не так уж много он вчера выпил — всё уже давно выветрилось. — и почему же… им присвоили подобное значение? выдержка у альбедо что надо — кто угодно поверил бы в его невозмутимость. но кэйа достаточно лжецов повидал на своём веку, и его не обманешь. — о, это самая интересная часть, — если альбедо думает поймать его на непродуманной лжи, то ничего у него не выйдет: точно не против кэйи. — красная часть лилии каллы напоминала жителям мондштадта губы прекрасной девушки, алые и нежные, как и лепестки. ах… поэтично, не так ли? когда я думаю, сколько желания и любви было вложено в этот цветок, мне стыдно даже думать о том, чтобы проигнорировать столь искренний порыв… он любуется побледневшим лицом альбедо. думает: о, погоди, это ещё не конец. — а что, если… — альбедо удаётся-таки сохранять голос спокойным. — тот, кто отправил тебе лилию каллу, не догадывался о её значении? — исключено, — кэйа складывает руки на груди. — во-первых, стихи. в них зашифровано несколько признаний на языке цветов — пришлось попотеть, чтобы всё расшифровать. во-вторых, лилии каллы — не самые красивые цветы мондштадта, и дарить их просто так — не лучшая идея, — это тебе за «винный дух». — для подарка куда лучше подошли бы, к примеру, сесилии, — альбедо вскидывает бровь: «да неужели?» — следовательно… если лилию каллу всё же прислали… это был знак. — или вы слишком много думаете, господин капитан кавалерии. кэйе слышится досада в голосе альбедо. он улыбается скромно: — это моя работа. и, опершись бедром о краешек стола, замолкает — ждёт ответного удара или признания. но альбедо всё молчит и молчит, и мысли кэйи, который смотрит на него сверху вниз, уползают в какие-то нехоженые заросли: думает он о том, какой же альбедо всё-таки низкий в сравнении с ним. если встанет и подойдёт ближе, будет ему только по вырез; чтобы им быть лицом к лицу, кэйе надо или наклоняться, или вставать на колени, или — как вариант — усаживать альбедо на свои… — и к чему тебе эта информация? — альбедо не зря молчал: успел откатиться до своего изначального чего-ты-ко-мне-прицепился-отстань состояния. — будешь искать дарителя? — нет, искать незачем. уже нашёл. — да? — на лице альбедо так и написано: «мне всё равно, даже если твоим поклонником окажется сам барбатос». — и кто же это? о нет, думает кэйа, не сразу. помучайся немного и сделай мою победу ещё слаще. — никто не мог пронести подарок в ордо фавониус, кроме рыцарей, верно? а у джинн есть образцы почерка каждого. я ещё вчера сверился и узнал, кто это. и, думаю… он наклоняется, потому что в последний раз этот манёвр вывел альбедо из равновесия, упирается локтями в стол и уравнивает их так, чтобы были лицом к лицу. и всё для того, чтобы прошептать: — думаю, я готов исполнить просьбу этого человека. и понимает по лицу альбедо, что это победа. кэйе кажется иногда, что он единственный, кто знает причину, почему альбедо почти не слезает с драконьего хребта: за румянцем от холода легко спрятать румянец от смущения. но сейчас они в тёплом мондштадте, и альбедо придётся постараться, чтобы объяснить красноту своих щёк. хотя, на самом деле, кэйе никакие объяснения не нужны. ему достаточно видеть альбедо смущённым — ради этого зрелища он готов хоть каждый день к нему вваливаться под самыми нелепыми предлогами. (и как же вовремя он нашёл точку опоры). — все эти доводы, — вздыхает альбедо, — про то, что отправитель знал язык цветов, хрупче цветочного стебелька. как и то, что подарок обязан быть от кого-то из рыцарей — думаю, тебе лучше других известны слабые места ордо фавониус. тем не менее… кэйа готовится к новому раунду, когда альбедо вдруг… улыбается. сбрасывает с лица все слои равнодушия и выпускает улыбку — и вовсе не насмешливую, не такую, будто сочинил план, как переиграть кэйю и выставить того дураком, а совсем другую — доверчивую. кэйю переклинивает. он мог бы подумать: «красиво», он мог бы подумать: «неужели это мне?» и ещё, конечно, мог бы подумать, что улыбка эта — хитрый и вероломный ход, чтобы вывести его из игры, но в тот момент он не думает. совсем. — так и быть, — альбедо отводит взгляд, — в честь прошедшего дня рождения я закрою глаза на все эти несостыковки. сделаю вид, что ты прав. и, быть может, даже признаю, что… отправителя ты угадал верно. он даже… признался? вот так запросто? кэйа не понимает. от него не отказываются? не бросают? ух ты. такое вообще бывает? нет, не бывает. но он уже начал, и отступать некуда. кэйа присаживается на соседний с альбедо стул и спрашивает: — и то, что отправитель хочет меня поцеловать, — тоже правда? — возможно. альбедо отворачивается. молчит немного, собирается с мыслями, а кэйа смотрит на его спину. на плечо. на волосы, которые, наверное, мягкие-мягкие. вот бы проверить. альбедо, так ни на что и не решившись, встаёт. заученный ритм его движений сбивается, и он зачем-то надевает перчатки, зачем-то поправляет причёску и зачем-то бросает несмелый взгляд на кэйю, прежде чем идти к выходу. и говорит зачем-то по пути: — много думать — твоя работа, верно? тогда сам догадаешься, хочет или не хочет. моя помощь здесь не нужна. — куда ты?.. — заполнять пробелы в образовании, — альбедо замирает ладонью на ручке двери. — надеюсь, у лизы найдётся книга по мондштадскому языку цветов. он приоткрывает дверь, но, прежде чем уйти, бросает назад тихое: — и ещё… там, на столе. это тебе. пока он выходит, кэйа переворачивает лист бумаги. не верит глазу: оттуда на него смотрит кэйа, только совсем другой — задумчивый, в профиль и с лицом красавца, которого он ни разу в жизни ни в одном зеркале не видел. может быть, альбедо меня таким и видит, усмехается он и, бережно сложив портрет в карман, встаёт и шагает в библиотеку, чтобы «много думать». правда, помощь ему всё-таки понадобится.